Тесная связь

– Господин директор, не начинайте опять. Я уже говорила, и не раз. Вы работодатель, я сотрудник. На этом наши отношения заканчиваются.

– Ника, У тебя работы много, ты же сильно устаешь.

– Прошу прощения? – внезапная смена темы разговора застала Нику врасплох.

– Я хочу предложить тебе должность секретаря, – с недвусмысленным намеком продолжил директор.

– О. Благодарю, – с усмешкой ответила Ника. – Боюсь, что не справлюсь.

Директор быстро возразил:

– Просто отвечать на звонки и кофе варить. Ничего сложного.

– Дмитрий Борисович, послушайте. Мне для себя кофе лень сварить. Для других – тем более. Спасибо, откажусь.

– Ника, я тебе предлагаю непыльную работу. Никаких клиентов и головной боли. Да в чем проблема-то? – директор широко развел руками, показывая, что проблем нет никаких. – Ладно, хочешь – я тебе кофе буду варить? А ты будешь просто заниматься тем, чем захочешь?

– Ага. И зачем вам это надо?

– Хочу видеть тебя рядом постоянно. Как появился этот редактор, так ты вечно куда-то пропадаешь. Я с тобой честен – ты меня привлекаешь, и очень сильно. Я готов на любые твои условия, только озвучь.

– Нет.

Шумное дыхание вырвалось из груди директора, и он сделал еще шаг к Нике. Ника укрылась за столом и достала из ящика бумагу.

– Мое заявление на увольнение. Я его зарегистрирую, вполне серьезно. Дмитрий Борисович, оставьте меня в покое и обратите ваше внимание на того, кто в нем заинтересован.

– Это чертов редактор, верно? – сжал губы директор. – Он вскружил тебе голову?

– Вот это вас точно не касается.

Дверь открылась, и в кабинет заглянул сам главный редактор. Окинув беглым взглядом обстановку, он окликнул директора:

– Дим, я тебя ищу. Есть разговор.

Ника послала Лексу полный благодарности взгляд за спиной директора. Лекс подмигнул и отступил в сторону, дожидаясь, пока Дмитрий Борисович выйдет из кабинета Ники. Сам Дмитрий Борисович побагровел от гнева и бросил полный ненависти взгляд на Лекса. Лекс сделал вид, что не заметил, и закрыл дверь, отгораживая Нику от директора.

– Я, по-моему, предупреждал, – начал директор. Лекс приподнял бровь, показывая на коридор, в котором всем сотрудникам срочно что-то понадобилось.

– Не здесь.

Степан и Настя быстро скрылись в приемной. Рома схватил трубку телефона со стены и приложил к уху. Охранник делал вид, что ничего не понимает.

Директор зарычал, оглядываясь, и тяжелыми шагами прошел в свой кабинет. Лекс, засунув руки в карманы брюк и одарив улыбкой присутствующих, последовал за ним.

– Слышишь, редактор, – во взгляде директора читалось безумие, и в сочетании с ровным голосом это производило жуткое впечатление. Лексу на мгновение показалось, что директор сейчас набросится на него, и он непроизвольно принял боевую стойку.

Директор заметил это и опустил голову, с силой прижав раскрытые ладони к глазам. Постоял минуту, приходя в себя. Лекс расслабился и прислонился к стене, не сводя глаз с Дмитрия.

– Я хотел кое-что предложить. Не связанное с работой. – «Конкретно он сходит с ума». – Дим, ты меня слышишь?

– Я же тебе прямо сказал – у меня к Нике интерес. И очень большой, – сквозь зубы выплюнул директор. – Какого дьявола ты постоянно крутишься рядом?

– Ты, конечно, извини, – прямо ответил Лекс. – Но у нее к тебе прямо противоположное отношение. И я не верю, что ты этого не видишь.

– Она молода, ей нужно внимание и терпение. А этого у меня хоть отбавляй. Ждать я умею, – заметил директор, поднимая глаза на Лекса. – Я тебя просто уволю. И вопрос с твоим присутствием будет решен.

«Он мне угрожает, что ли?»

– Я сниму тебя с должности директора, – парировал Лекс и тяжело вздохнул. – Слушай, ты как ребенок, у которого отбирают игрушку. Но она же человек, нельзя так. Силой принудить к любви.

– Я возьму упорством. Она привыкнет и со временем полюбит. Ника увидит, что я всегда рядом и готов решать все проблемы. И благодарность перерастет в нечто большее.

Лекс слушал с возрастающим изумлением. Потряс головой, избавляясь от осевшей в ушах чепухи.

– Лекс, ответь мне честно – ты клеишься что ли к ней?

– Какое странное слово, – усмехнулся Лекс. – Мне двенадцать, по-твоему? Клеюсь, волокусь, липну. Мой тебе совет – перестань быть таким навязчивым. Ты ее просто пугаешь.

– Так что? – упрямо повторил директор. – Ты просто хочешь покрасоваться или все серьезно?

Лекс перевернул стул спинкой вперед и сел, сложив руки.

– Дим, с ней все не так просто. Судя по всему, ей здорово нагадили в прошлом. Твои ухаживания только раздувают угольки. Она реально тебя боится как мужчину. Оставь ее в покое. Найди себе девушку, которая будет заглядывать тебе в рот, женись на ней и будь счастлив.

– Ты! – выкрикнул директор, опять начиная краснеть. – Тебе стоит только посмотреть на девушку – и она твоя! Без лишних разговоров и ухаживаний! Так почему Ника? Она даже не красавица, от которой растекаешься лужицей. Обычная. Почему, Лекс?

– Мне не нужна любая, – отрезал Лекс. – Насчет Вероники имей в виду, что у меня здесь очень большой интерес.

– Хорошо, – директор странным образом успокоился и усмехнулся. – Посоревнуемся.

– Я не собираюсь играть в твои игры, – с отвращением произнес Лекс, вставая и пиная стул ногой, от чего тот перевернулся ножками вверх. – Она что, по-твоему, премия за хорошо проделанную работу? Ты вообще слышал, что я тебе сказал? Ее нельзя брать нахрапом.

– Не волнуйся, я все слышал и все понял, – директор помассировал виски. – Ты что-то сказать хотел?

– Уже не помню. Я позвоню или письмо напишу, как вспомню, – теперь Лекс был в бешенстве.

– Я тоже хотел сказать, – Дмитрий сел за свой стол и порылся в бумагах. Достал листок и помахал им в воздухе. – Хочу устроить коллективный отпуск для коллег. Неделю на море. За счет фирмы. Прибыль позволяет, загруженность тоже небольшая сейчас. Мелкие вопросы можно решить дистанционно. Что скажешь?

Этот тип распоряжается его деньгами. Что Лекс мог сказать? Хотя Веронике было бы полезно сменить обстановку, слишком она нервная.

– Устраивай. Ты тоже едешь, я так понимаю?

– Успокойся, – усмехнулся директор. – Я в состоянии сам оплатить себе отпуск.

– Дело не в деньгах, – процедил Лекс. – А в том, дашь ли ты Веронике отдохнуть. Или она будет всю неделю сидеть в номере, скрываясь от тебя?

– Обещаю вести себя прилично, – промурлыкал директор. – А ты едешь?

Вот козел.

16

Директор почти сумел испортить ей настроение, но подоспела неожиданная помощь в образе Лекса. Ника с довольным видом откинулась на спинку стула, и решила, что сегодня никакой формы. Она будет в своем платье, и пусть Дмитрий Борисович, практически каждый день напоминающий о необходимости носить форменную одежду, сегодня подавится от злости. Поддернула рукава вверх, достала чистый лист бумаги и решила набросать дизайн плаката и показать заказчику, чтобы понять, в какую сторону двигаться дальше. Спустя пару часов работы отложила карандаши, положила на стол набросок, посидела несколько минут с закрытыми глазами, очищая мысли. И взглянула снова. Надо показать Степану.

В дверь легонько постучали.

– Да? – рассеяно ответила Ника, не отрывая взгляда от наброска и мысленно пробуя перетащить текст ниже и затемнить его.

– У тебя все в порядке? – Лекс, как обычно, стоял в дверном проеме, придерживая дверь за ручку.

Ника с трудом скрыла улыбку:

– Все в норме, спасибо.

– Обращайся. – Лекс заметил стопку карандашей на столе. – Рисуешь? Руками, что ли? Можно взглянуть?

– Конечно, – Ника сделала жест рукой в сторону стола. – Это будущий плакат на Новый Год. Не могу сообразить, что делать с этим текстом. Он по логике должен быть вот здесь, но так и хочется потянуть его вниз, – Ника поставила точку туда, где она хотела бы видеть текст и добавила для себя: – Надо было в программе делать.

Лекс проследил за ее рукой и нахмурился.

– Что с рукой?

– Ничего, – Ника быстро стянула рукава вниз. – Я ударилась.

– Тоже так всегда отвечал, когда хотел замять разговор. – Лекс обхватил запястье Ники, приподнял рукав и рассматривал марлевую повязку и следы выше. – Можешь не говорить, что это собака/кошка/хомячок укусили. Чьи отпечатки? Надеюсь, не директорские?

Ника нервно рассмеялась и выдернула руку.

– Ну-ка смотри на меня, – велел Лекс, приподнимая голову Ники за подбородок. – Мама меня всегда уверяла, что человеку трудно лгать, глядя в глаза. Сейчас и проверим. Так что?

– Господин главный редактор, это была случайность. – «Вот блин. И чего он прицепился?»

– Ну-ну, – Лекс покивал головой и сдул упавшую челку. Ника проследила за ней взглядом. Лекс проследил за ее взглядом и чуть не улыбнулся. – Чьи зубы?

– Мои! – выкрикнула Ника и дернула головой. – Отпустите.

– Что? – переспросил Лекс и от неожиданности разжал пальцы. – Твои? Но зачем?

– Потому что… потому. – Ника присела на стол, сдвинув карандаши, и они покатились, падая на пол один за другим. Ника наблюдала за падением каждого карандаша. Когда упал последний, она подняла на Лекса пустой взгляд и сказала: – У меня нет ответа на этот вопрос.

«Нет ответа для меня», – мысленно добавил Лекс и спросил: – Когда мы перейдем на «ты»?

Ника моргнула. Лекс вздохнул и присел, собирая упавшие карандаши.

– Знаешь, когда я был маленький, я жутко боялся темноты. Прям до истерики. Настоящей. Знаешь, такой, с соплями по колено, криками, опухшими глазами, судорогами и икотой на полночи. Отец меня уговаривал, разговаривал, убеждал, ругал, кричал. Мы ночью проверяли все шкафы, лазали под кроватями и доставляли еще кучу хлопот соседям. И как-то вместо отца ко мне пришла мама. Она мне тогда сказала одну вещь: в девяти из десяти случаев в темноте ничего нет. Но вот в одном – все-таки есть. И я должен быть готов встретить того, кто там прячется.

Ника смотрела на Лекса, кусая нижнюю губу. Лекс придержал ее губу пальцем, останавливая.

– И если я буду истерить и вредить себе, то буду слабым, обнаружу себя и не смогу дать отпор.

Лекс сложил карандаши на стол и потрепал Нику по макушке, как ребенка.

– И что вы сделали? – тихо спросила Ника.

– Я признался себе, что я был слабаком. И внутри, и снаружи. И что опасность действительно есть. Я сам своей бесхребетностью представлял для себя опасность. Я начал со спортзала, закончил АРБ.

– АРБ?

– Армейский рукопашный бой, основательно прочищает мозги, – пояснил Лекс, и, заметив что-то в глазах Ники, быстро добавил: – О нет. Давай выберем что-нибудь менее травматичное.

– Вы можете меня научить?

– Боюсь, что сломаю тебя. Ты такая мелкая, – Лекс был в замешательстве. С одной стороны мысль проводить вместе время, пусть и на тренировках, уже ему нравилась. С другой – лучше бы это были тренировки игры на гитаре.

– Хорошо, забудьте, – быстро согласилась Ника и натянула на лицо улыбку. Как же больно получить отказ, когда только появилась надежда.

Господин главный редактор вгляделся в ее лицо, перевел взгляд на руку и сдался:

– Сегодня я занят вечером. Завтра после работы поедем ко мне в тренажеру. Только потом не жалуйся. Хочешь ходить в синяках – значит, будешь.

И чуть не растекся лужицей, увидев, как засияла Ника.

– Я не буду жаловаться, честно, – быстро проговорила Ника.

– И руку оставь в покое, поняла меня? Если я увижу новые отметины – ты увидишь, каким злым может быть твой тренер.

– Да, хорошо, – выдохнула Ника. – Спасибо!

– Погоди благодарить, – проворчал Лекс и направился к выходу. – Посмотрим, что ты скажешь завтра после тренировки.

Ника подождала, пока за Лексом закроется дверь, и запрыгала от возбуждения. Как щенок, который увидел хозяина после долгой разлуки. Еще хотелось закричать, чтобы услышал весь мир, только на этот раз от счастья. Лекс научит ее, как постоять за себя. Лекс поможет ей. Лекс защитит ее.

Ника остановилась, глубоко подышала, несколько раз согнала глупую улыбку с лица, и, не зная, куда направить потоки неуемной энергии, включила музыку и надела наушники. Ритмичная восточная мелодия завладела ею, отключив на время все остальные мысли. Ника медленно подняла руки и плавно согнула в локтях, тряхнув кистями, будто держала колокольчики. Фантазия дорисовала сильные мужские руки, скользящие от пальцев до локтей, и Ника резко вздохнула, изогнув спину назад и плавно выпрямившись, будто прислоняясь к груди мужчины. Он бы обнял ее в этот момент за талию, и Ника плавно обернулась вокруг себя. Тонкая шерсть платья на мгновение прильнула к ее бедрам, широкая юбка по инерции взметнулась колоколом и заскользила по ногам. Тряхнув короткими волосами, облепившими лицо, Ника в танце двинулась к столу, выписывая бедрами восьмерку, резко сгибая кисти в такт музыке, выплескивая все свои эмоции в окружающее пространство и чувствуя, что вполне способна расправить крылья за спиной и взлететь. Плавное движение руками по талии вниз, до бедра, легкий наклон головы и дрожь в пальцах, подхвативших ткань платья – музыка закончилась. Ника замерла, прислушиваясь к невероятной гамме только что пережитых ощущений.

– Пятьдесят тысяч за то, чтобы ты повторила, – голос директора был сродни ушату ледяной воды.

Ника ухватилась за край стола, пытаясь унять бешеный стук сердца. Потом повернулась к двери и сняла наушники. Дмитрий Борисович топтался в дверях и не сводил с нее глаз. За его спиной топтался Степа и также пялился. Ника вытянула голову, чтобы увидеть, сколько там еще людей за дверью. Разглядела древнего уборщика, который без стеснения подслушивал. Перевела взгляд на директора и сказала:

– Нет.

– Сто тысяч.

– Я в деле, – вмешался Степан.

Директор скосил на него глаза и процедил:

– Пошел вон отсюда.

– Не интересует, – ответила Ника. «На работе тоже нужно запирать дверь на замок».

– Двести тысяч за один танец. Плачу сейчас, – директор достал из бумажника деньги и положил на тумбу у входа.

– Нет.

– Это твоя квартальная зарплата, – не выдержал Дмитрий Борисович.

Ника сжала зубы.

– Благодарю, что указали, как низко ценится мой труд здесь. – И зло выплюнула: – Убирайтесь, вон отсюда! Обед, кабинет закрыт и меня нет. Придете после часа, если есть вопросы по работе.

Минуту стояла оглушающая тишина, был слышен каждый шаг секундной стрелки на настенных часах. Дмитрий Борисович ошеломленно смотрел на нее, Степан закрыл лицо руками и ждал бури. Уборщик не дышал. И вдруг директор расхохотался.

– Идем, – он подхватил Степана, и они скрылись за дверью.

– Бумажки свои заберите! – закричала Ника им вслед.

– Оставь себе, – услышала в ответ.

– Я их порежу и сложу вам под дверь. Я серьезно.

Вернулся Степан, забрал деньги и ушел.

– Все-таки десять лет каторги здесь стоили того, чтобы увидеть такое, – восхищенно прошептал уборщик и поволок швабру дальше по коридору.

Ника повернула ключ в замке и практически упала на стул. Он ее точно уволит после такого. На глазах у подчиненных она просто послала директора куда подальше. И если ранее ей было бы все равно, что сделает этот ненормальный, то после прихода Лекса Ника уже не горела желанием увольняться из типографии.

– Я считаю, что нужно извиниться, – бубнил Степан, кладя деньги Дмитрию Борисовичу на стол. – Она же не какая-нибудь… чтобы танцевать приватные танцы.

– Заткнись. Ты вообще что здесь делаешь?

– Так деньги принес. Ника сказала, что порежет их. Тут двести тысяч, жалко же, – Степан всем своим видом показывал, как ему жалко.

Дмитрий Борисович открыл рот, подумал и закрыл.

– Так что с Никой? Дмитрий Борисович, вы ее уволите, что ли? – Степа начал тревожиться.

– Иди обедай. Ты же слышал, что сказала госпожа? – директор усмехнулся. – Прийти после часа.

Степан поплелся в зону отдыха. Рома что-то жевал, глядя в свой смартфон, Оля сидела рядом и пыталась заглянуть. Полина делала вид, что спит. Двое верстальщиков делали вид, что играют в карты. Настя читала то ли для себя, то ли по работе. И у каждого уши были повернуты в сторону уборщика, который в красках описывал охраннику, как Ника выгнала директора. Охранник, зашедший на минуту налить чай, сейчас стоял с выпученными глазами, совершенно забыв, что ему нужно возвращаться на свой пост. Степа шикнул на уборщика и пошел к чайнику.

– Степ, – Полина открыла глаза. – Он же выдумывает все?

Степа только тяжело вздохнул. Полина села.

– Так это правда, что ли?? Директор предлагал Нике деньги за приватный танец?

Рома и Оля переглянулись с верстальщиками. Степа кивнул.

– А она что, серьезно выгнала его?

Степа кивнул.

– Вот это любовь! – протянула Полина, закатив глаза к потолку. – Бедный Дмитрий Борисович, он и так, и сяк к ней, и подарки, и цветы. И денег ей предлагает. Я уверена, что он далеко не бедный. Вот чего эта Ника выделывается? Что ей нужно? – последние фразы Полина договорила уже с раздражением.

Степа промолчал.

– Полина, так возьми директора в свои ручки, раз он тебе так нравится, – предложила Настя, закрывая книгу. – Ты точно знаешь, как опутать мужика. В свои двадцать пять успела уже двух мужей увести из семей. И бросила. С этим точно справишься, он даже не женат.

– Ах ты язва! – вскричала Полина. – Твое-то какое дело?

– Никакого, – Настя подмигнула ей. – Ты чего так бесишься?

Полина вскочила на ноги, Роман тут же ее обхватил за талию, не отпуская.

– Ну же, Полина, не нужно устраивать здесь драки, – уговаривал он. – Я, как эксперт, уверяю тебя, что это очень дорого обходится в конечном итоге. Степа подтвердит.

Степа шутливо оскалился в сторону Ромы и прислушался.

– Кажется, кто-то идет. Тихо.

Шаги прозвучали в сторону кабинета Ники.

– Директор, – показал Степа губами. – К Нике пошел.

– Он сильно злой был? Увольнять будет? – спросила Настя, переживая за подругу.

Степан пожал плечами, показывая, что сам не знает. Приоткрыл дверь и поманил коллег пальцем.

Ровно в час дня Дмитрий Борисович постучал в кабинет Ники. Ключ в замке повернулся, и Ника распахнула дверь:

– Входите.

– Я недолго, тут постою. Послушай, Ника. У нас с тобой как-то незадалось с самого начала. – Директор нервным жестом пригладил короткие волосы. – Возможно, я был слишком настойчив, и… Черт, я не знаю, как это сказать.

– Давайте я вам помогу, – глухим тоном сказала Ника. – Я просто замечательный работник, незаменимый и все такое. Но с учетом имеющихся разногласий работать вместе невозможно и вы увольняете меня.

– Что? – переспросил директор.

– Вы же пришли сказать, что увольняете меня?

– Конечно, нет! – возмутился директор. – Я пришел сказать, что мое поведение было недопустимым, и я это признаю. Больше такого не повторится.

Ника недоуменно моргнула. Дмитрий Борисович чуть улыбнулся и изобразил поклон.

– Мне правда жаль. Извини меня, – и повысил голос: – Уважаемая многочисленная аудитория. У меня есть предложение: коллективный отдых. Недельная поездка к морю. Принимаю заявки до конца недели.

– В Турцию?? – оглушительно завопила Полина, вывалившись из соседнего помещения.

– Э нет, – ответил, смеясь, директор. – Турцию мы не потянем. А вот в Крым вполне можем прокатиться. В любом отделе есть бассейн, так что без воды не останетесь. А побродить по пляжу, пусть и зимнему – по-моему здорово. В Ялте пальмы есть, весь город засажен, как я слышал.

– Я за, – ответил Степан из-за двери.

– Плюс, – Настя и верстальщики.

– У меня жена, – уныло протянул Рома. – Я не знаю.

– Опросите народ, пусть приходят отмечаться, – директор повернулся к Нике. – Поедешь?

– Я бы хотела, – ответила Ника. – Я позже точно скажу, хорошо?

– Хорошо, – легко согласился директор и ушел.

– Что это с ним? Подозрительный какой-то, и ведет себя странно. Извинился даже. И отдых этот, – Рома так сильно качал головой, что собранные в хвост волосы били его по щекам. – Интересно, редактор поедет?

– Я домой, у меня мастер приехал, – сказала Ника.

17

Спустя три часа Ника любовалась второй дверью. Повернула ключ в замке, послушала, как выдвигаются ригели, удовлетворенно кивнула и закрыла вторую дверь. Вспомнила мастера, который с помощниками кряхтел, устанавливая дверь, его взгляды, которые он бросал на нее, когда думал, что она не видит, и ей стало смешно. Он точно подумал, что у нее не все дома.

Ника взяла книгу и залезла под одеяло. Полежала, пошла на кухню. Открыла холодильник. Готовить совсем не хотелось, достала сыр и масло, сделала бутерброды и налила чай. Начала вспоминать, когда вообще последний раз доставала кастрюли. Вернулась под одеяло и взяла книгу. Простенький романчик на один вечер для разгрузки головы.

Через пару часов Ника отложила книгу, расстроившись. Главный герой погиб в неравном бою с толпой бандитов, несчастная главная героиня оказалась в психиатрической больничке. «Какой-то печальный конец огромной любви. Была бы я на ее месте, ни за что не отпустила бы своего мужчину в эту заварушку». Перебирая в мыслях возможные варианты того, что она бы сделала, Ника незаметно для себя уснула.

Ей снились пальмы, почему-то на них росли бананы, море, черное как ночь, бассейн, полный серой мутной воды. Ника резко проснулась, как от толчка, тяжело дыша и неподвижно лежа на спине. Сердце заходилось в бешеном ритме, мысли путались, она боялась пошевелиться, будто могла этим обнаружить себя. Напрягая слух и таращась в темноту, Ника пыталась сообразить, что ее разбудило. В квартире было тихо, ни шороха, только стук ее собственного сердца отдавался грохотом в ушах. Ника разглядела окно: закрыто. Тихонько стала передвигаться к краю кровати, стараясь не шуметь. Сползла на пол и на цыпочках вышла в коридор, постоянно оглядываясь на темные проемы открытых дверей на кухню, в ванную и вторую комнату. «Идиотка, надо свет оставлять и двери закрывать». Вспомнила слова Лекса, что в девяти случаях там никого нет. Не помогло.

И тут услышала царапающий звук, будто когти скребут по железу, и уставилась на входную дверь. Звук повторился. Ника судорожно вспоминала, есть ли у нее дома что-нибудь, чем можно защитить себя. Прокралась на кухню, вытащила нож из ящика, и вернулась к двери. Скрежет не прекращался, кто-то пытался открыть дверь. Ника различила вздох и в ужасе зажала рот свободной рукой. Приподнялась, осторожно заглянула в глазок и похолодела. Весь обзор был затянут рыжими волосами. Они шевелились от дыхания того, кто стоял с другой стороны двери, и было непонятно, то ли это отрезанные пряди, то ли шевелюра гостя.

От увиденного Ника выронила нож, и он с противным звоном упал с на плитку. Скрежет мгновенно прекратился. Ника отползла от двери, залетела в комнату и схватила смартфон. Пальцы никак не могли разблокировать экран, и Ника взвыла от отчаяния. Наконец экран засветился, и Ника набрала номер Лекса, не сводя глаз с входной двери. Лекс ответил после пятого гудка, и, судя по голосу, он уже спал.

– Вероника?

Скрежет возобновился, взломщик стал действовать с удвоенными усилиями. Руки Ники начали трястись с такой силой, что она выронила трубку. Смартфон разлетелся частями по кафелю. «О нет! Только не это!» – горло сжал спазм, и Ника беззвучно зарыдала, пытаясь собрать смартфон в рабочее состояние, вздрагивая при каждом металлическом лязге. В конце концов бросила его, подобрала нож, и, прижав его к груди, встала за дверью, стуча зубами и глотая слезы.

– Проклятье! – Лекс за долю секунды натянул штаны, схватил ключи и куртку, и выскочил из дома. Кинул куртку на соседнее сиденье, завел двигатель и рванул с места. Hyundai сопротивляться и пытался заглохнуть. Лекс пригрозил ему, что отдаст своему брату. Чудом доехал до дома Вероники довольно быстро. Накинул куртку на голое тело и влетел на второй этаж.

– «Это что еще такое?» – подумал Лекс, взирая на новенькую дверь. Звонка нигде не наблюдалось, и он, недолго думая, заколотил по листу металла. Судя по звуку, какой-то бункер остался без входной двери. – Вероника?

Долгое молчание и потом еле слышное:

– Лекс?

– Да, это Лекс. Открывай.

– Вы один?

– Один.

– Там, на лестнице, больше никого нет?

– Никого нет. Вероника, я безумно волнуюсь после твоего звонка и к тому же замерз. Не заставляй меня искать среди ночи взломщика сейфов. Клянусь, я это сделаю, и тогда тебе не поздоровится. Быстро открывай.

Послышался звук отпираемых замков. Сейф открылся, Лекс потянул дверь на себя, с удивлением отметив толщину металла. Нормально так запаковалась.

Закрыл все двери за собой и включил свет в коридоре. Вероника сидела в углу, прижав колени к груди, сжимая в руках нож, и не сводила с него напряженного взгляда. Просто замечательно. Части от разбитого смартфона валялись под ногами и Лекс отпихнул их в сторону. Провел быстрый осмотр квартиры: все на месте, никаких следов чужого присутствия. Что здесь произошло?