Вне контекста

И осела на землю.

И стала таять.

Сначала испарилась одежда. Потом растворился бок, словно невидимый зверь откусил кусок от тела. Левая рука дёрнулась и исчезла. Парикмахер-призрак сбрил с головы волосы. Олег смотрел и не верил, ждал, что вот-вот проснётся. Они задремали где-то в лесу, а он очень боялся потерять любимую, неудивительно, что кошмар замучил. Сейчас – сейчас же! – он проснётся, прижмёт к себе Наташу и никуда-никуда не отпустит.

Правая нога исчезла по колено.

– Я умираю, да? – еле слышный шёпот.

И карие глаза смотрят с мольбой.

Тогда Олег закричал.

Контекст Художника

Вода блестит чернотой. И воздух дышит свежестью.

Один за другим летят за борт листки бумаги. Шаржи на жениха и невесту – не то, всё не то. Любви и трагедии требует душа, страсти и ярости просит, но никак не насмешки с иронией. На холсте запечатлеть бы эту свадьбу, черный фрак и белое платье, белый лайнер и чёрные волны, восторг жениха и тень тревоги на лице невесты, дорожка лунная на воде и туча на небе ночном. Но давно утрачена кисть Художника, да и писать как – не припомнит он. Да и кому оно нужно – картины писать?

В вечной любви клянутся молодожёны, благословляет их Капитан, а сам улыбается в рыжую бороду.

Художник почти не слушает. Видал он свадьбы, слова везде одни, а что толку в словах? Лишь отмечает краем сознания: вот и стала Анютка сеньорой Анитой-Лучией.

– А теперь – купания! – возвещает Капитан. – Во славу молодых! И да возлюбят они друг друга до последнего вздоха!

Нехороший человек ты, Кэп. И никому ты не нужен, а эти двое хотя бы друг другу нужны, не зная, что и это никому не нужно. Ерошит кучерявую шевелюру Художник, бумагу с карандашом откладывает. Отчего бы и не искупаться сегодня?

Затихают двигатели, замирает лайнер, даже ветер умолкает, и разом исчезают с ночного неба все тучи, звёздам уступают дорогу, и серебрит луна воду. Тихо становится и спокойно.