скачать книгу бесплатно
– Ну что ты, – сказал он наконец таким голосом, что я точно поняла: и качался и мычал. – Ну что ты, родная.
Я все-таки сделала это. Я разбила его рюмку о старую кафельную плитку. Иногда, чтобы что-нибудь не взорвалось, что-нибудь должно разбиться.
* * *
Вы знакомы с людьми, у которых нет руки или ноги? Я – нет, но я почти уверена, что хотя бы некоторые из этих людей вполне счастливы. Они учатся или работают, женятся или выходят замуж, или, на худой конец, просто радуются своей жизни, такой, какая она есть. Некоторые из них становятся спортсменами, и этими людьми восхищается весь мир. Они живут не вопреки, они живут несмотря на. А иногда и просто живут.
Но если вы спросите у одного из этих людей, помнит ли он о том, что у него нет руки или ноги, я уверена, он ответит, что да. Наверняка случаются в его жизни счастливые моменты, когда на время он забывает об этом. Или когда просто привыкает настолько, что перестает замечать постоянно отсутствие какой-нибудь нужной части тела.
Можно научиться так жить. Можно привыкнуть. Можно достигнуть невероятных успехов. Можно доказать всему миру, что ты способен выйти за пределы возможного.
Но забыть – нельзя.
И в этом, наверное, есть какой-то смысл.
III. Ларс
«Какой же толк в девочке, которая лишена всякого смысла?»
Льюис Кэрролл. «Алиса в Стране чудес»
Хендрикс сказал, что скоро у нас будет новый архитектор. Очень крутой архитектор, уточнил он. Мы все страшно обрадовались. Помнится, я даже успел нарисовать себе в воображении брутального мужика, этакого Шварценеггера от пространств, который быстренько у нас тут все наладит. Нам очень не хватало хорошего архитектора. Конечно, Хелен с Гарри и Максом справлялись неплохо, в силу своих скромных возможностей, да и Хендрикс кое-что умел – но этого часто оказывалось недостаточно. И такое положение дел сильно расстраивало нас всех. Знакомые ребята из Амстердама проворачивали невероятные штуки, строили целые комплексы – хотя у них всего один архитектор, и не из самых толковых. Чем мы хуже?
Но теперь-то уж все пойдет на лад. Больше не надо будет тыркаться вслепую, всякий раз рискуя нарваться на что-нибудь непотребное. Появится возможность расширить свои горизонты, применить какие-нибудь новые системы… Да что там – даже наш родной офис отчаянно нуждался в реновации. Хендрикс уже два раза устраивал масштабную перестройку – но его возможности были все-таки сильно ограничены. Последний раз все закончилось тем, что мы два дня просидели без света.
Да, нам позарез нужен был кто-то крутой.
В какой-то момент я даже подумал, что Хендриксу удалось все-таки уговорить того парня. У меня даже дух захватило от возможных перспектив. Если бы он стал работать с нами…
А на следующий день Хендрикс привел ее. Нашего нового архитектора.
– Знакомьтесь все! – довольно бросил он с порога.
Все обернулись. В наступившей тишине было особенно хорошо слышно, как громко шумит вентилятор в одном из компьютеров.
Хелен осторожно поставила кружку на стол. Макс поморщился. Гарри вынул из уха наушник. Один только Гектор никак не отреагировал. Но это как раз было нормально.
Хендрикс обвел нас взглядом, и улыбка постепенно сползла у него с лица.
– Что это с вами? – пробормотал он, после чего нервно улыбнулся девочке, которая стояла рядом с ним. Вполне возможно, что он уже успел описать нас как очень милых и дружелюбных людей. И, в общем-то, нисколько не приврал.
Просто сейчас мы находились в состоянии шока. Я, по крайней мере, точно.
Девочка-архитектор была среднего роста, стройная, но в этой стройности чувствовалась нездоровая худоба. Возможно, в свои лучшие дни она могла быть симпатичной или даже красивой – но точно не сегодня. Ее лицо удивительным образом не выражало абсолютно ничего – хотя она стояла посреди совершенно незнакомого ей пространства, в компании шестерых очень странных людей. Даже светлые волосы, собранные в не очень аккуратный хвост, добавляли ей неубедительности.
Девочка не смотрела на нас, она смотрела в пол со странной сосредоточенностью, а затянувшееся молчание постепенно стало заволакивать все пространство офиса тяжелой душной пеленой. Следовало что-то сказать, но все слова, которые шли на язык, были на редкость нецензурными. Я кинул взгляд на остальных. Они явно испытывали те же проблемы.
Но, с другой стороны, девочка совершенно не виновата в том, что Хендрикс успел наобещать нам тут с три короба.
– Как тебя зовут? – спросил я не очень любезно, и она резко вскинула голову.
Глаза глубокого серо-синего цвета встретились с моими, и на одно очень короткое мгновение я неожиданно увидел белоснежные горные вершины. Я удивленно моргнул. Видение пропало. Видать, в офисе впрямь стало не хватать кислорода, раз у меня пошли такие глюки.
– Меня зовут Элис, – ответила девочка спокойно.
Хендрикс посмотрел на меня с надеждой – видимо, он ожидал, что я поддержу светскую беседу и дальше. Я тяжело вздохнул. Компьютер, как будто чувствуя всеобщее напряжение, взвыл на октаву выше, пытаясь, вероятно, хоть немного охладить обстановку.
– И откуда ты к нам пришла?
– Из аэропорта Бостон-Логан, – ответила Элис. – Хендрикс быстро меня встретил.
Любопытно. Что она делала в Бостоне?
Хотя, с другой стороны, какое это сейчас имеет значение? А что я в свое время делал в Гималаях?
У каждого из нас своя история.
– Добро пожаловать. – Я шагнул вперед и протянул руку.
Элис пожала ее. Ее пальцы оказались неожиданно сильными. Цепкими.
– Меня зовут Ларс.
– Очень приятно, – кивнула Элис.
Я заметил, что она слегка морщится, как будто пытаясь собраться с мыслями. Но это было нормально. Конечно, наш офис – весьма дружелюбное пространство, но даже тут поначалу голова не очень хорошо справлялась.
Все по очереди – с некоторой неохотой – поздоровались с Элис. Последним был Гектор – он молча поднял руку в приветствии. Элис выжидающе смотрела на него, стараясь не пялиться на ярко-зеленый ирокез. Первой спохватилась Хелен.
– Это Гектор, – поспешила пояснить она, смущенно улыбаясь. Элис неуверенно кивнула Гектору. – Мы рады тебе, родная.
Все произошло очень быстро. Девочка Элис просто прикрыла глаза, и в то же мгновение в комнате резко подскочило напряжение, свет мигнул, погас, запахло паленой проводкой, и компьютер с душераздирающим стоном затих.
Некоторое время мы стояли в абсолютной тишине и темноте. Потом кто-то хлопнул в ладоши, и на потолке над нами зажегся одинокий квадрат света.
Хендрикс, задрав голову, сосредоточенно смотрел на лампу, видимо, пытаясь стабилизировать напряжение. Элис повернулась к нему. Выглядела она виноватой.
– Хендрикс, оно опять… Я говорила, что еще не готова.
– Глупости, – возразил он, все еще не опуская головы. – Ты отлично справляешься. Просто постарайся лучше контролировать свои эмоции. Здесь, в пространствах, им совсем не место, ты же знаешь.
Элис кивнула. Мы молчали.
Так мы узнали, что девочку Элис не стоит называть «родная». А еще – что она действительно очень крутой архитектор. Потому что только очень крутой архитектор может силой мысли обрушить напряжение в одном из самых защищенных пространств.
Впрочем, архитектор в пространствах всегда работает исключительно силой мысли. В конце концов, как еще прикажете работать в мире, который полностью придуман?
* * *
Однажды я нечаянно застал девочку Элис одну. Она сидела за рабочим столом Хелен, подперев голову руками, и взглядом включала и выключала настольную лампу. На звук моих шагов Элис обернулась. Лампа выключилась.
– Где Хендрикс? – спросил я, оглядываясь. По правде говоря, находиться вдвоем с девочкой-архитектором после того, что она натворила, не очень хотелось.
– Ушел за чаем, – ответила девочка вполне миролюбиво и отвернулась. Лампочка снова замигала.
– Перегорит, – заметил я спокойно. Элис снова обернулась.
– Да? Как тогда это работает? – слегка нахмурилась она.
– Что именно?
– Все это. – Она обвела глазами помещение офиса и пояснила: – То, куда я попала. Ведь если все вокруг придумано, и лампочка – тоже, она не может перегореть?
Я усмехнулся, подошел ближе и присел на край стола, так что Элис пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на меня.
– Что Хендрикс успел рассказать тебе про пространства?
– Что их придумывают люди. Что мир, куда я попала, – это обратная сторона реальности, а каждое пространство – продолжение чьей-нибудь мысли. – Девочка Элис говорила четко и уверенно, как будто выучила наизусть учебник. – Когда человек в реальном мире думает или мечтает о чем-то, здесь появляется новый маленький мир, и чем больше людей думает об этом мире, тем более он стабилен. И эти миры связаны между собой, как связаны между собой мысли, цепочками причинноследственных связей.
Она замолчала, серьезно глядя на меня снизу вверх. Я мысленно восхитился. Насколько мне было известно, Хендрикс едва ли был способен передавать информацию хоть в сколько-нибудь систематизированном виде. Он был творческой натурой.
– Все верно, – кивнул я. – Наш офис – тоже пространство. И, как ты правильно заметила, целиком и полностью придуман. Но, – я увидел, что она собирается вернуться к своему вопросу про лампочку, – мы все – те, кто находится в этом пространстве, – постоянно о нем думаем. Поэтому офис выглядит таким реальным. Почти настоящим. И в нем работают те же закономерности, что и в реальном мире. Например, выключенные и включенные много раз лампочки перегорают.
Элис перевела взгляд на настольную лампу. Та коротко моргнула.
– Но в реальном мире нельзя выключать свет взглядом, – возразила Элис, снова поднимая на меня свои серо-синие глаза.
– Ты – архитектор, – мягко ответил я.
– И что это значит?
– Это значит, что ты можешь сама придумывать законы для пространства.
Элис задумалась.
– Хендрикс тоже архитектор, – заметила она. – Значит, и он может придумывать законы для пространства?
– Может, – согласился я. Пожалуй, не стоило с ходу рушить авторитет Хендрикса и рассказывать девочке, что тот, по большому счету, ни хрена не может. Разве что перегоревшие лампочки менять.
– А ты? – спросила Элис.
– Что я?
– Ты тоже архитектор?
Я покачал головой.
– Нет. Я – охотник. Хендрикс рассказывал тебе про охотников и операторов?
В этот момент одна из дверей открылась, и в офис вошел Хендрикс, осторожно неся на подносе две чашки и чайник. На моих последних словах он помотал головой. Поставил поднос на ближайший стол и сделал жест, предлагая мне продолжать. Я еле заметно поморщился. Старый лентяй.
Элис, которая сидела к Хендриксу спиной и потому пропустила всю пантомиму, ответила на мой вопрос:
– Нет, этого он не рассказывал.
Я вздохнул, с тоской глядя на скрывающегося за дверью Хендрикса, и начал:
– Если ты знаешь, большинство людей делятся на тех, у кого лучше развито творческое (или интуитивное) мышление, и тех, у кого лучше развито аналитическое. Поскольку мир пространств построен на мыслях, здесь имеет значение в первую очередь то, как человек думает и соответственным образом проявляются его способности. Поэтому люди, попадающие в пространства, обычно становятся охотниками или операторами. Аналитический способ мышления характерен для охотников. Они легко воспринимают устройство отдельно взятого пространства и поэтому вполне комфортно чувствуют себя в нем. Однако охотники редко могут пройти из пространства в пространство, потому что переход от одной мысли к другой почти никогда не продиктован чистой логикой. И вот тут на помощь охотникам приходят операторы. Они воспринимают пространства интуитивно, на уровне эмоций, впечатлений, ассоциаций. Благодаря этому оператор может легко прослеживать переходы между пространствами, выстраивать целые маршруты. Но по этой же причине оператору тяжело самому проходить по пространствам. Его мышление может начать прокладывать собственные пути, следовать своей логике и ощущениям, а не логике пространства, так что оператор никогда не сможет дойти до конечной точки своего путешествия. Именно поэтому большинство операторов предпочитают обосноваться в каком-нибудь одном защищенном пространстве и оттуда управлять сложной системой придуманных измерений, помогая охотникам перемещаться по ним.
Я замолчал, устав от такой длинной тирады. Элис нахмурилась, обрабатывая полученную информацию.
– А кто же тогда такие архитекторы? – спросила она после долгой паузы.
– Амбидекстры. Люди, у которых одинаково хорошо развиты оба типа мышления. И которые, соответственно, могут не только выстраивать связи и подстраиваться под чужие мысли – они сами могут менять пространства под себя.
Элис снова задумалась. Я встал и пошел за чаем, который принес Хендрикс, – во рту пересохло. «Не быть тебе лектором, Ларс», – с усмешкой подумал я – и невольно осекся.
Не быть.
Никогда.
– А почему охотники? – опять спросила Элис, вырывая меня из собственных мыслей. Я налил себе чай. – Про операторов понятно – а что делаешь ты, кроме того, что бегаешь по пространствам?
– Охочусь. – Я налил вторую чашку и вернулся к Элис.
– На?.. – подняла брови та, принимая у меня чашку.
Я отпил чай и еще раз украдкой вздохнул. Очень хотелось вернуть Хендрикса и переложить на него почетную обязанность по объяснению прописных истин – но, возможно, Элис могла решить, что я ее избегаю, и это могло расстроить ее.
А расстраивать Элис было пока что очень опасно.
Поэтому я сделал еще один глоток – и снова начал рассказывать:
– Когда люди думают или мечтают, появляются пространства. Но еще иногда люди боятся. И их страхи тоже получают воплощение в нашем мире – в виде гарпий.
Я заметил, как Элис слегка вздрогнула на последнем слове – но вопросов задавать не стала. Поэтому я продолжил сам:
– Гарпия – это такая квинтэссенция ужаса. Представь себе все самое страшное, что можешь, – вот это и будет гарпия.
На этот раз Элис посмотрела на меня и тихо возразила:
– Но самое страшное никогда нельзя представить. Самое страшное – это то, чего ты не видишь.
Я слегка усмехнулся.
– Значит, ты знаешь, что такое настоящий страх.
– Как же можно охотиться на то, чего нет? – снова нахмурилась Элис. Было забавно наблюдать, как она пытается все проанализировать, понять, осознать.
