Прогулки по времени

Имя моё разносилось эхом среди гор, звенело в моих ушах, штурмом шло по моим жилам, требуя ответа…

– Вернись! – доносился властный призыв учителя. – Вернись, Мелх-Азни! Твоё место здесь!

Я застыла, раздираемая сомнениями – что значило теперь вернуться? Неужели покинуть рисковавшего за меня жизнью Тариэла, бросить его гибнуть здесь одного?! Или – остаться, сгинуть рядом с ним, умереть ради любви, быть похороненной под ударами копыт чужеземных коней?!

– Tариэл! – закричала я, не в силах пошевелиться. – Нет, я не оставлю тебя!

Сила, до которой нельзя было дотронуться рукой, коснулась меня дыханием сладкого ветра. Она пахла знакомым дымом, от которого из души шли слёзы. Она винила меня и отпускала. Она говорила – не слухом, сердцем: заплатишь, но не здесь.

Но тело моё словно уже не принадлежало мне; по-видимому, восстановленный Элгуром портал против моей воли непреодолимо затягивал меня вверх, в отверстие, открывшееся в небе. Я ощущала, как невидимая сила вырывает меня из этого мира, уносит сквозь века, сквозь горы и реки, сквозь саму ткань вселенной. Не стало больше ни пространства, ни времени – лишь боль и свет, лишь зов, разрывающий душу. Я не выдерживала непосильного противостояния; тем временем в голове моей рождались мысли, наполнявшие меня всё более страшным и глубоким ужасом: теперешние страдания, потеря любимого, душа, разрывающаяся надвое, – не цена ли это моего предательства? Достойна ли я свободы, счастья и любви, – я, предавшая семью, наставника и родную землю?! Меня закружило в вихре; я словно взмыла вверх – и тут же рухнула обратно, будто сражалась внутри себя с двумя силами, с двумя противоборствующими мирами, разрываясь между долгом и любовью, между прошлым и будущим… В следующий миг тьма поглотила меня. Я поняла, что больше ничего не могу изменить. В вихре, перекрывающем дыхание, непостижимая сила влекла меня всё выше по туннелю, швыряя о стенки, переворачивая в полёте…

Я протянула ладони – пытаясь хоть как-то удержаться за этот дом, за имя, за взгляд, за крик, – но пальцы мои лишь проходили сквозь свет. Я услышала грохот шагов вокруг – не человеческих, не конских, – казалось, будто это шли в бой сами камни. И меня оторвало от земли, от имени, от вины моей и счастья…

В сердце моём сочится та чистая печаль заката – о том, чему не суждено было сбыться, о том, что каждая любовь всегда немного – прощание. Сердце моё всё ещё хранит память о том, кого оно любило; до сих пор в снах моих звучит тот мотив, который я не могу забыть, – мотив, который я помнила до тех пор, пока не встретила его снова – в ином времени, в иной жизни…

И тогда – даже сквозь времена – я отзовусь. Я приду. Через боль, через времена, через камни. Я приду туда, где назвали меня Мзекалой, и толкну створки ворот так, чтобы отозвалась моя гора…

В самые тёмные ночи, когда дым с вершин вьётся к небу, мне слышна мелодия пандури – тонкая, как лезвие кинжала. Но тогда это казалось вечным прощанием – теперь же стало началом. Я буду слушать её, пока сумерки не сгустятся в свет, я говорю себе: дорога не одна. И выберу я ту, что ведёт в древние горы – туда, где меня ждут. Там имя, которое мне дали, и крик, который стал моей судьбой. Я та, кто помнит и запах праздника, и тёмный вкус горечи, и музыку Жаворонка, звучащую в сердце даже тогда, когда вся земля молчит. И в следующей жизни, под иным солнцем, в иных стенах – я буду ждать того мига, когда голос его вновь позовёт меня издалека.

Я знаю: пока живёт память, пока во мне звучит его музыка, – я не одна. Я – Мзекала, дева солнца, путь мой ещё не окончен.

ТОНКИЕ ГРАНИ РЕАЛЬНОСТИ

…Жизнь моя разломилась надвое – до лекции и после. Профессор Зураб Пирвели, прилетевший в тот день в наш пятигорский универ из Нью-Йорка, пользовался в народе репутацией гения – и немного чудака. Речь знаменитого физика о временно-пространственных мостиках и переходах в древних «местах силы» взорвала сознание всем слушателям, словно красочный фейерверк.

Лекция была настолько захватывающей, что я залипла. Мозг буквально плавился от его теории… Казалось, ещё чуть-чуть, – и Пирвели достанет из кармана машину времени и покажет всем, как она работает!

И чем больше говорил профессор, тем больше я чувствовала, что уже знаю всё это. Будто слова его были частью мозаики, которая складывалась в моей голове.

Все остальные уже давно рванули в кафешку обсуждать только что услышанное… Я стояла у окна в опустевшем университетском коридоре, молча растворяясь в созерцании заката. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь отдалёнными звуками шагов…

– Зураб Вахтангович, простите, что задерживаю, – нервно пробормотала я, когда на пороге аудитории появилась наконец высокая нескладная фигура в синем пиджаке, – можно вас на минутку?

– Элиса, кажется?.. Я заметил ваш явный интерес на лекции. Вы хотели ещё что-то обсудить? – с лёгкой усмешкой спросил профессор, остановившись передо мною и скрестив руки на груди.

Я глубоко вздохнула, собираясь с духом:

– Знаете, ваша лекция – просто бомба. Ваши идеи о параллельных мирах и всё такое – это… реально круто! Но… я не просто так пришла, не из-за любопытства только. Есть кое-что, чем я хотела бы с вами поделиться. Я… как бы это сказать… В общем, у меня есть опыт… взаимодействия с другими мирами.

Профессор вовсе не выглядел удивлённым – скорее увлечённым. Он поднял бровь, заинтригованно наклонив голову и глядя на меня поверх очков:

– Продолжайте… я внимаю.

– Зураб Вахтангович… вот вы когда-нибудь слышали о феномене, который происходит из-за событий, происходящих одновременно в разных временных плоскостях?! Это даёт ощущение, будто все наши действия в прошлом и настоящем переплетаются, – торопливо объясняла я, стараясь не упустить ни одной детали. – Ну, такое… типа déjà vu… на стероидах… но в масштабе жизни! Я была в Цайн-Пхьеде, если Вам это название о чём-нибудь говорит…

Профессор удовлетворённо закивал, глаза его заблестели, как у ребёнка, нашедшего сокровище:

– Правда? – он заметно воодушевился. – Цой-Педе? Ах да, вы ведь из Чечни? – о, конечно же, у вас там огромный пласт неисследованных возможностей для специалиста! Вот как, оказывается… Расскажите подробнее, чем вы там занимались. С вами произошло что-нибудь необычное?

– Видите ли, – продолжала я, стараясь держаться спокойно, но мой голос пресекался от волнения, – мне часто снятся сны – целые сценарии, где я – не совсем я. В этих снах я вижу себя в Цой-Педе… ну, то есть, я как бы живу там, в тринадцатом веке, на территории древней Чечни. Будто, знаете, снимаюсь в историческом сериале на Netflix! Меня там зовут Мелх-Азни, и я – послушница жреца, который годами обучает меня магии, травничеству, готовит к принятию сана…

В табачных глазах профессора заплясали огоньки любопытства, будто он только что обрёл потерянный том с древними знаниями:

– Потрясающе! – серьёзно произнёс он. – Возможно, ваши сны – не просто игра подсознания, а нечто большее. Своего рода окна в параллельные реальности, где вы существуете одновременно в других измерениях. Это можно трактовать как феномен пересечения временных плоскостей… Стоп! А вы точно уверены, что это не просто фантазии… или, скажем, сны?

– Не фантазии. И намного больше, чем просто сны, – покачав головой, твёрдо заявила я. – Это как два мира, которые сосуществуют одновременно, и я, получается, сразу живу в обоих. А ваша лекция дала мне надежду, что я не одна такая! Это приходит – вспышками сознания… из другой жизни! Вот хотите, например, в подробностях расскажу ужастик – как я однажды ассистировала наставнику при трепанации черепа?!

Профессор слушал меня внимательно, не перебивая, и запнулся на мгновение, прежде чем ответить.

– Элиса, – произнёс он наконец, – запомните: реальность многогранна. Наши прошлое и настоящее связаны куда больше, чем мы можем себе представить! Вот ваша история как раз свидетельствует о существовании параллельных миров, о которых я говорил; и ваш личный опыт может быть ключом к их познанию. Исследование таких явлений находится на передовой линии науки. Возможно, учёные в недалёком будущем найдут ответы на ваши вопросы, если займутся углубленным изучением этого феномена.

Профессор сосредоточенно потёр подбородок, глаза его неожиданно блеснули азартом:

– Но что, если… возможно, Элиса, вы и есть наш мост?! То есть… вы, как обладательница уникального дара, могли бы принять участие в особом флагманском проекте, став связующим звеном меж временами и пространствами… Надеюсь, вы не против, если мы продолжим эту беседу завтра в лаборатории? Думаю, нам найдётся о чём поговорить!

Кто знает, куда заведёт меня это странное путешествие между мирами?! Я почувствовала, что наконец-то нашла человека, который может помочь мне разобраться в этом странном переплетении реальностей. Внутри искорками разгорался новый огонь и сердце наполнялось надеждой. Может быть, я не одна такая? Может быть, эти мои сны о прошлой жизни – не просто сны, и там, в том времени, Тариэл на самом деле жив и всё ещё ждёт меня…

– Зураб Вахтангович… – наконец решилась я, – вы знаете, я готова на многое… в общем, пойду до конца, чтобы разгадать эту тайну, – и, возможно – попытаться изменить прошлое! Ведь если допустить, что всё это правда, и что там… я действительно встретила его…

Профессор недоумевающе заулыбался:

– О ком идёт речь? Если я вас правильно понял, – он поправил очки, глядя на меня в упор, – вы утверждаете, что нашли себе там парня?.. А теперь вы вернулись в будущее, а ваш бывший остался в прошлом, так?! Прямо как эта Клэр из американского фильма с бесконечными продолжениями… смотрел недавно, как он там назывался-то… – «Чужеземка», что ли…

– Не смейтесь! – от нахлынувшей злости я едва не расплакалась. – Всё не так. Никакой он не бывший! Но как же мне вам объяснить?!. Тогда – он был хевсурским воином, певцом… Тариэл… Все называли его Жаворонком. Мы любили друг друга. А теперь он… Нет, это очень личное! Вам, боюсь, не понять…

Профессор сделал шаг ближе, наклонился ко мне, его голос стал мягче:

– Так что же случилось-то с этим Тариэлом?

Я упорно смотрела в окно, на закатное солнце, словно пытаясь увидеть там ответ.

– Не знаю, в том-то и дело! – с грустью ответила я. – Каждый раз, когда я просыпаюсь, у меня остаётся чувство, что он – где-то рядом, просто в другой временной плоскости. Он снится мне, и так часто, что мне кажется – я знаю его лучше, чем кого-либо здесь, в этой реальности! Скорее всего, он погиб тогда… но продолжает жить – в моих снах, в том мире! А его песни, его голос… они всё ещё со мной, понимаете?!

Краткий практикум по основам электромистики от мелхистинской жрицы

« – Понимаете… мы, собственно, всегда… как бы это выразить… одновременно действуем в двух планах… – профессор помолчал, погружённый в свои мысли, затем пустился в витиеватые объяснения.

(«Как минимум в двух! – в отчаянии подумала при этом я. – Это для вас, обычных людей – облегчённый вариант. А вот каково быть дочерью Белой Птицы?!»)

– Здесь – и параллельно в запредельных временах, – вдохновенно продолжал Пирвели, – куда нас по своим каналам отправляют архетипы. Искра столкнувшихся харизм вспыхивает здесь – и одновременно в той же точке там… Потому и возникает феномен déjà vu.

Перевоплощений ведь, в христианской версии, быть не должно, так?.. А вот генетическая память – есть: нечто подобное феномену царя Навуходоносора, который требовал у магов и истолковать его сон, и вместо него этот сон ещё и вспомнить (сам он даже и не вспомнит, лишь смутное ощущение его). Именно об этом – лермонтовское стихотворение "По небу полуночи ангел летел…"– помните?

Если заряд проходит лишь здесь, то загорается игрушечный свет в ёлочной гирлянде, – легко, мило, чуть забавно и совсем не опасно, через полчаса забудется. А когда и здесь, и там… – представьте только, какой силой бьёт через слой веков удар молнии по точке, сложившейся по абсолютному образу и подобию!

(Злому врагу не пожелаешь, что называется…)

– Это-то именно и произошло, когда я в первый раз им стихи читала.

– Архетипизация.

– К облакам, к немой вершине

Воскурился пар вдали. -

Над руинами твердыни

Дымкой тает сон земли…

Ключ у отчего порога,

Змейкой косы заплетя,

Песнь творит во славу бога,

Светлою слезой блестя.

Солнце-лев, почуяв запах

Трав, что мёдом луг кропят,

На высоких мягких лапах

Мчится в дом – проведать львят.

А восторженные травы

В рос прозрачном хрустале

Царственным сияньем славы

Приклоняются к земле… -

И над гривой в небосводе -

Сонм лучей, – что копий строй:

Белый диск щитом восходит

Средь долины золотой.

И разве я не знала, что нельзя без спросу и как попало пользоваться тайными кодами?..

Косы… рыжие… да, точно, помню, заплетала; платье было белое…

– Продолжайте же, я вас слушаю.

-… платье верхнее, узорное, с откидными рукавами в жемчужинках; т1оьхкар, кинжал… (злись теперь сама на себя сколько хочешь – для чего (для кого!) наряжалась?!) – ну, а у туьйдаргиш заклинило застёжки, и я решила их просто не надевать, дома оставить (это защитный-то отражатель!) Ага, не так всё просто! Это же не обычное украшение; там всё в сакральной схеме просчитано было, каждая деталь…

Покрывало тоже не накинула, хотя и было оно у меня – то ли торопилась, то ли поленилась… А разве можно, входя в чужое поле силы, столь небрежно обходиться с собственным облачением?!..

Дальше включились стихии по каналам.

Он идёт навстречу, протягивает руки, чуть касается моих плеч…

В этой же точке – восемь веков назад: архетипический герой журавлиным жестом поднимает крылья – приветствие перед танцем на ловдзарге, куда меня выманили из моего тихого укрытия лукавые мои односельчане…

Приходи ты, дескать, милая, со своею дудочкой, спой, сыграй, сказку расскажи, чудо-фокус на десерт покажи, говорили они… Ну что ты, в самом деле, жеманишься, всем аулом тебя просим! Сколько ж можно в чаще-то над отварами сидеть, и так круглый год почти тебя не видим… успеешь ещё наколдоваться, вся жизнь впереди, говорили они…

Экспериментаторы любопытные… уж как я им наворожу чего-нибудь потом…

Лёгкий скрежет зубов. – Циск пристально смотрит жёлтыми глазами и задумчиво чешет за ухом левой задней лапой. Он со мной согласен.

«Раз уж пожелал наш светлейший князь, – спой, Жаворонок, и мы все тебя просим,» – между делом произносит, улыбаясь, Володя и протягивает кому-то гитару.

«… сирла эл…» – безотчётно откликается где-то в глубине жил…

– Ах… что?!

Мир замер. Меня сорвало из цепи, замкнуло и накрыло!

Это здесь – квартирник у Кати Котиковой, и двадцатый этаж, и двадцать первый век. А там параллельно, в фундаментальном плане, уже идёт во всей красе народный праздник на природе под открытым небом. Долина – как глубокая чаша в тёмно-зелёном бархате, лес густой окаймляет края гор…

Нет! Нет! Не может быть; не должно быть… но – тот, кого назвали князем, кивает, улыбается и подзывает меня!

Это наш правитель Олхудзур, мой приёмный отец, и к нему в Цайн-Пхьеду в гости пховский друг его приехал, а матушка моя, благодетельница, госпожа Тийна, хлопочет, раздавая поручения служанкам… Настал весенний праздник Тушоли, жертву закололи, фольклорное состязание, джигитовка, хоровод с цветами (Марха! предательница! ты где вообще??? сестра, называется – бросила меня, как на расстрел, под взгляды публики…)

А вот и моё терзание. – Струны тихо звенят под пальцами…

Торола! О… – Матово-алое облако плывёт, растворяясь в воздухе над вершинами гор. Мягкий, словно кошачья лапка, закат – в совершенно небывалых тонах… Росинки трепещут на лепестках, переливаясь в лучах вечернего солнца. – Преображается земля…

Как… это всё опять так же сложилось, и они ведь все тоже видят это так же, как и я… Мне не показалось! Они… они меня нашли! Они всё знали!!! И ничего не сказали… Ну, благодарность большая им всем… Что со мной теперь будет?!

«Ааай… Алелай… Матушка, спасай меня, Птица моя Белая… – срочно уноси отсюда в укрытие, пока я ещё не уничтожена!» – Свита переполошенная материализуется, кличет, поднимает вокруг метель из перьев, прикрывают крыльями меня… – успеют ли ещё?

– Я только хотела поиграть…

Поиграла она… жизнями человеческими. Кипиш заварила на всю округу, – так просто, мимо пролетала, пёрышком задела. Рассказывай это кому-нибудь другому, кто тебя ещё не знает! Нет, это не ты уже здесь всё решаешь! Это сам Села раздул небесный огонь на жертвеннике, и гудящее пламя, как магнит, находит и выносит тебя к себе!

Чем теперь я заслонюсь, – как теперь я скроюсь? – о, где же ты, мой ясменник… и другие заросли?!

– Добрый вечер…

Включен незнакомый режим. Да, да… Элгур, жрец, рассказывал про чужие поля силы. Опасность таится в неуловимых мелочах. Тембр голоса, мимолётное движение рук… Вот то, чего я боялась, – оно и настигло меня… – Надо было вовремя слушать и спрашивать, а не ворон ловить на уроке, вспоминая песенки с ловдзарга, в душу вкрутившиеся яркой спиралью!

Клюв не повинуется, пытаясь лепетать отмазки… Вот я попала-то… прямо в котёл кипящий!..

Сила уже меня вытолкнула на круг… – десятки глаз… сойти нельзя, уже поздно, уже хлопают, ритм пошёл, программа игры запущена, подведу всех, сорву праздник… позор… что мне скажут?! – А что, кстати, потом мне скажет Элгур-наставник, оттачивающий малейшие душевные движения?.. Зачем меня-то к людям в их жизнь из лесов понесло?!

– …маленькая птичка!

Стоп… Ну… да! Так ведь, собственно, это же я и есть… Птенец Птицы Белой, накануне дня своего посвящения сбежавший в другие времена и пространства… Да… это мы такие… – Сколько ни оттягивай минуты и часы, сколько ни опаздывай, хоть до самого вечера заставь себя ждать, а явиться тем не менее придётся. – Центр поля неумолим. Огонь на жертвеннике разгорелся, полыхает…

Глаза поднимать не буду, – авось меньше харизмой, точно миной, подорвёт провода…

Всё-таки не выдержала…

Аааай… Мааамаааа!..

Я инстинктивно сжимаюсь в комок в безмолвном предчувствии боли, пытаясь отклониться назад…

…но неотвратимо впивается, крутясь пращой, чёрная доска углом в солнечное сплетение мне… – и, как древком копья, толкает в грудь, сметая с ног, невообразимая воинская, мистическая и музыкальная энергетика, – я просто теряюсь – растворяюсь – и отбрасывает меня неведомый поток во времени и пространстве – туда, само собой, в предопределённый мне тринадцатый век – в языческую мою ещё, солнечную Мелхисту…

Хоть тут же в панике беги и слёзно умоляй о срочной помощи (о какой это и кого же?! боги не пожалеют; какие только зелья не булькают в их котле!..) И хитрая Катя… – а в моём прошлом – Марха! – так усиленно мне названивала, торопила, – а сама в засаде пряталась и посмеивалась надо мною: заманю я тебя, а потом выкручивайся как хочешь!..

Жрицам ложь вообще плохо удаётся. Сказывается профессиональная привычка возносить при жертвеннике душу в состоянии прозрачном, как озеро Галайн-Ам, иначе молитва не поднимется, не пройдёт верхние шлюзы, – а если так, то зачем тогда она нужна…

Слабые попытки отовраться по телефону, когда глаз не видно:

– Да я вообще всегда играю…

Ну да, сейчас. Это тебе не перед КатейМархой в костюмы разные рядиться. Клювиком пару минут повертела, крылышками помахала – блесни и можно улетать в новом образе. – Да летай ты, пожалуйста, мотылёк, сколько хочешь, пока не налетаешься… Танцуй себе… вокруг жертвенного огня. Что можно Деле, Селе, Геле и другим богам – то нельзя агнице, им назначенной. Тут выбор невелик: либо в жречество, либо в жертвы… Режим не даст сойти с круга, центр поля тебя притянет.

– Я как-то не заметил. Всё было довольно искренне.

Поздно. Меня давно вычислили по повадкам и с улыбкой наблюдают, как я метаюсь… Вокруг огня.

-… родные души…

– Да, да; вот и у ирландцев есть понятие «anam cara»… – заземляю провод в сторону, срочно, иначе ой как сейчас рванёт…

(– Танцуй же, что ты, мотылёк?

– Дотанцевалась уже…)

– Ирландия… да, не спорю; но зачем сразу уплывать так далеко? У нас явление это называют – равноцветием.

И смотрит он прямо мне в глаза, чуть прищурившись, и улыбаются краешки его губ, и сердце моё обрывается и стремительно кубарем падает с вершины Дакох-корт в глубину ущелья, как подстреленный воробышек, и душа моя слышит, как мысленно он зовёт меня по имени:

– Мелх-Азни!

Оболочка внешняя – ничто; время и ветер давно стёрли изоляцию. Слёзы на подходе, вот-вот чувств лишусь:

– Тариэл?!

Оголёнными концами проводов и справа и слева, друг к другу навстречу – как муравьи антеннами… радужные пучки… искрит без меры… в сознании калейдоскоп взорвался, да и только…

– …А рубашек из крапивы вы, случайно, не плели?

Да он уже напрямую тебе заявляет, что узнал! Беги же ты наконец, послушница-сорванец, enfant terrible портальной эмиграции. Может, случаем каким прорвёшься между полями силы… Нет, видали её, – продолжает беспечно кружить с дудочкой своей в руках… Ооо!.. – Фэйспалм.

Ах… ну, и этим, конечно же, занимались, не без того; был такой курс, несколько лет подряд… – головушка шальная тщательно вычистила из себя теорию, но пальцы-то практику и во сне помнят! Неделями не заживали…

– Нет, конечно… что за странная идея?! – придя в себя, смеётся ошарашенная целительница, принимая беспечный вид. Но кто же ей теперь верит? – Глаза-то, хоть и на миг, а в полблюдечка сделались!

…Как это немыслимое игрище вообще прошло и чем закончилось – кто бы знал, только не я сама. Отключив сознание, на автопилоте летела куда-то, пол и потолок крутились сами собой, темнело в глазах, и вообще ничего из того, что происходило вокруг, не помню. Что там было, – что я ещё-то натворить успела?! Матери зарыться бы в подол, проплакать весь ужас, попросить защитных ритуалов… так её нет. Неизвестно, когда прилетит теперь за мною Белая Птица и прилетит ли вообще, – может, оставила меня здесь и забыла. В селе никому не расскажешь, не объяснишь – засмеют насмерть.

И вот, очнувшись, лечу я, злополучная, с ловдзарга стремглав, падая на ходу и в кровь сбивая колени, не помня себя и не различая дороги – спасаться от стихий в дебри леса… следом за мною горящей кометой несётся сочувствующий Циск.

Котик-фамильяр… совершенно не соответствующих среднему коту размеров. Он ещё вырастет, он себя покажет!

…Вся суть развернулась – там, на уровне архетипов.

Марха вредничала, прыгая передо мной:

– А я видела, видела!! За руку взял! Он за руку тебя держал! Он платья твоего коснулся! Нарушитель устоев! Я всех подниму!

– Да он же ваш гость! Сами же его и пригласили…

– Вот и проводим этого гостя, как полагается, а за границей села снова догоним, убьём, и от тебя всем тейпом отречёмся!

– Я же не сама… – малодушная попытка перевести стрелки не увенчалась успехом, вызвала новый взрыв ярости.

– Ох ты… ути-пути, надо же, какая скромность! Понимать так, что ты могла бы и сама?!

– Как хочешь, так и понимай, – не всё ль равно… (Что я несу, великие боги?!)

– Неслыханно! Именно, – всё равно! Ты позволила, – это ничуть не лучше, вот!!! Ишь, глазки опустила, стоит смирнёхонько! Лицемерка! И я тебе как следует задам! На пьедестале нравится стоять, да?! Живо исправим дело – сбросим со скал в реку!

– Пховцы – христиане… он мог не знать… у них, по их адатам, может…

– Так по нашим зато никогда не может!.. Это я недослышала – или ты что-то имеешь против табу?! Ты что – богов древних наших не уважаешь?! Ададай! Что с нами со всеми теперь будет, – Села молниями всё ущелье испепелит! – Устрою тебе! Жрецу твоему выдам тебя, поняла?! Вылетишь из касты как миленькая! Все будут знать…

Я перепугалась тогда. Зачем Марха так атаковала Жаворонка, – вроде бы конфликт завязался у неё со мной, да и тот на ровном месте?.. – и тут же полетели в него, как в живую мишень, удары врагов, один за другим, успевай только отражать, при нарастающей до максимальной скорости игры… И скляночка ему с зельем для исцелений накануне схватки… и амулет для защиты, – что-то подобное параллельно также и здесь происходило… в проекциях, в соответствующем оформлении.

И мчится горе-ученица при луне на коне, превышающем скорость ветра, то и дело перестраиваясь в полосах дороги, поспешно перекрывая за собой на ключ порталы и отпирая новые, – в Дайн-Кхиел, жизнью расплачиваться, в жертву замены себя предлагать за приговорённого заочно к казни. Волосы разметавшиеся – назад; покрывало с головы неизвестно где, в каких пространствах и временах, меж разных каналов портала слетело и у рельс на земле лежит; застёжка нагрудника защемилась не вовремя, не откроется – эх, ещё минус один доспех, но долго размышлять нет времени; выбираем другой поворот… да и на что эти мелочи теперь, – для казни хватит мне и власяницы…