Сказание о распрях 2

V

. Близнец

Бренн всегда чётко понимал, что то, чем он промышляет сейчас, не есть то, чем он хотел бы заниматься в жизни. Он никогда не любил ловить рыбу, никогда не хотел ходить с рогатиной на ведмедя; ему не нравилось обжигать горшки и присматривать за хряковепрями. Самым неприятным для него было участвовать во всевозможных военных конфликтах, заварушках, раня и убивая при этом тех, кого он видит впервые, и которых не увидит никогда. Ему ненавистно было лишать человека жизни, даже если это был враг. Всё, что он делал, чем прославился – всё это он совершал не ради себя, не ради того, чтобы снискать славу и почёт. Всё это он делал вынужденно, дабы помогать родному для него человеку, которого перед смертью вверила ему его мать, Хризольда. Вот уже долгие десять лет он, как преданный пёс, беспрекословно выполняет приказы; не было такого, чтобы он отказался хоть раз. И всякий раз он справлялся на ура, вот только невидимый камень, камень совести и сожаления начал расти, увеличиваясь в размерах не по месяцам, но по неделям.

Бравый викинг сидел в своём замке, Зэйдене – много воды утекло с тех пор, как прояснилось прошлое, и он вернул своё. Теперь у него есть всё, о чём лет десять назад он мог лишь мечтать – свой дом, своя земля, своя прислуга. Теперь можно было свататься к Тарье, но Тарьи больше нет… Любовь всей его жизни, кронинхен его сердца тихо умерла во сне от непонятного недуга, не вставая с ложа своего последние две недели; даже Элеонора, владея кое-чем, бессильна оказалась. Говорят, Тарья снизошла в Страну Снов – перед гибелью она записывала каждый свой сон, и каждое новое сновидение вначале было в разы прекраснее предыдущего… Пока не начались кошмары. Смерть красавицы избавленьем стала для неё!

Василёк заканчивала в этом году Высшую школу магии и волшебства; Криспин уже не маленький котёнок, но учёный кот в очках. Теперь Криспин расхаживает с тростью в лапке, а главу его венчает шляпа. Духовник Харль уже давно ушёл, поступив так, как велит обычай; Лариох уль-Вулкани остался лишь в памяти, ибо давным-давно не видел его Бренн.

Мучаясь от одиночества, Бренн спустился в свой винный погреб. Найдя бочку-другую, он набрал себе в кубок веселящего змия, обычно уносившего грусть-тоску прочь. Но сегодня не помогало даже это: голова оставалась ясной, и лезли в неё самые разные, неприятные мысли. Не удалось вельможе забыться.

Он поднялся было к себе в гостиную, но с изумлением обнаружил, что там его кто-то дожидается.

– Здравствуй, Бренн. – Поприветствовал его незнакомец. – Мир дому твоему.

Хозяин замка тут же схватился за кинжал, и нетвёрдым шагом направился в тёмный угол, где сидел тот, чьего лица было не разглядеть, ибо надвинут на него был капюшон.

– Кто ты, и как сюда попал? – Рявкнул князь.

– Я – это ты, Бренн; нетрудно было войти. – Ответили ему.

«Больше пить не буду», подумал воин. «Никогда не пил – не стоило и начинать».

Он взял свечу, и, направляя её от себя, уселся напротив нежданного гостя.

– Покажись же! – Немедленно потребовал Бренн, теряя всякое терпение – не хватало ему в доме чужаков!

– Смотрел ли ты когда-нибудь в зеркало, Бренн? – Спросил его голос. И голос этот был похож на его собственный.

– Допустим. – Предположил тот. – И что с того?

– Тогда нет смысла мне показываться тебе.

Подвыпившего Бренна осенило.

– Дренн? – С сомнением спросил он.

Ответом послужил кивок.

– Но ты же умер! Или потерялся, пропал без вести…

– Так и есть. – Кивнул Дренн снова. – Не обнимешь брата-близнеца своего, Бренн? Не поделишься ли комнатой в замке своём?

– Какой ты мне брат?! – Вскричал Бренн в гневе и обиде. – Где ты был всё это время??? Хоть бы весточку кинул о себе!!! Почему ты не искал нас?

Дренн помолчал немного, и ответил вопросом на вопрос:

– А почему вы не искали меня?

– Если б я знал где, то всенепременно разыскал.

– Чушь! Вот я тебя нашёл ещё тогда. Решил узнать, таков ли ты, какова молва о тебе.

– Тогда – это когда? – Не понимая, поинтересовался Бренн: он окончательно протрезвел.

– Помнишь ли ты риттера в чёрном, что боролся с тобою от заката до рассвета?

– Конечно, помню…

– Я мог бы убить тебя, но пожалел. Для себя я прояснил, что не такой уж ты и силач, как твердят многие. Я проверял тебя, нанося удар за ударом. Ты их отражал, но в контрнаступление не перешёл. Почему? Боишься? Отчего ты только защищался? Почему не взял инициативу в свои руки?

Бренна как громом поразило.

– Так это был ты?

Ему не ответили.

– Но с тобою был ещё кто-то! Тот, кого я запросто мог бы пришлёпнуть, да жалко что-то стало.

– Верно. Но если б с головы той упал хоть один волос – ты сам себя бы разрубил.

– То есть?

– Это была твоя сестра, Бренн. Ей в школе дали задание: внезапно напасть на опытного воина, пока он несколько пьян и обессилен из-за уже состоявшейся рубки. Я привёл её к тебе и просил сохранить в тайне. Ибо скучала она по тебе и могла выдать обоих. Таким образом, она и тебя повидала, и задание исполнила. Твоя смерть не являлась целью.

– Всё это очень странно… – Качал головой Бренн. – Ничего не понимаю; моя голова идёт кругом. Василёк знает про тебя?

– Не знает; не снимал я шлем, ничем себя не выдал. Моей целью было проверить тебя, её целью – выполнить задание.

– Но как же вы пересеклись? – Недоумевал Бренн.

– Я участвовал в той схватке, в которой ваш отряд одержал победу над моим; меня ты не запомнил. Столкновение, как ты помнишь, велось уже на территории Стерландии. Храбрая девочка зашла в таверну, где как раз сиживал я, и спросила, где накануне развернулась сечь – ей нужно было прокрасться в лагерь победителей и слегка помутузить какого-нибудь пьянчугу-викинга. Она даже не знала, что найдёт тебя там. Но сдержалась и всё сделала правильно.

– Странные и страшные задания дают в Высшей школе магии и волшебства. – Задумался Бренн. – Разве такое допустимо?

– Эти вопросы – не ко мне…

И сидели Бренн и Дренн до самого утра, и вели беседу.

– Поведай же мне о себе! – Упрашивал Бренн брата своего.

И рассказал ему Дренн, что пока амулетинцы пленяли одного мальчика, другой спрятался в полуразрушенном доме. Но воины Тирании нашли его, и забрали себе, точно трофей. И жизнь его была не намного лучше, если не хуже.

– Ибо тебя поили, кормили и даже воспитывали; меня же взрастила улица. – С горечью признался Дренн. – Что ни день – то драка; за пропитание, за крышу над головой. Я был загнанным в угол зверьком, огрызавшимся на всех и вся. Но я вырос, и утёр нос обидчикам своим. Я стяжал вокруг себя верных мне людей, и мы стали самой настоящей бандой. Мы по разные стороны с тобою, Бренн, ибо я – очень плохой человек. Я свершал такое, на какое ты б никогда не осмелился…

Немного помолчав, Дренн продолжил:

– Меня боялись, и чтобы закрыть мне рот, властью наделили – отдали в распоряжение целый квартал. Я грабил, насиловал, убивал; я злейший из разбойников Запада и Севера. Но также я принёс кронству своему много побед в битвах больших и малых; потому оно терпело меня до сего дня. Но теперь я вынужден скрываться; меня ищут, брат, и я пришёл к тебе, потому что больше идти мне некуда…

И выслушав брата своего, сжалился над ним Бренн, потому что узрел искренность в очах и речах его. И оставил его у себя в замке, и жили они так некоторое время.

Однако Дренн не смог жить в покое долго – чесались у него руки намять кому-нибудь бока, или же ограбить какого-нибудь знатного человека, сорвав солидный куш – горбатого исправит могила. Сколько раз вытаскивал Дренна Бренн из всяких переделок; сколько раз спасал от виселицы.

Норды же, уважая Бренна за многое, не могли взять в толк образ его жизни и полёт его мысли – когда он находился с ними в одной компании, то всегда несколько отстранялся. Ибо видел викинг, как развлекаются все прочие норды – напиваются вдрызг, шумят, гудят, галдят, разламывая в щепки весь трактир, и много, много женщин среди них.

И подсела к Бренну одна такая, и прямиком спросила:

– Чего же нос воротишь от меня? Разве не нравлюсь я тебе?

И отвечал ей викинг:

– Должна нравиться?

И накинулись на него словесно норды, в особенности же Дренн; и поучали, и угрожали:

– Ты чего, брат? – Широко раскрывал глаза свои Дренн. – Не по-мужски ты себя ведёшь – в особенности с девами нашими.

– Девами? – Попытался уточнить Бренн.

И в другой раз прицепилась к нему очередная крашеная кукла, но пощёчину ей залепил строптивый викинг, потому что села на колени, и обхватила его шею руками, ожидая нежности и ласк.

– Ты чего, брат? – Округляя глаза, повторял Дренн. – Что ты творишь? Ты всех так распугаешь…

– Да, я с характером, и ко мне нужен подход.

И в третий раз приставанья к Бренну! И вот, завёл тот воин разговор серьёзный:

– Ожидаешь от меня ведь ты красивых слов. – Бросил он очередной девице.

– Неплохо бы. – Ответили ему. – Не проводишь ли? Стемнело.

– Ты переломишься, рассыплешься идти самой? – Нагрубил ей викинг. – Пошла отсюда прочь! Не прикасайся ко мне своими грязными руками; не смей услаждать мой слух своими искусительными, упоительными, обольстительными, обворожительными речами, о блудница окаянная…

И сказал Бренн всем нордам, сидящим с ним в одном помещении:

– Не могу я так, как вы; не могу без чувств – как некий то барьер. Я однолюб…

– Но Тарью ты ведь не вернёшь! – Откликнулся один из викинга соратников.

– Есть нечто выше простых плотских утех; несоразмерно выше; не обязательно идти на поводу у своих хотений, контролировать бы следует. – Задумчиво, по-философски молвил Бренн. – Тарья в моём сердце навсегда. Покину вас, оставлю здесь; я больше ни ногой в кабак. Я не хочу участвовать в подобных развлечениях: это слишком низко для меня. Стыдно мне за вас, друзья: неужели вы совсем не любите своих детей и жён? Как можете идти вы на измену, на предательство сие?

И призадумались норды, когда Бренн вышел за дверь. И ушёл он, подальше от этого гнезда разврата, и удалился в свою обитель, дабы среди книг своей библиотеки глава его немного поутихла.

И ввалившись следом, подоспел и Дренн: вот, стоит он у двери, за братом наблюдая. А брат его сидит, читая книгу и храня молчание.

– Чего ж ты хочешь, брат? – Осведомился Дренн. – Как дальше жить ты собираешься? Всю жизнь по Тарье убиваться?

Но не ответил ему Бренн, а слёзы капали предательски в листы, хотя уж много лет не плакал он. Устал быть сильным, и совсем расклеился.

И обернулся хороший брат к брату плохому, и изрёк:

– Не знаю я, что будет дальше. Но больше не хочу ни с кем войны. Хочу я стать затворником, скромным фермером, плантатором; выращивать культуры. Я хочу делать что-то полезное в этой жизни, понимаешь? Я хочу строить, созидать; не рушить, не ломать. Ещё, тянет меня к знаниям изрядно; всегда тянуло, если что. Вот приедет скоро Василёк с Криспином – будет в замке моём праздник. Будем жить мы вчетвером, коль ты желаешь. Мой дом – твой дом. Жить в мире и согласии мечтаю…

И Дренн понимающе кивнул.

Вот только не смог Дренн долго пребывать в покое – то и дело какие-то сомнительные компании; постоянно вляпывался он в разные истории, ибо не мог жить по-другому.

– Я устал. – Сказал однажды Бренн. – Надоел не ты, но образ жизни твой. Никакого с тебя проку!

Случилось так, что в очередной канители сильно ранили Дренна, нанеся удар из подворотни. И звал он брата очень долго, но Бренн не торопился, ибо ничего не знал. Когда же подоспел – было почти поздно: хрипит Дренн, умирая, на его руках.

– Что же делать мне с тобою? – Злился, но боялся Бренн. – Что же ты за человек такой? Всё норовишь куда-нибудь да влезть!

– Подумал, было, ненавидишь ты меня. – Отшучивался Дренн, даже израненный. – Всю жизнь испортил я тебе; покоя не даю. Иначе не могу я, брат: пропитан этим насквозь. Лучше ты меня убей…

Но Бренн и не подумал: Василёк быстро поднимет Дренна на ноги, ведь наловчилась в стенах школы врачевать. И Криспин будет хорошей грелкой, если понадобится, потребуется – кот такой же безотказный, как и его хозяева.

Когда стараниями Василька и Криспина Дренн пошёл на поправку, то первым же делом заглянул к брату, которого застал в библиотеке. Тот сидел, весьма увлёкшись одной книгой, которую перелистывал, а потом возвращался обратно вперёд, на некоторые места. Он то выписывал себе что-то отдельно, то делал пометки прямо на книге.

– Как ты, обрат? – Спросил книголюб-буквоед, не поднимая головы, не оборачиваясь – он знал, что это шаги Дренна.

– Уже лучше. – Ответил вошедший. – Чем ты занят?

– Да вот, – Сосредоточенно поморщился Бренн. – Ищу кое-что. Или кого-то…

Через некоторое время Бренн спросил у неподвижно сидящего брата, который о чём-то задумался, подперев рукой подбородок:

– Скажи мне, Дренн: не слыхивал ли ты о маге? О том, что в кронствах северных живёт.

– Слыхал, но никогда не видел; сгинул он за пару десятилетий ещё до нашего с тобой рождения. Имя ему Ксандр, и был он мудр, всемогущ; что сталось с ним, не ведает никто. А отчего спросил? Какое тебе к нему дело? Ведь думал я, в книжонках, книжечках твоих – цветочки да грибочки…

– Это скверно. – Сказал Бренн, ни к кому не обращаясь. – Куда же мог он подеваться? Странно…

И поведал Дренну брат об умозаключениях амулетинца одного, чьё имя – Лариох уль-Вулкани.

– Думал я, быть может в краях, где ты живёшь, какая информация имеется. Странно это всё – Повторил Бренн. – Так просто люди разве исчезают?

– Ты сам сказал, что серый ангел он, – Зевая, произнёс близнец. – Бренн, я в сих делах не смыслю совершенно! Уж лучше с кем-то подерёмся, иль напьёмся – иль деву приведём…

Верил Бренн отраженью своему, что ни до какой магии, ни до каких-то духовных начал тому нет дела; верил и в то, что останется сей разговор сугубо между ними.

Дренн молчал по уговору, но сам же Бренн идеей зарядился:

– Послушай… – К брату вновь он обратился. – Ты ведь был по сторону другую; что-то видеть, слышать мог наверняка. И сам я много раз про мага слышал, что в Тронне обитает – теперь и имя его знаю. Не может ли статься, что Олертофикс и Ксандр – одно и то же лицо?

– Что ты, что ты, – Говорил Дренн. – Тот чародей – природы человеческой. Своим последователям вручает он гримуар за гримуаром, и читают на досуге, поступая так же…

– Что есть гримуар? – Подивился Бренн.

– Нечто вроде тех книженций, про которых говаривал мне ты; вот только люди их писали, люди их изобрели. Это сравнительно небольших размеров книги, с багряными листами, в коих запечатлены и текстом, и картинкой всякие обряды. Говорят, – Дренн перешёл на шёпот. – Книги эти – живые! Подпитывать их нужно свежей человеческою кровью… Но от подробней избавь, прошу: сам знаю я немного; малоинтересно мне сие.

– Всё же расскажи, про что же там, молю.

– Господь с тобою, Бренн (ежели он есть). Про то, как чёрную курицу заколоть, чтоб порчу навести – нечто в этом роде.

Похоже, Дренну действительно было неинтересно говорить на эту тему; с одной стороны, это было даже хорошо: меньше знаешь – крепче спишь.

– Обед! – Позвала звонко Василёк, и в колокольчик позвонила.

За обедом Бренн, предварительно вместе со всеми поблагодарив Творца за пищу, некоторое время хранил молчание. После он сказал, и нерадостен он был в голосе:

– Связан я ещё некоторыми обязательствами перед кронинхен (Айлин Доброй), однако выкрою время, дабы уладить одно дельце, что покоя не даёт уж третьи сутки. Василёк! Криспин! Приглядывайте, присматривайте за этим остолопом, дурнем, разгильдяем, чтобы вновь не натворил чего.

И поскакал вскоре Бренн втайне от всех в Тронн; окольными путями двигался он. Ибо закрались в его душу смутные сомнения, не дававшие покоя много дней, и надобно бы их развеять поскорей.

– Приветствую тебя! – Окликнул его некто, сидящий на пне неподалёку от врат Абфинстермаусса.

– Чего тебе? – Скосил глаза Бренн на какого-то хилого старичка-карлика.

Тот же, мгновенно преобразившись, предстал пред Бренном Олертофиксом!

– Я знал, что любознательность чрезмерная твоя приведёт прямиком ко мне сюда. – Злорадствовал колдун. – Ох и любопытны же вы, люди… Убедился? Я есмь Ксандр.

У Бренна пропал дар речи.

– Быть того не может! – Не поверил он.

– Не заставляй меня свершать то, что не под силу смертному мужу.

– Ты предал Фантазию! Предал Творца! Тебя послали, чтобы…

– Какого Творца? – Перебил маг. – Бога нет, – Добавил некромант. – А если и есть, то он властелин марионеток, кукольный мастер. Я же сам себе хозяин, и люди вступают в мою ложу добровольно, потому что устали от добра… Скажу больше: под именем Визигота вместе с колдуном Колдроном (который есть куратор Ордена змеи) я восстановил Чёрный круг – древнее сообщество, которое создавалось ещё в Первую эпоху пауками, василисками, вивернами, крыланами, эльдрами, циклопами – всеми теми, кто некогда основал Вампирию, Циклоптеру, Тролланд, Бестиану, Горгулиану, Тиграну и Гриффонис…

– Как же ты мог так сильно пасть? – Вскричал Бренн. – Уль-Вулкани тебя обыскался, и не он один! Как произошло, что ангел серый пал так низко, демоном заделавшись?!

– Я демон и того, и этого мира. – Спокойно ответил Ксандр. – Серые ангелы духовно нейтральны: они не создаются ни плохими, ни хорошими. Но у них есть разум, которым они руководствуются. У них есть право быть либо слугами Добра, либо слугами Зла.

– И ты, много лет быв добрым, вдруг стал злым?

– Вдруг?..

– Я читал историю Абфинстермаусса! Там сказано, что мыши благого Ксандра, святые белые мыши спасли город от голода, прорыв в скале новое русло для реки. Подчеркну: благого. С каких же ты пор на стороне Тьмы?

– С тех самых, как мне открылась иная истина. Ты же не суди, да не судим будешь – на руках твоих, не та же ли кровь? Или ты праведник, что не обидел в своей жизни и букашки?

– Я осознаю, потому и решил бросить; потому и искал тебя, и пришёл к тебе в Старую глухомань. Я до последнего твердил себе: «Нет, Бренн, нельзя так плохо думать – Ксандр и Олертофикс – не одно и то же». Я думал, если найду третьего мага, то сделаю что-то доброе в масштабах всей Фантазии – вдруг ты заболел, иль потерялся…

– Наивный дурачок! – Расхохотался чародей. – А ещё викинг. Ты не воин – ты сентиментальная дева! Как ты ещё умудрился прославиться подвигами своими?!

– Я стараюсь видеть в людях хорошее; даже в брате увидел, и не пожалел. А ты… А ты, колдуя на Ведьминой горе, суёшь людям ложные знания; пичкаешь их всякими проходными гримуарами, вместо того, чтобы сеять добро в людских сердцах да, имея такую власть, такое могущество, взять и уничтожить все имеющиеся в библиотеках экземпляры «Пнакотских манускриптов» да переводы «Некрономикона». Я растоптан, растерзан, разочарован.

– Чего ты от меня хочешь? – Насупился старче. – Чтобы я в один миг превратил самого себя в доброго дедушку? Нет, я слишком долго к этому шёл… Я тоже Господь.

– Если ты так хотел стать Богом – обязательно ли было поступать так, чтобы каждый раз надсмехаться над Его творениями? Ты вывел троллюдей и вервольфов – разве это не плевок в Его сторону? Разве так можно? Почему ты пошёл чёрною дорогою? Созидал бы тоже что-то хорошее, делал бы что-то доброе; стал бы местным Богом. Но ты дерзнул стать местным Дьяволом…

– Хватит! – Цыкнул на него падший маг. – Не смей учить меня! Уйди с глаз моих долой, покуда не превратил тебя я в камень!

Найдя сей разговор бессмысленным, отошёл Бренн от колдуна, и по прошествии некоторого времени возвратился в свой замок.

«Я ничего не добился», мрачно размышлял норд. «А жаль; кабы не навлёк столь могучий маг беды на все земли. Но совесть моя чиста: я сделал всё, что мог; я попытался образумить. Я бы мог его сразить – и никакая магия его б не сберегла. Но хотел решить всё мирно я – выходит, зря».

Ярл же, который был советником тезорианской кронинхен Айлин Доброй, призвав к себе молодого ещё князя, завёл такие речи:

– Не смею я просить тебя, ведь статус нынешний твой не позволяет использовать тебя, как раньше, как мальчишку какого; однако нет другого такого, кому доверить я мог очередное задание.

– Что на сей раз?

– Привези мне эликсир вечной молодости; сказывают, где-то в Дальних краях он есть, или же в Срединных землях.

– Хорошо, исполню я сие, коль того желает сама кронинхен. – Ледяным тоном молвил Бренн, и нахмурился. – Но это будет последнее задание, которое я выполняю – намерен я оставить всякую военную службу и удалиться от дел.

И закралось в сердце Бренна подозрение: Айлин Добрая ещё достаточно молода; зачем ей эликсир бессмертия? И ей ли он нужен?

И отправился Бренн в Номадистан, в град Ордабад. И увидел много диковинных юрт, и вот: намечается там свадьба, и саукеле на голове невесты.

– Не сте ватсз? – Бросили ему по-номадини на расспросы об эликсире бессмертия. – Ый, кетна…

Пожав плечами, викинг двинулся дальше, к Ушминским высотам. Там, на Большом крупносопочнике, на Свирепом плоскогорье его глазам предстал самый настоящий дворец – то была крепость Э Варсы, о которой ни в сказке сказать, ни пером описать. Викинг застыл; так и стоял он, заворожённый, пока вражеские соглядатаи, выследив его, не привели под очи султан-хана.

– Тый ессь к-то? – На ломаной нордике обратился к нему владыка.

Акцент был ужасным, но норд его понял без перевода. Сам же он стоял и сам себя проклинал за то, что так опростоволосился – такого с ним ещё не бывало. Может, над теми землями – некий магический купол? Как так получилось, что он, ловкач и лучник, мимо которого ни зверь не проскочит, ни муха не пролетит – как мог он угодить в лапы этих кочевников, что поклоняются небу и звёздам?

– Я – Бренн. – Гордо бросил султан-хану норд. – Если мне что-то не понравится – все кронства нордов обрушатся на вас! Отпустите меня; подобру-поздорову…

– И как же они узнают? – Рассмеялись ему в лицо. – Найдут ли, в ущельях наших гор?

Рассказал тогда Бренн, что не лазутчик он, но ищет одно снадобье, которое продлевает жизнь.

– Не для себя; для кронинхен стараюсь. – Молвил он.

Тогда усадили его за круглый стол, и дали жирных, но вкусных пончиков; налили какой-то кисломолочный продукт и поставили пред ним блюдо с жёстким, но вкусным мясом.

– Ешш… Пей… Теперр иди: нетт у нас того, что тый ищщещь; мы, в отличие от твоего тсаря, смерти не бойимса!

То же ему твердили и в иных крепостях империи Юсмин: за спиною викинга Ыкгак, Пяш и Акгерха, что в переводе «Белая кошма». В Акгерхе викингу подарили тёплую лисью шапку – но она оказалась огромной и постоянно сползала на глаза.

И миновав Ордынскую сухостепь, вышел лучник-исследователь к Малому крупносопочнику, Курганнтуу; и холмы там были, как курганы, а курганы – как холмы. Но ни в пойме реки Токс-Жу, ни у озёра Йёк не нашёл искомого; побывал он в крепостях Таннур-Надар, Аспанкала, Самруктас, Маралтай, Бабай-Сарай, Кош, Ууз, Акмол, что в землях Жантекке и Бийлерстана, Степии и Юртистана, под властью одного джан-хана, у которого имеются наместники, бекбаи. «Акмол» же есть «Белая могила»; там пришлось задержаться по болезни, наведённой Мыстан Кемпир и Ялмауз Кемпир – но вечнолёд и целебные кустравы быстро поставили молодого воина на ноги. И пока отлёживался, лицезрел Бренн состязание двух поэтов-музыкантов, хороводы вокруг сделанной из соломы статуи Бабая, и скачки конные ради забавы; но эликсира бессмертия не было нигде. Он жалел, что с ним нет хотя бы кота Криспина, который переводил бы ему с языков ель тль, айзери, юртай и юсминийе: одиноко ему было, непривычно.

Побывал Бренн в эмирате Хебир, падишахстве Хрустан, шахстве Эйдыр-Даг, улусе Вурра и великой империи Нумизанд; посетил города Фенд, Мергенд, Каргунт, Кефментх, Эм-Магат и Эр-Ранат.

И в Срединных землях встречал Бренн барсов пегих, пери, дивов, дэвов, скорпионов, сколопендр и тушканов; если же кто из них проявлял агрессию – меткая стрела Бренна находила каждого.