Долго ли, коротко ли… Тридевятое царство

– Остынь, чиста я. Яга рассказала. Она, как прознала, про его вероломство, сразу в клетку посадила, а ты его освободил. И вел он вас не в Тридевятое, а к Черномору. Меня увидел, так и сиганул в нору, а вас я успела удержать.

– А поесть? Очень кушать хочется. – сглотнул голодную слюну Виталик. – Я когда голодный не то, что сражаться, я идти не могу.

Светява и Шишок переглянулись. И время не ждёт, и слушать нытье этого увальня всю дорогу не хотелось.

– Кикимора, дай-ка ему какой-нибудь корешок. Червячка заморить. – лесовик неодобрительно покачал головой. – И чему вас только тут учат? Не богатырь, а барышня кисейная, тьфу. Услышал бы такое Финист, приказал бы созвать всех богатырей да против тебя бы поставил. Биться.

– Ну и законы у вас тут. – Виталик с отвращением посматривал на корешки, которые Светява перебирала в руках. – А они мытые?

– Обтряхнешь! Ничего с тобой не случится. – кикиморка укладывала в холщевую сумку свои снадобья. – Нам ещё до горюч-камня добираться.

– Это, который Гусь? – с недоверием жуя корешок, спросил Виталик.

– Сам ты гусь. Лапчатый! – закручивая воду в ручье веточкой, отозвалась Светява.

– А здесь в овраге только два камня, Гусь-камень и Девий камень. – ничуть не обиделся Виталик. – Ты же сама…

То, что произошло в следующий момент, заставило Виталика выпучить от удивления глаза. Воронка, закрученная кикиморой, раздалась до огромных размеров. Лесовик, поплевав сначала через левое, потом через правое плечо, с разбегу прыгнул в самый ее центр. Ветер, поднявшийся вокруг, развевал зелёные волосы Светявы, воздух стал вязким как мед и таким же золотистым. Все звуки замедлились, и тут-то, до Виталика дошло, что Светява остановила время. О том, что кикиморки это умеют с детства, он не знал и поэтому, чтобы бежать к временной воронке, он кинулся от нее прочь.

– Куды? Прыгай в воронку. – звуки, движения рук и ног замедлились настолько, что Виталику и слышалось, и двигалось, и думалось с огромным трудом. Рот Светявы исказила очень медленная гримаса негодования. Одной рукой раскручивая воронку, а другой верёвку, которую она запустила, как лассо, в Виталика. Веревка, описывая спираль, медленно к нему приблизилась и набросилась на плечи. Виталик почувствовал, как петля затянулась, и его потащило назад мимо деревьев, за которые он пытался уцепиться, мимо Светявы, грозно на него глядевшей, прямо в центр водяной воронки. Он видел, как воронка стала сужаться, как вслед за ним прыгнула кикиморка, и как всё слилось в блестящую, до рези в глазах, сферу. Потом наступила темнота…

– Слабоват, да хиловат, – услышал сквозь забытье Виталик голос Светявы. – Эх, богатырь.

Сквозь туман ресниц Виталику в глаза хлынул свет. Через несколько секунд все стало четким и ясным.

– Все нормально, – с трудом проговорил Виталик и попытался сесть.

– Лежи уж. В воронке первый раз всегда так. – усмехнулась Светява. – Сейчас потрапезничаем и дальше отправимся.

– Где мы? – Виталик видел вокруг себя густой, непролазный лес и маленькую полянку, на которой Светява разожгла костер и снова готовила свое варево.

– В Лесогорье. Здесь места нехоженые, не езженные. Здесь и передохнем.

– А где Шишок? – Виталик с трудом сел и прислонился спиной к шершавому стволу огромного дуба.

– Шишок… – фыркнула кикимора. – Прыгнул быстро, выпал рано. Через ручей только сюда дорога, на эту поляну, а он… да вот он и сам, собственной персоной.

Лесовик, продравшись сквозь заросли, напоминал сапожную щётку. Весь утыканный еловыми иголками он вывалился на поляну.

– В ельник попал, – почесываясь, пояснил он.

– А неча поперек кикиморки в воронку нырять, – процедила сквозь зубы Светява. Она подула на варево в поварешке и отхлебнула. – Все, готово. Достав из сумки две деревянные ложки и несколько сухих лепёшек из непонятно чего, не дожидаясь сотрапезников, принялась за еду.

Варево оказалось невероятно вкусным, и Виталик все черпал и черпал из котелка, закусывая лепёшкой. Из чего это было все приготовлено, его не интересовало. Единственное, что его волновало, так это то, что он чувствовал огромный прилив сил. А ещё то, что его одежда вдруг стала неожиданно узкой. Когда же на дне котелка ничего не осталось, Виталик облизнул ложку и привалился спиной к дереву.

– Ну, что, сынок, силёнок прибавилось? – хохотнул Шишок.

– Ага. – Виталик с хрустом потянулся.

– Держи, богатырь. – Светява бросила ворох одежды. – Пора переодеться, снять лохмотья да в богатырские одежды облачиться.

– Не, я чужого не надену. – отказался Виталик. – Мне и в моем неплохо.

– Ну, как хочешь. – кикиморка пожала плечами. – Только смотри, как бы ни пришлось голышом бегать.

– Вряд ли это случится. – возразил Виталик. – Это же фирма! Джинсы американские, самые крутые, рубашка и свитер турецкие. Качество сто процентное. Так что, беспокоиться не о чем. – Виталик резво поднялся на ноги, демонстрируя одежду, и едва сделал шаг, как одежда лопнула по швам и упала на землю. Оказавшись в одних трусах, он удивлённо уставился на Шишка и Светяву. Те прокатывались со смеху, упав рядом с костерком.

– Ой, не могу! – хрипел лесовик, – Одежка от страха сползла перед силушкой богатырской!

– Ой, ослепла от чуда-чудного, дива-дивного! – заикаясь от смеха, простонала кикиморка, когда Виталик прикрылся одеждой, что она дала. – Спасите, помогите! Богатыри русские, и де вы?

– Ладно. Ладно вам! Ржут ещё. А с тобой, мы вообще пять лет прожили. – обиделся на Светяву Виталик и, схватив в охапку одежду, скрылся в кустах. – Будет вам уже потешаться.

– Послышалось или взаправду по-русски заговорил? – успокоился Шишок.

– Заговорил! Вот, что супчик сказочный… – утёрла слезы Светява. Последние слова ее потонули в свисте и грохоте. На поляну выскочили люди в кольчугах с мечами наперевес. Шишка и Светяву вмиг связали и бросили под ноги… Руслану. Из-за спины его вышла Людмила, опоясанная мечом и одетая в кольчугу и шлем.

– Милок, ты чего это с мечом наперевес, а? – опешила Светява. – Чавой-то ты?

– Говорить станешь, когда я спрошу. – Руслан обшарил глазами кусты.

– Куда молодца девали? Куда упрятали?

– О ком спрашиваешь, Русланушка? – Шишок попытался встать, да воин, стоявший рядом, сбил его с ног. – В разбойнички подался?

– Не умничай, нечисть. Или забыл, каково в цепях, да в темнице маяться?

– Дак, зазря ведь в темнице держали? Финист нашел злодея-то, чернокнижника, что Мару вызволил из ледяной горы. Меня и выпустили…

– Финиста нет, и след его простыл. Черномор правит Тридевятым. – вмешалась Людмила, недобро сверкнула темными, как ночь глазами.

– Ты, глянь, – потрясла головой кикиморка, – глубоко Мара проскользнула в души ваши. Одна мгла да смрад.

– А ты не гляди, – Людмила вплотную приблизилась к Светяве и, подняв остро отточенным ноготком голову кикиморки, заглянула ей в глаза. – Живее будешь. В темницу их! Да на столбы цепями прикуйте, чтобы молили о пощаде.

– За что же в цепи, да на столбы? – возмутился Шишок.

– А чтобы сговорчивее были, верно ли говорю, любый мой? – припала к груди Руслана Людмила.

– Верно, душа моя. В темницу их. Давай, Клубок, открывай дверь закладнем. – Руслан, кивнув одному из воинов, направился к одиноко стоявшему на поляне дереву. Клубок, катившийся впереди Руслана, подпрыгнул и влетел прямо в дупло. Через мгновение бледно-голубая молния разрезала воздух. Он задрожал, переливаясь и преобразившись в огненный круг, открыл проход прямо в чертоги Финиста, поглотив и Руслана с Людмилой, и воинов, и Шишка со Светявой. Как только последние воины вошли в круг, он сжался до размеров точки и исчез яркой искрой.

По нехоженым дорожкам

– Ну, и как я вам? Зацените! – Виталик вышел из густого кустарника на поляну. – Хорош прятаться. Ау! Выходите уже, шутники. – в ответ Виталик услышал только тишину. – Слушайте, это уже не смешно!

Виталик обошел поляну несколько раз. Никого. Подойдя к погасшему костру, он вдруг увидел множество чужих следов. Следов от сапог. Лесовик и кикиморка ходили в лаптях, а у Виталика на ногах были кроссовки. Затем, его взгляду открылось место борьбы. Вокруг костра валялись пузырьки со снадобьем Светявы и ее сумка.

– Да, что тут произошло-то? – вслух произнес Виталик.

– А ничего хорошего.

Виталик от неожиданности присутствия кого-то за спиной с резвостью ящерицы метнулся за дерево.

– Кто здесь? – крикнул он из укрытия.

– А никто.

– Как, то есть никто? А кто тогда говорит? – Виталик, выглянув, быстро обшарил глазами полянку.

– Да никто.

– Да ты издеваешься, что ли? – разозлился Виталик и вышел из-за дерева. На поляне, у потухшего костра на корточках сидело существо, поросшее листьями. Оно повернуло голову и посмотрело на Виталика ярко-голубыми глазами. На лице, покрытом древесной корой, расплылась широкая улыбка.

– Ух, ты! – Виталик от неожиданности аж присвистнул. – Вот так, чудо-юдо.

– Ух, ты! – присвистнул пенек в листьях, – вот так богатырь русский!

– Что ж, – Виталик с опаской обошел пришельца стороной. – Не кусаемся? Давай знакомиться. Я-Виталик, то есть Витослав, а ты кто же будешь?

– Я? Пенечек-корешочек, друг и товарищ лесовика.

– Да откуда ты взялся? – Виталик недоверчиво поглядывал на Пенька.

– Так это ж, когда Шишка схватили, он успел меня из сумки достать, да в землю сунуть. Вот я и пророс.

– Ага, пророс. – недоверчиво протянул Виталик. – Вот так взял и пророс? Ты ври, да не завирайся!

– Вот так взял и пророс. И врать мне ни к чему. Я появляюсь, когда лесовику совсем тяжко бывает. – Пенёк поднялся на тоненьких веточках-ножках.

– И никто тебя не поливал, не рыхлил, не пушил? – обошёл его Виталик с другой стороны.

– Не пушил, не рыхлил и не поливал. – ответил, подбоченившись Пенёк. – А ты, случаем, не сродственничек бабы Яги?

– Я? – опешил Виталик. – Ты на меня посмотри, похож я на лесную нечисть?

– А кто ж тебя знает.

– Слышь, Пенёк, или как там тебя, сейчас за слова твои в костер тебя брошу, и изжаришься там. – разозлился Виталик.

– Вот-вот, так и есть сродственник старой Яги. – заключил Пенёк, убегая от Виталика. – Это, она всем и каждому грозит своей печкой. Только в одном различие, у неё в печке всегда огонь, а тебе его ещё разжечь надо, а потом кидать в него кого ни попадя.

– Ах ты, паразит деревянный, а ну стой я тебе все твои сучья пообрубаю, – держа в руках обугленную ветку, выхваченную из костра, Виталик бегал за ним вокруг потухшего костра.

– Пообрубает он, как же? Чем рубить будешь, вьюноша? – Пенёк с разбегу запрыгнул на самую высокую ветку, одиноко стоявшего, посередине полянки дерева. – Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Ты сначала меч батюшки своего сыщи, да лук со стрелами, а уж потом грози.

– Какой меч и лук со стрелами? – спросил Виталик, пытаясь залезть на дерево. – Офигели совсем, мне ещё какую-то фигню искать? Идите вы все знаете куда? – отшвырнув ветку, он сел под деревом. – Выдернули меня из моей жизни, всю ее перевернули с ног на голову. Да, пошли вы…

– Витославушка, ну ежели не ты, то кто? – Пенёк слез с дерева и присел рядом с ним. – Никого ж, окромя тебя, и не осталось.

– Ну, да. Сказывай сказки. А как же эти, как их… богатыри русские? Илья Муромец, Алеша Попович и Никита Добрынич, куда ж они подевались? Или тоже, как Руслан с Людмилой своей в предатели подались?

– Добрыня Никитич, – поправил его Пенёк. – Не подались, но…

– Вот! – хлопнул по коленям Виталик. – Что и следовало доказать!

– Да ты до конца-то выслушай, а потом и говори. Во дворце они у друга своего… витязя Руслана, пируют уж и не знамо сколько. Затуманены, задурманены. Они, почитай и не ведают, что происходит. И они там и дружины их. Яга было-чи, сунулась туда, да в яму угодила. В цепях висит, на столбе. Уж и не знаю, сколько там наших из лесной братии. Так что, Витославушка, садись на меня и в путь. Неча время терять попусту. И не боись, не раздавишь, чай. – усмехнулся Пенек, глядя на Виталика.

– Ну, коль говоришь, что не раздавлю, давай уж, Пень богатырский, подставляй свою спину. – Виталик уселся на Пенька верхом да в руки ветки, торчащие во все стороны, взял. – Только пути-дорожки я не знаю.

– Не страшись, Витослав, корни сами вывезут. Да и недалече нам пока. До избушки Яги добраться, а там посмотрим.

Пенёк, зацепившись корнями за землю, не поскакал, как ожидал Виталик, а поплыл, разрезая почву, как лодка воду. Кусты, признавая своего собрата, сами расступались, давая дорогу.

– Знаешь, я почему-то подумал, что ты откроешь дверь закладнем, и мы просто перешагнем из одного места в другое. – произнес свои мысли вслух Витослав.

– Не, нам такого не дано, – ответил Пенёк, вспахивая землю. – Закладень есть только у того, кто имеет право на него.

– А, как же Клубок? У него закладень был.

– Так он же служит Черномору, вот и снабдил его чародей закладнем, чтобы препятствий ни в чем не было. А Клубку все равно кому служить; Яге или Черномору, главное, чтобы кормили его досыта.

– Да видел я, как он яблоко сожрал, аж страшно стало. – передёрнул плечами Виталик.

– Что яблоко, он однажды коня съел, богатырского и богатыря в придачу. – Пенёк, неожиданно вильнул в сторону. – Ах, змей, я тебе это припомню. – погрозил он кому-то под землёй.

– Как, то есть съел коня и богатыря? – опешил Виталик. – Чего ты такое несёшь?

– Не я, другие говорят. А где уж правда, это сам клубок знает, да молчит.

– Не устал, Пенёк? – участливо поинтересовался Виталик.

– Не-а, я ж деревянный. Но… ой! – Пенёк вдруг встал как вкопанный, Виталик вылетел из деревянного седла и шлепнулся прямо в грязную лужу-жижу.

– Ты, чего, Пень стоеросовый, обалдел людьми раскидываться. – стерев грязь с лица рукавом, одним глазом посмотрел на Пень. Тот стоял, в прямом смысле слова, как вкопанный и не подавал признаков жизни. – Эй, дружище, ты чего? Чего молчишь?

Но Пенёк вдруг показался Виталику совершено обыкновенным пнем и не более. Да и вокруг вдруг все изменилось. Возникло ощущение, что снова попал из сказки в реальность. И действительно вдалеке он услышал противный голос гида, проводившего экскурсию.

– Ну и влип, что дальше-то делать? – Виталик сидел возле Пенька и судорожно перебирал варианты в своей голове. – А может оно и к лучшему. Вернусь в гостиницу… ну, если пустят, конечно, в этих шмотках. Да, куда они денутся, скажу, что участвовал в квесте, отстал от группы. Короче, найду, что сказать. – поднявшись с земли и умывшись в ручье, протекающем рядом, вернулся к Пню. – Прости, дружище, видно не судьба мне мир спасать, даже если он и сказочный. Ну, бывай!

Виталик похлопал по Пню ладонью и отправился восвояси. Вернувшись в гостиницу, он рассказал байку о квесте, в котором участвовал и отстал неожиданно от группы. Ему дали ключ от номера и проводили по служебной лестнице, чтобы он не испачкал грязью главный холл и не вызвал своей одеждой ненужный ажиотаж, хотя, если честно, сказочная одёжка была ему прямо к лицу и впору. Будто бы на него специально пошитая. Перед тем, как скинуть ее, ещё раз осмотрел себя в зеркале; невысок, средней упитанности, со светлыми кудрявыми волосами, а лицо, будто бы скопированное с иллюстраций русских народных сказок. Не зря его Иванушкой в детстве дразнили, а он надувал и без того полные губы, шмыгал курносым носом и лил слезы из глаз небесной синевы. Подмигнув своему отражению и скинув одёжку, Виталик принял душ и завалился спать. Проснулся уже затемно от стука в дверь.

– Кто там, что нужно? – хриплым спросонья голосом спросил он.

– Уборка комнат. – ответил девичий голос.

– С ума сошли? Ночь на дворе. Убирайтесь утром и… вообще, убирайтесь. Хотите, чтобы я позвонил администратору?

– Вы сегодня были, мягко говоря, сильно выпачканы, поэтому администратор и прислал меня убрать номер.

– Достала, – тихо простонал Виталик, сожалея о прерванном сне, в котором ему снилась, нет, не жена Светка, а просто невероятная, сногсшибательная девушка, красоты неописуемой, этакая Лара Крофт, очень похожая на Анджелину Джоли. Протопав босыми ногами через комнату, он открыл дверь и остолбенел.

– Ты, то есть вы? – опешил он, увидев девушку из своего сна.

– Я, я! Думаешь, легко было пробиться в твои сны, а тем более в это место. – она окинула взглядом коридор гостиницы и шагнула в номер, отодвинув рукой Виталика. – Одевайся. Живо.

На кровать бросила холщевую сумку.

– Сейчас? Куда опять? – растерялся Виталик, судорожно натягивая джинсы.

– Одежда в сумке. – не глядя на него, сказала девушка, осматривая комнату. Она заглянула за шторы, посмотрела под кровать, открыла дверь в ванную.

– А что случилось? – Виталик достал из сумки рубаху, штаны и сапоги. – Почему я не могу надеть свою одежду?

– Потому, – отрезала она и стала снимать с себя форму горничной.

– Ой, не надо! – закрыл глаза Виталик.

– Чего не надо? – не поняла она.

– Раздеваться! – ответил Виталик ещё сильнее зажмурив глаза.

– Никто и не раздевается, – усмехнулась девушка.

– Правда? Значит, могу открыть глаза? – улыбнулся Виталик.

– Пошевеливайся, – ответила она и выглянула в окно. Виталик с удовольствием отметил, что она очень стройна. А одежда воина ее очень красила. Она словно почувствовала, что он ее разглядывает, быстро обернулась, выхватила у Виталика рубаху и запихала ее в сумку. Туда же отправились и штаны с сапогами.

– Ты чего, то есть вы…

– Можно на ты, – она схватила его за руку и, что есть силы, толкнула прямо в зеркало. Глаза у Виталика округлились, рот раскрылся в предстоящем крике, что препятствия нет, и он проваливается в зыбкую зеркальную поверхность. Момент настолько замедлился, что он увидел, как от него по всей зеркальной поверхности пошли волны, как на воде. Повернув голову, он увидел, как вслед за ним в зеркало нырнула и девушка. А дальше все рассыпалось осколками, и Виталик больно ударился, упав рядом с Пнём.

– А-а-а-а-а-а! – закричал он скорее от невозможности происходящего, чем от боли.

– Не ори! – оборвала его девушка, достав из кармана горсть белого порошка, швырнула в Пенька. После чего какая-то невидимая сила выдернула Пень из земли и бросила рядом с Виталиком.

– Ох, хорошо! Думал, уж и не выберусь отсюда, – он раскинул в разные стороны ветки и корни.

– Пень, так ты жив? – обрадовался Виталик. – Я уж думал тебе того, конец. Я и кричал тебе, и звал тебя, и… а что случилось-то? Ты встал как вкопанный и ни туда-ни сюда. Ну, думаю все, конец сказке и Пню богатырскому.

– Эх, Витослав, – вздохнул Пенёк и сел. Знаешь, что такое мертвая водица? – Виталик согласно кивнул. – Молодец! А что такое мертвая землица?

– А что и такое есть? – Виталик натянул штаны и рубаху. С сапогами замешкался. Мотать портянки он не умел и силился понять, как это делается.

– А то, как же. И не такое на белом свете увидеть можно. Вот я и попал в мертвую землицу. Спасибо Маре, ее рук дело. А Настасья спасла. Спасибо тебе, красна девица. Выручила.

– И не тебя одного. Этот богатырь… русский развернулся, да и ушел вместо того, чтобы выкопать тебя из земли. Пришлось самой вмешаться и вернуть вас в наш мир из его мира. Ладно, не расстраивайтесь больно. До избушки Яги рукой подать и до захода солнца надо до нее успеть добраться.

– А почему до захода солнца? Можно ведь на ночь устроить привал, а утром дальше идти. Зачем нестись вприпрыжку? – недовольно спросил Виталик.

– Объясни ему, Пень, мне невдомёк, – сухо ответила девица и, не оглядываясь, двинулась вперёд.

– Давай, Витославушка, вставай да за ней. А по дороге я тебе все и расскажу.

Виталик нехотя поднялся. Идти было неудобно, портянки внутри сбились и тёрли ноги.

– Блин, лучше бы кроссовки свои надел, чем этот портяночно-сапожный кошмар на ногах.

– На, переодеться, да быстро. – Настя, вытащив из сумки его кроссовки, бросила ему.

– Классно. Когда успела их взять? Спасибо. Вот это супер. Теперь ноги сами пойдут и даже побегут, – обрадовался Виталик. Быстро скинув с ног сапоги, он засунул ноги в кроссовки и, уже не останавливаясь, все трое продолжили путь.

– Слушай, Пенёк, так что она там говорила про заход солнца…

– До захода лучше успеть, чтобы по земле не идти. Мара ночью землю окутывает, слуги ее наружу выходят. Попасть им в лапы, значить пропасть, – ответил Пенёк. – Знаешь сколько наших, лесных пропало без вести? – Виталик мотнул головой. – Вот! И я не знаю, никто не знает. Но лес опустел. Ни мавок не осталось, ни русалок, кикиморки куда-то подевались. Лешаков тоже не видать и не слыхать… то-то же. Одни вурдалаки да упыри шастают.

– А чем нас поможет избушка Яги? – спросил Виталик, едва поспевая за Пнём.

– Как чем? – удивился Пень незнанию Виталика. – У избушки, знаешь, какие ноги, если что вынесет, а потом у Яги целая куча ступ. От маленькой до большой. Так что, ежели не дойдем, то долетим.

– Куда долетим? – насторожился Виталик.

– До Кудыкиной горы, – усмехнулся Пенёк.

– Смеёшься? – кряхтел Виталик, карабкаясь в гору и скользя на влажных от вечерний росы камнях. – На Кудыкину гору воровать помидоры?

– Какие помидоры? – не понял Пенёк. – Никаких помидор там нет.

– Да это шутка такая. У нас так говорят, когда кто-то задаёт слишком много вопросов. Я подумал, ты пошутил про Кудыкину гору.

– Кудыкина гора есть и на ней стоит камень, – ответила за Пенек, девушка. – Он указывает дорогу к тому месту, где надёжно спрятал Финист меч и лук со стрелами.

– Ничего не понимаю, зачем Финист это все непонятно, где спрятал, ну, или убрал? Он, что дома не мог все это держать?

– Эх, богатырь русский, где же это видано, чтобы в домах хранить то, что имеет великую силу. Раз имеет оно силу, значит, и спрятано должно быть в местах силы, – пояснил Пенёк, поднявшись на самый верх крутого оврага. – Вот и выбрались. Все, Витослав, мир твой остался далеко позади, а впереди Тридевятое царство.

У самого края оврага стоял путеводный камень, а за ним веером расположились дороги. Причем было видно, по которой ходили чаще, а были и те, что уходили от камня узкой тропкой.

– Прикольно, – усмехнулся Виталик. – Я и не знал, что вы из сказки шастаете в мой мир.

– В какой твой мир. Здесь мир один, дорог много, а Тридевятое одно, – не глядя на Виталика, ответила Настя и направилась по тропинке нехоженой. Виталик хотел было возразить, что пришли-то они из его мира к этому камню и обернувшись назад, чтобы доказать, что это так, он не увидел ни оврага, ни леса. Сзади была равнина, освещённая полуденным солнцем.

– Как это? – единственное, что он спросил.

– А вот так. Твоего мира сзади не осталось. Исчез, – констатировал Пенёк и отправился вслед за Настей.

– Это, что получается, – поспешил он за Пнём, – как же я назад вернусь?

– Ох, не скоро, богатырь, а может и вовсе…

– Ну, ты пень и даёшь, – возмутился Виталик. – Что же ты мне раньше не сказал?

– А это, чтобы ты не сбежал, спаситель, – усмехнулась Настя и прибавила шагу. – И хватит разговоров, поторапливайтесь и будьте внимательны. Как никак в Дремучий лес идём.

– Куда? – тихо спросил Виталик у пенька.

– В Дремучий…

– Да слышал я, только где он? – Виталик обернулся вокруг себя. – Кругом-то и деревца нет, а тут целый Дремучий лес. Откуда ему взяться?

– А вот погодь, на взгорочек поднимемся и…

Пенек не договорил. Поднявшись на небольшое возвышение, все трое остановились. В низине, на расстоянии полета стрелы, темной границей нарисовался лес. До такой степени темный, что у Виталика засосало под ложечкой.

– А зачем нам туда, – тихо спросил он.

– Так избушка-то Яги там. – Настя весело взглянула на Виталика и… побежала. Вслед за ней припустил трусцой, цепляясь корнями за землю, пенёк. Виталик едва поспевал за ними.

– А что, пешком никак, – задыхаясь, на бегу спрашивал он у пня, – обязательно нестись, как угорелым.

– Видишь солнце? Если не успеем к заходу, лес не пустит.

– Как, то есть…

– Быстрей! – крикнула Настя и побежала ещё быстрей. Участвуют против своей воли в этом забеге, Виталик все же заметил, как солнце стремительно начало падать к линии горизонта.

Когда над горизонтом остался всего лишь маленький краешек светила, все трое прямо ввалились в лес и вовремя. Передний край деревьев пришел в движение и сомкнулся плотной стеной.

– Вот почему, нужно было бежать, – задыхаясь ответила Виталику Настя.

Поднявшись и отойдя пару-тройку шагов, она раздвинула растущие густо кусты и припала высохшими губами, к бьющему из-под земли ключу. – Пейте и в путь. Осталось совсем чуть-чуть. Вон за теми деревьями, – она неопределенно махнула впереди себя рукой, – избушка Яги.

И не ошиблась. Избушка действительно была недалеко от колдовской стены леса.