Семь заветных желаний

– Ребенок работает на воровскую гильдию?!

– Это не такая уж редкость. Но в вашем случае примечательно то, что вас не ограбили «до конца». Скорее всего, я буду прав, если предположу, что заказ от графского дома вы обнаружили только после того, как его туда вернули. И ценность часов была ровно такой, чтобы вы не разорились и не оказались с дочерью на улице.

Бледность Вартмаха сменилась красными пятнами на щеках.

– Вы же клоните к тому, что меня пожалел ребенок! Воришка!..

Эмман не стал уверять, что лучшего исхода после встречи с «Серыми Грифами» и желать нельзя. Вместо этого он произнес:

– Если ребенок и сообщил о вашем положении, то решение вас пощадить принимал не он, а тот, кто за ним стоит. Господин Вартмах, на этом мы закончили. Вы можете быть свободны.

Геринец будто не расслышал слова капитана – пока Эмман закрывал папку с делом и завязывал тесемку, он обдумывал произошедшее, бродя взглядом по опустевшему столу. Встал, только когда поднялся Эмман.

– Напомню, что разглашать сказанное здесь вы не имеете права. И еще одно, господин Вартмах. Если вы вдруг снова увидите этого ребенка – кого-нибудь старше или похожего на него, – сразу же сообщите об этом мне. Отправьте через местную стражу срочное письмо на мое имя. Расходы вам возместят.

Эмман постучал по двери. Отворивший стражник повел геринца к выходу из тюрьмы. За воротами его передадут другим сопровождающим, которые затем отвезут мужчину на материковую сушу – на той же лодке, на которой тот прибыл в острог. Эмман шел замыкающим и, пользуясь тем, что за ним никто не наблюдает, обдумывал следующий ход.

Вот же прохвост, этот Тихий Лис. В который раз выставляет себя благородным разбойником, жалеет стариков и детей. Но это его и выдает – характерный почерк появлялся то в одном графстве, то в другом, разве что путь проследить было сложно – слишком хаотичен. Заявлять о себе в воровском мире Лис начал примерно тогда, когда ограбили геринца – два года назад. В том, что за ребенком на рисунке стоял именно он, Эмман уже убедился.

Портрет был составлен со слов очевидцев. Но сколько еще детей работают на Лиса, пока тот прячется в тени? Впрочем, это было неважно. Когда они выйдут на ребенка, они выйдут на наемника. Вряд ли воришка станет долго скрывать местоположение Лиса. Ведь того не будут помещать под стражу, если он согласится на сделку – Эмман собирался предложить Лису работать на короля. Чем в одиночку бороться с теми, кто нарушает некий лисий кодекс чести, пусть делает это с поддержкой правителя. На определенных условиях.

Лис мог получать заказы из нескольких источников. А вот ребенка замечали только у «Серых Грифов». Ограбленный Вартмах решил, что на рисунке изображен мальчик, но пол воришки никто на деле не знал. Тайной оставался и возраст: кто-то давал тринадцать лет, кто-то шестнадцать – уже подросток. Даже короткие волосы на рисунке не гарантировали, что воришка их не отрастил – что было бы логично, будь это девочка или девушка.

Эмман слишком громко вздохнул, из-за чего тюремный стражник поинтересовался, все ли в порядке. Эмман отмахнулся, хотя в порядке он действительно не был.

Он ведь не хотел к ней обращаться… всячески избегал этой мысли. Но все шло к тому, что без Ласточки он застрянет с этим делом надолго. О гильдии Грифов несколько месяцев не было ни слуху ни духу. Не будет же он ждать нового грабежа, чтобы поймать Лиса? Лучше найти наемника раньше и предотвратить дальнейшие преступления его согильдийцев – Грифов давно требовалось приструнить, с каждым годом на них висело все больше убийств.

А может, он ищет не там? Может, все происходит прямо у него под носом – и Тихий Лис на самом деле Ласточка и есть?.. Нет, сказал себе Эмман. Госпожа воровского мира всегда действовала иначе. Среди ее излюбленных орудий – те, которые может применить только женщина. Более тонкий подход. А Лис, как можно было судить, работал импульсивно, что выдавало в нем молодую натуру. Хотя Ласточка сама еще очень молода…

Эмман выплыл из мыслей, когда уже стоял на пропускном пункте. После ворот его ждал холодный ветер с моря, он-то и продует голову, выгонит из нее бредовые идеи.

Нельзя чтобы Ласточка оказалась Тихим Лисом. Если опасения Эммана подтвердятся, им придется работать в тесной связке. Только не это.

Глава 2

Едва Серенис отдышалась, как снова пришлось бежать. Шум был далеко, ее настигнут нескоро, но интуиция подгоняла. Заговорила, ага, удобно ей стало. Подсказывает, куда поворачивать, где постоять, чтобы не попасться на глаза местной страже. А вот когда надо, когда Серенис очень просит – ничего, ни одного видения! Неудивительно, что ее ни во что не ставят.

– Где она? Туда ушла или?..

В проеме между домами показались мужчины, сверкнули наплечными щитками. В герцогстве, как успела заметить Серенис, такие латы носили не столько для защиты, сколько в качестве отличительного знака – в обычной униформе стражников доспех на одно плечо не был предусмотрен. Кроме того, на нем был выгравирован герб дома Демстелей. Можно подумать, без этого никто не догадается, что герцог богат.

Серенис была здесь всего несколько дней и уже видела воздушные шары – подвешенные в воздухе тяжелые, неповоротливые корзины. Между герцогством и другими владениями курсировали роскошные поезда. Здесь даже был транспорт, которому не требовались заряженные магией кристаллы, использовался какой-то другой источник. Этот транспорт называли мобилем. Он выглядел как повозка, только не был запряжен лошадьми. И как повозка был обыденностью для местных.

Серенис прокатилась на таком изобретении. Ей не понравилось. Воняло хуже, чем от навоза, и ароматический спрей, то и дело брызгавший пассажирам в лица, не спасал – его все равно уносило в воздух, крыши у мобиля не было. Транспорт постоянно тарахтел и подбрасывал, хотя на дороге не было камней. А когда Серенис собралась выпрыгнуть, измученная получасовой дорогой, с нее потребовали плату за проезд – и почему-то извозчик не удовлетворился предложением вместо монет послушать, что ждет его в будущем. Серенис и не надеялась на чудо, но зачем было так громко обвинять ее на всю улицу?

В ее планы не входило знакомство с герцогской стражей. А сейчас ей не оставили выбора. Она прислонилась к стене и выдохнула, только когда стражники побежали дальше.

Серенис устала. У нее болели ноги. Хотелось есть и спать. Все эти несколько дней она спешила, поэтому пренебрегала базовыми вещами.

Какое это владение, Серенис уже сбилась со счета. Полгода ведь прошло, как она не была дома (на пару деньков, правда, заходила принять ванну, и то потому, что объект видения был неподалеку). А ведь сначала она запоминала, куда приводит ее профессия. Ей нравилось осознавать, что она лучше видит сквозь пелену будущего: почти не путает цвет волос тех, кто попадает в беду, может рассмотреть по глазам их чувственные и родственные связи. Но если беда не грозила смертью, видение было размытым, словно несколько вариантов событий накладывались друг на друга.

Учитель предупреждала, что это никогда не пройдет: ясновидящие как никто плотнее соприкасался со временем, но не в силах были победить его. Да и незачем. Каждое действие, намерение или случайность «сейчас» предопределяли событие «потом». Задача таких, как Серенис, – научиться определять, в какое русло жизнь потечет вероятнее всего.

Неблагодарная это задача. Если событие происходило чуточку иначе, Серенис тут же объявляли шарлатанкой. Когда люди не желали верить, что она приносит им пользу, они находили любой повод подтвердить ее несостоятельность. Особенно когда не хотели быть спасенными.

Серенис запомнился один случай в графстве Ниродов. Она увидела, что сын кузнеца из-за оплошности обожжет себе руку, да так, что не сможет больше работать. И дураку понятно было, как расстроится его учитель-отец – тот надеялся, что после его смерти семейное дело не угаснет.

Серенис предотвратила ужасное событие. И несколько похожих на него, на которые указывала нервничавшая интуиция. Кузнец даже признал, что маги в чем-то бывают полезны – хотя вид маленькой, по сравнению с ним, Серенис все равно не внушал ему доверия.

И только Серенис собралась покинуть деревню, как сын кузнеца на глазах у отца и подмастерьев заявил, что не желает идти по его стопам. Следом он молотком шибанул по руке так, что она перестала быть рабочей. Ясновидящая почувствовала себя обманутой – столько времени потеряла в чужом графстве, а оказалось, что объект видения сам же надеялся на беду, так как считал ее единственным избавлением от отцовского давления. Кузнец так разозлился, что перепало и Серенис – она еле унесла ноги. И минимум месяц не доверяла большим бородатым мужикам.

Сейчас ее самолюбие почти восстановилось: она удачно разрешила несколько случаев, и ее поблагодарили – тайком, чтобы не узнали соседи и стража. Серенис была бы не против, чтобы о ней расползлись слухи, но все же спокойнее было избегать внимания представителей закона – еще делу будут мешать.

Выйдя из укрытия, Серенис спросила у первого встречного, где находится дом герцога – и получила направление на запад, где в низине, за пределами основного поселения, раскинулись яблоневые сады и стоял большой белый дом с несколькими пристройками. Ноги тут же намекнули Серенис, что неплохо было бы устроить перерыв. Но она мужественно уклонилась от соблазна лечь прямо на пыльной земле и не вставать пару часов.

Откладывать было чревато: согласно видению, через два дня герцог умрет. Прямо в роскошной двуспальной кровати. Серенис надеялась, что правильно высчитала время по фазам луны – в видении небо смутно чернело в окне, а вторая луна вовсе пряталась. Если все так, как она увидела, еще есть время предотвратить гибель герцога. Потому что своей смертью люди с синими губами не умирают.

Серенис выросла в другой части Ории и, до вынужденного путешествия, не особо задумывалась, кто правит остальными владениями. Да и сейчас она почти ничего не чувствовала по поводу герцогского будущего. Но если у нее получится помочь такому большому и влиятельному человеку, на магию точно будут смотреть иначе. Как минимум Серенис бы устроило, если при ней перестанут браниться, когда она раскрывает себя и цену своих услуг. Она же не дура, за бесплатно делать то, что людям делать лень – спасать свои жизни, например?

Дорога пошла вниз. Ноги Серенис загудели, как стая ос. Жаль, что не могли, как они, поднять ее в воздух. Это бы решило кучу вопросов. Ускорило бы Серенис. Не пришлось бы юбкой пыль и грязь подметать. И с нахалами общаться – тоже. В каждом городе находилась парочка мужчин, которым было дело, «почему такая красивая девица гуляет одна» днями и ночами? Если гуляет, значит надо.

Серенис осторожничала, посматривая по сторонам – стража еще не прекратила ее поиски. Вокруг она видела состоятельные дома, магазины, полные товара, который держали за стеклом без решеток, аккуратные клумбы, где в цветах мелькали кошачьи хвосты и крылья птиц. Ни одного человека в тряпье. Здесь жили хорошо, надо отдать должное герцогу.

Серенис слышала, что вместе с молодостью годы забрали его рост. Чтобы это компенсировать, герцог раздался в объеме. У него были усы и борода, хмурый морщинистый лоб, густые седые брови и такая же густая шевелюра. По крайней мере, таким его изображали на местных банковских купюрах. В реальности все могло быть не так поэтично.

Если люди и поминали герцога, то добрым словом. А вот сына хулили – несколько лет назад тот оставил отца, ушел из дома. Из-за этого герцог сдал. Не сразу, правда, минимум год он продолжал наводить уважительный страх на окружающих: слуг, жителей, соседей любого статуса. Даже успел жениться во второй раз. Но теперь его состояние было не скрыть.

Газеты молчали, но только потому, что герцог пригрозил им проблемами. Скорее всего, он не хотел, чтобы недоброжелатели стали потирать руки – ведь передать земли было некому, герцог лишил сына наследства. А поживиться было чем: пока Серенис не въехала в город, она видела много полей, которые не пустовали без дела, видела, как люди возводили новые постройки, как много народу собиралось на стихийных ярмарках, и как разнообразен был товар. Поддерживать такое не каждый сможет. Зато разрушить – только волю дай.

В очередной раз задумавшись о причине возможной ссоры герцога и сына, Серенис не заметила, как вышла на пересечение дорог. Обратить на это внимание заставил жуткий звук. Серенис вздрогнула, звук был очень противным. А потом близко раздался ор:

– Свали с дороги!

Краем глаза Серенис увидела, что на нее несется нечто. В этом нечто сидел человек – он и орал. Нечто было с колесами, они бешено крутились.

А потом Серенис сбили с ног. Но не пугающий мобиль, который она не сразу признала. Ее кто-то дернул назад – и вовремя, потому что в следующее мгновение транспорт проехал бы ей по ногам.

Мобиль затормозил невдалеке. Из его кузова без крыши выглядывали взволнованные пассажиры, а извозчик с руганью выпутывал ноги из проводов и рычагов. Готовился отправиться разбираться к Серенис. Она обернулась на своего спасителя, который послужил подушкой во время приземления – и замерла. Это оказался стражник.

Судя по выражению его лица, он прекрасно знал, кто она такая.

– Вот же, чуть не добегалась.

Серенис подивилась глубокому смыслу сказанного. А потом стала быстро соображать, как выпутываться. Даже голова разболелась. Интуиция молчала. К ним уже подбегал извозчик – с заранее виноватым видом, предназначенным для представителя стражи.

Стражник поднялся вместе с Серенис и, удерживая ее одной рукой, другой полез за наручниками.

Серенис сделала единственное, что было логично в ее положении.

Она вскрикнула. Закатила глаза и задрожала, изображая припадок. Как можно более низким и неестественным голосом проревела, медленно растягивая слова:

– Сего-о-одня… о-о-н… умре-о-от…

И услышала, как на ее руке сомкнулся наручник. Стражник попался не пробивной.

– Этой ерундой будешь кого помоложе пугать, – сказал тот, кому едва было больше тридцати. – Мы таких, как ты, каждую неделю ловим. Еще ни один не ушел.

– Сомневаюсь, что развелось так много ясновидящих, – сощурилась Серенис.

– Я говорил про тех, кто отказывается платить за проезд. Видимо, ты не из герцогства? Тогда понятно. Но даже то, что ты ни разу не встречалась с мобильным транспортом, не оправдывает езду на халяву. Пойдешь со мной.

Серенис уперлась ногами в землю и дернула стражника за руку, к которой он прицепил ее наручником. Тот он неожиданности пошатнулся.

– Вообще-то у меня действительно было видение. – Серенис ткнула свободной рукой в бок и сомкнула брови. – И оно касается вашего герцога.

Стражник безразлично поднял бровь.

– И что с ним?

– Он умрет, я же говорила. – Серенис постаралась придать значения своим словам. Даже сделала взгляд исподлобья, который всегда срабатывал на мальчишках из ее поселения и на некоторых тщедушных взрослых. Стражник, конечно, крепок, но вдруг под оболочкой из костей и кожи скрывается ранимая душа? Серенис умела с такими обращаться.

Но что-то снова пошло не так. Стражника словно не волновало здоровье герцога, а на саму Серенис он смотрел снисходительно, если не равнодушно. Наверняка все дело в пыльном платье – она уже несколько дней не могла его постирать.

– Знаешь, сколько мы таких «предсказаний» в месяц получаем? – проявил терпение стражник.

Серенис возмутилась.

– Не сравнивайте меня с теми, кто наживается на других. Они бьют наугад и играют на эмоциях. Я же училась ясновидению с самого рождения, а могла ведь заниматься более подходящими для ребенка вещами. Учтите, – она попыталась по привычке скрестить руки на груди, но поняла, что ладонь стражника нечаянно заденет ее грудь. – Так вот, мои видения еще ни разу меня не обманывали. Не верите? Давайте подождем, пока герцог посинеет, а я расскажу вашему начальству, что вы были в курсе происходящего. Что будет с вами после этого, предсказать поточнее?

Извозчик, все это время хлопавший глазами рядом с ними, перевел испуганный взгляд с Серенис на стражника. А у того хоть бы мускул на лице дрогнул. Кто их набирает в стражу таких непробиваемых?

– Какая страшная девочка. И когда же герцог умрет, по твоим словам?

Серенис помедлила всего секунду.

– Сегодня, – заявила она. Но сглупила: забыла, что надо говорить уверенно, когда врешь. Ей особо не приходилось раньше к этому прибегать. По долгу профессии она, бывало, не договаривала или накидывала туман на будущие события, когда пересказывала их людям. Но лгать в лицо, да еще представителю закона, с непривычки было трудно.

– Сегодня? – повторил стражник.

Серенис кивнула и переступила с ноги на ногу.

– Да, сегодня. – И решила себя спасти: – Вероятнее всего.

– Ах, конечно, – вдруг сказал стражник. – В магии же нельзя быть на сто процентов уверенным.

У Серенис затеплилась искорка надежды.

Пока ее локоть не сжали, как в тисках.

– Вероятнее всего, тебе будет интересно рассмотреть тюремную камеру изнутри.

Стражник развернулся и потянул ее за собой. Серенис стала упираться ногами, но дорога здесь была не обычной, а мостовой, из хорошего камня – не за что было зацепиться.

– А ну, отпустите! Вы не можете так поступать, когда жизнь герцога зависит от меня! Я не кто-нибудь там, я ясновидящая. Самая сильная в Ории… ай-яй-яй, больно же!

– Всегда найдется кто-нибудь сильнее, – только и сказал стражник.

Но тут его наконец догнал извозчик, уже позабывший про своих пассажиров. Глаза его были круглыми, как монеты с королевского чеканного двора.

– Стойте-стойте! А что, если эта девочка говорит правду?

– Вы-то куда суетесь, господин? – вспылил стражник.

Серенис с удивлением посмотрела на того, кто чуть ее не задавил. А теперь защищал. Неужели он ей поверил?

– Я проезжал мимо дома герцога совсем недавно. – Извозчик, нервничая, стал съедать буквы на конце слов. – Там все только и говорили, что герцогу стало хуже. С вечера с постели не поднимался. И губы у него. – Он понизил голос до шепота. – Губы синие.

Стражник прожег его недоумевающим взглядом, затем повернулся к Серенис. Она еле успела скрыть изумление. Вместо этого напустила на себя самодовольный вид.

– Теперь вам хватает доказательств, господин стражник? – Она вздернула подбородок и хмыкнула, закрепляя за собой победу. Стражник еще раздумывал, но в том, что он отведет ее прямиком в герцогские владения, можно было не сомневаться.

А в голове Серенис в это время верещал ее внутренний голос:

«Боже-боже-боже-боже! Не-не-не-не-не-не-нет, я не могла опоздать, не могла! Уже все кончено?! О нет!»

***

Поэтому, когда им открыли двери главного здания, выслушали, кто они такие, а Серенис освободили от наручников, она пулей метнулась по коридору. В спину ей полетели окрики стражника (боялся, что она убежит от ответственности за неуплату проезда) и возмущенные голоса местных слуг (они должны были показывать дорогу к покоям герцога, но не успевали за ясновидящей). Помощь ей была не нужна, разве что лекарская – сердце билось где-то в горле от тревоги. А вот видеть она будто бы стала на несколько метров вокруг и вглубь, интуиция же вела ее, словно размотанный до спальни герцога клубок ниток.

Серенис врезалась плечом в нужные двери и через секунду чуть не зачерпнула носом паркет – ее выбросило в комнату, а створки дверей, получив ускорение, врезались в стены. Люди в комнате вздрогнули и закричали. Серенис огляделась и вскрикнула сама: здесь было два трупа.

– Это кто такая?!

Серенис с удивлением отметила, что труп заговорил. О, так эта женщина возле постели герцога живая. Просто такая бледная, с такими бесцветными губами, что сразу и не отличишь. Но гнев в ее глазах был вполне себе подлинный.

Серенис подбежала к постели с другой стороны и растолкала лекарей, которые что-то делали с кровью герцога. Бледная женщина истерично повторила вопрос и, не дожидаясь ответа Серенис, велела выставить ее из покоев. Значит, это будущая вдовушка. Вот и в траур заранее нарядилась.

– Всем не двигаться и не мешать, пока я провожу осмотр! – заявила Серенис.

Лекари были слишком обескуражены ее появлением, даже позволили ощупывать герцога немытыми руками. Запавшие глаза, уши, корни седых волос, дыхание из носа и рта – губы, слава богам, не были синими, видимо, воображение извозчика разыгралось.

Серенис проверила зубы. И замерла, приставив пальцы к венке на шее. Опередив возмущение герцогини, она представилась ясновидящей и повернулась к лекарям:

– Значит, герцог еще жив?

– Разумеется, жив. – Тот, кто был ближе, скрестил руки на груди. Круглые очки на носу сверкнули – тоже хотели поставить Серенис на место. – Я наблюдаю его милость несколько лет. Случись что, я бы заметил. Но сейчас угрозы для жизни нет, он просто спит. А теперь немедленно покиньте покои, барышня!

– Так вы личный лекарь его тела? А я лекарь души. Поэтому я остаюсь здесь.

Пока на нее навешивали разные прозвища, стараясь задеть достоинство, Серенис с сомнением посмотрела на исхудавшего герцога. Тот безмятежно спал под кучей одеял, лоб его был холоден, дыхание слабое, но имелось. Не было признаков того, что он отравлен – а именно это Серенис и увидела оком. Ей не могло показаться. Может, еще не время?

В комнате появился стражник, запыхавшийся и злющий. Будущая вдова переключилась на него, и пока они знакомились на повышенных тонах, Серенис уточнила у лекарей, давно ли у герцога замедленный пульс.

– Вы не вправе вызнавать такие вещи, барышня.

– Так вы заинтересованы в смерти герцога?

– Что вы несете такое?! Заявляетесь непонятно откуда и обвиняете меня?..

– Пока нет. Но если вам дорог герцог, помогите мне. Я хочу исправить то, что произойдет в будущем. Ах, кстати. – Она посмотрела на герцогиню, которая в это время, взбешенная, повернулась к Серенис, завершив общение со стражей. – Я использую в этом доме ясновидческие способности, можете называть это магией. Уже минуту я не получала от вас претензий по этому поводу. Целую минуту никто не возражал! – Серенис заговорила громко, специально для остальных шестерых, кто присутствовал в комнате. – Это значит, что всех все устраивает. Благодарю за доверие.

Она снова повернулась к лекарю и спросила про пульс. Но герцогиня ожидаемо перебила:

– Еще чего! Ни один маг не будет колдовать в моем доме.

Этой женщине тоже едва исполнилось тридцать, как и стражнику. Хотелось бы Серенис назвать ее симпатичной, но это была бы ничем не подкрепленная лесть. Черты лица у нее были крупными, взгляд – одновременно вялый и капризный. Еще белила эти, с которыми герцогиня переборщила. Как и с корсетом черного платья: из-за него грудь женщины неестественно выпирала, будто желала выпрыгнуть и покинуть полноватое тело.

Возможно, рядом с герцогом она была милейшей женщиной. Но Серенис хорошо понимала, так как сталкивалась не раз – беда меняет человека. Серенис не нравилось быть той, на ком срываются, но что поделать. Назвалась лекарем душ – лечи.

Герцогиня повернулась к стражнику:

– Вы – представитель закона. Я приказываю вам забрать эту девицу. Сил моих больше нет терпеть ее наглость! Ах, мой бедный муж…

Она упала на стул и взяла герцога за руку. Серенис прищурилась. Она кое-что заметила.

Тем временем стражник подошел к ней и снова пригрозил наручниками.

– Я работаю! – зашипела Серенис. Потом спросила лекаря, пока герцогиня отвлеклась на слезы: – У герцога есть сыпь на животе и ниже?

– Нет.

Слишком быстрый ответ.

– Посмотрите.

– Вы мне не указ.

– Я сама туда не полезу при всех.

Да и наедине с полуживым герцогом Серенис не горела желанием проверять свою догадку. Она немного обучалась врачеванию – людские проблемы часто касались здоровья, приходилось предупреждать их на разных этапах. Слава богам, с проблемами ниже талии к Серенис пока не обращались. Так зачем торопить события?

– Она еще здесь? – всхлипнула герцогиня. – Господи, избавьте меня от нее! Что вы все меня мучаете?

Стражник решил подчиниться. Он взял Серенис под локоть и покинул с ней комнату. Лекари при этом заметно выдохнули.

Когда они оказались снаружи, Серенис сама потянула стражника вперед.

– Куда ты направилась?

– На кухню.

В больших домах кухни располагались где-то на первых этажах, так что надо было как минимум спуститься вниз.

Стражник перехватил ее руку.

– Твое видение не подтвердилось. А мое терпение закончилось. Мы сейчас же уходим отсюда.

– Представитель закона упустит возможность обнаружить яд?

Это подействовало. Стражник нахмурился.

– О чем ты?

– У герцога отравление, причем накапливалось оно годами. Если бы его осмотрели полностью, у меня бы было подтверждение. Но хватит и кухни – думаю, яд прячут там или там же готовят.