Кувшин горечи

– Кто ты?

– Я не человек и не ангел. Я Привратник, или, как ты называешь, Хранитель.

– Почему ты здесь?

– Эта часть Земли мертва уже пятьдесят лет, и моя сила здесь не причинит никому вреда, – ответил Хранитель. – На этом континенте нет ни одной живой души. Нет ни растений, ни животных, ни птиц, ни людей – никого.

– Зачем ты привел меня сюда?

– Я хочу показать тебе кое-что там, где начинается океан.

Он подхватил меня, и мы полетели над миром, который когда-то считали домом миллионы живых существ. Место, куда Хранитель принес меня, не могло называться океаном. Оно состояло из множества рытвин, пор, пропастей и глубоких расщелин. Оно походило на морщины на лице старухи – я не могла найти места, куда можно поставить ногу, чтобы не упасть. Мы долго летели над поверхностью бывшего океана, пока нам дорогу не перегородила отвесная каменная стена. Она тянулась далеко вглубь черной равнины и опускалась вниз, в темный провал, не имеющий дна.

– Посмотри, – сказал Хранитель, – не вниз, а вверх. Светает.

Действительно, пока мы летели, темнота сменилась серой пеленой, Луна поблекла и совсем исчезла в розовом сиянии утра. Было что-то чудовищное в разительном контрасте между ясным голубым небом, которое не изменил Отец, и черным миром, который Он разрушил.

– Давай спустимся вниз. Я хочу рассказать тебе то, чего ты не знаешь. О народе, который делил с вами Землю, и с которым вы никогда не общались.

– Они жили в океане?

– Океан был их домом. Здесь, внизу, есть поход в эту страну. Под землей много морей, рек и озер. – Мы опускались все ниже, пока солнце перестало освещать темный провал. – Солнце попадает сюда лишь когда стоит очень высоко, поэтому здесь температура значительно ниже, чем на поверхности.

Наконец, мы остановились, но я не увидела ничего похожего на дверь. Хранитель прикоснулся к стене, и огромная каменная глыба сдвинулась с места, выпустив большое количество темно-зеленой вонючей жидкости. Вместе с жидкостью выплеснулось множество распухших тел. Отшатнувшись, я не стала присматриваться, какие они и похожи ли на людей.

– Не бойся, это всего лишь шлюз. Дальше ничего страшного нет.

Мы вошли в темный тоннель, покато спускающийся вглубь скалистой породы.

– Они пришли на Землю, когда ее уже занимали люди, – говорил Хранитель, ведя меня за руку и осторожно обходя лужи зеленой жидкости, – и не захотели войны. Они очень миролюбивы и никогда не вступают в конфликты. Но они увидели, что человек не живет в океане, а ведь вода занимает большую часть планеты. Человек приходит в океан, стуча и гремя, как незваный гость. Так же он врывается в лесную чащу, распугивая ее жителей и предупреждая о себе лязгом и шумом. Неудивительно, что никто никогда не слышал о целом народе, с которым вы делите Землю. Они обладают исключительным метаболизмом, способностью конструировать свой организм на генном уровне.

Пока он говорил, мы вышли из тоннеля. В толще горы пряталась целая страна. Я не увидела ничего похожего на человеческие дома и здания – город напоминал детский калейдоскоп, только без острых граней. Округлости, круги, шары, продолговатости складывались в улицы, арки и сооружения разной величины. И они сияли. Этот свет светлячка, призрачный свет болотных огоньков был так ярок, что я различала мельчайшие детали строений, широких коридоров, больших, идеально круглых или слегка приплюснутых в очаровательной непропорциональности пузырей-жилищ.

– Они строили свою жизнь не так, как вы, – пояснил Хранитель. – У них не было государств и правительств. Они жили сообществом, и все решения принимались большинством. У них отсутствует половое деление, потому что каждый способен к воспроизводству себя самого. Их метаболизм позволяет им стать кем угодно – женщиной, мужчиной, ребенком, стариком. Они могли превратиться в любое живое или неживое существо, причем не только внешне, а полностью перестроить свою генную структуру. Они не просто копировали – они становились этим существом. Поэтому они смогли жить в воде, под вашим миром. Во многих отношениях вода предпочтительнее воздуха. Кроме того, небо над вашими головами не означает, что жизненное пространство землян больше. Даже на небольших высотах вы задыхаетесь – значит, ваш жизненный коридор тоже урезан.

А они ограничили свой из-за нежелания встречаться с вами, хотя могут прекрасно жить на поверхности. Их живет очень много среди вас. Но они никогда не уходят далеко от моря. Когда приходит время рождения потомства – раз в пять лет – они возвращаются к своему народу. Разве в вашем мире не случаются странности с исчезающими женами или благоразумными мужьями, пропадающими на время? Для них старость наступает, когда теряется способность давать потомство.

– Почему, рассказывая о них, ты привел меня в то время, когда они уже умерли?

– Им лучше не знать о тебе. Но ты должна понимать, что они существуют, живут среди вас неузнанными. И тебе необходимо научиться различать их. У них есть наследство, и его некому получить, кроме тебя.

Он протянул руку, и в мои ладони упал медальон из серебристо-красного металла со знаками, выступающими на плоской стороне. Знаки затанцевали и сложились в странный узор. В глубине узора вспыхнул свет, и я увидела их, как живых – мужчин, женщин, детей и стариков. Я видела улицы и дома, наполненные светом и кристально чистой водой. Я слышала голоса и смех, хотя ни единый звук не нарушал тишины океана. Ясный, чистый, веселый, этот город походил на сказку про Русалочку. Печальную сказку.

– Они легко переносили катаклизмы вашего мира —землетрясения и наводнения, – сказал Хранитель, – но не смогли выдержать пламени солнца.

– Как они попали на Землю?

– Они всегда путешествуют небольшими группами в поисках места, где можно жить. Вы – ветви одного дерева, но этот народ более прямой потомок древнего народа, от которого произошли все люди.

Часть 7. Последние похороны на Земле

Ангелы ожидали меня возле ворот, завернувшись в серые плащи.

– Мало времени для разговоров, – сказал один их них. – Сейчас откроется коридор времени, и нам надо войти.

– Я пойду одна, – возразила я.

– Мы здесь для того, чтобы охранять тебя, – ответил он. – Может, ничего и не случится.

Солнце только взошло. Нежные краски рассвета освещали полуразрушенный мост через высохшую реку, за которым расстилалось огромное поле. Вероятно, здесь проходило какое-то грандиозное сражение – груды металлических обломков усеивали все пространство до горизонта. Танки, машины, металлические детали, каски, орудия – им не было конца и счета. И ни одного человека – ни тел, ни одежды, ничего.

Мы медленно пошли, пробираясь между останками машин для убийства, я впереди, ангелы следом.

– Что здесь случилось? – спрашивала я.

– Большая война, – отвечал ангел.

– А где же умершие?

– Победителей похоронили вместе с побежденными. Победители проиграли тоже. Их одолела гораздо более могущественная сила.

Ангелы подвели меня к обрыву, который перерезал поле войны.

– Там, – сказал ангел, – все они лежат. Спускайся.

– Я не хочу.

– Ты же хочешь знать, что случилось?

Более не возражая, я медленно скатилась по сухой потрескавшейся земле. Внизу, среди окаменевших обломков, я нашла горы человеческих скелетов. Ни одежды, ни вещей – только белые кости. Никто не похоронил их.

Я услышала тихий плач и обернулась. Среди груды костей на камне, обхватив колени руками, сидела женщина. Мне показалось, ей около сорока лет. Одежда из серой мешковины болталась на высохшем теле, изнеможденном болезнью или недоеданием. В ярко-рыжих растрепанных волосах пробивалась седина. Она повернула ко мне голову, и я увидела, как слезы катятся градом по впалым щекам.

– Если ты ангел, – сказала она глухо, – забери меня отсюда. Я не хочу жить.

– Я не ангел, – ответила я, опускаясь рядом. – Прости.

Она вздохнула, несмело протянула руку к моим волосам, но так и не коснулась их.

– Какой свет! – прошептала она, вытирая слезы. – Кто ты?

– Человек, как и ты.

– Откуда ты пришла?

– Из мира, который был до вашего.

– Уходи, пока можешь. И никогда не возвращайся сюда.

Я вздохнула. Потом спросила:

– Как тебя зовут?

– Мария.

– Что ты здесь делаешь?

– Разве не видишь? – ответила она с горечью. – Танцую на костях. Я их ненавижу. Ненавижу за то, что они воевали друг с другом, когда нужно было объединиться против общего врага. – Она замолчала. Потом продолжила: – Я хотела умереть, но Бог не жалует самоубийц. Я пыталась заснуть на солнце, чтобы оно меня спалило, но Бог не посылает мне смерти.

– Расскажи, что здесь произошло.

– Я была совсем маленькой, когда началась война, – начала она свой рассказ. – Помню, что сначала стал гаснуть свет, потом перестали отапливать дома, и зимой мы очень мерзли. Постепенно зима становилась все холоднее, а лето все жарче. Вода стала горькой, и мы очень страдали от жажды. Потом солнце вспыхнуло и спалило половину мира, а на второй половине поднялась вода. Говорили, что на полтора метра. Она затопила острова, и многие города оказались под водой. На той территории, что осталась, началась война.

Весь мир был охвачен войной, все страны, даже самые маленькие. Сначала они бросали друг на друга бомбы, от которых гибло все живое, а здания не страдали. Потом они поняли, что, если будут продолжать, на Земле не останется места, где можно жить, и договорились воевать так, как воевали их предки – танками, орудиями и все такое.

Две армии – одна прошла половину мира, другая прошла другую половину – сошлись на этом поле. Никто не знает, сколько они бились— дни, месяцы. Не стало воды и еды. И когда они измотали себя, появились те, другие.

Это было так ужасно, что оставшиеся в живых прекратили сражение.

Люди с головами животных.

Ползающие, прыгающие, летающие чудовища.

Они убили почти всех мужчин, оставили только детей и женщин. Оставшимся в живых разрывали горло и пили их кровь. Потом они построили эти стены и этот город.

– А чем питаются люди?

– С тех пор, как солнце так сильно палит, все живое быстро умирает. Животных почти совсем не осталось. Люди выращивают растения в парниках, закрывая окна фольгой. У моего отца было немного земли, на которой мы поставили такой парник.

– Сколько лет шла война?

– Не помню, лет десять, наверное.

– А сколько тебе лет?

– Шестнадцать, – ответила женщина. Заметив мое удивление, она добавила: —Люди теперь не живут долго. Мне осталось несколько лет. Я уже выполнила свою функцию воспроизводства и родила троих детей – мальчика и двух девочек. Мальчики теперь рождаются очень редко. Он, вероятно, будет таким же жестоким, как мой отец, а девочки – такими же несчастными, как я. У мужчин по многу женщин, порой они берут даже собственных детей, как случилось со мной – мой отец взял меня после первых месячных.

Она закрыла лицо руками и заплакала. Я не знала, как мне помочь ей.

– Мне пора идти, – она отняла руки и вытерла слезы. – И ты уходи. И никогда не возвращайся сюда. Оставайся в своем прекрасном чистом мире.

– Я провожу тебя.

– Нет, – испугалась Мария, —это опасно. Они могут увидеть тебя.

– Не беспокойся за меня, – ответила я и взяла ее за руку.

– Скажи, – спросила она неожиданно, когда мы шли по дороге в сторону городских стен, – ты видела Бога? Он существует?

– Конечно, Он существует.

– А как ты думаешь, он примет меня, – она замялась, – такую?

Я крепко сжала горячую тонкую ладонь.

– Даже не сомневайся. Он любит всех своих детей.

У городских стен, обтянутых колючей проволокой, она неожиданно остановилась.

– Постой здесь немного, – сказала она и ласково заглянула мне в глаза. – Мне нужно сделать кое-что. – Потом легко коснулась моих волос, улыбнулась и добавила: – Сияют. Спасибо тебе.

Отпустив мою руку, Мария побежала в сторону ворот. Надсмотрщик, в котором не было ничего человеческого, поднял плетку и что-то зарычал, но она его не слушала. Когда она бросилась на проволоку, я рванулась за ней, но опоздала. Посыпались искры, раздался треск, и она упала. Задыхаясь, я перевернула ее на спину и заглянула в лицо – она была мертва.

Я смутно помню, что случилось дальше. Кажется, я кричала. На меня надвинулась чудовищная морда, которая в нескольких сантиметрах от моего лица неожиданно дернулась и затихла. Потом я видела ангелов, стоящих вокруг меня стеной. Их синие мечи сияли, словно драгоценные камни. Потом – провал.

Когда я очнулась, ангел тихонько баюкал меня на руках. Я заплакала и прижалась к нему.

– Она умерла?

Он кивнул.

Я заплакала еще сильнее.

– Не кори себя, – сказал он ласково. – ты не могла ее спасти. Ей повезло, что она встретила тебя. Теперь Бог заметит ее и позаботится о ней.

– Я бы хотела похоронить ее, – всхлипнула я. – Может быть, это будут последние похороны на Земле.

Мы вырыли яму. Я прочла молитву, и мы похоронили Марию. Потом я затоптала место, чтоб его не нашли.

Часть 8. Человек из прошлого

Я понимала – дом заброшен уже давно. Каменные стены кое-где обвалились, в провалах окон свистел горячий ветер. Перебравшись через груды мусора, я вошла внутрь. Перекрытия сохранились до второго этажа. Дальше начиналось небо. И слепящее солнце, которое не согревало, а сжигало.

В одной из комнат я нашла кипу газет, несколько старых книг и блокнот в кожаном переплете, но не смогла ничего прочесть. Английский. Одна из книг была издана в 1998 году. Пока я листала пожелтевшие страницы, пытаясь определить, где я и когда я, в комнату вошел человек.

Это был высокий загорелый мужчина лет пятидесяти. Черты его лица все еще хранили следы необыкновенной красоты, а в коротких белокурых волосах я не заметила ни одного седого волоса. На худощавом сильном теле свободно болтались светлая рубашка без ворота и широкие брюки. Ткань показалась мне странной – слишком тонкая для кожи – я никогда не видела ничего подобного. Босые ноги со слегка растопыренными пальцами, похоже, давно не знали никакой обуви.

Некоторое время мы молча рассматривали друг на друга.

– Какая ты красивая. – выговорил он, наконец. Потом спросил: – Ты человек или ангел?

– Я человек из прошлого, – ответила я. Потом добавила: – Держитесь от меня подальше.

– Не волнуйся, я тебя не трону, – ответил он, глядя за мою спину, где переливались голубые плащи ангелов. – Кроме того, не думаю, что мне позволят это сделать.

Он присел на край стола и посмотрел на бумаги, которые я перебирала.

– Тот мир, из которого ты пришла…Он все еще существует? – спросил он, прикоснувшись к книге. – Я имею в виду… Зеленая трава, и деревья, и цветы? И синие моря? И дождь, серый холодный дождь, который идет много дней без остановки?

– Да. Он существует.

– Тогда зачем ты здесь? Что ты ищешь в этих развалинах?

– Правду. О будущем, которое нас ждет.

Он усмехнулся и поднял на меня глаза, бледно-голубые, выгоревшие и безучастные.

– И что ты хочешь знать?

– Какой сейчас год?

– Никто уже не считает годы, как раньше, – ответил он. – Сейчас тридцать первый год после начала войны. Я еще помню прежнее летоисчисление. Мои дети не помнят и нынешнего.

– Сколько вам лет?

– Сорок семь.

Он опустил голову и надолго замолчал. Потом заговорил. Постараюсь воспроизвести этот монолог дословно.

– По нынешним меркам я стар. Сейчас не живут дольше двадцати – после двадцати лет мясо становится жестким. Что ты так смотришь на меня? Посмотри на мою одежду. Как ты думаешь, из чего она? Сейчас на Земле нет ни одного животного, кроме человека.

Это место когда-то было моим домом. До войны я работал под Лондоном на фабрике по производству одежды из синтетики – тогда работали только фабрики по производству одежды. Когда вода схлынула, на побережье стало можно жить, и мы вернулись сюда. Я иногда захожу в этот дом, чтобы вспомнить о прошлом.

После войны я был молодым и сильным, и мне оставили жизнь. Я жив до сих пор только потому, что убивал всех мальчиков, которых рожали мне женщины.

Что ты отворачиваешься? Да! Я убивал своих детей! Я хотел жить, понимаешь ли ты это?! Я хотел жить во что бы то ни стало.

Что вы можете знать о жизни, люди, живущие так давно, в своих чистеньких домах с белыми туалетами и зелеными газонами у порога! Ваши нарядные одежды не воняют потом, мочой и кровью. Вас не выбирают на убой, как вы выбираете из стада овец на бойню. И вы не разбегаетесь в ужасе, как животные, вопя от страха и желания спрятаться, забиться в самый темный угол.

Я видел все это каждый день. И если я жив, то только потому, что у меня не было сына, способного занять мое место. Но теперь все кончено. У меня родился сын. И его мать отнесла его к властителям. Теперь он будет моим преемником. Но мне уже все равно. Пока он вырастет, я буду уже стар. Мое мясо давно уже не годится в пищу.

Мы между собой называем их свинорылыми. У них не лица, а морды животных, в основном, свиней. Их тела не настоящие – или белые, как черви, или черные, как земля. Иногда они дают нам мясо. Тебе противно?! Да! Да! Да! Я ел своих детей!

Ты знаешь, люди больше не оседлый народ— мы кочуем, как раньше цыгане, но не за летом, а за весной, больше двух дней не бываем на одном месте. У нас деревянные повозки с ножным управлением, а у свинорылых —большая крытая, черная. Мы не знаем, как она управляется.

Иногда сюда приходит главный властитель и выбирает самую красивую и здоровую женщину – он все еще надеется иметь от нее ребенка. Но, знаешь, напрасно. Он такой же, как и я, из прошлого мира. А мои дети…Они другие. Думаю, это несовместимость. Для нас сорок пять градусов —это холодно, а нормальная температура воздуха— шестьдесят градусов. Кроме того, бомбы, которые бросали в войну, изменили наши тела.

Но это уже все равно. Властители говорят, что скоро оставят нас в покое. Они построят большой черный замок и будут жить там со своим главным властителем, а люди будут предоставлены сами себе.

Они говорят о Моисее, которого якобы Бог водил по пустыне со всем народом сорок лет, и когда вывел, они стали совсем другими людьми. Они говорят, что нас также водят, как водил Моисей. Но мы уже не станем другими. Мы останемся такими, как сейчас. Ничего уже не изменится.

Человек умолк и закрыл лицо руками.

Я больше не могла находиться рядом с ним.

Я вернулась в Его сад, где нет тропинок, потому что трава сама выпрямляется, где сквозь листву сочится яркий свет, а цветы яркие и живые. Я видела прозрачные ручьи, слышала пение птиц и веселую песню кузнечика.

– Отец, – спросила я, – неужели ничего нельзя изменить? Неужели нельзя остановить эту войну и избавить человека от его страшной судьбы?

– Я уже говорил тебе, – ответил Он. – Ничего ему не оставлю. Я сам начну эту войну и сам ее закончу. Его сын – в теле человеческом, и это тело начинает уже гнить. Он не получит преемника и замкнется в замке, который построит ему отец. Над замком будет сиять голубая звезда Полынь. Его отец даст ему искусственное тело, как у его слуг, с таким же свиным рылом.

И он останется в замке до конца, пока Я не приду.

Часть 9. Новый Эдем

Я шла по дороге. Все как всегда – дорога, на которой кто-нибудь да встретится, которая куда-то да приведет. Черная выжженная равнина на горизонте переходила в горную гряду. Ни деревьев, ни птиц, ни травы, ни развалин – ничего, кроме шлака и слепящего солнца, которое садилось в багровые облака.

Я встретила человека, когда по равнине уже поползли синие тени. Сначала я заметила светлую точку, и когда прибавила шаг, то увидела человеческую фигурку, которая понуро брела в сторону гор. Это был худощавый чернокожий юноша с короткими курчавыми волосами в длинной, до колен, набедренной повязке. Он не слышал, как я подошла, погруженный в свои мысли.

– Здравствуй. – сказала я тихо.

От неожиданности он рухнул, уткнувшись лицом в землю.

– Не ешь меня, – прошептал он испуганно, не поднимая головы, – я не толстый. Это я опух от голода.

– Прости, что напугала тебя, – заговорила я виновато. – Не волнуйся, я никого не собираюсь есть.

Он осторожно поднял голову и посмотрел на меня. Темно-карие глаза, правильные черты лица – уже не мальчик, но еще не мужчина. Белая ткань набедренной повязки, старая и истонченная, вместе с тем выглядела довольно чистой и латаной в нескольких местах. В конце концов страх смерти победило желание поговорить с живым существом, и он осторожно поднялся с земли.

–Ты не такая, как я, – сказал он удивленно. – Твое лицо переливается, как утренняя заря.

Я вздохнула.

– Если хочешь, я уйду.

– Нет, оставайся, – ответил он торопливо. – Я давно уже никого не видел и ни с кем не говорил. – Потом добавил застенчиво: – Ты красивая, как ангел, о которых мне рассказывала мама.

– Я человек, как и ты. Только из другого мира. – Я посмотрела на подступающую все ближе горную гряду и спросила: – Куда ты идешь?

– Я искатель воды, – ответил он, – иду к горам. Хочу найти там воду, чтобы не возвращаться в город. Он в полутора переходах отсюда.

– А почему ты ушел из города?

– Это не совсем город. Смешно называть городом это унылое скопище хижин. Там плохо. – Он вздохнул. —Люди едят друг друга.

– А ты?

– Я не ем. Есть мох и грибы. Если повезет, глубоко в пещерах можно найти водоросли, которые выжили. Когда камни плавились, они запечатали выход воды, которая осталась под землей. Там целые озера и моря. Если найти такое озеро, можно продолбить дырочку, но маленькую, понимаешь? Тогда вода не убежит и не пропадет совсем. – Он снова вздохнул. – Хорошо жить возле воды.

– Как тебя зовут?

– Давид.

– У тебя есть семья?

Он отрицательно покачал головой. Потом спросил:

– А в твоем мире есть вода?

– Да. Много воды.

– Моя прабабушка рассказывала о мире, где было много воды, но ей никто не верил. Она умерла семьдесят оборотов назад, когда ей исполнилось сто двадцать оборотов.

– А что случалось с вашим миром?

– Его сожгло солнце больше двухсот оборотов назад.

Мы шли и шли. Он говорил и говорил. Ему было не важно, кто я —главное, чтобы кто-то слушал. Когда мы дошли до гор, юноша развел костер. Над нами нависало знакомое небо, и звезды, такие же яркие, как и много лет назад, холодно сияли, не ощущая течения времени. Я молча смотрела в темноту, слушая как юноша, истосковавшийся по нормальному человеческому общению, рассказывает о своей семье. Они пытались оставаться людьми, но этот новый мир не нуждался в таких как они. Он выплюнул этого юного человека и убьет его, если не случится чудо.

Я увидела Хранителя, когда начался звездопад. Его белый плащ тускло сиял в темноте, словно звезда, упавшая с неба. Кажется, юноша так и подумал, потому что рухнул перед ним на колени, едва увидев.

– Здравствуй, дитя, – поприветствовал меня Хранитель так просто, словно мы встретились в вечности, а не далеко во времени. – Мы бы хотели погреться у вашего костра. Ночи здесь холодные.

Вслушиваясь в наш разговор, юноша поднялся, посмотрел на меня и кивнул. Хранитель посторонился, и в полосу света вступили трое людей, закутанные до глаз в плотную ткань.

– Я нашел их в пустыне умирающими, – сказал Хранитель.

Люди молча подошли к огню. Когда они сняли покрывала, я увидела белокожего светловолосого мужчину с длинной бородой и двух женщин. В неярком свете костра их лица казались выточенными из старой бронзы. Девушка выглядела совсем юной, нежной и испуганной. В старшей женщине чувствовались характер и сила, которая не так часто встречается в нашем изнеженном обществе. Она усадила младшую ближе к огню, а сама пристроилась чуть поодаль, пристально наблюдая за нами. Я заметила, как пристально Давид смотрит на девушку, и отвела глаза.

– Кто вы и что ищете так далеко от города? – спросил Давид.

– Мы жили не в городе, в другом месте, – ответил старик негромко. – Где нас создали.

– Вы – клоны, – произнес юноша тихо.

– Да, – подтвердила женщина и добавила с горечью: – Если вам это не по сердцу, мы уйдем.

– Многие не считают клонов людьми, – вздохнул Давид, – но я не из их числа. Вы можете оставаться, сколько хотите.

– Они едят нас, как животных. – Мужчина говорил с возмущением и болью. Я вдруг поняла, что он не так уж стар. В глубоких серых глазах прятались сила, гордость и властный холодный ум. – Но мы не животные.

– Вы сбежали, – поняла я.

Мужчина кивнул.

– Из лаборатории за городом, где нас создали. Там хранятся образцы разных людей, из которых нас выращивают.

– Я искатель воды, – заговорил Давид, выпрямившись. – Вы можете остаться здесь. Если я найду воду, то разделю ее с вами.

– Спасибо, – голос мужчины дрогнул, – за предложение и за то, что принимаешь нас как людей.