Тридесятое царство. Снежная буря

– В общем, муж у этой девочки – тот ещё… – она запнулась, как будто выбирала между «псих» и «колдун апокалипсиса», и закончила: – …продуманный жук. Он не обрезал вашу нить, а изменил её оттенок. Спрятал, замаскировал, скрутил… ну, вы сами видели, во что. Так он и усилил связь, и сделал так, чтобы никто снаружи её не прочёл. Ограничений, правда, не ставил. Магия странная… Похожа на подпись кого-то из Тёмной Десятки.

– Тёмной чего? – выдохнула я. Одними губами. Но, конечно, все услышали.

– Лиги, – поправила Снежана, хмурясь так, будто у неё в голове сразу возник список участников. – Черномор, Дракула, Кощей – председатели. Остальные – кто на побегушках, кто на «своих мрачно-гениальных делах», но все, прости Варя, – сволочи знатные и маги мощные. Это вполне в их стиле.

– Но… на свадьбе вроде никого из злодеев не было, – пробормотала я, растягивая слова. – Хотя… я их лиц-то не знала. А гости прибывали, как саранча, беспрерывно…

– Не мудрено было пропустить, – покачала головой Алена. – Злодеи, они как муравьи: мелкие, скрытные и выносливые. И с ядом.

И вот, конечно же, в моей голове мгновенно возник образ муравья с лицом Кощеева, в короне, с усиками и чёрной попкой. Я едва не хрюкнула от смеха. Но, увы, следом пришла мысль о Диме, и смех замер в горле.

Сердце болезненно сжалось. Вот уж кого я не хотела вспоминать. Особенно его. И особенно ту ночь. Ведь это он сам – с выражением полуангела-полубесёнка – убедил меня действовать, а я, дура неоперившаяся, послушала…

– Но там ведь был Дима, – задумчиво вслух выдала Снежана.

Я вздрогнула. Неля, чуткая, как сова в шторм, продолжала мять мои плечи, как будто физически пыталась вытолкать из меня обиду.

– Он бы не подпустил к тебе кого-то слабее себя, – продолжила Снежа. – А с учётом его чувств…

И тут меня прорвало. Нет, не просто «ах, я расстроена», а настоящее вулканическое извержение ярости, залитое слезами и сарказмом.

– Да нет между нами ничего! – выпалила я, аж голос звенел. – Понимаешь? Ничего! Он вообще-то ночь провёл с какой-то барышней без тормозов, которая его когтями как капусту нашинковала! Он был в другом крыле! И если можно, закроем тему Кощеева и вернёмся к моему мужу!

Тишина опустилась, как проклятье в храме. Даже чай не булькал. Только Снежана сглотнула и одними губами прошептала:

– Вы с ним… очень похожи.

Не хватало мне ещё голос сорвать из-за этой романтической билиберды. Я резко дёрнула плечами, сбрасывая руки Нели, и посмотрела на гадалку, чьё лицо было вытянуто, как крючок у сказочного антагониста.

– Слушай, а выпить у тебя есть?

Глава 5

Хмыкнув, гадалка – в меру седая, но с хитрющим огоньком в глазах – первым делом потащила меня переодеваться. Причём слово «потащила» тут вполне буквально: моя воля учитывалась меньше, чем у сёмги на раскалённой сковородке. Меня без стеснения и лишних сантиментов раздели, оставив мою гордость и термостойкость где-то на полу, а потом облачили в белоснежный шелковый халатик, лёгкий, как облако в июньском небе, поверх которого накинули бирюзовую юкату, чуть ниже середины бедра, усыпанную крохотными белыми цветочками. Напоминали они жемчужницу – ту самую, что в сказках под водою живёт, да тайны человеческие хранит.

Рукава у юкаты были такими огромными, что туда можно было бы спрятать и слона, и тигра, и их взаимную неприязнь. Хорошо хоть, никто из присутствующих не выказал такого желания – иначе бы шоу вышло не хуже имперской ярмарки. Чтобы не запутаться в этих шелковых парусах, мне пришлось держать руки перед собой, словно я хирург, готовящийся резать тонкую ткань мироздания.

А вот обувь – это был отдельный акт трагедии. Гета. Тяжёлые, неудобные, как похмелье после эльфийского сбора урожая. Я едва сдержалась, чтобы не закричать: «Кто же додумался прибить кирпичи к подошве?!»

После унизительной, но по-своему сакральной церемонии облачения, меня торжественно вернули в комнату, посадили на колени – «как положено», по древнему обычаю растяжки тазобедренных суставов – и начали методично причесывать и красить. Ро и Неля метались вокруг меня, как две феи с избыточным энтузиазмом. Но, по личным ощущениям, их волшебные палочки были больше похожи на тыквы, которыми меня настойчиво били по прическе и психике.

Ро припудрила мне лицо, словно лепила фарфоровую куклу, наложила тени – тёплые, бежевые, на пару тонов темнее моей кожи – и вырисовала губы ярко-красной помадой. Всё кисточкой, аккуратно, как будто собиралась нарисовать мне судьбу, а не макияж. В принципе, лицо мне понравилось. Лёгкий, воздушный образ с намёком на интригу. Но вот волосы… О, Боги всех причёсок! Я была уверена, что после таких манипуляций у меня на голове останется не причёска, а пень от выкорчеванного леса. Неля дергала волосы с таким усердием, будто пыталась вытащить из меня демона красоты.

Пока над моей черепушкой вершились магические издевательства, в комнату впорхнули две юные девушки – лица их были спрятаны за полупрозрачными вуалями, а движения легки и грациозны, будто ветерок решил подработать официантом. На подносах – графины с напитками и горки сладостей, от одного вида которых хотелось забыть про Диму и все жизненные неурядицы разом.

Я с жадностью глядела на саке, как кот на сметану, но каждый раз, когда пыталась наклониться за чашкой, Неля будто по тайному сигналу дёргала меня за волосы, заставляя сидеть прямо. Мучительница. Садистка. Прекрасная, чёрт бы её побрал, парикмахерская ведьма. Глядя, как Снежа, Настя и Алёна чинно чокаются и хохочут, я злобно сопела, как суслик с простуженным носом. Мне тоже хотелось – хоть капельку – забыться.

И вот, когда в мои волосы торжественно воткнули две стальные шпильки с висюльками-звёздочками – вероятно, чтобы ловить сигналы с других планет – Неля сжалилась. Села рядом, как благородная мучительница, и налила нам по чашке саке.

– Вздрогнем! – улыбнулась она так, будто собиралась не пить, а заклинание произнести.

Мы чокнулись. Она выпила залпом. Я – нет. Сначала принюхалась. Запах был странным, но не пугающим. Скорее… заманчивым, как запах летнего дождя в далёком лесу, где за каждым деревом может скрываться или заяц, или оборотень.

Сделала глоток. И тут меня накрыло. Саке оказалось не просто вкусным – оно было волшебным. Тёплым, нежным, чуть рисовым, чуть медовым. Не водка, как считала простонародная молва, а скорее… сказочное пиво. И если пить его вприкуску со сладкими булочками с персиковой начинкой, то можно уверовать в существование рая. Или хотя бы в то, что жизнь не всегда обречена на борьбу с Кощеевой бюрократией.

Первый графин мы осушили в молчании – церемонно, почти свято. Но под второй графин оживились. Заговорили. О жизни, о мечтах, о космосе.

– Ох, девочки, – вздохнула гадалка, – когда Неля сказала, что приведёт подруг, я ожидала визгливую орду, а вы такие спокойные… Это прямо бальзам на мою магическую душу.

– Так, – тут же вскинулась Нелька, – ты хочешь сказать, я орда?

– Не орда, а флотилия, – хихикнула Ро, прикрывая рот ладошкой. – Белоснела, тебе космос мозги заквасил, – пошутила гадалка.

– Не начинай! – надулась Нелька, как булка перед выпечкой. – Это были лучшие два года моей жизни! Единственная девушка на корабле, окружённая полчищем красивых мужиков… А уж как они шеи сворачивали, когда я после захвата очередного вражеского судна прохаживалась в мини-юбке… ммм! Только вот на сам Шариат так и не попала. А жаль. Кэп говорил, там прям глаз радуется.

– Вот бы посмотреть… – завистливо протянула я, понимая, что Кощеев меня туда ни в жизнь не пустит. Разве что в наручниках и с охраной. Хотя даже тогда – под вопросом.

– А чего думать? – оживилась Нелька, в её глазах вспыхнула искра авантюры. – Ща допьём, заскочим в квартал живности на сакуру глянуть, потом в хутора – еды набрать и выпивку, ну и к Сказочнику. А он нас прямым рейсом до Шариата отправит. Там и экскурсия будет, и мужиков красивых – полный комплект!

– Я за! – тут же воскликнула Настя. Мы переглянулись.

– Я сестру не оставлю, – заявила Алёна, словно вступала в орден рыцарей-наставников.

– Я тоже с вами, – кивнула Снежа. – Только еды надо запастись. И выпивки. Нашей, земной.

– Да не переживайте! – отмахнулась Нелька. – Я как-то на корабль с орчьей настойкой в безразмерной фляге залетела. После этого у них корпоративы и начались.

– Всё равно возьмём своё, – решила Алёна. – По-русски. С размахом. Чтобы знали, с кем дело имеют.

– А готовить где? – фыркнула Нелька. – Если домой завернём – всё, конец путешествию. Нас по щелчку оттуда не выпустят.

– В хутора, – предложила Снежа. – Еда, выпивка, никто не найдёт. Идеальное логово ведьм-отдыхающих.

– Убедили! – радостно вскрикнула Белоснела. – Ща тут допиваем, затем на сакуру, потом в хутора за припасами и к Сказочнику. А потом – на Шариат!

– Девочки, за такой план – точно надо выпить, – сказала я и потянулась за графином.

Но в последний момент меня осенило:

– Ро, а ты с нами?

– Ой, нет, – виновато улыбнулась гадалка. – У меня работа, сами понимаете.

– Мы, наверное, мешаем тебе… – смутилась Настя.

– Что ты! – всплеснула руками Ро. – Гости – это всегда радость.

– А мы и без гостинцев пришли… – вздохнула Алёна.

– У нас по традиции – гости с пустыми руками приходят. Иначе это неуважение к хозяйке.

– Всё равно как-то неловко… – промямлила Настя.

– Девки, с традициями не спорят, – отсекла Неля. – Так что – рюмки вверх, лица счастливее! За то, чтобы всё у нас выгорело… и ничего не прогорело!

Мы чокнулись. И выпили.

Смотря на улыбающихся девушек, смеющихся, сверкающих глазами, будто в каждой пряталась частичка летнего солнца, я вдруг почувствовала странное, непривычное тепло. Прямо внутри, под рёбрами, будто кто-то расправил давно скомканные крылья. Хорошо. Вот просто – хорошо. Как будто я наконец-то в своей тарелке, да ещё и с икрой. Сливочной. И без костей.

Давненько я не испытывала ничего подобного среди людей. Хотя, какие уж тут «люди» – одна гадалка, вторая ведьма, третья, кажется, вообще оборотень… но всё равно – свои. Женская компания, где можно обсуждать всё: от бессмертия до бессовестных мужиков. Без страха, что какой-нибудь ранимый самец фыркнет и убежит в закат с обиженными чувствами.

Последние года три я, вообще-то, не отдыхала. Не в смысле «на пляже с коктейлем», а так – по-человечески. В кругу тех, кому не нужно объяснять, почему ты в третий раз прокляла бывшего. Подруги раньше всегда таскали с собой своих половинок, и приходилось фильтровать каждое слово, как воду в постапокалипсисе.

– Знаете, – начала я, беря из рук Ро чашу, полную чего-то дымящегося и, подозреваю, с градусом, – не верится, что впервые за долгое время отдыхаю в женской компании. Без… – Я чуть не ляпнула "без Димы", но…

– ВАРЯЯЯЯЯЯ!!!

Голос, от которого сдвинулась крыша. Нет, буквально. Доски на потолке жалобно вздохнули, а посуда в серванте звякнула, как от дурного предчувствия.

Я от неожиданности едва не уронила чашу, но Ро, как истинная жрица хаоса, поймала её в полёте и даже не пролила ни капли.

– Опачки, – пискнула Снежа. – Это же Дима.

– Нам кирдык, – высказала коллективную мысль Настя.

– Варя! Ты что в записке написала?! – округлила глаза Нелька, будто я оставила за собой не записку, а черную метку.

– Эээ… – я попыталась вспомнить. – «Ушла с друзьями, не переживай. Буду поздно, не жди». Всё. Классика жанра.

– У этого Кощеева что, нюх как у борзой? – выпала в осадок Алёна.

– Не нюх, а поисковая магия, – мрачно отозвалась Снежа и начала грызть ноготь, как будто тот знал ответы.

– Что делать будем? – обречённо спросила Настя.

– Главное – не паниковать, – попыталась взять себя в руки Неля, но крик повторился, и она тут же подскочила. – Святые снежинки! Мне так страшно не было даже, когда ко мне орк на свидание напросился!

– Боялась, что лапать начнёт? – Снежа попыталась хихикнуть, но вышло нервно.

– Боялась, что руку ему сломаю, – шмыгнула носом Неля. – Ро, у тебя есть ещё тайные ходы?

– Один. Но нас засекут сразу, – Ро оставалась спокойной, как удав после обеда.

– Пресвятые белочки! – зашипела Неля. – Он же портал засечёт! Ну всё, хана.

– Во-первых, – Ро безмятежно долила мне ещё, – перестаньте дрожать, как холодец в метель. Поисковая магия в этом доме сбо́ит. Во-вторых, я могу подготовить внутренний портал до квартала живности, маскирующий. Но…

– Ох, только не это «но», – буркнула Алёна.

– Нужно отвлечь его, – выдохнула Ро, будто речь шла не о взбешённом маге, а о коте, которого надо заманить в ванну. – Мои девочки задержат его минут на пять. А мне нужно двадцать.

– И кто будет приманкой? – резонно поинтересовалась Нелька, глядя на нас, как на поросят перед жертвоприношением.

– Меня он по магическому фону узнает, – подняла лапку Снежа.

– Я в роли актрисы – как рыба в дирижёрском кресле, – буркнула Алёна.

– Неля мне нужна здесь, – уточнила Ро.

И все головы дружно повернулись ко мне. Мол, вот она – идеальная жертва.

– Вы с ума сошли?! Он же меня ищет! – взвыла я.

– Вот именно. Он никогда не подумает, что добыча сама выйдет к охотнику, – хитро прищурилась Нелька. – Сейчас мы из тебя сделаем загадочную гадалку квартала красных фонарей!

И не успела я пикнуть, как меня уже тащили переодеваться. Причём в этот раз без лишней церемонии: поверх всего натянули красный шёлковый халат, волосы освободили от шпилек, на голову водрузили соломенную шляпу Ро. Всё – образ ведьмы-полуночницы готов.

Меня усадили в другую комнату. Она была почти как прежняя, только в центре висели соломенные шторы, почти до пола, создавая ту самую завесу тайны.

– Зачарованные, – пояснила Ро. – Ты всё видишь и слышишь, а они – ни в зуб ногой. Голос твой будет звучать как у ведьмы из болот. Мы – в соседней комнате. Эта стена – фальшивая, с той стороны всё видно и слышно. Неля настроит телепатию. Если что – подскажем. Удачи!

И – смылась. А я осталась одна. Внутри всё сжалось. То ли от страха, то ли от смеха – не поймёшь. Что я здесь делаю? Почему скрываюсь, как героиня дешёвого романа? Я взрослая женщина! Я имею право на личную жизнь! От кого я, прости светлые духи, прячусь? От Кощеева, который, по идее, вообще не должен переживать из-за моего исчезновения?

И тут дверь открылась.

И я поняла: я, наверное, всё-таки не взрослая. И личной жизни у меня тоже, пожалуй, нет.

Он был зол. Нет, он был воплощением злости. Глаза пылали, скулы ходили ходуном, на руках – вены, будто готовые выстрелить молнией. И одет он был в ту же чёрную рубашку и джинсы, будто смерть решила попробовать casual-стиль. Хотя, думаю, сама смерть была бы приветливей.

– Господин, сюда нельзя! – завизжала одна из помощниц Ро, тщетно пытаясь остановить Кощеева.

Он шёл, как рок. Неотвратимо.

Девушка изо всех сил упиралась, била его кулачками – но всё это было не страшнее комариного укуса.

– Пропусти его, – хрипло произнесла я, видя, что бедная ведьма себе руки сломает. И как-то сразу почувствовала себя не гадалкой, а участницей оперы. Только партитура у меня была явно не в руках.

Девушка степенно отступила, поклонилась в пол и, тихо прикрыв за собой дверь, растворилась в тишине. Дима даже бровью не повёл – будто всё это для него лишь муха мимо пролетела. Подошёл к шторе, осмотрелся с подозрительностью, достойной жандарма или, прости леший, ревизора. Ничего подозрительного не нашёл – и стал злиться ещё сильнее, так, что даже морщины у него на лбу собрались, словно небеса перед грозой.

– Вы гадалка Ро? – спросил он с таким леденящим металлом в голосе, что у меня под шляпой волосы дружно решили виться сами собой, без помощи плойки. Стало холодно и как-то очень неуютно.

На лбу у меня проступил пот, руки затряслись, но, слава тканям и материи, широкие рукава и длиннющие шторы всё скрывали.

– Д-да, – попыталась я изобразить уверенность, но получилась больше перепуганная бурундуковая версия себя.

– Где Варя? Где она прячется? – Вежливость в этом человеке, похоже, умерла при рождении. Или сбежала, узнав, в чьём доме будет жить.

– Не знаю я никакую Варю, – огрызнулась я, больше из чувства долга перед Ро. Не хватало, чтобы эту благородную женщину обвиняли из-за моего театра теней и пафоса.

– Её след привёл меня сюда. Вы уверены, что у вас не было посетительницы с длинными светлыми волосами, бирюзовыми глазами и… скорее всего с лицом, перекошенным от похмелья?

О, да здравствует величайший хам! Подлец! Сын болотного черта и крысы-перевёртыша! И это я ещё вежливо выражаюсь!

– Такой не было, – процедила я сквозь зубы, мысленно уже пакуя его вещи в рюкзак и выкидывая в прорубь.

Я смотрела на него сквозь штору, как сова на ночного прохожего, и искренне недоумевала, как можно быть таким… таким Кощеевым! С незнакомыми он как с врагами, со знакомыми – как с дровами: жжёт и не жалеет.

А ведь я, между прочим, сижу на полу, как последняя Яга без ступы, терплю боль в коленях, изображаю вежливость, а он… стоит и хамит. Словно не мужчина, а экзаменатор из магической академии в сезон выпускных. Ну ладно. Ща я тебя отгадаю, как загадку Сфинкса.

– Но раз уж вы пришли… Не хотите ли судьбу свою узнать, по руке погадаю, а? – не знаю, что на меня нашло. Наверное, хотелось хоть так отыграться. Если уж лично лягнуть не могу, то пусть через метафору прилетит.

– А не боишься? Я потомок рода Кощея, – хмыкнул он, как будто этой фразой можно было кого-то напугать.

Да ты б ещё объявил, что у тебя бабушка – пиявка, а дедушка – метла! Надо будет потом напомнить ему, кто моя прабабка и как она соляной столб в мужа превратила, потому что забыл дрова на зиму.

– Я не из трусливых, – нагло соврала я. Потому что в реальности – тот ещё зайчик. Но хоть где-то надо быть смелой, не в чувствах же.

– Присаживайтесь, руки протяните снизу, – добавила я величественно, будто не в шалаше с бусами сижу, а в тронном зале.

И – о чудо! – он подчинился. Подошёл, сел на подушку (королевского лоскута, между прочим), протянул руку. Я, понятно, её трогать не стала. Вдруг узнает? Магия рода у них, понимаешь ли. У меня, может, огонь в пальцах, а у него нюх как у собаки.

Взглянула. Ладони – как лужайка после бурелома: линии перепутаны, пустые. Вот и гадай тут. Но я же ведьма, импровизация – моё второе имя.

– Вижу, на тебе лежит ответственность… Родовая магия, кровь древняя, зелья горькие… – начала я, расписывая, как могла.

– Наследник родовой магии, – подтвердил он, как ночной кошмар, который не забывает напомнить о себе.

– Вижу, родни у тебя – тьма тьмущая… бабки, деды, троюродные оборотни…

– Кощеи всегда были многочисленны, – зевнул он. Кто-то явно начинал скучать.

– Вижу, живёшь ты в достатке… Сапоги не стоптаны, плащ из волчьей шкуры, духи из слёз девственниц…

– Да, мы не бедствуем, – вздохнул он с таким видом, будто я с него последний медяк вымогала.

– Вижу, ищешь ты девушку…

– Я С ЭТОГО НАЧАЛ! – рявкнул он, да так, что я аж с подушки подпрыгнула.

– Вижу, любит она тебя, – ляпнула я, сама не осознав, что сказала, пока не стало слишком поздно.

И тут же – оп! – лицо моё вспыхнуло, как берёзка под пламенем. Я ладони к щекам – может, остудится. А в голове паника и желание срочно провалиться в омут, желательно с русалкой в роли утешительницы.

«– Ты че несёшь?! – возмущённо раздался в голове голос Нельки. – Варя, ща не время для сердечных признаний!»

Ну, спасибо, сестричка. Очень вовремя. А Дима, между тем, спросил:

– А точно?

Вот ведь не вовремя ты, братец, решил проявить интерес!

– Я, может, и не всевидящая, но это точно, – ответила я с достоинством королевы, поправляя шляпу. Хотя внутри всё дрожало, как пельмень в кипятке.

А его лицо… оно как-то странно просветлело. Радость ли, удивление, издёвка или просто солнечный удар – непонятно. Но у меня внутри заныло, как от неразряженной молнии. Сухость во рту, сердце в пятки – может, это всё-таки не любовь, а симптомы гриппа?

– Но вижу я и другое… Её терзает совесть. Стыдно ей перед мужем, – добавила я с нажимом.

– Ах, это… Что ещё можешь сказать? Где она?

– Не видно, – пожала я плечами. – Но ясно одно – боится она тебя. Сбегает, чтобы не нашёл.

– Чего именно она боится?

Вот и настал момент истины. Я хотела сказать: себя. Своих чувств. Боялась, что сердце решит всё за разум, а тогда беда и мне, и ему. Хотела сказать, что перемен пугаюсь, что любви этой страшусь больше любой магии. Но…

Дверь распахнулась, и вошла она – златовласая кара небесная. Голубоглазая, стройная, в шортах, майке и на каблуках, как будто собралась не по магам бегать, а в кастинг на обложку глянца.

– Димочка, я всех опросила! – пискнула она. – Никто не видел эту страшилу, которую ты описал.

Ну всё. Занавес. Плащ на плечи, гордость – на коня. Сцена окончена.

– Золотея, заткнись! – рявкнул Дима. И ко мне: – Так чего она боится?

«– Варя, – зашептала Неля, – на твоём бы месте я бы её в землю втерла. И попрыгала сверху. Не буду мешать – дави, как хочешь. Почти всё готово».

И правда… Как-то даже легче стало. От её писка у меня проснулась моя ведьмина гордость. Да, добро добром, но я – Яга.

– Она боится, что ты её использовал бы, а потом выкинул… променял бы на ту тварь за своей спиной, – процедила я сквозь зубы. – Она боится, что вернётся – а ты с ней, на постели. Но знай, как только это произойдёт, ей станет плевать на любовь. Она выкинет твои вещи за дверь. Со вкусом.

– Ты как смеешь?! – завизжала Золотея. – Да она шарлатанка! Я, между прочим, ни разу не видела, чтобы гадали, не касаясь руки!

– Моя магия – что на изоленте держится, как хочу, так и колдую! – фыркнула я. – Не нравится? Шваброй по навигатору – и вон!

Я гордо поднялась и направилась к выходу, вся такая независимая, будто не в треморе и панике внутри. И тут – вжжух! – шторка рвётся, воздух сотрясается:

– ВА-РЯ!!!

И всё. Хорроры? Комедия. Потому что злой, пылающий, как демон с Бабай-Горы, Кощеев с красными глазами – это уже не сказка. Это страшнее.

– Твою ж… – выдохнула я, разворачиваясь к нему и пятясь, как зайчик от волка. В голове – мат-перемат, но вслух я зачем-то выдала:

– Я сейчас всё объясню!

Только это ему было всё равно. Он уже в режиме хищника – медленно, хищно…

– Так ты меня любишь? – его оскал сменился на самодовольную ухмылку.

«– Варя, это Снежа. Отрицай всё. Пусть помучается!»

– Я такого не говорила! – послушно отрицаю, пока внутренняя Яга машет топором.

– Ты сказала, что меня любит девушка, которую я ищу. А ищу я именно тебя, – шаг вперёд. Я – шаг назад. На каждый его охотничий – мой кроличий.

Господи-леший, кто меня тянул за язык?!

– Вообще, если копнуть философию, то все мы кого-то ищем всю свою жизнь, – начала я плести ту же лапшу, что мне преподаватели в институте пытались втюхать. Ну вот хоть где-то эти лекции пригодились, кроме как под чай уснуть. – И я, между прочим, не уточняла, в каком именно моменте времени. Может, я про будущее говорила! Через лет этак пять… или восемь. Кто знает, как у меня с планированием.

– Ты сказала, что она замужем, – шаг в мою сторону. Медленный, выверенный, как будто я мышь, а он – кот в сапогах.

– Мало ли замужних дур на свете, – отступила я на шаг назад. Главное – держать дистанцию. И себя в руках.

– Ты упомянула, что я живу у неё, – ухмылка у Кощеева стала шире, а глаза так заблестели, будто в них зажгли две свечки с душком тайны.

– Ты так говоришь, будто я одна такая, у кого ты жил, – отступаю ещё на шаг и – сюрприз! – спиной упираюсь в стену. Ах ты ж хитрый сказочный зверь!

– А я тебе не говорил? – иронично вскинутая бровь, и он, как теневой вихрь, преодолевает расстояние, оставляя между нами не воздух, а натянутую до звона тишину. Рука упирается в стену над моей головой. Дыхание горячее, чем лето в печке, глаза прожигают до самых костей. – Ты – единственная девушка, с которой я когда-либо делил жильё.

Ну чудесно. Орден почётного квартиранта мне в студию.

– Кощеев, хватит! – сорвалось с моих губ почти истерически. Я зажала уши ладонями, зажмурилась. – Я больше ничего не хочу слышать! Мне этот твой тупой флирт в печёнках. Если уж тебе так не терпится, иди флиртуй с той принцесской, а меня оставь. Я, между прочим, замужем!

«– Портал готов!» – донеслось до меня из эфира, как глас небес.

– Варя… – интонация у него вдруг стала почти ласковой, с тем оттенком сожаления, как будто я не девушка, а мокрый щенок под дождём. Но поздно. Всё, паровоз ушёл.

– Всё, Кощеев, ты победил! – я чуть ли не в стену вжалась, лишь бы не прикасаться к нему. – Вернусь с тобой. Только позволь сперва вернуть Ро её вещи. Мне перед ней неудобно.

– Две минуты, – буркнул он коротко.

– Хорошо, – ответила я тише, чем комар пищит, и пошла к двери.