Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая

И вот, однажды утром, к людям вышли три вервульфа. Очень скоро они стали лучшими охотниками. Они не скупились и делились добычей, не использовали свою силу, чтобы устрашать других, а помогали слабым. За это их полюбили, и потому разрешили взять в жёны трёх самых красивых девушек.

Но в Полнолуние приёмыши Волчицы по-прежнему исчезали, и многие затаили страх.

И однажды произошло непоправимое. Один мальчик из любопытства решил проследить за вервульфами в Полнолуние и отправился за ними в лес. По неосторожности он явил себя, и волки, охваченные безумием, тут же загрызли его. Так они впервые вкусили человеческой крови, и больше не могли остановиться. Люди пытались защищаться, но раны на волках быстро зарастали, только сильнее разъяряя их. Казалось, ничто не остановит вервульфов, но тут к ним выбежали их жёны, призывая их остановиться. Увидев возлюбленных, волки тут же опомнились, снова стали людьми.

Много людей погибло в ту ночь. И приёмыши Волчицы ушли обратно в лес, и больше никогда не возвращались. Но их жёны ушли с ними.

Дети, которые у них родились, тоже были вервульфами. Так начался род оборотней, потомки которого живы и по сей день.

Так говорит легенда.

***

Марк Вунд умолк, глядя куда-то в небо, чёрной бездной распростёршееся за окном. Ощущение реальности происходящего ускользало от меня, как дым. Будто пока звучал голос человека-волка, пока длился рассказ, в комнату проникло нечто древнее, дикое, и всё время слушался где-то вдали призрачный вой Волчицы…

– А те трое? – шёпотом спросила я. – Что с ними было потом?

– Оборотни не умирают, – сказал Марк Вунд, оборачиваясь ко мне; его светлые глаза сверкнули металлическим блеском. – Нам отпущен срок в триста лет, а потом… Потом мы просто растворяемся. В ветре, в шелесте травы, в лучах солнца – распадаемся на крохотные части и возвращаемся туда, откуда пришли. Я до сих пор чувствую, как в воздухе, которым я дышу, живёт та самая Волчица и воет вместе со мной на Луну.

Его голос звучал тихо и глубоко, как музыка, и, когда он замолк, мой собственный голос показался бы мне пустыми звуками, так что я молчала.

– Дядя Марк! – не выдержала я.

– Что? – откликнулся он.

– Я знаю про вампиров, куда они уходят, когда умирают, верно?

– Ага.

–И про оборотней вы говорили, что с ними происходит. Так?

– Да, так.

Я вздохнула, едва сдерживая внезапно охватившее меня волнение, которое всегда появляется, когда ты стоишь на пороге какой-то большой тайны:

– Ну а как же люди? Что происходит с ними после смерти? Куда они идут?

С надеждой я посмотрела на Марка Вунда. Он лишь молчал и добродушно улыбался.

– Ну, так что? Вы знаете ответ?

– Да, – спокойно сказал он.

– И что же?!

Он ничего не сказал. Вместе этого он поднял руку и вытянул указательный палец вверх.

Я подняла голову и увидела в окне чернильное небо, усеянное россыпью ярких, мелких, словно серебристые песчинки, звёзд.

Глава 18

Дом для Странника

Было странно спать здесь, в чужом доме. Хоть и было тепло, я сжалась, подтянув колени к груди. Мои ноги едва помещались на тахту. На окне не было штор, и свет ложился на потолок мягким белым квадратом. Я накинула одеяло на голову и закрыла глаза…

В темноте перед моими глазами переплетались линии, показывая мне события прошедшего дня. Статуя плачущего ангела, тихий парк, бинты вокруг руки… бегущая по древнему лесу Волчица. Волчонок на руках у женщины, тихая колыбельная, по-взрослому серьёзный светловолосый парень. Всё же он не так уж похож на отца: у Джо гораздо более узкий нос…

Наконец, замок. Его сырые камни снаружи и тёмная тишина внутри. Куда же мне идти? Коридоры и двери кажутся такими одинаковыми. Когда я иду, ковровое покрытие поглощает мои шаги. Я начинаю идти быстрее.

– Странник!

Я знаю, что он здесь. Его тихий смешок нарушает тишину и рассыпается в пространстве. Вот его длинная фигура, размытая и тёмная, вытянулась вдоль стены.

– Здравствуй.

– Я не хочу быть здесь, – призналась я.

– А где ты хочешь быть? – поинтересовался мой призрачный проводник.

– Я… я не знаю.

Наверняка я знала только, где я НЕ хочу быть. Но место, где я хочу быть, наверное, не существовало. Я попыталась собраться с мыслями.

– Я хочу, чтобы снова светило солнце, – проговорила я, – чтобы снова было тепло. Чтобы мне не приходилось больше прятаться.

Сложно было понять, какая именно часть тела Странника движется; наверное, он кивнул.

– Идём.

Он поплыл впереди меня, то появляясь, то исчезая из поля зрения. Я доверяла ему: если он появился, он уже не исчезнет, пока лабиринт не кончится. В стене появилась дверь, из-под которой струился свет. Она заскрипела, открываясь, и я увидела гладь моря, тонущую в солнечном свете. Донёсся крик чайки, и я побежала навстречу прибою…

Я вылетела из замка и покатилась, упав в тёплый песок. Остановившись, я встряхнула головой и обернулась: дверь висела в воздухе примерно в метре над землёй. Никакого замка за ней не было, только одна дверь, которая выглядела, как прямоугольный кусок чёрного картона, который вырезали, да прилепили на этот пейзаж.

– Так хорошо?

Я почувствовала тепло на своей коже. Солнце заливало всю местность. Подо мной был песок и нагретая сухая трава. Внизу, под обрывом, где я сидела, плескалось о камни море.

– Да.

Я поднялась и подошла к двери. Странник остановился на границе тьмы и света, там, куда доставали солнечные лучи. Было видно только его вытянутые белые ступни – босые и костлявые.

– Ты не хочешь тоже пойти со мной? – предложила я.

– Зачем мне уходить? – спросил странник. Сейчас его голос казался мне очень знакомым.

– Ты не можешь уйти? – догадалась я. Наверное, он был заперт в своём лабиринте-замке …

– Нет, – разбил мои предположения Странник, – это же мой дом.

Твой дом? Но тогда ты…

Голос. Блеск зелёных глаз их темноты. Я ахнула: почему мне раньше не пришло это в голову!

– Дядя?

Позади меня зашуршали страницы. Я обернулась и увидела, что в песке лежал мой блокнот для рисунков. Как кстати он здесь оказался. Я подобрала его и открыла страницу с портретом Странника. Карандаш сам появился у меня в руке, когда я стала прорисовывать черты лица поверх тёмного силуэта Странника. Да, черты были узнаваемы. Когда я закончила, со страницы на меня смотрел Бронислав Патиенс.

– Я всё ждал, пока ты узнаешь.

Из двери, висящей в воздухе, на меня смотрел дядя Бронислав, нормальный, без странного растянутого силуэта или ужасно длинных рук. У него было лицо, и кожа, и волосы. Он был одет в что-то вроде чёрной шёлковой пижамы из длинных просторных штанов и рубашки.

– Но как? Я же сплю.

– Есть у вампиров такое свойство, – признался дядя, – мы можем попасть в чужой сон. В замке много Теней, так что я подумал, что тебе может пригодиться помощь.

– Теней?

Я приблизилась к двери и забралась обратно в коридор. Дядя сел на пол, скрестив ноги. Мы сидели на границе: я – спиной к солнцу, он – в тени.

– Эти существа появляются, когда вампиры умирают.

– Как призраки?

– Я думаю, это то, что получается в остатке от нашей той, бессмертной части. Как вампиры питаются кровью, Тени питаются страхом. Они находят спящего человека и делают так, чтобы ему снились страшные сны.

– Звучит жутко, – я покачала головой. – Так это их работа – весь этот жуткий замок?

– Да, в замке у нас их порядочно, – Бронислав обвёл взглядом потолок над собой.

Я проследила за его взглядом и увидела, что на потолке и в углах шевелится и шепчется нечто… серое, густое, одновременно похожее и на змей, и на мышей, и на что-то жидкое и клокочущее, но разобрать, что это, было нельзя. Как я их раньше не замечала? От одного взгляда на Тени меня стало мутить.

– Ничего, они боятся света, – успокоил Бронислав. – Пока ты там, они ничего тебе не сделают. Они вообще ничего не могут сделать, кроме как создавать иллюзии. К счастью, эти видения можно прогнать.

– Так вы приходили, чтобы прогонять Тени? – спросила я, удивлённо глядя на него.

– Ну да…

– Спасибо.

Дядя Бронислав улыбнулся и потёр пальцем переносицу.

– Я не думал, что я буду выглядеть… так, как Странник. Не знаю, почему моя внешность так исказилась. Я не хотел тебя пугать, так что… извини.

– Странник не страшный, – успокоила я и добавила: – Теперь я вижу вас, как надо.

– Это хорошо, – кивнул он, и прядь волос упала ему на лицо. – Это, пожалуй, единственное место, где мы можем безопасно поговорить.

Он убрал волосы с лица; да, оно было всё таким же искажённым болезнью. Сухие губы были прямо-таки синего цвета. Я невольно поморщилась.

– Я хотел извиниться.

Я посмотрела на свою перебинтованную руку; лёгкое покалывание прошлось по ней. Я снисходительно кивнула:

– Ничего, оно скоро заживёт.

– Больше такого не повторится, – серьёзно пообещал дядя.

«Ещё бы!» – подумала я, но здесь, в пространстве сна, подумать было всё равно, что сказать, так что он всё услышал.

– Ещё раз извини, – повторил Бронислав и вздохнул: – Теперь, у Вундов, ты будешь в безопасности.

– Что?!

Хоть солнце грело мне в спину, по ней пробежался холод. Я нахмурилась:

– Мы так не договаривались.

– Марк ещё ничего не успел тебе сказать? – удивился дядя и хмыкнул: – Да, я же вчера, кхм… не успел подойти, как вы уже ушли.

– Нет, – я протянула руки к нему, и они пересекли границу тени и света, – нет, я просто в гостях. Завтра я приду обратно в замок.

– Нет, Ева, – тихо сказал дядя Бронислав, мягко отстраняя мои руки от себя. – Ты останешься.

Мои ладони повисли в воздухе; стало холоднее, гораздо холоднее, и, наверное, я стала дрожать.

– Так будет лучше, – уверял меня дядя. – Я уже ранил тебя однажды. Мы не допустим второго раза.

– Конечно, нет! – я подскочила на ноги. – Конечно, нет! Это ерунда, всего лишь царапины! Я буду лучше соблюдать правила безопасности, мы научимся жить вместе, мы…

– Нет, Ева.

Я размахивала руками, пока говорила, и он поймал мои ладони в свои. Я и не заметила, как снова оказалась в тени, а дверь за моей спиной становилась маленьким светлым прямоугольником в темноте коридора. Прикосновение рук Бронислава было прохладным и успокаивающим, и я притихла, глядя ему в лицо.

– Я очень болен, – хрипло произнёс он. Его глаза казались очень яркими на измучанном лице. – Я уже не могу есть. Я не могу спать. С каждым Полнолунием будет становиться всё хуже и хуже. Однажды я не смогу контролировать себя. Все, кто окажутся рядом, будут в опасности.

Мои глаза стали наполняться слезами.

– Мы вылечим тебя, – сказала я, едва веря в свои слова.

– Это вряд ли возможно, – вздохнул Бронислав и выпустил мои ладони.

Я отшатнулась от него, стараясь вернуться обратно в полосу света, но дверь стремительно отдалялась. Было что-то в выражении лица Бронислава, в его тоне голоса, о чём он не говорил, но страшная догадка полоснула мой разум.

– Дядя, ты?..

– Я уже принял решение, – кивнул он и, отдаляясь от меня в темноту, попросил: – Это сложно, но ты постарайся понять.

Я побежала. Я побежала за ним, но его силуэт уже расплывался у меня перед глазами. Дверь позади меня с грохотом захлопнулась, и до меня эхом донёсся писклявый крик чайки. Я бежала через темноту, не зная, куда я бегу: без Странника и без какого-либо источника света. У меня сбивалось дыхание, и, хоть я прикладывала огромные усилия, казалось, я не двигаюсь с места.

Я сдалась. Я упала на колени – без звука, потому что тут больше не было пола, о который я могла бы удариться. Здесь вообще больше ничего не было. Лабиринт исчез, но было ли это выходом? Очень сомневаюсь.

– Дядя, ты, – пробормотала я сквозь слёзы, – и ты меня бросаешь…

С громким всхлипом я проснулась. Открыв глаза, я быстро огляделась вокруг себя: маленькая тахта, окно, квадрат света на полу… Я всё ещё на чердаке у Вундов. Вцепившись в одеяло, я накрыла голову подушкой и заплакала.

Деликатный стук в дверь прервал мои рыдания.

– Ева, ты в порядке?

Это был голос дяди Марка. Странно, что мои вопли ещё не пробудили всё семейство. Охрипшим от слёз голосом я отозвалась:

– Угу.

– Можно войти?

– Угу…

Марк Вунд зашёл в комнату очень тихо. Он остановился осмотреть помещение, но я была одна. Он вздохнул:

– Что случилось?

Я растёрла кулаками слёзы по щекам и села на тахте.

– Всё нормально, – вздохнула я, стараясь дышать глубже, – мне просто приснился плохой сон.

– Очень плохой?

Я оценила уровень и ответила:

– Ужасный.

Марк вежливо присел на край тахты; она прогнулась, и всё, что было на ней, съехало на бок, в том числе и я.

– Это скоро закончится, – сказал он, предлагая мне свои объятья.

Я придвинулась ближе, и мои плечи обняла тяжёлая тёплая рука. Меня ещё трясли всхлипывания, и Марк посоветовал:

– Подыши глубоко.

Я закрыла глаза и дышала, сидя у него под крылом. Это было утешительно. Марк грел пространство вокруг себя, как печка; становилось тепло.

– Лучше?

Я подняла взгляд и встретилась с тёплым взглядом дяди Марка.

– Угу.

– Что приснилось хоть?

– Да так, – я махнула рукой, стараясь не смотреть больше ему в глаза.

Было так неприятно, почти невыносимо, врать ему. И это уже второй раз в промежуток времени, меньше чем 12 часов. Единственное, чем я оправдывалась, так это тем, что и сам Марк Вунд был до конца честен со мной.

– Всё уже нормально. Спасибо.

– Сможешь уснуть?

– Думаю, да.

– Тогда хороших тебе снов.

Марк с улыбкой встал с тахты (вмятина на ней так и осталась), и, устало улыбаясь, вышел из комнаты.

Я рухнула обратно на тахту и уставилась в низкий потолок, раскинув руки. Спать не хотелось.

Значит, дядя Бронислав решил уснуть тем сном, которым вампиры спят десятки лет. И он превратится в одну из этих Теней, которые прячутся по тёмным углам и насылают кошмары… Но это же ужасно!

Я посмотрела в окно: скоро ли рассвет? О рассвете речи не шло, только холодный серый свет медленно распространялся по небу, и туман заслонял от меня лес. Может, у меня есть ещё время? Это нужно остановить!

Я встала и стала торопливо одеваться, но тихо – чтобы меня не услышали. Моя обувь осталась внизу, в прихожей… как я проберусь мимо всех спящих Вундов? Идея. Запрыгнув на тахту, я поглядела вниз через окно. Плющ, вьющийся по стенам дома, добрался и до окна чердака. Его ветви выглядели достаточно толстыми. Босиком мне будет даже удобнее спускаться…

Чем я только думала?

Оказавшись у открытого окна, я застегнула куртку до подбородка и свесила ноги с подоконника. Достав из кармана телефон, я выключила его и бросила на тахту. Начался мой нелёгкий и, вероятно, опасный спуск. Плющ выдержал меня, и я не сорвалась, но ладони и ступни пострадали, пока я цеплялась за влажные голые побеги. Со вздохом облегчения я спрыгнула на твёрдую землю и огляделась: не разбудила ли я кого? Дом, коричневый и влажный в предутренних сумерках, молчаливо возвышался надо мной. Уличный фонарь горел – единственный источник света, а вокруг разлился густой сизый туман. Я помнила, как мы шли сюда от замка, но найду ли я дорогу, когда дальше вытянутой руки не видать?

Мои босые ноги заныли от холода. Чтобы согреться, я побежала.

Замок вынырнул из тумана передо мной, как будто появился из другого измерения. Тёмная громадина угрюмо посмотрел на меня. Где-то там, должно быть, Странник. Дядя. Ушёл ли он уже в тот, вечный сон? Я решительно направилась к воротам в парк.

Что-то было не так – я это чувствовала. Я пошла медленнее, спотыкаясь о корни деревьев; опавшие листья влажно шуршали у меня под ногами. Вдруг я увидела островок света в тумане. Подкравшись ближе, я увидела, что это включенный фонарик, брошенный на земле. А рядом с ним лежало нечто, что я не сразу определила, как человека.

– Хью?

Старик лежал на боку; фонарик выкатился из его ослабевшей руки. Мне стало дурно, но, пересилив себя, я подошла ближе. Взяв фонарик в одну руку, я присела рядом с Хьюго и убрала волосы с его лица. Глаза старика были закрыты, как будто он просто спал. «Неужели он до вас добрался?» – с сожалением подумала я. Наверное, зря я пришла…

Тёплое дыхание коснулось моей руки. Хьюго дышал, он был жив! Я отодвинула воротник его плаща и осмотрела его шею: никакого следа укуса, ни капли крови на одежде или на земле. Но какая же у него холодная шея…

В районе затылка я нащупала маленький предмет, впившийся старику в кожу. С удивлением я вытащила под свет фонарика дротик. Снотворное? Узнаю этот почерк…

Я услышала хруст ломающихся веток. В панике я выключила фонарик и пригнулась к земле: меня могли заметить. Странный шум приближался, и вскоре я увидела две фигуры, которые сцепились в схватке. Обычно люди кричат, когда дерутся, так что это была странная драка: соперники молчали, и до меня доносились только звуки ударов и хруст ломающегося дерева, когда они задевали ветви, и ещё иногда – хлопанье огромных крыльев. Я легла на землю и отползла в сторону, где хоть немного оставалось пожелтевшей травы, которая могла бы скрыть меня. Роса промочила мне всю одежду и лицо и, трясясь от холода, я лежала и старалась не дышать, наблюдая за схваткой. Сила и жестокость ударов заставляла моё сердце сжиматься; один из соперников явно сдавал позиции. Пошатываясь, он теперь лишь уклонялся, постепенно отходя назад. Я уже видела его спину очень хорошо.

– Дядя…

Его соперник вынырнул из тумана и, прежде чем Бронислав успел среагировать, нанёс решающий удар в правый висок, от которого дядя упал на колени. Зарычав от боли, Бронислав попытался встать, но соперник швырнул его на землю. Перекатившись по земле, дядя оказался совсем рядом со мной и, когда открыл покрасневшие глаза, увидел моё испуганное лицо, спрятанное в траве.

– Ева… – прохрипел он и закашлялся, стараясь перевернуться и встать.

Но стоило ему оторвать голову от земли, как яркий свет ударил нам в глаза. Соперник держал над головой дяди зажжённый факел. Не желая столкнуться с пламенем лицом, Бронислав замер. Он тяжело дышал и старался не смотреть на меня, чтобы не выдать. Я осторожно подняла взгляд, чтобы увидеть нападавшего, и мой живот скрутило от страха: я узнала его. Леон Питибл стоял над Брониславом, и его лицо, в ссадинах и царапинах, было жутким от ярости и торжества.

– Беги, – одними губами успел прошептать Бронислав, но было уже поздно.

Удар носком ботинка в затылок вырубил его, а из темноты, словно призраки, возникли помощники Питибла, обступив нас кругом.

Я закричала так громко, как не кричала никогда, когда меня оттаскивали от дяди. Я брыкалась, царапалась и кусалась, пока мне в шею не вонзился пронзительно-холодная игла снотворного. Бессилие и темнота навалились на меня. А потом меня взяли и потащили.

Глава 19

Лисы

Какие-то размытые звуки – шаги, голоса… Странное ощущение неестественного спокойствия, как будто вдруг всё тело стало лёгким-лёгким и отрывается от земли, вот-вот полетит. Уже виднеется синева неба, и всё остальное становится таким ненужным, незначительным…

– Эй! Эй, проснись!

Небо исчезло. Голос вернул меня обратно, и, пока мой мозг всё ещё воспринимает звуки и пытается разобраться в них, я не смогу покинуть эту темноту.

– Ты живая? Да, ты же дышишь, я вижу! Очнись!

Очень тяжело разобрать значение слов. Открыть глаза – эта задача мне не по силам, мне не выбраться отсюда, из этой темноты, но именно этого у меня и требуют. Чего привязался?

Голос на какое-то время затих.

– Эй… Ну проснись… ну пожалуйста…

Я почувствовала движение рядом, и кто-то легонько толкнул меня в плечо.

– А!.. – прикосновение резко возвратило меня реальности, я открыла глаза, готовая вскочить и убежать.

– Ну наконец! – облегчённо вздохнул голос. – Да тише ты, ещё услышат…

Чьи-то руки опустили меня обратно. Прошло ещё немного времени, и пелена перед глазами исчезла.

Я лежала на холодном бетонном полу, свет падал откуда-то сверху. Надо мной склонился кто-то, но его не различить в полумраке.

– Ну как ты? – участливо спросил он.

– Ужасно, – честно призналась я, и это была правда.

Яд, которым меня усыпили, больше не действовал, но оставил ощущение, будто каждый атом моего тела весит тонну.

– Так, ну ничего, это пройдёт, – успокоил разбудивший меня голос. – А сейчас поднимайся…

Вряд ли он осознавал нереальность этой задачи.

– Ты кто? – спросила я, очень туго соображая.

– Это не важно, – строго заявил он. – Я хочу помочь, ясно?

– Но…

– Потом поговорим. Давай, надо уходить.

Незнакомец схватил меня за руки и рывком поднял. Я едва не упала, но он успел меня подхватить. Так, с горем пополам перейдя в вертикальное положение, я нетвёрдо пошла по серому бетону, который так и норовил уйти из-под ног. Сознание постепенно прояснялось, я стряхнула с себя обрезки прочной верёвки и увидела, как незнакомец прячет в карман складной нож.

– Иди за мной, – приказал голос из полумрака. – И тихо!

Делать нечего, я подалась за незнакомцем. Мы прошмыгнули в приоткрытую дверь, он остановился, закрывая её снаружи, потом положил связку отмычек в карман.

– Не отставай.

И я припустилась вслед за ним по коридору, идущему под наклоном вверх, потом по переходам, лестницам и тысяче других коридоров. То и дело приходилось пригибаться, резко заворачивать за угол, чтобы укрыться от людей, случайно проходящих мимо.

– Быстрее, ну! – шёпотом поторапливал меня незнакомец.

Сам он бежал быстро, ловко перемахивая через несколько ступенек, я едва поспевала за ним, выбиваясь из сил. Чувствуя, что вот-вот упаду, я остановилась, но он, обернувшись, увидел, что я сильно отстала, вернулся, схватил меня за руку и потащил за собой.

А у меня сдавливало грудь от недостатка дыхания, я бы упала и задохнулась, если бы не эта рука, крепко сжимающая моё запястье, которая тащила меня вперёд…

Мы вылетели на залитый пунцовыми закатными лучами двор, и только тут остановились. Незнакомец выпустил мою руку. Жадно вдыхая обжигающе холодный воздух, я стояла, опершись руками на колени. Мой провожатый стоял рядом, вытянувшись вдоль стены и заглядывая в окно. Я сумела различить только его ярко-рыжие волосы и глубоко дышащую грудь, прежде чем он произнёс:

– Нет, там мы не пройдём… Сюда!

И незнакомец снова побежал куда-то, я – за ним. Мы перебежками пересекли двор, усыпанный серой галькой, и оказались под раскидистой старой липой. Прежде, чем я успела что-либо сообразить, мой провожатый с ловкостью, невиданной для людей, уже вскарабкался на несколько метров вверх.

– Ну, чего стоишь?! Залезай!

Он протянул мне руку, я, неуклюже цепляясь за ветки, соскальзывая вниз по коре дерева, полезла наверх. Когда я добралась до незнакомца, он уже усердно орудовал отмычкой, открывая окно…

– Туда, быстро! – скомандовал он.

Я забралась в комнату, провожатый захлопнул окно и резко задёрнул шторы…

Потребовалось какое-то время, чтобы отдышаться и осознать, что происходит.

Я сидела под столом в незнакомой комнате. Неприятные ощущения от снотворного уже проходили, голова начинала соображать. Я осторожно выглянула из-под стола и увидела своего «спасителя», который стоял ко мне спиной, прислонившись к чуть приоткрытой двери и что-то выглядывая за ней. Вдруг он резко её захлопнул, отскочив в сторону, а через какое-то время за дверью послышались шаги. Когда шаги утихли, он торопливо запер комнату.

–Так, здесь они искать не станут… Ну, первое время. Так что безопасно. Можешь вылезать.

Я не сразу поняла, что эти слова обращены ко мне. Осторожно выкарабкавшись из своего укрытия, я поднялась на ноги и, откинув с лица растрепавшиеся волосы, спросила:

– Где это я?

– У меня в комнате, – небрежно ответил незнакомец, садясь отдохнуть на высокую кровать.

Я осмотрелась: комната была небольшой, с тусклыми обоями, обклеенными ворохом вырезок, фотографий и плакатов, а мебель в ней была громоздкая – кровать, платяной шкаф и письменный стол с огромным количеством ящиков в нём. Самый разномастный хлам покрывал пол, поверхность стола и кровати, но хозяина комнаты это ничуть не смущало. Он сидел на кровати, подобрав под себя ноги, и пристально следил за мной взглядом.

– Так, а ты кто? – поинтересовалась я, обернувшись к нему.

–Меня зовут Альфред Рудольф Питибл, – сказал он. – Можно просто Руди.

Руди смахивал на худенькую девочку, если бы не какая-то суровость на лице. Длинные руки и ноги, большие ладони, вьющиеся густые рыжие волосы, обрамляющие лицо и бледную шею, и чуть прищуренные круглые ясно-синие глаза. Руди смотрел на меня, не отрываясь. От этого становилось не по себе.