скачать книгу бесплатно
Принцип домино. Падение
Leo Vollmond
В лунном свете ничто не одарено вечностью. Все в жизни имело свойство заканчивать. Сама жизнь в том числе. Его закончилась много лет назад здесь – в Нордэме. В тот миг казалось, что раз и навсегда: захлебнулась во лжи, поросло быльём и слухами, переходила из уст в уста городскими легендами и легла в основу мифов, где правда неотличима от вымысла. Грезилось, что если не на века, то точно надолго. Напрасно. Как оказалось, ложь тоже имела срок годности. Городская легенда обрела воплощение, едва о ней прозвонил колокол.Ложь, бережно хранимая долгие годы. За десятилетие любой бы потерял грань между ней и правдой. Последняя точно виделась не столь увлекательной. Но колокол прозвонил. Призвал одного из Нордэмских бесов вернуться назад. В Преисподнюю. Этот город никого не отпускал без откупа и востребовал долги даже с почивших.
Leo Vollmond
Принцип домино. Падение
Пролог. Прощай, Норфолк!
Северная Атлантика, 1944
– Норфолк. Это Тракстон. Ответьте…
Шторм бушевал с самого утра. Вода перекатывалась через надстройки после каждого тяжелого удара волны и заливала радиоузел. Радист не сдавался и налаживал оборудование, связываясь с землей.
– Норфолк, ответьте, – не оставлял тщетных попыток техник, но связи все еще не было: рваное шипение и монотонное потрескивание помех с периодичным завыванием высоких частот в динамике.
– Норфолк. Это Тракстон… – и снова из динамиков хруст в ответ на все старания. Энсин не опускал рук, четко выполняя приказ капитана «Установить связь».
– Оставьте, – окрикнул старпом, – в такую погоду нам ничего не светит.
Казавшимся вначале обычным ненастье превратилось в бурю, разыгравшуюся не на шутку. Самый разгар застиг Тракстон на середине пути в Норфолк. Метель в поднявшемся порывистом ветре снизила видимость почти до нуля. Черный океан превратился в бурлящее нечто, способное в любую минуту поглотить и утащить в пучину. Волны захлестывали накренившуюся палубу и били с силой парового молота.
– Капитан на мостике! – офицерский состав отдал воинское приветствие человеку в брезентовой накидке под плотным слоем стекавшей воды.
– Удалось наладить связь? – начал капитан с наиболее важного вопроса и сбросил промокший брезент с мундира.
– Никак нет! – рапортовал техник. – Режим радиомолчания по всем частотам. Связи с землей нет.
– Продолжать, – приказ капитана.
– Есть – продолжать, – энсин вернулся к заданию без предвещания радостных перспектив, что ясно без объяснений.
Тракстон тратил последние ресурсы на бой со штормом. До ближайшего порта многие мили в нейтральных водах Северной Атлантики. Малейшее приближение к скалистой береговой линии в подобных условиях грозило бедствием, о котором Тракстон даже не способен подать сигнал.
– Видимость нулевая, идем по приборам, удерживаем курс на Норфолк, – отрапортовал штурман.
– Держать прежний курс, – уверенно отдал команду капитан, и штурман вторил:
– Есть – держать прежний курс!
– Топливо на исходе, – отчитался первый старпом. – Есть риск налететь на скалы, если подойдем ближе к материку, либо нарваться на врага в нейтральных водах, – рассуждения старпома не задержались в голове.
Ничего нового или чего-то, что капитан не знал, но осознание реалий помогало обрисовать перспективы:
– Нам не дотянуть до Норфолка. С пустыми баками при восьми балльном шторме, – констатировал он и обдумывал ситуацию, в которой оказалась команда.
– Никак нет, сэр, – подтвердили старпом и штурман в один голос и обменялись тяжелыми взглядами.
– У нас перегруз, – напомнил старпом капитану, на что тот сжал зубы. – Поймаем крен и нам не вытащить – пойдем на дно плашмя, шлюпки в такой шторм бесполезны. Личный состав не спасти, судно – тоже.
– Сбросить торпеды, – не будоража оставшийся на мостике офицерский состав, капитан тихо отдал команду, чтобы только старпом и штурман слышали.
– Мы в нейтральных водах. Нарвемся на фашистскую подлодку – отбиваться придётся, если что, веслами, – попытался отговорить старпом, а штурман задумчиво молчал и смотрел в черноту перед собой. – Не лучше ли сбросить груз? – чуть слышно спросил он у капитана, наклонившись к нему.
Капитан задумался на несколько мгновений. Решение давалась нелегко. У них четкий приказ по поводу груза: доставить в Штаты любой ценой, не сдавать врагу, если придется, то отправить судно на дно вместе с грузом и командой. Перед капитаном стоял очень непростой выбор, но две трети пути к цели пройдены, а повезет – дастся и последняя.
– Сбросить торпеды, – подтвердил капитан после молчания. – Выполнять! – приказал он, повысив голос на старпома и штурмана.
Тракстон миновал больше половины Атлантики, проскочив между вражеских крейсеров и подлодок. Сейчас для эсминца скорость в приоритете.
– Есть – сбросить торпеды! – старпом отдал честь, уходя с мостика отдать распоряжение о приказе капитана.
– Даже без вооружения нам не добраться до Норфолка, – помотал головой штурман, дождавшись ухода старпома. – Мы просели по карме. Любая волна может перевернуть нас, как консервную банку. Чудо, что мы добрались так далеко, – очевидно, что без решительных мер Тракстон точно выполнит часть приказа, в которой говорилось «пойти на дно».
– Нужно доставить груз в Штаты, лейтенант. Сгодится любой порт, где можно переждать бурю и установить связь. Приказ мы не нарушим, – хитро усмехнулся капитан и склонился над картой, роняя на бумагу капли с мундира.
– Пристанем к берегу севернее, нас либо разорвет о скалы, либо сядем на мель, что еще хуже, – прикинул штурман. – Пойдем южнее, удлиним путь, что будет стоить нам времени и топлива, которых у нас и так нет.
– Мы чудом пересекли океан, лейтенант. Я не позволю какому-то шторму помешать выполнить приказ, – капитан выпрямился и расправил плечи, сосредоточенно глядя вперед собой. – Мы идем не в Норфолк, – повернулся он к штурману, открывая тому путь к карте. – Изменить курс на Нордэм, – и сложил руки за спиной, все еще размышляя над верностью решения.
– Есть – изменить курс! – штурман исчез, оставив капитана в раздумьях.
– Добро пожаловать в Нордэм, – тихо выругался он и сплюнул горькую морскую воду себе под ноги.
На берегу их уже ждали. Стоявший на пирсе под проливным дождём мэр города искал защиты под хлипким зонтом против нескончаемого ливня. В компании капитана он дожидался, пока пожилой мужчина выйдет из подъехавшего авто и подойдёт, еле ковыляя при порывах ветра. Мэр сказал, что этому человеку можно доверять. Оставалось верить слову управленца с гражданки.
– Судья Ларссон, – поприветствовал мэр.
– Мэр Мёрфи, – пожилой мужчина кивнул, смотря растерянно.
О причине столь острой необходимости личного присутствия в доках военных кораблей посреди ночи Ларссона не поставили. Со слов мэра, судья давно ушел на покой. Разросшимся семейным делом несколько десятилетий управлял сын и внуки. Взять с доживавшего годы старика было нечего, но мэр настаивал именно на его приезде.
– Судья Ларссон, это коммодор Росс – капитан эсминца Тракстон, – Мёрфи с гордостью представил его обезличенного до нельзя. Мундир оказался надежно скрыт под брезентовой накидкой. – Мистер Ларссон почетный гражданин нашего города и меценат. Ему мы обязаны застройкой Северного Нордэма в том виде, какой он сейчас есть, – пояснил мэр, немного снизив голос под конец фразы.
– Рассадника мафиозных семей? – коммодор отнесся скептически к хвалебным одам мэра. – Будь моя воля, ноги бы моей здесь не было, – но мать-природа распорядилась иначе и спутала планы.
– Вы в Нордэме, коммодор, – вежливо напомнил Ларссон, игнорируя грубость и пренебрежительный тон. – И это вы обратились к нам за помощью, а не наоборот, —годы работы судьей в так называемом «рассаднике мафиозных семей» позволили повидать многое. Угрожать или попытаться надавить – не тот трюк, что можно легко провернуть с Соломоном Ларссоном.
– Вмешивать гражданских – глупая затея, но иного выхода у нас нет, —коммодор говорил с присущим для военных конкретикой и прямотой.
– Так чем мы можем вам помочь, капитан? – уточнил Ларссон, акцентируя на должности, а не на звании. Росс недоверчиво посмотрел на мэра.
– Ему можно доверять, этот город многим обязан семье Ларссонов, – мэр убеждал, чтобы Росс, наконец, заговорил о цели визита.
– У нас очень ценный груз, судья, – капитан выдержал многозначительную паузу, – скажем так, он представляет не столь материальную, сколько политическую ценность. Никто не должен о нем узнать. Многие наши солдаты заплатили за него жизнями, – гордо продолжил Росс, не отвернувшись и не поморщившись от брызг очередной сильной волны, разбившейся о пирс.
– Чем конкретно я могу вам помочь? – не понимал Ларссон, лелея надежду, что не зря приехал и сможет внести вклад в общее дело.
– Нужно кое-что спрятать, пока мы заправим баки и отправимся в Норфолк для завершения боевого задания, – Росс ходил вокруг да около, но не говорил ничего конкретно, будто проверяя Ларссона.
– Что именно вы хотите спрятать, капитан? – насторожился судья. Коммодор не ответил. Вынул из внутреннего кармана мундира слиток золота с нацистской символикой и протянул старику.
– Сможете попридержать от ваших гангстеров и жадных до чужого добра политиков до нашего возвращения? – капитан не сводил взгляда с судьи и проигнорировал вспыхнувшего недовольством Мёрфи.
– И много у вас там таких? – поинтересовался Ларссон, взвешивания слиток в руке.
– Достаточно, – очень обтекаемо ответил капитан. Ларссон понял намек.
– Будет вам местечко, капитан, – кивнул Соломон, искоса поглядывая на мэра. – Но придётся для этого попотеть. Надеюсь, у вашей команды еще остались силы? Местных ребят для этого звать нельзя. Они могут проболтаться, – пояснил он, и капитан впервые за все время их общения улыбнулся. Недоверие судьи местным подчеркивало серьёзность, с которой он отнесся к вопросу конфиденциальности.
– Будет рабочая сила, судья, – капитан махнул сопровождающим его старшим офицерам.
– Что же, командор Росс, – улыбнулся Ларссон, – добро пожаловать в Нордэм.
Вернувшись на судно после разгруза, Росс наблюдал попытки радиста возобновить связь с конечным пунктом по отплытию из Нордэма. Тракстон все еще оставался в изоляции радиопомех.
– Ветер усиливается, рискуем сесть на мель или зацепить за подводные скалы у побережья, – доложил старпом.
Капитан кивнул и отдал команду:
– Отойти от берега на безопасное расстояние и продолжить держать предыдущий курс, – с чувством выполненного долга приказал Росс.
– Есть – держать предыдущий курс! – подтвердил штурман.
– Норфолк, ответьте! – радист уже сорвал голос, звучавший на манер каркающего ворона. – Норфолк… – от шипения в динамике энтузиазма у команды не прибавлялось. Техники опустили руки, но внезапное завывание и молчание, последовавшее за ним, заставили радистов затаить дыхание.
– Тракстон, ваш сигнал принят, сообщите о местонахождении, – радист подпрыгнул, не веря удаче.
– Уходим в нейтральные воды к востоку от побережья, отходим на безопасное расстояние… – сигнал боевой тревоги, заглушил охрипший голос радиста.
Росс бросился к штурвалу, на ходу сбросив с себя мокрый брезент.
– Немецкая подлодка! Если не увеличим скорость до тридцати узлов, будем в зоне попадания торпеды! – от новостей бросило в пот. Столько времени избегать столкновений и попасться в шаге от достигнутой цели! Торпеды остались на дне Атлантики перед заходом в Нордэм.
– Полный вперед, – выдохнул капитан, произнося единственную верную в данном случае команду с пониманием, что им не уйти от атаки.
– Двадцать девять узлов, – старпом передавал сведения из машинного отделения.
– Полный вперед! – повторил капитан. – Зентки на изготовную! – стрелять из зенитного оружия по подлодкам, все равно что тыкать пальцем в небо, но иного выбора нет, кроме, как нестись на всех парах к приграничным водам.
– Тракстон, ответьте, это Норфолк… – раздавалось в рации на фоне звуков тревоги, заглушавших все вокруг.
– Мы на расстоянии выстрела торпеды, капитан, – тихо сказал штурман.
– Сбросить шлюпки на воду, личному составу покинуть судно, – закричал Росс под ошарашенные взгляды офицеров, – выполнять!
– Зенитки готовы, мы можем дать бой, – неуверенно напомнил старпом.
– Шлюпки на воду! – повторил приказ Росс. Команда на данный момент единственное, что стоило спасти на корабле. Груз хранился в Нордэме под надзором Соломона Ларссона. Никто не знал об этом, кроме личного состава эсминца Тракстон. Каждый из них рисковал унести эту тайну с собой на тот свет. Жизнь членов экипажа сейчас стоила очень дорого. Неимоверно дорого.
– Мы не уйдет. Нам некуда бежать, – помотал головой старпом, и судно тряхнуло от попадания торпеды.
– Всем покинуть корабль. Это приказ! – не унимался Росс. – Выжить любой ценой – задача каждого из вас! – крикнул он команде. – Выполнять! Каждого, кто сдохнет здесь – отправлю под трибунал! – офицеры замешкались, решив, что капитан тронулся умом. – Приказ капитана! Всем покинуть корабль! – Росс схватил штурмана за мундир и вытолкнул с мостика накренившегося судна. Вторая торпеда не заставила себя ждать. Пустые трюмы Тракстона быстро заполнялись водой через пробоины.
– Выполнять! – все еще командовал капитан Росс, уходивший вместе с эскадренным эсминцем Тракстон в холодные воды Северной Атлантики. – Храни Господь ваши души…
Меньшее из зол
Поздним вечером первому наследнику семейства Ларссонов выпал вынужденный визит в фамильный особняк недалеко от Нордэма. Адам обещался прибыть к ужину. Езда по обледенелой дороге, чередовавшую лес и заснеженную пустошь за пределами городской черты, не вызывала большого желания сдержать слово. Причина оставалась одна – Николас. Единственный из следующего поколения продолжателей рода ждал намеченного приезда. Адам не был бы Ларссоном, если бы его слово ничего не стоило. Имя и честь обязывали: с выполнением обещаний простые слова обретали вес. Да и врать больному ребенку, растущему без матери, казалось последним делом, даже для такой циничной скотины, как Адам.
Когда за окном опустилась зимняя ночь, Никки заснул. Рука Адама выскользнула из теплой маленькой ладошки. Он тихо вышел из детской, прикрыв дверь, и направился на кухню. Свет в доме уже погасили. Адам отлично ориентировался в комнатах отчего дома. Постояв недолго у окна, он вышел через заднюю дверь и закурил на припорошенной снегом брусчатке. Снова говорил себе, что это последняя, и поминал причину, по которой бросил когда-то, а затем начал снова. Погрузившись в воспоминания о не самых приятных моментах жизни, Адам корил себя, что, отмерив земной путь Христа, все еще оставался одинок.
Восемь лет назад все обстояло иначе. У него была семья: любящая жена, ждавшая его дома. Последней он отдавал куда больше времени, чем следовало, за что в последствие себя стыдил. Ничего с тех лет не изменилось: Ларссон остался все тем же трудоголиком, ставившим дела на первое место. Жизнь ничему его не научила, хотя урок вышел жестоким. В вечер накануне обретенного Адамом вдовства в их семью, словно сквозняком, занесло ссору. Ларссон сам виноват, что расстроил Шарлотту, не желавшую провести день рождения в разладе с мужем. Они собирались в особняк на семейный ужин с его родителями, но глава семейства покинул намечавшийся праздник из-за важных переговоров и потребовал присутствия на них старшего сына. Адам резко одергивал Лотти и всячески намекал, что разговор окончен, дальнейшие споры бесполезны.
«Почему сегодня? Давай не будем ругаться», – уговаривала Шарлотта и даже вызвалась позвонить свекру и попросить перенести встречу. По обыкновению Адам приказал не вмешиваться и повторял, насколько семейное дело для него важно. От грубых слов мягкая по натуре Лотти сжалась, как от удара. Совесть заскребла когтями по сердцу Адама. Меньше всего ему хотелось обижать жену в столь важный праздник, но ослушаться отца он не мог. Прошлый раз еще долго аукался упреками.
Давясь невыплаканными слезами, Лотти хотела вызвать водителя и не отказывалась от поездки. Вытирая слезы обиды, она прекратила спорить. Водитель не ответил на звонок. Лотти решила сама сесть за руль. Этого Адам вынести не смог. Совесть грызла сильнее. В тот вечер Лотти выглядела особенно очаровательно: выразительные серые глаза блестели в свете бра, платье идеально облегало стан, подчеркивая хрупкость. Легка и женственна, нежна и романтична. Все в этой женщине было под стать семье, частью которой она стала. Все, кроме ее нрава – слишком кроткого, слишком чуткого, недостаточно гибкого и стойкого. Всех ее слишком оказалось недостаточно, но это были те недостаточно, которые Адам, если не любил, то точно ценил и уважал. Что Шарлотта отличалась от членов его семьи, не означало, что она чем-то хуже, а, возможно, и наоборот. Адаму предстояло многому у нее поучиться, что и делал. Дипломатом без умения находить компромисс не стать. Не вырасти до отца, если не научиться проявлять сдержанность. Одним упорством и упрямством ничего не добиться. Адам решил наступить себе на горло и выполнить маневр тактического отступления. Он настоял, что сам отвезет жену.
Быть вежливым с раздражением, пребывавшим на пике, нелегкая задача. Тот день и для Адама должен был стать особенным. Заготовленному почти за год подарку по стечению обстоятельств не суждено попасть к Шарлотте в намеченную дату. Во внутреннем кармане пиджака лежало кольцо с бриллиантом, в ярком свете напоминавшим ее глаза. Лотти лишь накинула манто перед выходом. В салоне быстро преодолевавшей путь машины царило гробовое молчание. Говорить никому не хотелось. Шарлотта казалась подавленной. Зная важность работы для мужа, она видела, с каким трудом он балансировал между семьей и долгом перед отцом и компанией. Однажды Адам не послушал отца и остался с ней, а потом корил себя, срывая зло на них обоих.
Шарлотта окликнула его с заднего сидения, но Адам не обратил внимания, сосредоточившись на дороге. Должно быть, хотела извиниться за пререкания и сгладить конфликт, как делала всегда. Она позвала снова, но Адам только сильнее вжимал ногу в педаль газа и молчал. Не став злить и без того раздраженного мужа, Шарлотта откинулась на сиденье и на какое-то время погрузилась в сон. В машине слышалось лишь ее неровное дыхание и скрип кожи, обтягивающей руль, под давлением ладоней Адама. На него тоже накатила дрема до мгновения, как машину сотряс сильный удар. Распахнув глаза, Ларссон увидел людей, вытаскивавших его из машины. Затем сознание окончательно покинуло его. Очнулся он уже в госпитале, где вместе с горькой пилюлей, доктор сообщил ему о вдовстве.
Траур длился ровно месяц. Адам пил, не выходя из апартаментов пентхауса. Выбрасывал пустые бутылки прямо за дверь, слушал, как они разбиваются о мраморный пол, а затем забирал непочатые из рук младшего брата. Домашние молча сносили его горе, с пониманием относясь к утрате. Все, кроме него самого. Адам топил себя в бездонном чувстве вины и задыхался от бессилия. Всего на один вечер он потерял контроль над его жизнью, и тут же лишился важной ее части. С того дня Адам Ларссон решил, что тот раз стал первым и последним. Он превратился в холодного и отчуждённого человека, которого интересовала только работа. Пропадал в компании днями и ночами. Контракты, командировки, договора, переговоры. Абсолютный, тотальный контроль над всем, а потом все начиналось новым по Данте кругом. После смерти жены в его постель попадали, будто по кастингу: однотипные пустые куклы с конвейера современной фэшн-индустрии. Он специально выбирал тех, что больше молчали и меньше думали. С ними и сам Адам начинал меньше думать о том, куда катилась его жизнь.
Брат бросал в спину обидные прозвища и замечания о черствости при виде Адама с очередной модельной вешалкой, но Ларссону было плевать. Он и, правда, стал напоминать холодного и бесчувственного человека, чье сердце отныне ничего не трогало. Девушки рядом менялись со скоростью, что он не успевал запоминать их имен, а затем и вовсе начал давать порядковые номера. Адам не привязывался ни к одной из пассий, похоронив сердце в день, когда умерла она – Шарлотта Ларссон. С ней будто сгинула и его совесть. Лотти оставила ему после себя только абсолютное и непререкаемое слишком, разрушающее все, к чему Адам прикасался.
На потери супруги злоключения Адама не закончились. Едва он оттаял и нашёл родственную и скорбившую по утрате Лотти душу, его снова постигла участь оказаться над вырытой могилой. Рэйчел Рид – лучшая подруга Лотти, самый молодой прокурор округа за всю его историю и счастливица, имевшая все шансы стать следующей по счету миссис Адам Ларссон. Рэйчел ценила карьеру столь же высоко, как и Адам, и отдала ей всю себя без остатка. Буквально. Мисс Рид погибла при исполнении возложенных обязательств. С ее выгоревшей дотла машиной последние надежды Адама найти себе в пару человека близкого по духу и убеждениями развеялись пеплом. Он и к гибели Рэйчел чувствовал причастность. Пойдя на поводу у амбиций, Адам втянул ее в игру, в которой, к сожалению, не удалось обойтись без жертв. Последние пять лет он убеждал себя, что его вина минимальна – Рэйчел выполняла долг перед обществом, но червь сомнения не давал спокойно спать по ночам. Увы, путь к власти вымощен костями. Со смертью Рэйчел Адам все же нехотя принял этот факт.
Вернувшись в дом, он нашел отца в кабинете. На столе перед ним стояли два пустых стакана, в которые Грегори Ларссон разливал виски, настраиваясь на задушевный разговор со старшим сыном. Не сказать, что отец выказывал переживания за душевное состояние первенца, но последние события вокруг настораживали всех. Беспокойство от сомнений, по силам ли это Адаму пройти череду препятствий к намеченной цели, поселилось в доме. Никки стал простым предлогом выманить Адама сюда. Он, конечно же, примчался, как только услышал голос мальчика в трубке.
– Труп Мак-Кинли для копов красная тряпка, – не вопрос, а утверждение, которое Адаму предстояло опровергнуть – обычная манера общения главы семейства Ларссонов.
– Он указывает, что есть связь в убийствах парней из эскорта мадам Ронье. Кроме прокурора в лице Рэйчел, конечно. Копы подумают о гособвинителе в последнюю очередь, – Адам словно искал оправдание.
Будто он не думал об этом в том же ключе, что и отец. Сотню раз взвесил, обмерил, оценил риски и все же выбрал меньшее из зол. Труп Мак-Кинли следовало вернуть из небытия и предоставить копам на откуп.
– Подбрасываешь им под нос разрозненные факты? Умно, – от Грегори не укрылось изменение в настроении сына, при мимолетном упоминании Рид. Не секрет, что дружба Адама с покойным прокурором слишком стремительно переросла в нечто большее. После смерти жены ему тяжело далась новая потеря.
– Приходится верить Эванс на слово. Как по мне, так сплошное сумасшествие, – до недавнего времени подручная Адама оставалась неформальным источником копов.
К сожалению, после ее выходок на встрече с Доном Романо, детективам особого отдела придется пересмотреть перспективу сотрудничества. Но Ларссон хватался за любую возможность направить расследование в нужное русло и отвести подозрения подальше от семьи. Мак-Кинли подходил идеально: уводил в такие дебри, что за годы не выбраться.
– Она спланировала отличный ход, – усмехнулся отец.
Кто бы сомневался. Эванс знала коповскую кухню, что называется, изнутри и направила следствие по ложному следу. С обнаружением трупа Мак-Кинли легавым требовалось больше сведений о киллере, чьим связным он работал. Отребье из гетто не болтливо. Месяцем раньше или позже следствие зайдет в тупик. При диком везении – закончится, толком не начавшись.
– Как по мне, так глупый. Если Эванс опять рискнет манипулировать, ее дружок-детектив потрепит ей нервы. У всех есть слабые места. Не в ее интересах наживать врагов, – все же Адам не стал открыто соглашаться и признавать ее заслуг, хоть работу подручная проделала отменную. За такое прикрытие многие оторвали бы руки.
