Сказания о демонах-кицунэ

– А… да… я готова, – вспоминаю слова, что говорила мне мама. – перед взором великой Аматэрасу, я готова возвести храм и заботиться о его хранителе, моя цель…

Я просыпаюсь, когда губы Рэя касаются моего лба. Вздрагиваю и чувствую легкость и слабость. Моргаю несколько раз и аккуратно поднимаюсь с песка.

– Не хочешь мне рассказать зачем сегодня убегала? – Рэй убирает книгу на полку и задувает свечи.

– Так, ничего особенного. Но если хочешь подробностей, то предлагаю обсудить это за завтраком. – открываю дверь чистилища и выхожу наружу.

– И кто ещё из нас плутовка…

Глава 2. Путь самурая – смерть

«Слова человека крайне важны. Они не должны обнажать глубину его души. Об этом люди должны узнавать по его повседневным делам.»

– Ямамото Цунэтомо, «Сокрытое в листве. Кодекс чести самурая»

Приготовлением завтрака занимается Рэй, пока я принимаю ванну и переодеваюсь. Сегодня по плану у нас тренировка концентрации внимания и силовые упражнения. Обуваю высокие сапоги и заправляю в них хакама. На прошлой неделе, при совместном походе за покупками, Рэй присмотрел мне удобную рубашку из льна. В ней не жарко, но некоторые движения мне даются не так хорошо, даже с учётом того, что рубашка мне на два размера больше.

Собираю волосы в тугой хвост и скручиваю их, закрепляя на макушке кандзаси. Подвожу нижнее веко салатовой подводкой и выхожу из своей спальни. Прохожу по коридору до конца, рассматривая картины, написанные маслом – Рэй любит местную фауну, и старается запечатлеть её в любом проявлении. Через сёдзи виднеется наш лес, горная местность. С крыши свисают кормушки, белоглазки и певчие дрозды, окружают их, пробуя лакомство на вкус. Вокруг храма и резиденции, где мы с Рэем живем, журчат ручьи и стрекочут цикады. В роще камелий, в самом глубоком пруду, под кромкой хвои, цапли грациозно расхаживают в поисках лягушек.

Жизнь вокруг нашего храма кипит, пусть я этого особо не замечаю – некогда. После изнурительных тренировок хочется погрузиться в горячие источники и хорошенько отпарить тело и лечь спать.

Раньше я никогда не думала на что способен наш мозг и как он может создавать подобные просторы. Стоит только подумать об этом, как тут же сознание создает картинку образа того, о чём ты думаешь. Материк начинает меняться со временем, следует лучше продумать детали, чтобы не было пустого пространства, и к вечеру тебя могут окружать: тёмная гуща леса с ториями, лестницы, ведущие в самые потаённые чащи; или ты окажешься по среди пустыни с малым островком оазиса; может быть захочется чего-то холодного, пронизывающего всё тело до костей, и ты увидишь свою обитель под покровом снега и льда.

Ёкай поддержит любую твою затею, а может даже направить на то, что больше подходит твоей душе.

Выхожу на террасу и иду вдоль пруда на завтрак. Резиденция небольшая, здесь всего два крыла – одно моё, второе занял Рэй. На улице пахнет свежестью и песок вокруг дома влажный, значит ночью был дождь. Погода в этом месте – непредсказуемое явление, ещё меньше я слышала здесь гром и видела молнию. Будто мой храм настолько забытое место, что богиня Великого храма забыла о его существовании. Но с чего такие мысли, если мы с Рэем посещаем каждую молитву и, когда у меня накапливается благословение, я повышаю его ранг ёкая в иерархии демонов. Этого мне пока не понять, а так хотелось чаще мокнуть под дождем и тренировать дыхание под всплеск молнии, нанося смертельный удар клинком.

Каждый раз уходя из храма, я иду через лес тёмных душ. Попадаю в мир смертных, иду на заработки. По большей части Рэй учит меня боевым искусствам и концентрации, потому что через лес я хожу одна. И каждый мой выход из храма может стать последним. Как бы не была крепка наша связь с лисом, он не всегда может помочь мне или почувствовать опасность.

Каждый раз вторит мне о том, что храм – моё сознание. Всё, чего я могу желать появится, стоит только подумать. Но я так не могу, не привыкла к тому, что всё подается на подносе в фарфоровой посуде.

Примером служили мои родители – ранним утром отец отправлялся на рыбалку с местными моряками, ближе к полудню собирал на поле молодые побеги бамбука, а уже к вечерней заре, мы могли видеть, как он возил телеги с камнем к кузнецу на обработку. Мама, помимо моего образования, занималась фасовкой зерна и делала выкройки. Помогала соседским детям читать и писать. По выходным детвора собиралась у нас во дворе, и мама рассказывала нам сказки.

С раннего детства мне постоянно твердили – «если ты чего-то хочешь – плати.» И никак иначе. В городе, как и отец, чаще всего я вылавливаю и очищаю рыбу, и уже потом продаю её на рынке.

Рэй смеётся надо мной, когда я прихожу вся промокшая и пропахшая рыбой. Но я к этому запаху уже привыкла, практически не замечая «приятного» аромата.

В гостиной пахнет бульоном даси, возможно хранитель готовит суп. Поправляю одежду и опускаюсь на татами, выпрямляю спину и ожидаю завтрак.

Через некоторое время ёкай приносит поднос с едой, он приготовил рыбу, на подносе были листы нори, соус и рисовые шарики.

Взяв палочки, и сложив руки перед собой в молитве, мы благодарим Аматэрасу за сегодняшний день и завтрак, просим дать нам сил в совершенствовании и приступаем к еде. Подхватывая палочками кусочек жаренной рыбки, мы с Рэем разговариваем о тренировке и лис пытается ненавязчиво узнать у меня причину прогулки по городу.

– И все же рыба немного другая, её вкус весьма… интересный, не находишь? – служитель старательно ломает листы нори на мелкие кусочки. Выкладывая их ближе ко мне, он смотрел мне в глаза, наблюдая как я проглатываю кусок за куском, почти не прожевывая.

– Если отвечать честно, то нет, ты добавил новые специи? Другое время прожарки, температура? – легко проглатываю кусочки с уверенностью, что кость не застрянет у меня в горле. Лис мотает головой и тоже берёт ломтик с хрустящей корочкой в рот.

– Ты помнишь наши тренировки по концентрации внимания? – его изящные длинные пальцы держат палочки, подхватывая шарик и окуная его в соус, подносят блюдо к губам.

– Да, мы часто практикуем его, а что? – чувствую сухость в горле и беру пиалу с амадзаке. Пытаюсь снять недуг, чтобы не шуметь за трапезой, но это плохо получается. Стараюсь тихо прокашляться в кулак, отвернув голову вправо, часто сглатываю. Пиалу убираю подальше от края, чувствуя отдышку. Смотрю на Рэя, наблюдая за мимикой и движениями – с ним все в порядке. И успокаиваю себя тем, что отдышка из-за позыва кашля, который до сих пор неприятным спазмом раздражает горло.

– Да, поэтому я и рассчитывал на лучший результат, чем есть сейчас. – моргаю несколько раз и хмурю брови, не понимая намека.

Продолжаю трапезу, беру рисовый шарик и ломтик нори. Неприятные «мушки» в глазах снова вводят меня в заблуждение, как и то, что Рэй ест тоже самое, но никаких признаков ухудшения самочувствия у него нет.

Беру ломтик рыбы, подношу его к губам и вдыхаю запах, пряные специи, присутствуют цветочные нотки и сам аромат рыбы и больше ничего… я ничего не чувствую, чтобы меня напрягло.

– Не думаю, что ты воспринимаешь их со всей серьезностью, – сквозь слезы вижу его опечаленное лицо. Хмурю брови и вновь подавляю приступ кашля. – не могу найти на тебя управу в объяснениях и причинах, так пусть опыт тебя этому научит, госпожа Ёсимура.

Он откладывает палочки, встает с татами и делает поклон. Его поднос с едой не тронут, хотя я была уверена в том, что он брал кусочки в рот. Не отвечаю ему, боясь, что съеденное мной выйдет наружу. Часто сглатываю, удерживают рвотную массу и лихорадочно мечусь глазами по столу, в надежде найти причину отравления.

– С вашего позволения, госпожа, я покину вас и буду ожидать в саду, – наедине, он называет меня «госпожой» только в случае того, чтобы проучить. Неприятное ощущение легкого удушения застывает на моей шее, как если бы меня придушили сильные руки. Противник настроен серьезно меня убить, но дает ещё возможность попробовать вырваться из капкана.

Иногда меня пугают его способы наказания, но в тоже время он учит меня выживать. У самурая не должно быть страха на поле боя. Разум должен быть чист, сердце спокойно.

Причина, по которой сегодня я была в городе не продажа рыбы, а слухи о надвигающийся войне. Император Аманокурасэ, соседнего острова, намеревается завладеть северо-западной частью острова. Она ближе находится к императорскому дворцу. Власть за территории продолжается много лет, но до этого момента правители находили точки соприкосновения. Сейчас же, желая заполучить больше и иметь власть всей Японии, противник готов сжечь все мосты.

Я уверена, что кэгарэ полностью поглотила не только его тело, но и душу. Только благодаря благословению богини, покровительству её сыновей, мы имеем защиту и приближение к божеству. Многие государства ненавидят за это императорскую семью, историю нашего сближения к богине.

Провожаю Рэя взглядом в широкую спину. В полном молчании подолы кимоно шуршат и половицы под весом мужчины издают скрип. Как только сёдзи стали преградой между нами, я наклонилась к подносу слушая аромат.

И снова ничего, чтобы я заподозрила отравление. Так искусно замаскировал её в специях, что и на языке я не смогла распознать. А будь ингредиент в большей мере добавлен в завтрак и это была бы последняя трапеза для меня. Лис ждал меня во дворе, намеренно медленно я собиралась к нему, прокручивая известные мне ядовитые травы. Он обязательно спросит меня о разгадке и наказание повторится вновь, если ответ будет ложным.

Медленно встаю с татами и подхожу к сёдзи, прислушиваюсь к звукам – тишина. Из последних сил сдерживают рвоту и бегу по коридору в уборную. Только успеваю опуститься на колени и тут же опустошаю желудок. Содержимое рвется наружу через нос, рот. Желудочный сок неприятно обжигает носоглотку, некоторые кусочки застревают в горле, я давлюсь ими и в приступе кашля, слезы застилают глаза.

Рвота проходит и с ощущением жжения я умываюсь и чищу зубы. Смотрю на бледное отражение в зеркале и заправляю выбившиеся пряди за уши. Метка на ушной раковине зудит, Рэй нервничает, что меня долго нет. Несколько раз глубоко вдыхаю и иду в сад.

Закрываю раскрытые наспех сёдзи и спускаюсь по небольшой лестнице вниз, выхожу в сад. Свежий воздух охлаждает жар и влага, оставшаяся после дождя увлажняет лицо. На миг мне становится легче, ощущение жжения не так занимает мои мысли и даю себе возможность расслабиться. На озере цапли грациозно расхаживают в поисках завтрака, а камелия благоухает и украшает мои окрестности.

Иду на ватных ногах за угол здания и вижу Рэя, нервно смотрящего в окна моей спальни, которые выходят на выбранную нами площадку для тренировок. Слыша биение моего сердца рядом, он поворачивается, и я вижу в его глазах облегчение. Значит, яд был сильным, и он переживал за дозировку.

– Госпожа, – его янтарные глаза изучают меня, ища малейший недуг. – вам стало лучше? – продолжил он и его плечи опустились, полностью расслабившись, мужчина позволил себе улыбку.

– Да, наставник, – его белые уши дергаются и взяв в руки танто, оружие похоже на катану, но меньшего размера, он ждал от меня ответ на мысленный вопрос в его глазах. – горох посевной?

– Нет, – он сделал выпад, рассекая воздух и расстояние лезвия от моего горла сократилось до десяти сантиметров. – есть ещё предположения?

Искусный мастер в готовке не уступает и во владении холодным оружием дальнего и ближнего боя. Такие солдаты нужны столице на границе, где с каждой минутой численность двух островов уменьшается в геометрической прогрессии.

Хранители могут вступить в бой, если и их подопечный решит отдать свое сердце и душу за Великий храм и императора. Но даже в том случае, они будут защищать только своего человека, чья душа связана с ним нитью.

Мой же хранитель учит меня либо принять смерть, либо отсрочивать ее. Нагината, копье, с длинной рукоятью овального сечения и изогнутым клинком, смотрело на меня из-за спины демона, на катана-дай. Я должна ловко обогнуть лиса и взять оружие в руки.

– И много у меня попыток? – тяну время пытаясь продумать как увеличить расстояние клинка от моей шеи.

– Одна, госпожа, подумайте над ответом, – он улыбается мне и прикрывает глаза, ветер обдувает наши лица и черные волосы хранителя, собранные в хвост, развиваются на ветру.

– Тогда… – я делаю вдох и отступаю левой ногой назад, завожу её за спину, чтобы было легче и быстрее развернуться. Двумя пальцами правой руки провожу по острию клинка танто, чувствуя шершавую поверхность выгравированного имени хозяина. Разворачиваюсь быстро, почти без шума, но от лисьего слуха ничего не пройдет без звука. Он открывает глаза поворачивается ко мне лицом, видя меня возле нагинаты. – судя по жжению и рвоте, возможно, это аконит?

Кицунэ выпрямляется и убирает танто в ножны, хлопает мне в ладони, и победоносно улыбается. Хаори, накинутое поверх кимоно, развивается на ветру. Один из хвостов показывается из-под края халата и отвлекает глаз ярким кончиком.

– Молодец, Мине, в этот раз быстрее сообразила и не дрогнула перед клинком. – кивает он мне и дает время на подготовку к поединку.

– Так значит, ты решил повысить планку. Не жалко меня? – забираю оружие и готовлюсь к атаке.

– Я же сказал, что ты не ставишь наши занятия по концентрации ни во что. Решил дать понять, что зря и это правда может стоить тебе жизни. – мне стоит огромных усилий удержать его выпад. Он наваливается всем весом на кинжал, стараясь придавить меня к земле.

– Ты же учил меня, что смерть – это лучшее, что ждет самурая, разве не так?

– Смерть самурая – это путь, которому он следует, его цель – ключ освобождения, значит достигнув цели, он должен быть готов принять смерть, как данное, – он делает последнюю попытку задавить меня и пытается поставить мне подножку. Наступаю ему на ногу и лезвием задеваю его локон, пара волосков осталась на острие.

– А какой смысл в поединке, если хочешь в нём умереть? Если ждешь свою смерть? – наступаю на него, нанося точные удары, которые он с легкостью отбивает.

– Потому что это честь. Честь умереть в бою достойно, это не означает, что ты слаб. Ты принял бой, ты сражался до конца и неважно кто пришел к этому первый.

Ещё около часа мы с Рэем тренировались, мужчина пытался выведать причину моего ухода, и я решила спросить его, правдивы ли слухи.

– Возможно, – хранитель раскладывает на место оружие. – последний раз я был в Великом храме без тебя и видел императора с хранителем, они были в приватной комнате служителя храма. Он просил благословения на бой и защиту дворца. Его хранитель выглядел весьма уверенно…

– Но, он первый сын госпожи, дух войны, – мы прогуливались по саду до купели, сегодня будем париться в бане. Рэй касался увядших цветов, что погибли от кэгарэ. Я позволила скверне проникнуть в мою обитель и вот чем все обернулось. Цветок безжизненно лежал бутоном на руке демона и тот грустно смотрел на покинутую душой оболочку.

– Верно, и это главное, что следует держать в голове, – он отпустил бутон и тот начал обретать цвет, заново распускаться и вновь подарил улыбку лису. Он хранитель, поклялся оберегать мой храм и следить за ним. В то время, пока я гублю его своими мыслями и действиями. – я ценю, что ты проявляешь к этому интерес.

Истинная любовь к богине – защита веры.

– Я всегда любила госпожу, готова доказать это, – его рука опустилась на моё плечо, и он посмотрел на меня со всей серьезностью.

– Когда время придет, я вновь спрошу тебя об этом, и мне будет интересно узнать ответ, после той правды, что ты услышишь…

Задать вопрос я не успела, мы вошли в купель и стали готовить все к бане. Рэй выглядел отстраненно и мне не захотелось тревожить его.

Глава 3. Волк в овечьей шкуре

«Господин Наосигэ сказал: «Путь самурая можно постичь через безумие. Десяток или даже больше людей не смогут одолеть такого человека. Здравый смысл никогда не сумеет совершить того, что может одержимый. На Пути не нужны ни верность, ни преданность, нужна лишь одержимость. Верность и преданность придут позже»

– Ямамота Цунэтомо, «Кодекс Бусидо».

Рэй покидает сауну, когда достаточно прогрел комнату и воду. Приготовил мне теплое кимоно салатового цвета с пестрыми цаплями. Я распускаю волосы, и они водопадом струятся по моим угловатым плечам, прикрывают грудь. Встаю перед зеркалом нагая, рассматривая россыпь синяков. Худые, жилистые бедра, оливкового цвета и на них ярким пятном, словно бутоны фиалки, виднелись кровоподтеки. На руках, уже более давние, приобрели желтоватый оттенок, почти сливались с моей кожей.

Юное тело передо мной должно было носить кимоно с вышивкой из золотых нитей, готовиться к замужеству и беречь себя, учиться каллиграфии и готовить. Следить за кожей и обсуждать с девушками приятные твердые масла для тела. А вместо этого, я высекаю, словно из камня, совершенный сосуд, способный отстоять желания богини. Я готова пойти на все, ради любви к великой Аматэрасу.

Мысли вновь заволакивают слухи о войне. Раз даже служитель видел императора в сопровождении хранителя, который просил благословения на бой, то больше нет смысла отрицать, что мирный договор расторгнут. Перемирию не быть, как и спокойствию в стране. Нет, на всем острове. Император Куруссо не сможет откусить лишь лакомый кусочек, он поглотит весь торт.

Снова слышится шум дождя, и я неспешно поворачиваюсь, и иду в купель, смотря на открытый сад. Пестрая зелень и непогода создают убаюкивающую атмосферу. Горячая вода обжигает ноги, а затем и все тело. Я пропускаю глубокий вдох и позволяю горячему пару унести меня далеко отсюда. Расслабляю мышцы, погружаюсь в воду настолько, что снаружи видна только часть моего лица.

Нужно что-то делать. На передовую было отправлено столько мальчишек, ещё совсем молодых. Если бы каждый брат смог покинуть свой храм, возможно, все закончилось бы быстро. Если бы. Мама переживает за моих братьев, и не хочет терять, так почему Аматэрасу не может не отправлять своих детей по этой же причине? Правильно, она любит своих сыновей и потерять их – последнее, что хочется богине.

Мои братья Катаро и Ливон сильные, много работают. Они сами готовы отправиться в бой, если потребуется, а пока есть возможность, помогают родителям подготовиться к зиме и будущей голодовке. Они решили с первым снегом уйти в добровольцы, если их не заберут раньше. И я горжусь ими. Между нами не было теплых отношений до появления моего хранителя. А после долгих тренировок, я стала интересна парням, только потому, что меня обучает екай.

Я не зла на них, каждый ищет свою выгоду, так и они хотят научиться и применять эти навыки в бою. Хоть мне и хотелось получить от них иное внимание, без помощи лиса. Хотелось иметь более искренние отношения и доверие. А не видеть их горящие глаза и как они переступают с ноги на ногу в ожидании новых приемов. Хуже всего видеть их разочарование, когда я прихожу просто, потому что хотелось увидеть семью. Они закрывают эту невидимую дверь, запираются на семь замков и не реагируют даже на мой воображаемый стук в неё.

Не всем так везет со служителями. Некоторые демоны, не считают нужным сближаться с человеком и просто не приходят укреплять связь и забирать в храм. Так и люди не всегда хотят быть связаны с демоном. Мои родители не были готовы пойти дальше с ёкаем через Лес тёмных душ, а у братьев был один на двоих хранитель, который просто не пришел за ними. И они надеялись, что за мной тоже не придут, но увы. От кэгарэ они очищались в храме, каннуси проводили обряды.

Задерживаю дыхание и полностью погружаюсь в воду. В миг все звук притупляются и в этот раз я могу по-настоящему исчезнуть от своих мыслей. Так горячо, так безопасно. Вода в моих ушах заглушает все вокруг, а внутри меня пожар. Я готова вспыхнуть, как спичка.

От ненависти, от бурлящей ярости в моем сердце за неспокойное детство, за множество смертей и калек, которых пытали и морили голодом, лишь бы сломать. Кто-то ломался. И тогда противник находил слабо защищенные точки и бил по ним.

Я стерплю все, все ужасы этого жестокого мира я готова понести за всех. И я сожгу своим яростным пламенем дотла весь остров Аманокурасэ. Чувствую жжение в области сердца и приподнимаясь вижу трещины, разветвляющиеся от левой груди к ключице. Они ещё не такие глубокие, чтобы причинить мне сильный вред, но жжение дает напоминание о том, что я снова совершила грех… Рэй будет не в восторге от этой новости.

Окунаюсь с головой ещё три раза и начинаю купание. Обтираю себя губкой по побитым местам, стираю с себя всю пыль и пот от хорошей тренировки. Самое тяжелое и долгое по времени – мытье волос. Они густые, лесенкой подстриженные у лица, сзади доходят до поясницы. Рэй следит за моими волосами, как и обещал моей маме. Когда она увидела, что я тренируюсь с братьями, она поняла, что тело моё теперь не юной девы, а подготавливающегося солдата. И тогда она попросила служителя следить за моими волосами, единственными, что делают меня женственной.

Он покупает различные отвары и масла, и каждый раз после бани, у него уходит ещё час перед сном, чтобы напитать мои волосы и иногда постричь. Свои же волосы брюнет чаще всего собирает в косу. Они длинные и такие же густые, всегда выглядят опрятно, без единого сечения.

Рэй вообще выглядит очень привлекательно, у него узкие черты лица, выделяются скулы, прямой нос, янтарные глаза с кошачьим зрачком всегда чуть прищурены. Он высокий и крепкий, под слоями одежды подтянутая фигура. За несколько лет совместной жизни я так и не поняла его происхождения.

Ему хорошо подходит образ наследного принца: всегда вежлив и собран, не позволяет себе оскорбления, эрудирован. Любит живопись, его манера общения и мимика прямо-таки кричат о том, что он благородных кровей. Сам же лис отговаривает меня от этих суждений, лукавит, не иначе.

Мне хочется рассыпаться на маленькие осколки, когда мы проходим по дороге в Великий храм. На повозках лежат раненные солдаты, их стоны и мольбы о помощи въедаются мне в мозг, задерживаясь на подкорке. Они сняться мне в кошмарах, их истерзанные тела, мертвые души умоляют о пощаде. Рэй тянет меня ближе к себе, укрывая от ужасной картины. И мне становится легче, я выдыхаю всю боль изнутри, меня отпускает.

Поднимаю голову в его сторону и шепчу благодарность. Он улыбается, его хвост гладит меня по голове. По пути нам встречаются ещё несколько повозок. Рядом, по другой стороне, идут мужчина с хранительницей хэби. Ее змеиный хвост потрясывает кончик издавая характерный звук свиста. Демон напряжена и готова к обороне, предупреждающий шум отпугивает потенциальных врагов, не давая подойти ближе. Чувствуя мой взгляд, разглядывающий её, она оборачивается. Лицо демона покрыто чешуйками, очерчивая скулы и нос, тонкие губы растягиваются в оскале, демонстрируя длинный язык и острые клыки.

Взгляд цепляет меня и гипнотизирует, её яркие зеленые глаза могли бы быть фонарями в темноте – так ярко они выделяются на лице. Она смотрит на лиса, его хвост обвивает меня за талию и змея смеется, привлекая внимание мужчины. Рука грубо хватает девушку за подбородок, подносит его ближе к хозяину, тот с яростью кусает язык.

– Где твои манеры? – строгим голосом мужчина обращается к служительнице. – тебе обязательно каждый раз меня срамить? – они останавливаются, и мы почти равняемся с ними. – Чему я тебя учил, чертовка? – звонкая пощечина приводит в чувство девушку, что по-прежнему на меня смотрела и она драматично вздыхает. Её брови поднимаются вверх и рот приоткрывается, ласковым голосом демон отвечает:

– Но, господин, это она меня разглядывала, а не я! – она хлопает ресницами и дует губы, будто вот-вот расплачется. Ее короткие белые волосы взъерошены, длинная серьга с зеленым камнем, как маятник, движется вперед-назад от поворота головы.

Мужчина поворачивается к нам, когда мы поравнялись и оглядывает меня суровым взглядом. Лицо пересекает большой некрасивый шрам, широкий нос, кончик которого неестественно смотрим вверх – след неудачной операции. Видимо зашивали торопясь, не задумываясь об красоте и комфорте. Навряд ли ему легко дается вдох и выдох.

Вдали виднеются крыши храма, нужно поторопиться, чтобы успеть на службу. Сегодня я хотела отдать свое накопившееся благословение на поднятие ранга Рэя. И это надо успеть сделать до окончания служения. Поднимаю подбородок, и мне стоит больших усилий выдержать этот жестокий взгляд. Он буквально наваливается на меня всем своим весом.

– Идиотка, ты не заслуживаешь даже одного благословения за свою самонадеянность! Юная госпожа даже не смотрит в твою сторону, хотя я говорил тебе не носить это тряпье. Что ты за божество, если ты не вызываешь восхищения?

Он бьет её несколько раз по голове, и я вижу его руки – полностью покрытые трещинами. Они, наверное, невероятно болят. Не всегда ёкай готов исцелить тебя от кэгарэ, в особенности, если ты не повышаешь его ранг и относишься к нему скверно.