скачать книгу бесплатно
Жорка молчал.
– Ты что?
– А что?
– Нос побелел и щеки.
– Просто так. Скоро уходить.
– Не последний день живем.
Жорка с трудом перевел дыхание и выдохнул, имея в виду что-то свое:
– Да?
Сонька махнула синей с серебром картой перед автоматом. Запустила руку за шторку и извлекала тарелку.
На тарелке лежали два желтых тоста.
– Я ел такие. Мама…
Вырвалось, и он тут же замолчал. Глянул на шлагбаум.
– Что мама? – Легкомысленно взбила Сонька свою желтую челку.
Она ничего не замечала.
Пододвинула к нему тарелку.
– Что мама?
– Ничего. Я не хочу.
– Давай за кампанию. Целый день не ели.
– Пять часов. Я ел в обед. Морковку.
Она засмеялась:
– Какая это еда! Бери…
На зубах у нее похрустывало. Поджаренный хлеб, масло…
Жорка невольно принюхивался. Отворачивал голову.
– Поэт – бог в мире суеты, – сказала она.
– Как это?
И тут же понял – как.
Она все тянула его к небу, от ложных страхов:
– Забей, чувак. На всякое такое… – Покрутила двумя пальцами над головой, точно щекотала это самое небо. – На дребедень.
Он пролетел взглядом по блестевшей стеклами брусчатой улице.
– Просто я не привык.
Взял тост и захрустел еще громче нее.
Они хрустели и хохотали.
Жорка повторял:
– Дребедень…
И они смеялись еще больше.
…
Смех улетел. Мелькнули прекрасные с горящими закатно стеклами дома.
Жорка поднялся над ними, пролетел мимо пальмы и упал на перекресток. На перекрестке стоял Чорный.
– Ну, как там? На полигоне? – Спросил его Жорка.
– Да всего завались. Горы продуктов.
– Я так и думал. А морковка есть?
– Ее больше всего.
Жорка улыбнулся. Он был счастлив. И тут еще Ванька так кстати!
– А от тебя опять чем-то разит! – Потянул носом Чорный.
– Так и от тебя тоже.
– От нас разит по-разному, Жорик! От меня продуктами, – поднес руку к носу, поморщился, – а от тебя опять деликатесами.
– Ты пил кофейный напиток «Золотой Ярлык»?
– Ну. Было дело. Один раз.
– Так вот это не кофе.
– Что?
– Там кофе. За шлагбаумом.
– Где? – Никак не мог понять Сорный.
– Там. У стен Старого Города. Не доходя… Там есть такое кафе как на картинках в старых книгах. Вдел? – Вздохнул и восхитился: – Там удивительная улица, Ванька! Такая вся… блестит. Но тихо. И там стучит трамвай по рельсам, мягко-мягко! И тоже тихо.
Чорный посмотрел удивленно.
– Добегаешься, мальчик! Заплачешь после.
– Я не боюсь.
– Не от страха. Заплачешь, когда ее не станет. Когда тебя туда не пустят, как и других. Как нас всех. Сейчас ты полетел. А завтра?
– Завтра?.. А пойдем завтра в зоопарк, – чувствуя странную тоску, предложил Жорка. – На Сёму поглядим.
– Пойдем!.. – Осекся. – Нет, не пойдем. Мне к восьми на работу.
– Выходной же!
– Кому как. – Чорный не спеша погладил плечи. Постучал ладонями по груди. Сказал солидно: – Роза вызывает.
– Заездила тебя. Чего ей надо?
– Отчетами займемся. Пока другие отдыхают.
Жорка засмеялся:
– Не сбейся со счета. Счетовод!.. Вань, я тоже с девушкой сегодня познакомился.
И улыбнулся тихо.
Чорный глянул на него, определил:
– Как дурачок. – Не зло сказал. С участием и странным сожалением.
– До самого вечера мы гуляли по улицам. Я даже не заметил – где…
– В подвалах укромнее. Теплее.
Ванька улыбнулся с превосходством, но на глазах его (у Ваньки!) блеснули слезы. Ему хотелось погладить Жорку по голове. Но это слишком! Он сжал кулак и ткнул приятеля в плечо.
– Бросай ее. Бросай. Она тебе не пара. Ты ей не пара. – Вновь с сожалением: – Ду-ра-чок…
…
Полусвет. Жорка осматривается. Вновь переживает воскрешение. Недоумение. Смотрит на губы Соньки. Надеется.
Она не целует. Но дышит близко-близко.
Глаза девушки от удивления распахнуты.
– Ты как сюда попал? Здесь же закрытый объект. Лежишь под пальмой. Зеленый.
Жорка вновь не согласился:
– Синий.
Осмотрелся. Как странно. На улице конец лета, первые желтые листочки, а здесь просто зелень. Просто деревья. Безвременье.
Глянул на Соньку пристальнее.
– Что? – Не поняла та.
– А когда ты покрасила волосы? Вот только что, за углом, они были желтые, а стали рыжие. В голубых зайчиках.
– Вот еще! Они в твоих глазах. Да и глаза косят по-зайчачьи… – Внимательно глянула ему в самые зрачки: – Бредишь ты или нет? За каким углом?
Он мотнул головой куда-то.
– Чудик! Ты как оказался в зимнем саду?
– А это сад?
– Сад. Зимний.
– Как странно. Даже летом он зимний.
Сонька прикрыла ему рот ладонью:
– Харэ, чувак! Так мы ни до чего не договоримся. Давай по порядку. С самого начала.
Жорка обиделся:
– Авраам родил Исаака…
– Допустим. Теперь так: не с самого начала, а с начала этого дня.
…
Утро минувшего воскресения встретило Жорку солнечной дымкой. Он вышел из автобуса на знакомой улице и зашагал по тротуару. Рукой подать до зоопарка.
Одно плохо: улицы перекрыты. Отряды ССиП просеивают горожан.
Легко узнавая по глазам отступников, не желающих соблюдать спокойствие, гвардейцы вытягивают их из толпы. Одних отшвыривают, других бьют дубинками. Битые сами идут к зарешеченным автобусам. За одного битого никаких двух небитых здесь не дают. Смысл битья в другом: один битый сто небитых пугает.
Гвардеец увидел жоркину эмблему дворника и пропустил его, поскольку дворники вроде добровольных помощников. Мелкое племя.
Лёжа в зимнем саду, грезил наяву. Он вдруг научился не вспоминать, а видеть, проживать прошлое. Даже то, что прежде было забыто.
