Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая

Глава 7

Побег

«О тебе.

Ты – наполовину вампир, наполовину человек. Естественно, такой ребёнок обычным быть не может. Когда ты родилась, Шери была на грани того, чтобы, как я и боялся, раствориться в воздухе. Некоторое время мы так и жили вчетвером: ты, Шери, Бронислав и я, и по очереди присматривали за тобой. Ещё был хороший врач, знакомый Бронислава, который помогал нам (к сожалению, забыл его имя). Когда ты подросла настолько, чтобы не зависеть от мамы, тебя забрал именно я, потому что среди людей в тебе могла больше развиться человеческая сторона. По крайней мере, на это я надеялся.

Мне исполнилось восемнадцать, а у меня уже был ребёнок. Школу я так и не закончил. Что делать? Я не знал. До сих пор не знаю. Не хотелось жить и вовсе. Но у меня была ты.

Мне пришлось искать нормальную работу, и я перепробовал их с десяток. Охотники на нечисть сами вышли на меня: нечасто увидишь выжившую жертву. Я тогда поступил работать в бар: помогал и на ходу учился мешать коктейли, чтобы стать барменом и зарабатывать больше. У меня тогда ещё свежими были шрамы на шее (они у меня есть и до сих пор). Охотники объяснили мне проблему с вампирами. Мне было необходимо узнать как можно больше, а эти ребята много знали, и я постепенно вливался в их компанию (это было легко: среди охотников очень мало не травмированных людей). Всё можно пережить, всё когда-нибудь изменится, но неминуемо изменишься и ты.

Меня пугало в тебе то, что ты очень похожа на маму. Я хотел бы любить тебя. Но каждый раз я подмечал в тебе её черты. Если быть честным, я тебя боялся. Ты была для меня непонятным существом. Я видел, что другие дети тебя сторонятся… Чем больше ты росла, тем больше я видел, что нельзя оградить тебя от твоей собственной сути.

Тебе скоро 14, в это время обычно дети вампиров впервые меняют облик, после чего считаются взрослыми. Не факт, что с тобой тоже это произойдёт, но ты должна быть начеку.

Я не знаю, где ты сейчас, читая это письмо. Я также не знаю, где я. Но я хочу сказать, чтобы ты не связывалась с Патиенсами. Я уверен: попытаются убить. Если я не смогу тебе помочь, ты должна помочь себе сама, Ева. Даже если они будут относиться к тебе доброжелательно – не верь им.

Я могу посоветовать тебе носить с собой какой-нибудь серебряный предмет. Вампиров обжигает серебро, а ещё открытое пламя, сильно концентрированная кислота/щёлочь. Ещё: на чердаке в нашем доме есть склад оружия, которое я использую на охоте. Но сама ты его не откроешь. Если меня не будет рядом, ты должна найти адвоката Барбару Дефенди. Она защищала меня много лет, и я ей доверяю. У неё есть ключ от всего.

Теперь, ты знаешь всё, что должна. Действуй.

Мэттью Дистурб

Твой папа.

P.S. Прости, что плохо обходился с тобой. Иногда я себя плохо контролирую, и мне очень стыдно.

P.S. -2: Ты меня ненавидишь – я знаю. Я всё равно люблю тебя»

На этом кончалось послание моего отца ко мне. Мой мир готов был перевернуться с ног на голову, хоть он ещё и не осознал до конца, где у него голова, а где ноги.

Это всё могло быть абсолютным безумием, если бы я не помнила тот склад оружия, о котором говорилось в письме. Я помнила, как я однажды влезла на запрещённую лестницу и увидела в полумраке холодный блеск. Ровно на одну секунду я заглянула на чердак, но моя память успела ухватить образы ножей, арбалетов, винтовок, пистолетов… Я была тогда очень маленькой, и папа схватил меня в охапку и быстро унёс оттуда. Когда он опустил меня на пол, он взял меня за плечи и, глядя в лицо, произнёс, словно заклинание:

– Запомни, Ева: Мы. НЕ. Ходим. На чердак!

В его глазах был страх. Конечно, я запомнила. Мне снились жуткие сны про то, как ночью блестящие ножи и кинжалы выползают через тонкую щёлку под дверью с чердака и, словно змеи расползаются по дому, поджидая на полу, как только я спущу ногу с кровати, чтобы наброситься на неё. Впрочем, это быстро прошло: все последующие годы папа убеждал меня, что на чердаке лежит обычный хлам.

Ещё одно доказательство всплыло у меня в памяти. Я оставила письмо на подоконнике и подошла к столу, где лежал мой блокнот для рисования. Неловкими пальцами достала из пенала чёрный и красный карандаши и открыла пустую страницу. Я закрыла глаза, чтобы лучше представить то, что я вспомнила, а руке позволила просто обводить линии вокруг картинки в моей голове. Зачем нам морозильник в подвале? Зачем? Я вырисовала корпус морозильника и его полочки. Прищурившись я вспоминала… На полочках было нечто красное, странной формы, как вздутые подушечки, а ещё от них, вроде бы, шли полупрозрачные трубочки. Только когда я дорисовала, я смогла понять, что я увидела тогда в подвале. Я смотрела на свой набросок, и у меня начинала кружиться голова: в морозильнике лежали пакеты с кровью.

Я бросила карандаш на стол и закрыла рот рукой от подступившей тошноты. Неужели это правда: Бронислав Патиенс – вампир? Это могло бы многое объяснить: и почему он ничего не ест, и почему его не видно днём, и этот жуткий отдельный холодильник. Что ещё хуже, многое из того, что происходило со мной, было похоже на то, что я становлюсь вампиром тоже… Барбара, желая мне добра, привела меня в самое небезопасное место.

Что же мне делать?!

«Действуй» – твёрдо прозвучал у меня в голове голос папы. И я решила, что это дельный совет.

В моей одурманенной голове каким-то образом организовался план. Страх больше не сковывал, а наоборот подгонял. И, хоть руки у меня дрожали, перед глазами рябило, а ноги подкашивало, я приступила к выполнению моего нехитрого плана.

Собрав всё самое необходимое, я стала думать, как мне незаметно покинуть замок. На окне – решётка, дверь – заперта. Вспомнилась прошедшая ночь и потайной ход в мою комнату. Им-то я и решила воспользоваться. Каким-то непонятным даже мне способом я нашла нужную плиту и попыталась сдвинуть её с места. Та нехотя поддалась. Я вздрогнула: вдруг меня услышат. Убрав плиту, я несколько секунд сидела, прислушиваясь: не слышны ли шаги. Нет, тихо. Тогда я заглянула в потайной ход. Там было темно, как в яме, оттуда веяло холодом, куда-то в преисподнюю уходила каменная лестница. Это ли выход наружу?

Нет времени думать об этом, надо идти, а куда – это потом разберёмся, лишь бы подальше отсюда. Потому я наскоро оделась, бережно подобрала с пола брошенный мной серебряный медальон и, стараясь не шуметь, пустилась в путь.

Через пятнадцать минут я была уже в парке. Потайной ход не подвёл, хоть и пришлось изрядно поволноваться, петляя по его тёмным ответвлениям, освещаемым только светом моего карманного фонарика. Выбравшись наружу, я аккуратно пошла по направлению к воротам парка. Я шла, дрожа не то от страха, не то от холода (нужно было лучше одеться). А над верхушками деревьев между тем солнце озаряло вяло просыпающийся мир. Стояло безветрие, не слышно было шума деревьев, птицы почему-то не пели, встречая восход. Тишина только раздражала мой напряжённый слух. Вдруг с ветки, пронзительно каркая, будто хохоча, сорвалась ворона и пронеслась над моей головой. Я не на шутку перепугалась и пошла быстрее…

Выбравшись из парка, я вышла на дорогу и припустилась по ней что было духу.

Я остановилась только у дома Синтии Вэн. Ноги сами принесли меня сюда. Видимо, они понимали, что это единственное безопасное место. Уже зная, как открыть калитку с обратной стороны, я прошла во двор и позвонила в дверь. К моему удивлению, Синтия открыла тут же. Как только она это сделала, я буквально влетела за двери и захлопнула их за собой.

– Извините, я не разбудила? – спросила я, смутившись.

Синтия, которая была уже одета, улыбнулась и ответила:

– Нет, я всегда встаю рано. А вот что с тобой?

– О, Ева, ты сегодня рано! – воскликнул Гарт Вэн, высунув голову из ванной комнаты. Он, кажется, как раз собирался выходить на работу.

– Здравствуйте, я…

Я впервые задумалась, что я скажу и как объясню свой ранний визит.

Гарт вышел из ванной и переглянулся с женой: они оба поняли, что что-то неладно, но я медлила, потому что не могла им ничего внятно объяснить.

– Мне пора идти, – вдохнул Гарт, начиная обуваться.

– Я разберусь, – пообещала Синтия.

– Я постараюсь пораньше приехать.

Он надел плащ, взял свой зонт, взял сумку… Готовый к новому дню, он выглядел лучше, чем когда приходил с работы. Я отошла от двери, и Синтия открыла ему.

– Пока, – она поцеловала мужа в щёку; звук был сухой и мягкий.

Когда за хозяином дома закрылась дверь, Синтия обратилась ко мне:

– Ну же. Проходи!

Я действительно очень мешкала; голова у меня была большая, как воздушный шарик. Синтия провела меня в комнату и усадила в кресло.

– Я сделаю чай, – решила она и оправилась на кухню. Я посмотрела на свои руки и увидела, что пальцы у меня дрожат. В пальцы мне вложили большую кружку ароматного чая, и дрожь немного утихла.

– Так что случилось? – мягко спросила Синтия, садясь рядом со мной на диван.

Я хлебнула чай и попыталась объяснить:

– Понимаете, мой дядя…

– Что он сделал? – в голосе Синтии прозвучали непривычные жёсткие нотки, и я с удивлением подняла на неё взгляд. Лицо у неё стало очень серьёзное.

– Эм… Ничего.

Действительно: лично мне он пока ничего не сделал. Он был, конечно, скрытный и немного жуткий. У него был доступ в мою комнату, о котором я не знала, он читал бумаги моего отца. Но что я скажу? Что он вампир? Я понимала, как это прозвучит.

– Просто всё очень странно, – продолжала я, – я слышу и вижу странные вещи. Всё вокруг как будто ненастоящее, и я не знаю, кому я могу доверять.

Я говорила и сама слушала свои слова. Похоже, мне и впрямь плохо. Я чувствовала, как начинаю плакать снова.

– Мне ты можешь доверять, обещаю, – сказала Синтия и протянула мне руку. Мы стали держаться за руки, и это немного успокоило меня.

– Ты пережила много сложных событий в последнее время, – заметила женщина, – это, наверное, очень тяжело. Да и случай с этой бедняжкой Эммой всех растревожил…

– Я так и не поняла, почему они так быстро свернули дело, так и не допросив никого, – перебила я.

– Они допрашивали и твоего дядю, и его слугу, – возразила Синтия. – Тебя не стали допрашивать, потому что ты плохо себя чувствовала. Потом нашлись доказательства на месте преступления, которые помогли раскрыть дело.

– Но почему они вообще его заподозрили?

– Потому что ты нашла тело.

– Понятно, – буркнула я, понимая, что этот разговор идёт в тупик. – Это не единственный странный сон, который я видела. Я постоянно вижу сон, как я бегаю по замку, а там все комнаты и лестницы меняются местами, и я полностью теряюсь…

– Ты боишься замка?

– Он мне не нравится, – призналась я, – там достаточно жутко. Но обычно во сне появляется… я называю его Странник. Он ничего не говорит, просто показывает мне выход. Когда я выхожу, я всегда оказываюсь на берегу моря, а Странник исчезает…

Я заметила, что очень быстро говорю, и с усилием остановилась. Несмотря на то, что я рассказывала какой-то вздор, Синтия меня внимательно слушала.

– Извините, – я вздохнула, – кажется, я совсем теряю голову.

– Для человека в твоей ситуации ты неплохо стравляешься, – улыбнулась Синтия.

Это было утешительно.

– Побудь пока у меня, раз тебе плохо в замке, – предложила она. – Тебе нужно успокоиться, а потом мы что-нибудь придумаем.

Пожалуй, это было единственное верное решение. Я кивнула и допила свой чай. Сон, который я отняла у себя чтением письма, меня догнал, и мои веки стали слипаться.

***

Проснулась я в уже знакомой мне комнате в доме Синтии на втором этаже. Я не сразу сообразила, что я тут делаю – сонливость, напавшая вдруг на меня, была невероятно сильной. Должно быть, я уснула прямо за столом, и Синтия перенесла меня сюда, чтобы мне было удобнее. Мысленно благодаря её за заботу, я поднялась с кровати. После этого я, ни о чём плохом не помышляя, отправилась было вниз, открыла дверь кухни, и…

И вдруг почувствовала себя так, будто меня ударили.

Жалюзи в кухне были опущены, и в полумраке я разглядела три сидящие за столом знакомые фигуры. Спиной ко мне сидела Синтия Вэн, справа от неё в могучем силуэте угадывался Марк Вунд, а слева чёрной тенью сидел Бронислав Патиенс. Я так и замерла у приоткрытой двери.

–…Ну я же говорил той рыжей, что не гожусь в няньки, – донёсся до меня тихий голос дяди.

Я аккуратно присела на пол, стараясь даже не дышать. Вроде, меня не заметили.

– Ты её запугал, – заметил Марк, поджав губы.

– Что ж, значит, это максимум хорошего дяди, который я смог из себя выжать, – хрипло парировал Бронислав; он кашлянул и закрыл рот ладонями.

Синтия нервно постукивала пальцами по столу.

– Когда ты собирался сказать ей?

– Отец оставил ей кое-какие свои документы. Думаю, из них всё уже и так стало понятно. Она читала их сегодня ночью.

– Понятно, почему она прибежала, – хмыкнула Синтия и снова обратилась к дяде: – Бо…

– Что?! – он повысил голос, и я дрогнула от неожиданности. – Прежде чем ещё что-нибудь сказать, – Бронислав поднялся из-за стола, и его фигура заслонила слабый свет, идущий из прикрытого окна, – вспомните, через что я прохожу.

Кажется, фраза попала в цель; Марк виновато потупил взгляд, а Синтия сжала губы, нервно крутя в пальцах прядь своих волос. Бронислав подошёл к раковине и, достав из шкафчика для посуды чашку, набрал себе воды. Пока он пил, было очень тихо. Чашка стукнула о стол, когда он её отставил; нахмурившись, он снова заговорил:

– Я не собираюсь перед вами оправдываться. Если вы считаете, что справитесь лучше: вперёд, отдаю даром.

С этими словами он поскорее – чтобы никто больше не успел ничего сказать – схватил со стула свой плащ, накинул на плечи и вылетел из кухни. Я едва успела отскочить в сторону, чтобы не получить дверью по лбу. Уловив движение, Бронислав взглянул в мою сторону. Я была уверена, что он меня увидел, но он выбрал не говорить ни слова. Когда он покинул дом и входная дверь громко стукнула, несколько секунд было очень тихо.

– Беда-а, – проговорил, наконец, Марк.

– Надо звонить Барбаре, – подхватила Синтия.

– Слушай, я бы и рад принять Еву к себе, но у меня и так полна коробочка…

Голос Марка прозвучал виновато.

– Я знаю, – вздохнула Синтия.

– Как Гарт?

– Он… смирится.

– Что ж, тогда…

– Да, спасибо, что пришёл.

Я поняла, что пора ретироваться, пока меня не заметили ещё раз. На цыпочках я забралась наверх по лестнице и вернулась в кровать. Там я сделала вид, что сплю и ничего не знаю. Хотя о сне не было и речи. Мне было над чем поразмышлять. Значит, дядя оставляет меня? Так может, значит, интернат? А может, пусть меня усыновят Синтия и Гарт?..

Я фыркнула и накрылась одеялом с головой: я представила, как взрослые перебрасывают меня друг другу, словно играют в горячую картошку.

Глава 8

День рождения

Итак, я осталась у Вэнов. Гарт оказался почти не против, хотя особенно со мной не разговаривал. К счастью, его почти не было дома, и мы с Синтией неплохо проводили время. У неё оказалась большая творческая мастерская в гараже, и чем мы только ни занимались: собирали в поле травы и делали гербарий, или занимались живописью, или даже лепили из глины (у Синтии был гончарный круг). Синтия ещё умела вышивать и вязать, но к этим занятиям у меня не оказалось склонности. Зато я могла много рисовать.

– Это он, – сказала я, показывая Синтии блокнот. – Мой друг из снов.

– Странник? – с любопытством спросила она.

– Ага, он. Вернее… оно? Я не знаю: это мужчина или женщина…

Странника было сложно изображать: иногда я вообще не видела его, а только слышала, а если он и появлялся, то держался самого тёмного угла. Что я могла точно сказать, так это то, что он был такой высокий и тонкий, и руки у него были немного длинноваты. Ещё у него было что-то вроде плаща, и густые длинные волосы. Иногда можно было увидеть его белые пальцы и длинные ступни, потому что он обычно был босиком. Странник перемещался вопреки законам физики, иногда сидя в углу под потолком, или шагая по стене, либо отдыхая вверх ногами. А ещё у него были яркие глаза, которые блестели в темноте, как два изумруда.

Такой он и получился на рисунке, правда, не очень симпатичный: весь чёрный, да на лице ничего нет, кроме глаз. Но я его точно не боялась, напротив, с ним было очень спокойно.

– Иногда мне не хочется выходить из лабиринта, потому что я знаю, что, как только выйду, он исчезнет.

– Пригласи его на встречу вне лабиринта.

– Ты думаешь, он придёт?

– Почему нет?

Одно занятие перетекало в другое, и я даже не замечала. В какой-то момент мы переходили на кухню и там разворачивался не менее творческий процесс готовки пищи. У Синтии были какие-то невероятные горшочки, ложечки и баночки с разноцветными пахучими специями. Несмотря на некоторую хаотичность нашей работы, мы всегда успевали приготовить ужин и убрать кухню до того, как Гарт приходил с работы.

Синтия всегда была рада его видеть. Он переодевался, умывался, и мы садились за стол. Кот Винстон, который нетерпеливо крутился под ногами в процессе готовки, получал свою порцию и тоже отужинал с нами. Ели мы обычно в молчании (потому что все оказывались голодными к концу дня), зато потом мы перемещались в гостиную пить чай, и Синтия спрашивала Гарта, как прошёл его день. Он любил рассказать о работе. Так я выяснила, что не просто лечит зубы: он был стоматологом-хирургом и делал много удивительных вещей. Сначала мне было непонятно, почему я слушаю о переломах челюстей и зубных протезах за чаем с печеньками, но Гарт так оживлялся, рассказывая о своих трудностях, что мне постепенно стало становиться интересно. Иногда я не понимала, о чём он говорит, и я задавала вопросы. Тогда Гарту было не лень встать и достать из стеклянного шкафа справочник по анатомии, чтобы показать мне всё наглядно. Синтия только сидела и наблюдала за нашими изысканиями, когда Гарт объяснял мне, как они восстанавливали разбитые челюсти пациенту, попавшему в аварию.

Мне кажется, Синтия улыбалась как-то по-особому.

Вечером я не хотела идти спать, но Гарту нужно было рано вставать на работу, и все обитатели дома подчинялись его расписанию. Я спала всё в той же комнатке для гостей. Винстон приходил ко мне, когда я собиралась ложиться в кровать, и запрыгивал со мной. Кот позволял погладить его великолепную шерсть, а Синтия заходила и выключала мне свет. Она прикрывала дверь, оставляя небольшую щёлку, чтобы кот мог выйти, если ему захочется. Иногда Синтия приходила посмотреть, уснула ли я. Однажды я увидела рядом с ней Гарта.

– Ты такая заботливая, – заметил он, а затем спросил: – Почему у нас нет ребёнка?

Она в ответ неопределённо пожала плечами. Гарт взял Синтию за руку.

– У тебя бы отлично получилось.

– Наверное…

Они обнялись и ещё немного постояли в полумраке.

– Пойдём, уже поздно, – шепнула Синтия и на цыпочках увела мужа в спальню.

Прошла неделя, и у Гарта, наконец-то был выходной. Это значило, что будильник на утро был отключён. Но я по привычке проснулась рано. Пока все спали, я решила сделать завтрак.

Я жарила гренки на сковородке, одновременно заваривала кофе в прессе. На запах подтянулся сонный Гарт Вэн. Он выглядел очень забавно: у него были растрёпанные волосы и смятая голубая пижама, состоящая из длинных штанов и майки. Он кое-как нацепил на припухшие глаза очки и удивлённо смотрел на меня.

– Привет, – сказала я. – Кофе?

– Не откажусь…

Гарт уселся на стол, и я поставила ему чашку кофе с гренками. На следующую порцию гренок надо было нарезать ещё хлеба, чем я и занялась, пока он ел.

– Ты уже хорошо освоилась, правда? – заметил хозяин дома, глядя, как я управляюсь с посудой.

Его тон был немного насмешливым; мне впервые пришло в голову, что, возможно, мне нельзя было трогать кухню водиночку.

– Ну да, – смущённо сказала я, перекладывая гренку на сковородку, – я дома всегда нам готовила… Я имею в виду, дома с папой.

– Он так и не научился готовить, да?

Я уставилась на Гарта.

– Ну, вообще-то, да…

Зря я отвлеклась от сковородки. Наверное, я налила многовато масла. Стоило мне повернуться обратно к плите, одна гренка подпрыгнула на вздувшемся масляном пузырьке, и в меня брызнуло раскалённым маслом.

– Ай!

Я отскочила от плиты, зажмурив глаза. В ту же секунду Гарт был рядом со мной.

– В глаза не попало? – выключив плиту, серьёзно спросил он.

Я почувствовала, как он берёт мою голову в свои ладони.

– Ошибочка вышла, – пробормотала я, боясь открыть глаза, чтобы в них не затекло масло.

– Спокойно.

Я, как по волшебству, действительно успокоилась. Гарт отвёл меня к раковине и аккуратно убрал с моего лица капельки масла, обильно смочив салфетку в холодной воде.

– Глаза в порядке, – уверил он.

Я открыла глаза и увидела его лицо очень близко. Пока он спасал меня от ожога, его движения были уверенными, но мягкими. Я представила, какого это: быть его пациентом, лежать в этом странном стоматологическом кресле и видеть над собой лицо Гарта. Пожалуй, именно такими сухими и спокойными должны быть лица врачей, чтобы пациенты не боялись. Он улыбнулся мне, и я поняла, что только Гарту Вэну доверила бы собирать мои зубы на место в случае чего. Впрочем, надеюсь, случая не представится.

– Порядок, – Гарт выпустил меня и вручил мне пакетик со льдом из морозильника: – Подержи у лица, чтобы ожога не было.

– Спасибо…

– Я работал врачом очень долго, – сказал он, возвращаясь к своему завтраку, как ни в чём не бывало, а затем приказал: – Ешь, а потом я хочу тебе кое-что показать.

Заинтриговал. Я поспешила позавтракать и убрать посуду, а затем мы отправились в… гараж.

– После медицинского университета, – рассказывал Гарт, – нас, молодых врачей, отправляли в места, где не хватало работников. И меня отправили прямиком в эту деревеньку. Мне это тогда казалось весьма обидной позицией. Поработав на здравпункте немного, я понял, что тут много не словишь.

– Тут был здравпункт?

– В лучшие годы, – кивнул Гарт. – Присядь.

Мы сели на две табуретки в гараже, а вернее, в его углу, который был отведён для хранения всякого хлама и садовых инструментов.

– Меня заметили и пригласили к себе Патиенсы. Они предложили мне стать их семейным доктором. Я считал, что мне повезло. Условия были хорошие, только было несколько серьёзных запретов…

Я заметила, что вцепляюсь пальцами в свою табуретку до боли в ногтях. Всю неделю мы не поднимали тему Патиенсов, моего дяди, и вообще всей этой ситуации.

– И вы согласились?

– Я был уверен, что это лучшее, что я мог получить в этой ситуации, – кивнул Гарт. – Я остался. Я жил у них в замке, ел, получал всё необходимое. Правда, работать нужно было день и ночь, и я не имел права никуда уйти. Я должен был лечить как прислугу, которая тоже постоянно жила в замке, так и самих хозяев. Мне пришлось получать дополнительное образование. Потому что, как оказалось, пациенты были нестандартные.

– И где вы учились?

– Прямо у них в библиотеке, – Гарт развёл руками и пояснил: – Ни один университет не смог бы мне рассказать, что…

– Не говорите мне, – я перебила, потому что у меня уже начинала кружиться голова. – Так вы… были в курсе?

– Подыши, – посоветовал Гарт. – Я и сам неделю доходил. Не желал верить.

– Неделю! – я подскочила с места. – Я бы месяц думала, если бы не записка от папы…

– Ну, я всё-таки был немного старше тебя, – улыбнулся он. – К тому же, здоровье вампиров работает не так, как здоровье людей. У них другие потребности, и я бы не смог с ними работать, если бы не знал.

Я смотрела на Гарта во все глаза. Всё закручивалось куда круче, чем я думала. Он, видя мой интерес, улыбнулся и продолжал:

– Но я хранил их секрет очень хорошо, и спустя три года мне позволили построить этот дом и жить более свободно. Но я всё равно много времени проводил в замке. Всему виной были двое ребят: Шери и Бо. Бо было восемнадцать, а Шери – шестнадцать.

– Вы их знали!

– Да, мы спелись за то время… Но из-за этой дружбы мне и пришлось уйти с работы.

Я смерила Гарта оценивающим взглядом: он оказался гораздо старше, чем я о нём думала. По нему было сложновато понять, сколько ему лет. Может, он тоже вампир?

– А что, собственно случилось? – спросила я.

– Это я и хотел тебе показать.

Гарт встал и, придвинув табуретку к горе картонных коробок, залез повыше и достал из-под потолка одну коробочку. Загадочная коробочка была покрыта палью. Гарт сдул её, подняв в воздухе небольшое облачко.

– Вот, – сказал он, садясь на своё место.

Он позволил мне открыть коробочку, и я обнаружила в ней маленькое выцветшее покрывало с какими-то неопределёнными цветочками и старый ежедневник.