скачать книгу бесплатно
…Я это по работе знаю.
Ага.
Но это, повторюсь, – только в Кандалакше прояснилось.
А так, в Петрозаводске – только поморщились слегка.
Ну, бывает…
…А заодно сразу же после Петрозаводска выяснилось, кто такая «спящая Алёна».
И вот тогда-то во всей этой нашей истории и началось самое интересное.
Да…
Глава 10
…Я, на самом деле, всегда вот боялся именно таких теток: им, фактически, невозможно ни в чем отказать.
Понимаешь ведь, что глупость, но стоит девушке тупо поджать губки, как ты уже, стуча копытами и высунув язык, мчишься исполнять ее еще даже и не высказанное желание. При этом прекрасно понимая, что делаешь глупость, и в награду тебе за этот подвиг не то чтобы ничего не будет, но ничего даже и не обещано.
Нет, у меня-то еще кое-какое противоядие от этой беды имеется: я уже скоро как двадцать пять лет имею глупость любить свою собственную жену. Вот уж, кстати, в свое время не думал, что так будет: бабником был таким, что аж страшно вспомнить.
А тут как-то все само собой закончилось и прекратилось.
И нельзя уж так и сказать, что в наших с ней отношениях с самого начала было чересчур много физиологии или для Инги было очень уж так сильно важно, чтобы я налево не ходил: хотя черт ее знает, что для нее важно, а что нет. Столько лет уже живем вместе, а все равно так и не разобрался.
Просто так само получилось, и все.
Но вот именно вот таких барышень – все равно боюсь. Хотя бы просто потому, что их по-любому следует опасаться.
Порода такая.
Поэтому, как только из вагона появилось, в сопровождении своих кавалеров, разумеется, это заспанное чудо – мне сразу же захотелось куда-нибудь немедленно скрыться, ибо при первом же взгляде на оное сразу читались все грядущие неприятности.
Шатенка, разумеется.
Нет, не рыжая и не русая.
Каштановая.
Причем с самого первого взгляда понятно, что не крашеная, а природная: краска таким барышням, собственно говоря, и на фиг даром не нужна.
Овальное лицо.
Нежная кожа там, где надо, слегка тронута загаром и, разумеется, веснушками.
Пухлые губы.
Небольшой вздернутый нос, наглые зеленоватые глаза, легкий шрам над левой темно-каштановой бровью ничего не портит, а только добавляет шарма и очарования.
Почти идеальная фигурка с чуть излишне длинноватыми ногами, затянутыми в синие джинсы.
Легкая штормовка не скрывает узкую талию.
Блузка на груди чуть не лопается от переполняющего ее содержимого.
А ведь так хорошо ехали.
Пропал дом…
Глава 11
…Ну, а если серьезно, то я быстренько докурил и ушел в купе.
От греха, что называется, и от соблазна.
Благо, в Петрозаводске был достаточно сильный сигнал на сотовом. И, соответственно, Интернет.
И, кстати, в районе вокзала, – вполне себе даже и неплохой, все «3G».
Вот туда-то, разумеется, и нырнул.
Быстренько проверил «мыло».
Убедился, что пока еще моим отсутствием никто, к счастью, по-настоящему и по-взрослому не обеспокоился.
И – занырнул в Сеть.
Новости.
Новости, чтобы их черт побрал.
Информация.
Успеть.
Пока не тронулись, пока еще пока что стоим…
…Да.
В мире было неспокойно.
И слава Богу, а то бы я, наверное, удивился.
К уже становящимся привычными безобразиям на Ближнем и Среднем Востоке стремительно добавлялась еще недавно цветущая Украина.
Нет, понятно было, что по-другому, наверное, нельзя.
Мир вообще – мы что-то стали забывать такую простую истину, – это всего лишь краткий промежуток между двумя войнами.
Но – все равно – жаль…
…Надо, думаю, как тронемся и проводница в вагон вернется, чаю у нее попросить.
Хорош бухать.
К Кандалакше вообще стоит с ясной головой подъезжать, иначе тупо придется по-взрослому опохмеляться: дорога оттуда на Индель будет в любом случае непростая.
Сначала либо на микроавтобусе, либо на санечкиной «буханке» до старинной поморской Умбы.
Но это – так, цветочки.
А вот потом – пересаживаемся на «шестьдесят шестой».
И вот после этой самой пересадки как раз и начинается самое интересное…
…Первым в купе с перрона ввалился, разумеется, Славка.
Черт его знает почему, но у него это – заходить куда-то первым, даже и куда не звали – всегда очень хорошо получается.
Даже по морде как-то по этому животрепещущему поводу пару раз довольно прилично получал, но все равно так и не успокоился…
– Видел, – делает глаза еще круглее, чем они есть на самом деле, – какая тетка?! Я бы ей отдался. Вот даже и не сомневайся. Да офигеть!!!
Я вздыхаю.
– Видел, – отвечаю. – А ты точно на рыбалку собрался?!
Он хохочет.
– Что-то ты суров, – чешет затылок, – сегодня, Валерьяныч. Ща поезд тронется, пойду за чаем схожу. Тебе, кстати, принести?
Вздыхаю.
Выключаю планшет.
Откладываю.
В голове еще пока что мелькают обрывки новостей и зеленые глаза, длинные ноги и прочие прелести заспанной Алёны, проживающей, как выясняется, непосредственно в соседнем купе.
Через тонкую вагонную стенку.
Задумчиво смотрю в окно, потом не менее задумчиво киваю.
– Тащи, – соглашаюсь. – А мы скоро трогаемся-то?
Славка смотрит на часы.
– Да минуты, – фыркает, – через полторы.
– Ладно, – потягиваюсь, едва не зевая. – Я так и думал. Увлекся, бывает. Пойду тогда в тамбур покурю…
…В тамбур я зашел как раз, когда поезд тронулся, и за окном поплыли залитые солнцем и еще мокрые от дождя скучные домики Петрозаводска.
Где-то еще совсем недалеко, на границе зрения, тяжелые низкие тучи, кстати, так и продолжали прижимать крупными мохнатыми лапами дома и деревья, роняли дождь на асфальт и гладь Онежского озера.
Странный город, кстати.
Весьма.
Я его по молодости вообще очень любил, мотался сюда, иногда без всякой цели и без царя в голове.
Онега.
Кижи.
Помню, как ярко сверкал яростной грозной синевой Онего и как тревожно и стремительно летели облака над церковью Преображения Господня, когда я стремительно, одним днем и одной белой ночью, но очень и сильно, и взаимно, влюбился в эту безумную молоденькую художницу из Питера.
Как ее, кстати, звали?
Таня?
Яна?!
Да, какая, в принципе, разница: больше-то, после той матовой белой ночи, когда небо было молочно-белым, как больничный кафель или эмаль, и по нему все так же стремительно плыли странные, розово-фиолетовые, подсвеченные недалеко за горизонт закатившимся солнцем облака, – все равно так ни разу и не увиделись.
Мне и самому тогда, вообще-то, только-только двадцать один исполнился.
Плевать…
…Когда я вернулся в купе, Славка баюкал руку и что-то обиженно шипел в сторону, а Глеб рылся в своем аккуратном дорожном несессере и что-то там такое, видимо, очень и очень важное искал.
На столе стыли три кружки чая.
Так, думаю…
– Что случилось-то, комбатанты? – интересуюсь.
Славян морщится и демонстративно вздыхает:
– Да ерунда, Валерьяныч, – отворачивается. – Чай пока от проводницы нес, две кружки в левую руку взял, а одну в правую. Ну, неудачно перехватил, левую обжег, короче, пока до купе добежал…
Оцениваю обстановку.
– Ну, ты и муда-а-ак, – выдыхаю почти восхищенно. – А поставить эти чашки куда-нибудь нельзя было?! Чтобы перехватить поудобнее?! Да хоть на пол! Или просто вышвырнуть их на хер, зачем руку-то жечь?!
Славка даже морщиться перестал:
