Андрей Громыко. Дипломат номер один

– Больше вероятия, что Гитлер будет искать нашей опоры против Англии. Ваша ненависть к гитлеровской Германии туманит ваш всегда такой зоркий взор, дорогой Максим Максимович…

Коллонтай записала в дневнике:

Не люблю я В.П. Потемкина. Умный, образованный, но не искренний. Перед Литвиновым слишком «извивается», подхалимство, а иногда в отсутствие Литвинова прорываются нотки недружелюбия, будто Потемкин не хуже Литвинова мог бы быть наркомом по иностранным делам.

– У Максима Максимовича большой недостаток, как министр иностранных дел он не придает значения внешним признакам престижа, окружающей его обстановке, помпезности приемов иностранцев, – разоткровенничался как-то Потемкин.

Он ревнует или, вернее, завидует Литвинову.

– Кажется, все качества налицо у Максима Максимовича быть наркомом, а все же не умеет он внешним своим окружением подчеркнуть выросший престиж Союза, – вырвалось у Владимира Петровича.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин, первый заместитель народного комиссара иностранных дел В.П. Потемкин во время приема эстонского посланника в СССР А. Рея. 9 февраля 1938

[РГАКФД]

Он подробно доказывал, что у всех старых подпольных работников та же черта: пренебрежение к внешней обстановке, к антуражу.

– Вот у Сталина этого нет, посмотрите, как он отделал Кремль. Это уже будет памятник нашей эпохе, стиль Сталина. В Максиме Максимовиче крепко сидят привычки нелегальщины, чай с колбасой и на столе окурки. Нам пора забыть аскетизм времен военного коммунизма и перейти к подчеркиванию нашего внешнего благополучия и богатства, уменья выставить напоказ ценности великой страны России и наш русский стиль.

Любопытное совпадение. Молодой помощник Молотова Владимир Павлов, которому поручили очистить письменный стол Литвинова, обнаружил в ящиках «промасленные бумажки из-под бутербродов». У него это тоже вызвало высокомерно-презрительную реакцию: что это за член правительства, который удовлетворяется бутербродами? Советские чиновники желали получать все лучшее и наслаждаться жизнью.

Вячеслав Михайлович очистил Наркомат иностранных дел от гуманитарной интеллигенции, склонной к либерализму и свободомыслию. Привел новых людей. Молотовский призыв состоял большей частью из партийных работников и технической интеллигенции, готовых подчиниться введенной им жесткой дисциплине.

Впоследствии Вячеслава Михайловича спрашивали: кого же он считает наиболее сильным советским дипломатом?

– Сильным дипломатом? – переспросил Молотов. – У нас централизованная дипломатия. Послы никакой самостоятельности не имели. И не могли иметь, потому что сложная обстановка, какую-нибудь инициативу проявить послам было невозможно. Это неприятно было для грамотных людей, послов, но иначе мы не могли… Роль наших дипломатов, послов, была ограничена сознательно, потому что опытных дипломатов у нас не было, но честные и осторожные дипломаты у нас были, грамотные, начитанные.

Первые иностранцы, которых увидел Громыко, – это американские дипломаты, трудившиеся в посольстве в Москве.

Исторически отношения между Россией и Америкой складывались весьма дружески. В Первую мировую Россия и Америка были союзниками. Американцы доброжелательно встретили свержение монархии и революционные перемены в Петрограде, потому что Соединенные Штаты сами возникли в результате революции. Американское правительство – при президенте Вудро Вильсоне – первым признало Временное правительство.

После октября 1917 года президент Вильсон поддержал русский народ, который пытается «стать хозяином собственной жизни». Вильсон обещал, что правительство США «использует все возможности, чтобы гарантировать России восстановление полного суверенитета и независимости во внутренних делах, а также полное восстановление ее огромной роли в жизни Европы и современного мира».

Большевикам речь американского президента очень понравилась. Она была опубликована в газете «Известия», официальном органе советской власти.

Вообще-то в старой России ценились в основном немецкие врачи, инженеры, коммерсанты. Но Владимир Ильич Ленин осознал растущие возможности Соединенных Штатов. Ему принадлежит знаменитая фраза: надо соединить американскую деловитость с русским размахом.

Громыко внимательно прочитал все, что Владимир Ильич говорил об Америке.

В октябре 1919 года глава советского правительства Ленин сказал в интервью газете «Чикаго дейли ньюс»: «Мы решительно за экономическую договоренность с Америкой, – со всеми странами, но особенно с Америкой».

В феврале 1920 года Ленин в интервью американской газете «Уорлд» отметил: «Нам будут нужны американские промышленные изделия – локомотивы, автомобили и так далее – более, чем товары какой-либо другой страны».

Тогда в Москве радовались появлению любого иностранца, предлагавшего участие в восстановлении разрушенной экономики. Особо привечали американцев. В октябре 1922 года Ленин писал наркому по иностранным делам Георгию Васильевичу Чичерину: «Нам архиважны соглашения и концессии с американцами».

В конце двадцатых – начале тридцатых годов американские кредиты стали важнейшим источником финансирования советской экономики.

Советский Союз купил треть выпущенного в США оборудования для нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности. Первые советские тракторы «Фордзон-путиловец» выпускались по лицензии компании «Форд». В 1930 и 1931 годах СССР приобрел две трети тракторов и половину комбайнов, произведенных в США. Американская техника олицетворяла успех колхозного строительства. Приобретали за океаном сельскохозяйственное и электротехническое оборудование, грузовики. Взамен везли антрацит, марганец, пшеницу, лесо- и пиломатериалы, асбест, спички.

При содействии американцев построили ДнепроГЭС, Уралмаш, Челябинский тракторный завод, Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты, нефтепромыслы в Баку и в Грозном. Сталинградский тракторный завод перенесли в город на Волге уже в готовом виде.

Вникая в архивные дела, Громыко видел интерес и к военной технике. Правда, американские танки оценивались невысоко. Считалось, что впереди британцы и французы. Тем не менее начальник управления моторизации и механизации Красной армии Иннокентий Андреевич Халепский приобрел у американского конструктора танков Джона Кристи колесно-гусеничный танк. В его конструкции имелся удачный компонент, за которым охотились танкостроители разных стран, – колесно-гусеничный движитель с подвеской.

Американский танк советские инженеры тщательно изучили, разработали для него другую башню, и он был принят на вооружение под названием БТ-2 (легкий быстроходный колесно-гусеничный танк). В своем кругу называли его «танком Кристи». 16 июня 1932 года член политбюро и секретарь ЦК Лазарь Моисеевич Каганович докладывал Сталину: «Кристи – майская программа 120 штук, выполнено 30». Подвеска Кристи использовалась тогда на всех танках, включая знаменитый Т-34.

В январе 1929 года Сталин сказал одному американскому гостю – побывавшему в Москве крупному фермеру Томасу Кэмбеллу: «Ни в одной стране не принимают наших деловых людей так радушно и гостеприимно, как в Соединенных Штатах».

В своем кругу вождь выражался иначе, писал членам политбюро: «Следует помнить, что Северная Америка, нынешний гегемон финансового мира и наш главный враг, прилагает и будет прилагать все силы к тому, чтобы подорвать наше валютное положение. Учитываете ли вы эту перспективу?»

В тридцатые годы приобретали американскую военную технику, включая авиационные и танковые моторы, артиллерию и радиоаппаратуру.

Первый американский посол в Москве – Уильям Буллит. Он долго ждал этого часа, уговаривая Белый дом признать Советскую Россию. Буллит женился на вдове американского коммуниста Джона Рида, похороненного у Кремлевской стены. Но посла ждало большое разочарование. Впоследствии он писал о Сталине: «Президент Рузвельт думал, что в Москве сидит джентльмен, а там сидел бывший кавказский бандит».

Уильям Буллит покинул свой пост в 1936 году. На смену ему прибыл Джозеф Дэвис, видный деятель демократической партии и друг американского президента. Сталину невероятно с ним повезло. Дэвис поверил даже в истинность печально знаменитых московских процессов, на которых недавние руководители советского государства «признавались» во всех смертных грехах. Он не сомневался в виновности подсудимых и слал соответствующие послания Рузвельту. Дэвис написал книгу «Миссия в Москве», по ней сняли фильм, который понравился Сталину.

Механизаторы на тракторе «Фордзон». 1950

[ТАСС]

Дэвиса в посольстве сменил Лоуренс Штейнгардт, крупный юрист и очень богатый человек. Он поддержал Франклина Рузвельта на выборах, и президент предложил ему дипломатический пост. Рузвельт останется доволен Штейнгардтом: «Задание в Москве вы исполнили на все сто процентов».

Вот характерная запись беседы заведующего отделом американских стран Громыко с послом США в СССР:

Встретился со Штейнгардтом на концерте ансамбля Красной Армии на Сельскохозяйственной выставке.

Спросил, как он чувствует себя в Москве. Штейнгардт ответил, что чувствует себя очень хорошо во всех отношениях. До последнего времени, сказал Штейнгардт, имели место отдельные неполадки хозяйственного порядка, но постепенно эти неполадки устраняются. Штейнгардт указал, что надеется, что указанные неполадки совсем будут устранены. Штейнгардт далее заявил, что он вообще считает, что ему в Москве работать будет нетрудно, так как отношения между СССР и США дружественные, хорошие.

Американский посланник Буллит на скачках на одной из трибун Московского ипподрома. 1934

[РГАКФД]

Я, разумеется, целиком со Штейнгардтом согласился, добавив при этом, что и в перспективе несомненно еще большее укрепление дружественных отношений между двумя великими странами.

Затем Штейнгардт заявил, что имеются, однако, некоторые мелкие вопросы, которые следовало бы быстрее урегулировать. Штейнгардт стал говорить, как и следовало ожидать, о женах американцев – советских гражданках. Посол считает, что этих дел, в быстром решении которых заинтересовано посольство, насчитывается до десяти.

Не желая распространяться по данному вопросу, я дал понять Штейнгардту, что вопрос этот не так прост. Штейнгардт, однако, выразил надежду, что постепенно этот вопрос – о выезде жен американцев из СССР – будет решен положительно.

Спросил Штейнгардта, нравится ли ему концерт. Штейнгардт ответил, что концерт исключительно хороший. «Я, – заявил Штейнгардт, – ручаюсь за то, что ансамбль в Америке будет иметь огромный успех».

После окончания концерта Штейнгардт и его жена опять заявили, что концерт был великолепный (слово это Штейнгардт повторил несколько раз). Я в ответ указал, что их мнение и вообще мнение американцев, присутствующих на концерте, как людей, знающих художественные вкусы широкой американской публики, очень важно для оценки будущих успехов ансамбля во время его пребывания в США.

Громыко и американский посол беседовали 22 августа 1939 года. Через девять дней началась Вторая мировая война.

Служба за океаном

Репрессии расчищали стартовую площадку, карьеры делались быстро, надо было только остаться живым. Через несколько месяцев Громыко вызвали к Сталину – фантастическая редкость. Даже среди полпредов немногие имели счастье лицезреть генерального секретаря.

Для входа в коридор на втором этаже, где находился кремлевский кабинет Сталина, требовался специальный пропуск. Но никого не проверяли и не обыскивали. Затем шла анфилада комнат – секретариат, комната помощника генсека Александра Николаевича Поскребышева и комната охраны, где всегда сидели несколько человек.

Впоследствии Громыко описал кабинет вождя, все три окна которого выходили на кремлевский двор: «Письменный стол, за которым Сталин работал, когда оставался в кабинете один. И стол побольше – для совещаний. За ним в последующем я буду сидеть много раз. Здесь обычно проводились заседания, в том числе и политбюро. Сталин сидел за этим вторым столом. Сбоку за этим же столом находился Молотов».

Вячеслав Михайлович, собственно, и устроил эти смотрины – показывал Сталину понравившегося ему новичка.

– Товарищ Громыко, имеется в виду послать вас на работу в наше полпредство в Америке в качестве советника, – сказал Сталин. – Не на месяц и, возможно, не на год. В каких вы отношениях с английским языком?

– Веду с ним борьбу и, кажется, постепенно одолеваю, – доложил будущий министр, – хотя процесс изучения сложный, особенно когда отсутствует необходимая разговорная практика.

Постановление СНК СССР № 1565 об утверждении А.А. Громыко советником полномочного представительства СССР в США. 27 сентября 1939

[АВП РФ]

Вождь дал ему ценный совет:

– Когда приедете в Америку, почему бы вам временами не захаживать в американские церкви, соборы и не слушать проповеди церковных пастырей? Они ведь говорят четко на английском языке. И дикция у них хорошая. Ведь недаром русские революционеры, находясь за рубежом, прибегали к такому методу совершенствования знаний иностранного языка.

Громыко командировали в полпредство в Вашингтоне, где он старательно изучал не только английский язык, но и историю, экономику и политику Соединенных Штатов: «Знакомство со страной пребывания, ее изучение – важное направление в работе дипломата. Он обязан возможно полнее информировать свое правительство о политике и других сторонах жизни данной страны».

Сталинскую рекомендацию ходить в церковь Андрей Андреевич не исполнил. А его сын сходил, и вот что из этого вышло:

Наш сынишка Анатолий вместе со своими сверстниками из любопытства зашел в местную церковь, где читалась проповедь.

Он рассказывал:

– Сижу и слушаю. Понимаю речь священника с амвона лишь в общих чертах. А проповедник говорил нараспев. И лишь в конце он стал волноваться и перешел чуть ли не на крик. Люди сидели не то чтобы скучны, но и не веселы. А затем по рядам пустили большую чашу. Все, кто находился в церкви, стали бросать в эту чашу монеты, а некоторые и долларовые бумажки. А у меня денег чуть-чуть. Я ведь попал туда случайно. Что делать? Не бросить в чашу было стыдно, а если бросить лишь несколько центов, то как-то неловко, ведь не знал, на что. Вдруг, думал, на борьбу с нами, большевиками? Когда чаша дошла почти до нашего ряда, я встал и ушел. Смотрели мне вслед неодобрительно, один старичок даже зашикал.

Вышел я из церкви, веселее стало. Захотелось домой. Увидел, что к остановке подъезжает нужный автобус. Я и побежал что есть мочи, чтобы успеть на него сесть. А тут, откуда ни возьмись, за мной припустили несколько собак. Одна из них, большая, рычала прямо-таки как собака Баскервилей у Шерлока Холмса. Она меня и укусила в тот момент, когда я уже впрыгивал в автобус.

В конце рассказа он сделал вывод:

– Суеверный человек принял бы это прямо как наказание, идущее от церкви.

Рана от укуса нас обеспокоила. Пригласили мы американского доктора, но он невозмутимо вынес свое заключение:

– Волноваться не о чем, в Вашингтоне и его окрестностях бешенства собак не наблюдалось уже много лет.

Мы успокоились.

Дипломатическая карьера Громыко началась в стране, которая стремительно развивалась. По уровню жизни Европа заметно уступала Соединенным Штатам. Привычные для американских рабочих просторные квартиры с отдельной ванной комнатой и водопроводом были недоступны европейским. Если машина, холодильник, радио уже становились нормой для американцев, то в Европе этими достижениями цивилизации наслаждалась только элита.