Талисман. Волшебные вещи – 1

Тебе надо уехать. Знаю. Можно, я останусь пока здесь? Я хочу немного отдохнуть от этой безумной гонки. Посидеть, на озеро полюбоваться. И клянусь, я не буду трогать твой катер.

Полянка, когда-то вытоптанная моими ножками, заросла новой зелёной травой. И я валяюсь на этой травке, объедаясь пирожными. Я лежу в шезлонге, лениво потягивая сок из высокого бокала через соломинку. Озеро кажется тихим, но я знаю, что в его глубине таится доисторическая рыба-монстр. Она там, на дне, только мы никогда её не увидим.

Мне присваивают престижную премию личности года по версии толстого и важного журнала. Я вхожу в десятку самых красивых женщин мира по версии легкомысленного мужского журнала. Тот самый ехидный ведущий посвящает мне и моему фестивалю цикл передач.

Круг замыкается. Я сижу на берегу озера и жду Чародея.

                                       4

Каникулы – вещь захватывающая и приятная. Но наступает время возвращаться к работе. Я снова прима театра имени тирана. И меня подхватывает поток новых идей и мыслей.

Три выпускника консерватории восстанавливают старую симфонию лучшего композитора этой страны, некогда погибшего от голода. Симфонию играет на великолепном концерте большой филармонический оркестр этой страны, она выпускается на дисках, оркестр проводит с ней турне по пяти очень цивилизованным странам.

Симфония в специальной аранжировке становится балетным шоу. С привкусом национального колорита. Я танцую в нём всего один и очень простой танец. Трюки и головокружение больше не нужны. Мне хочется выплеснуть в зал энергетику спокойной мощи времени. Древние легенды оживают на сцене и сменяются новыми, будущее вырастает из настоящего, а рыба-монстр всё плавает и плавает в глубине озера.

Рецензии неоднозначные, но мне на них плевать. Куда важнее, что в городе начинается активная и жёсткая спекуляция билетами на представления.

На ту же музыку ставит свой спортивный номер юная пара фигуристов. Я помогаю им в хореографии – к недоумению некоторых коллег, считающих, что я размениваюсь на ерунду. Но юные звезды выигрывают бронзовые медали чемпионата мира, и это сногсшибательный прорыв туда, где на нас привыкли смотреть, как на необходимый балласт для придания чемпионату значимости.

Я работаю. Я танцую. Я живу.

Что это было? Прощание? Ворон, я понимаю, что у тебя свои представления о нашем мире, но, знаешь, прощаясь, люди обычно обнимают друг друга, плачут, обещают писать и передавать приветы. Хлопнуть меня по плечу и небрежно бросить «пока» недостаточно для дружеского расставания.

Ты не будешь писать? И приветов мне не дождаться? Ладно, я понимаю, ты отправляешься в преисподнюю по очень важным змеиным делам. А сумасшедших принцесс опять мне спасать придётся?

Нет, увы, синеглазка не спаслась. Наоборот, совсем заблудилась.

Мне одеваться потеплее? И не плакать по пустякам? Воронушка, я справлюсь. Это ты не ленись себе готовить, и, пожалуйста, веди себя поосторожнее с мужчинами. Возвращайся быстрее.

Надолго? В герцогство?! Бакенбарды и вельветовый берет снова превратят тебя в виконта… Нет, ты не можешь. Почему опять ты? Почему Шут не пошлёт Аргуса?

Я буду скучать. И волноваться.

Привет, синеглазка! Шикарная причёска. Меня завидки берут. Ты сама накрутила такое? Гламурно. Как твои успехи с тем эскизом? Забросила? Ну и правильно. Начни другой. А вышивку доделала? Тоже нет. Ничего, может, однажды ты к ней вернёшься. Песню тоже не дописала? И платье не дошила? Ты слишком критична к своей работе. Та девочка делает всё лучше? А ты не сравнивайся с девочкой. Сравнивайся со мной. Я тебе сейчас покажу, какая из меня чудесная рисовальщица. Точка, точка, два крючочка…

Шут вчера приезжал? Ты не знаешь, как себя с ним вести? Как хочешь, так и веди себя. Тебе неловко, что ты не помнишь многого из того, о чём он рассказывает? Знаешь, синеглазка, может, всего этого и не было. Он придумал замечательную сказку и прожил с ней много лет. Теперь ему самому сложно вспомнить, что было, а что придумано.

Ты должна его любить? Нет. Ты была влюблена в него когда-то давно. Но на твою долю выпали нелегкие испытания. Ты была уверена, что он погиб. Старые чувства остались в прошлом. Новые? Если их нет, значит, нет.

Гвоздей в обуви я давно не находила. В театре меня своеобразно, но любят. И никто не называет меня актриской диктатора. (Посмели бы только!) Но, размышляя честно сама с собой, я вынуждена признать, что по сути в старом раскладе ничего не изменилось. Машина с тонированными стеклами встречает меня у театра или возле дома. Охрана везёт меня во дворец. Я что-нибудь читаю или смотрю, пишу или придумываю, пока Чародей возится со своими кодексами или орёт на чиновников. Я стараюсь ему не мешать. Мы мало разговариваем и неторопливо, лениво занимаемся сексом. С кроватями во дворце по-прежнему кризис, но зато там появился шикарный большой диван. Вдвоём лежать на нём неудобно, но мы всё равно лежим, обнявшись. Потом я уезжаю.

Синеглазка! Где ты? Я привезла тебе букет василёчков. Смотри, какие красивые. О! Какая ты… неожиданная. Откуда ты взяла помаду? Украла у бабушки с первого этажа. Ясно.

Ты хочешь домой? Оля-ля. А домой – это куда? В ту келью монастыря? Нет? И хорошо, что нет. В замок? Ты хочешь вернуться в герцогство? Милая девочка… как бы это объяснить-то…

У тебя теперь все мысли на месте. Что бы ни произошло, теперь ты не будешь кричать, метаться и бросаться на стены. Ты не будешь пытаться покончить с собой. Ты сильная девочка. Ты готова вернуться домой. Ты хочешь обнять любимую мамочку. Ты хочешь увидеть дорогого брата. Они – твоя семья, и наверняка обрадуются тому, какой умницей ты стала.

С этими принцессами всегда такой сюр? Мы её выходили, откормили, сознание на место кое-как прикрутили, а она мечтает вернуться к тем людям, что заперли её в монастыре и свели с ума?

Ты хочешь домой. В свой настоящий дом, в свою родную семью.

Я поняла, Василёчек, поняла. Не надо кусать мои руки.

Я начинаю преподавать в балетной школе. И вывожу свою группу на главную сцену страны, внимательно наблюдая, как опрокидываются в обмороки критики. Не так давно моё второе место на небольшом региональном конкурсе было невероятным взлётом. А вот моим ученикам уже не надо отвоевывать место под солнцем. Но мой вопль «Работать!» быстро излечивает их от любых проявлений звёздной болезни.

Я нарушаю неписанное правило разделения танца на высокое искусство и нечто вульгарно-площадное. Я провожу телевизионный конкурс среди самодеятельных танцевальных коллективов и собираю фантастическую, феноменальную по возможностям группу эстрадного балета. Я придумываю и ставлю танцевальное сопровождение большого попсового концерта. От и до. И мои ребята зажигают так, что критикам уже некуда опрокидываться. Они застывают парализованными.

Эй, синие глазки? Принцесса, привет! Подними голову! Вот и молодец. Так намного лучше. Ну, выкладывай, чем тебя так мощно накрыло? Ты хочешь красивое платье. И драгоценности. Ты хочешь на бал. И ты не хочешь видеть Шута.

Ты любила красивого парня, который мечтал сделать тебя счастливой. И он надеялся, что сможет прожить сломанную жизнь второй раз. Но река времени разнесла вас слишком далеко друг от друга.

Если ли у него новые чувства? Есть, милая, есть.

Только теперь я уверена, что не к тебе.

Чароде-е-ей! А посмотри на меня? Пам-пам-пам! Я зде-е-е-есь!

Я не достаю тебя. Я не могу тебя достать в принципе. Даже со всей своей растяжкой. Между нами метра три по прямой. Нет-нет, не поворачивай голову обратно!

Я хочу произнести запрещённое слово. Да-да, то самое. Но я всё равно выговорю. Гастроли. В стране косоглазых зайцев. Я хочу молодняк показать на той большой сцене. Заодно проверю на прочность. Если уж кто хочет сделать ноги – пусть сделает сейчас. Как ты к этой идее относишься?

Глупый вопрос. Брови тирана резко сходятся к переносице. Ну? Я свободна? Или могу убираться к чертям собачьим? А вот и не угадала. Чародейчик ровно так заявляет, что никак к этой идее не относится, поскольку ничего в моих делах не понимает. Решай, Волшебница, сама. Подозрительно это. Неясно, что именно подозревать, но меня его спокойствие задевает. Сама уже не знаю, чего хочу.

Поцеловать тебя? Да пожалуйста. Фу, колючий какой.

Я не успеваю улечься обратно на диван.

В комнату врывается Шут и выкрикивает несколько отрывистых команд, смысла которых я не понимаю. С двух шагов разбега он пробивает собой стекло огромного окна. Чародей выкидывает меня следом. Успев поджать ноги, я падаю на что-то жесткое, и еще через мгновение неведомая сила подхватывает меня и куда-то тащит. Потом я утыкаюсь носом в землю, и что-то большое накрывает меня сверху.

Я слышу только судорожные толчки собственного сердца. Потом уши различают странный гул и треск совсем рядом. Сильная рука поворачивает меня, и Шут грязной перчаткой пытается стереть листья и травинки с моего лица. На нём толстое одеяние, и до меня с опозданием доходит, что это бронежилет.

Я в порядке. И не надо мазюкать меня всей грязью мира, что ты собрал на своей лапе. Что происходит?

Большой и толстый песец отчетливо вырисовывается из клубов дыма, поднимающихся от пылающего дворца. Я ощущаю потоки вонючего тепла, которые ползут к нам подобно гигантским адским змеям. Шут вскакивает, наклоняется, и через мгновение я оказываюсь болтающейся вниз головой. У меня нормальная подготовка в разных прыжках и поддержках, но мне требуется время, чтобы сообразить, что Шут уносит меня от дворца, попросту перекинув через плечо.

А где Чародей?

Вот он. Мой мир переворачивается правильным образом. Я на мгновение оказываюсь в крепких объятиях тирана, потом он заворачивает меня в свою рубашку. Мы стоим возле беседки в самой дальней и тёмной части парка. Здесь довольно густой лес, но зарево пожара, оставшегося сзади, создает достаточно света.

Поразительно быстро к нам собирается несколько друзей Чародея из старой команды по перевороту. И мне неуютно оказаться грязным цыпленком среди больших хищных птиц, клекочущих о чём-то своём. Чародей, Шут и ещё пятеро вооружённых мужчин отстранённо обсуждают происшествие. А меня трясёт. Нет, я пытаюсь остаться спокойной, но отдельные понятные слова, выхватываемые из беседы мужчин, этому не способствуют.

Дворец взорван. И только мимолетная случайность спасает жизнь мне и Чародею. Случайный цветочек Шута динамит его и не приходит на свидание. Шут знает, что я у Чародея, и от расстроенных собственных чувств решает подпортить жизнь нам. То есть разыграть какую-нибудь простую шутку вроде подкидывания на наше свидание живого поросёнка. Это в его стиле, но поросёнок отменяется, едва он прибывает во дворец. Чутьё экстремала не портит нам жизни. Оно их спасает.

По мнению Шута покушение было актом кого-то из гуманных защитников демократии из-за рубежа. Чародей тоже уверен в том, что покушение спланировано из-за границы. Оба упоминают врага, но не конкретизируют, кто он. И какой смысл молчать? Я тоже знаю, кто это. Герцог.

Меня отвозят в больницу. Я поцарапалась стеклами, и мне нужны перевязки, капельницы и круглосуточный медицинский уход. Мое собственное мнение в расчёт не принимается. Но утром я возвращаюсь домой и к обычной жизни.

Дни идут за днями, но ни Чародей, ни Шут не дают о себе знать. Что поделать. Важные государственные дела. Я понимаю.

Гастроли складываются неудачно. Но не потому, что мы плохо танцуем. В прессе один за другим вспыхивают скандалы. Мне припоминают все мыслимые и немыслимые грехи. Я участвую в оргиях, продаюсь богатым парням, я сделала восемь абортов, у меня три тайных ребенка. За мной обнаруживается шлейф старой истории о мафии. Я развлекаюсь с малолетними рабынями. Я избила и задушила несовершеннолетнего мальчика. Я растлила сиамских близняшек.

Потом в дело вступает тяжёлая артиллерия. В двух странах против меня выдвинуты обвинения в финансовых махинациях. Благотворительный фонд, который я поддерживала, становится объектом нападок и резкой критики. Нецелевое использование средств, приписки, махинации и всё подобное. Я попала под гусеницы судебного бульдозера, и он утаскивает меня в болото бесконечных разбирательств.

Я даю интервью, но не говорю о танцах. Я вынуждена взвешенно опровергать всю клевету. Но мне не верят. Смаковать подробности сальных историй куда как приятнее.

Вся моя работа по пропаганде нашей культуры и искусства перечеркивается несколькими броскими заголовками. Кому, в самом деле, интересна какая-то там культура, когда можно почитать о том, как звезда развращает сиамских близняшек?

Травля спланирована и оплачена, но от знания этого факта не легче.

После последнего представления, в котором я уже не танцую, я отправляюсь на большой государственный приём. В сопровождении неожиданно прилетевшего «с самолёта на бал» Шута. Он невпопад смеётся и веселится, но я понимаю, что его явление неспроста.

Мои отношения с Шутом журналисты рассматривают как прессинг со стороны диктатуры. Главный опричник тирании время от времени лично стреножит бойкую попрыгунью, чтобы та не чувствовала себя слишком свободной. В текущей ситуации его появление наверняка объяснят напряжённостью в стране. А раз меня надо сторожить, то, значит, у меня есть мысли свалить из тирании. И разные мыслители из всего этого сделают парадоксальный вывод, что творческие крысы первыми отплывают с корабля диктатуры, интуитивно чуя близкое его затопление. Всё это очень далеко до реалий. Но смешно.

Появление Шута на приёме не проходит незамеченным. Ещё бы. Обычно он одевается и ведёт себя достаточно неприметно. На этот раз он приводит меня в искреннее восхищение, нацепив парадную генеральскую форму с кучей бряцающих цацок на груди. Хорош, ну до невозможности.

Несмотря на обаятельные улыбки, то, что рассказывает Шут, совсем не весело. Война с Герцогом будет. Теперь весь вопрос в том, когда конкретно.

Пряник, что, совсем ума лишился? Герцог хочет забрать талисман Чародея, чтобы обрести волшебную силу и чудодейственным заклинанием превратить герцогство в цветущую долину? Ну и причём здесь талисман? Я знаю это заклинание Чародея. Я и сама им пользуюсь, причём без всяких кристаллов. Оно простое, как звезда на ночном небе. Всего одно слово. И восклицательный знак. Работать!

Слушай, Шут, ну отдал бы Чародей ему кристалл этот. Себе бы новый вырастил. Вон, повсюду детские наборы для выращивания такой же магии продаются. Это только предлог? Чародей наладил производство и перестал покупать всё, что можно и нельзя, в герцогстве. Поэтому тиранию желательно разбомбить и привести в предыдущее состояние мракобесного коррупционизма. Это всем выгодно, и мировое сообщество вздохнет спокойно.

Мировое сообщество в данном случае – это три важных пупка из сверх-держав. Один боится какого-нибудь переворота в своей закоснелой стране столетних королев и поэтому агрессивно неприязненно относится лично к Чародею. Второй недоволен, что территория, которую он считал относящейся к своим бескрайним просторам, внезапно оказалось очень независимой и удалённой, хотя граница проходит всё там же. Третий бесится из-за того, что миллиарды коррупционизма волшебным образом оказались изъяты со счетов заокеанских мегабанков.

Да и война – выгодное дело для тех, кто остается в стороне от сражений.

Опаньки. Какие люди… Значит, Шут знал, что Герцог собирается на этот приём. Эй, любитель цветочков, так мы в цирке? Нет? Мы в театре военных действий? Вот это поворот. А я в этом театре кто? Бомба? Секс-бомба? Ты, негодяй такой, не думал о карьере сутенёра? Ты им был?! Ладно врать, я не поверю.

Цветничок на продажу передрался из-за тебя, были жертвы, и принц страны садовников посадил тебя в тюрьму? Эта не та самая байка, в которой Чародей спустился к тебе из стратосферы? Ах, это случай с отравленным кактусом. И когда одна из красоток цветника победила, как она тебя убила? Утопила в бассейне с пираньями? Творческая женщина.

Кого я вижу! Герцог! Да ты ли это, мой старый друг! Ты красив, как никогда. Не смейся, я почти серьёзно. Мое сердечко даже подозрительно трепыхнулось. Пара искорок того большого пожара, пожалуй, ещё жива, а?

Я непревзойденная звезда всех времён и народов. Я очаровательна и неподражаема. Я шикарна и обольстительна. Я… Наивной павой заслушавшись песен этого соловушки, я и сама не замечаю, как оказываюсь в объятиях Герцога. Ага, милый мой пряник, а твой пыл ко мне не угас. Но полегче на поворотах, ещё раз тронешь – стукну, не боясь никаких скандалов. Мне одним больше, одним меньше, хуже не будет.

Пряничек, а мне Шут страшные вещи про тебя рассказывал. Будто ты собираешься мой театр бомбить? И балетную школу? Скажи мне, скорее, что это подлый обман! Вот, Шут, ты видишь, как всё просто.

Шут переходит на язык герцогства и уверенно рассказывает что-то минут пять. Герцог покрывается пятнами и отвечает куда более эмоционально. Шут доказывает своё, Герцог нервно обрывает его, не давая договорить. Эти двое использовали меня как предлог для встречи. А встреча нужна была для очных переговоров. Ни один из них не стал бы подходить к противнику в открытую. С дипломатической встречей тоже вроде бы много проблем. А потрепаться возле моего декольте будет приличным со всех сторон.

Я не понимаю тонкостей. Но общую канву разговора улавливаю.

Чародей согласен отдать талисман, он согласен хоть чёрта лысого отдать, но ему нужны гарантии ненападения, и он настаивает на отводе войск герцогства от своих границ. Герцог тупо хочет кристалл без всяких гарантий. И даже пробалтывается, что когда талисмана у Чародея не будет, сам боженька захочет, чтобы Герцог раздавил тиранию.

Я чувствую закалённую временем ненависть Шута. Я вижу, как первобытная злоба прорывается сквозь аристократизм Герцога. Я кожей ощущаю гнетущую атмосферу между мужчинами и с отстраненной грустью понимаю, что здорово заблуждалась в своей наивной мысли, будто женщина может предотвратить войну.

Шут вытаскивает меня из лап Герцога. Решительным движением он притягивает меня к себе, и на этом диалог врагов заканчивается. Последняя попытка найти компромисс проваливается, как и все предыдущие. Мировые пупки могут начинать подсчитывать, сколько заработают на этой прекрасной афёре с войной.

Передача принцессы из рук диктатуры в руки монархии проходит быстро и без лишних сантиментов. В неприметном углу чужой столицы с двух сторон безлюдного переулка останавливаются автомобили. Мужчины выходят и распахивают дверцы задних сидений.

Две курочки выпархивают из битой и грязной машины, взятой напрокат, и быстро пересекают переулок. Я крепко держу принцессу за руку, зная, что некие неожиданные порывы ей по-прежнему свойственны, несмотря на все лекарства и терапии. Усадив синеглазку в чистенькую машину, хотя и тоже прокатную, я посылаю Герцогу воздушный поцелуй и счастливую улыбку наивной идиотки. Но повернуться к нему спиной и преодолеть спокойно тот же переулок в обратную сторону, оказывается изрядным испытанием для моих нервишек. Ну не экстремалка я.

А что делать? Принцесса до обмороков боится всех людей Шута, да и к нему самому относится крайне настороженно.

Отъехав пару кварталов, мы с Шутом бросаем машину и уходим от места встречи какими-то закоулками. Будет, о чём написать в мемуарах.

Шутеечка, ну не грусти. Выпей вина. Или чего покрепче. Ты сделал для принцессы всё, что мог. О! Да ты не грустишь. Дай, я угадаю. Ты обнаружил, что любовь нельзя законсервировать, и рад, что всё закончилось. Ну что ты, то приключение в монастыре было увлекательным. Даже Ворон не справился бы лучше меня.

Ой, нет. Ворон – лучший оборотень планеты. Смешно, что я пытаюсь сравниться с умным и хладнокровным исчадием. Мне и близко не подобраться к тому, что умеет верный змеёныш Шута. Да и вообще, моё место – в балете.

Ах так? А твоё место – в каземате Чёрной крепости! В пустом логове одинокого опричника! Все нормальные женщины сбегают от тебя после одной ночи. А те, у кого не хватает сил убежать, заканчивают или психушкой, или попыткой покушения на тебя.

Ты мудро уберёг меня от такой судьбы?! Не искушай свою, наглец!

Прекрати. Я не злюсь. Вон, смотри, какой розанчик типа стюардесса принёс нам лимонад. Удели своё внимание ей. И хватит ржать. Вовсе я не наивная.

Утренняя пресса выходит с шикарной фотографией. Гордый красавец с аристократическим профилем. Лицом к нему улыбающийся генерал. А между двумя стильными мужиками – плясунья в открытом платье.

Встреча врагов лицом к лицу интригует обозревателей. Но тема «шерше ля фам», в которой эта самая «ля фам» конкретно известна без лишних «шерше», неожиданно выходит на первый план. Вот так потом и напишут, что вся эта война была из-за меня. А меня, между прочим, вообще никто не слушал.

                                       5

Что бы мне нового станцевать? Вдохновение что-то притупилось. Не хватает полноты жизни. Я знаю, как именно женщины веками решают эту проблему. Заявляют, что им такие глупости параллельны. И заводят несколько любовников, чтобы параллельно получать достаточное количество радостей и эмоций.

Мой любовник свалил в неизвестность. И ждать его не просил. То есть я вроде как свободная женщина. Оглядевшись вокруг и изучив список потенциальных кандидатов в свои любовники, я пригорюниваюсь. Нет, есть, конечно, экземпляры видные, фактурные, интересные. Но представить себя с ними в постели я не могу. Про партнёров по сцене знаешь слишком много, включая пикантные детали их предпочтений. Поклонники назойливы, и не хочется, чтобы кто-то из них начал раздавать интервью на тему того, как классно он меня поимел. Разные властные мужчины близки к Чародею, и те, кто знают о наших отношениях, сбегут ещё быстрее, чем я договорю приглашение попить кофе. А тех, кто не знает, не хочется подставлять. Есть ещё влюбленный в меня мальчик из хора, восхищающийся мной тромбон из оркестра и подобные им персонажи. Но это же всё нельзя рассматривать всерьёз?

Шут! Ты ведь мне друг? Ты можешь не рассказывать ничего Чародею, но помочь мне в одном деликатном деле? Ты не мог бы познакомить меня с кем-нибудь? Ну, как, как. Говоришь – это Волшебница, а это кто-то. У тебя ведь много друзей. Зачем? Мне кажется, у меня ограниченный круг знакомых. Нужны новые горизонты. Да нет никакого подвоха. Нет, не надо мне на встречу друзей Чародея. Я, во-первых, всех знаю, во-вторых, они все женаты. Нет, в принципе меня женатость не пугает, мне это всё равно, лишь бы человек был хороший. Но вдруг развитие какое пойдёт. Некрасиво получится.

Посмейся ещё. Давай. Вот за это тебя женщины и убивают.

Мне плохо? Как сказать… Вроде нет. Но да, плохо.

Ты меня развлечёшь? Нет уж… Мы поедем смотреть, чем занят Чародей? Он только истопается ногами. Он не заметит? Как это?

Мы едем за город, а потом останавливаемся практически в чистом поле. Маленькие машинки мгновенно проскальзывают по небу над нашими головами и исчезают. Потом ещё раз. И ещё. Самолётики кажутся совсем игрушечными, и только после слов Шута о том, что это истребители, я понимаю, что это мощная и сложная военная техника.

Чародей летает на такой штуке?! Правда? Вот это он сейчас сам летает? Вот та машинка слева – это его самолёт? Потрясающе… Почему вы мне раньше не рассказали? Во всех биографиях диктатора написано, что он военный лётчик? Ну да, но я не задумывалась…

Слушай, а как он летает, если читает в очках? У него почти идеальное зрение? Но тогда зачем… Всё дело в этом маленьком «почти». Чародей пытается уберечь глаза.

Диктатор редко практикуется в полетах, но летать любит и в свете предстоящей войны решил обрести хорошую форму. Если всё обернётся совсем плохо, у него останется шанс сесть в самолет и героически погибнуть.

Не болтай таких глупостей! И слышать такого не хочу!

Вот он. Красивая железная птичка проносится очень высоко и очень быстро.

Ты поганец всё же, Шут. Я знаю, что ты на самом деле хотел мне показать. Что другого такого чародея на этой планете нет.

Чародейчик! Я так рада! Так давно тебя не видела! Ты сам поведёшь? Вот эту рухлядь на колёсах? Это для отвода глаз. Ты маскируешься. Прикольно.

Это твой новый дом? Маленький совсем. Ты решил обойтись без прислуги? И правильно. Но стол маленький, неудобный, хочешь, я куплю тебе новый? Ну что такой суровый взгляд? Я тебе подарок с гастролей привезла. Смотри. Катушка. Ты ведь такую хотел? А ещё штучки прикольные, как будто рыбки. Приманка такая. Для хищников. Тебе нравится?

Ты хмуришься. Что-то случилось? Чародей, если это плохое, скажи об этом прямо и честно. Так и будешь на меня исподлобья смотреть? Мне раздеться? Ну… хорошо.

По привычке не задумываясь над тем, что и как происходит, я не сразу понимаю, что конкретно сейчас всё происходит необычно. Я впервые оказываюсь в ситуации, когда мужчина удовлетворяет свои желания, нисколько не считаясь со мной. Он методично использует моё тело, превращая меня в подстилку, в нечто неодушевленное. Он сознательно прогоняет меня по всем тем позам и способам секса, которые позволяют ему подчеркнуть максимальный уровень собственной власти, а меня сделать покорной игрушкой. Даже то, что нам обоим нравилось, что было нашими излюбленными и весёлыми играми, оказывается теперь удовольствием для него и унижением для меня. Я беспомощна в сильных мужских руках и быстро теряюсь, не зная, что делать.