Уродственные связи

– Виктор… – она сделала шаг к нему. – Мы же могли…

Он поднял руку, останавливая ее на полуслове.

– Джулия, хватит, – его голос был низким и ровным, почти шепотом. – Нам больше нечего обсуждать.

– Как это нечего? – она с трудом удерживала слезы, ее голос дрожал. – Мы столько лет вместе! Это… это не может закончиться вот так!

Он посмотрел на нее долгим взглядом, одновременно спокойным и пустым.

– Может.

Эти слова отозвались в ней, как удар. Она не могла поверить, что он так легко их произнес.

Он отвернулся и направился к шкафу. Без лишних слов открыл его, достал спортивную сумку и начал складывать вещи.

– Вот так просто? – прошептала она.

Он не ответил. Ровно укладывая свитера и рубашки, он казался настолько погруженным в свое дело, что ее слова были для него лишь фоном.

– Ты даже не попытаешься? – ее голос стал громче, почти отчаянным. – Не скажешь ничего?

– А что ты хочешь услышать? – бросил он через плечо.

Она замерла. Это был не вопрос – это было подтверждение, что он уже все решил.

Когда он закончил, он застегнул молнию на сумке, взял ее и, не взглянув на нее, направился к двери.

– И куда ты теперь? – голос ее сорвался, но она не остановила его. – Хотя бы сейчас скажи правду.

– К ней, – ответил он спокойно, как будто речь шла о какой-то рабочей встрече.

Джулия думала, что была готова это услышать, и действительно ждала этой правды. Но все оказалось совсем иначе. До этого момента существовала, пусть и крошечная, но все же надежда, что никакой «ее» не существует. Теперь не осталось даже этого слабого проблеска.

– Ты подонок, Виктор! Ты ничтожество! Я никогда тебя не любила! А теперь… теперь я тебя просто ненавижу! Гори в аду, Виктор!

Виктор стоял в дверях, спокойно наблюдая, как его жена осыпает его проклятиями. Сначала уголок его губ дрогнул, потом появилась едва заметная усмешка, которая быстро переросла в короткий, глухой смешок. Он посмотрел на нее в последний раз, затем повернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из дома.

Джулия хотела кричать. Она была в ярости от того, что Виктор действительно ушел. Она не думала, что это может случиться. Как бы логично это ни выглядело – он не должен был уйти.

Слезы начали литься сами по себе, и она даже не заметила этого.

Джулия развернулась к коридору, и ее взгляд встретился с глазами Патрика. Он стоял, прижавшись к стене, словно пытаясь спрятаться в тени, но его присутствие было невозможно игнорировать. Худой, словно подросток, в слишком широкой пижаме, которая болталась на нем мешком, Патрик выглядел потерянным и беспомощным.

Его лицо было бледным, почти прозрачным – как у человека, которому внезапно открыли страшную тайну. Глаза – огромные, полные ужаса, будто весь мир только что раскололся перед ним пополам. Рот слегка приоткрылся, но слов не было, лишь слабое, едва уловимое дыхание.

Джулия увидела, как его руки сжались в кулаки, словно он пытался удержаться за что-то невидимое, но дрожь в пальцах выдавала его внутренний ужас. Казалось, он замер, не зная, как двигаться, как реагировать, как понять все, что он только что услышал.

– Патрик… – дрожащим голосом произнесла Джулия, сделав шаг к нему.

Но он вдруг резко оттолкнул ее. Это было скорее инстинктивное, чем осознанное движение, но сила толчка ее удивила. Она споткнулась, оперлась о стену и лишь успела увидеть, как Патрик, сорвавшись с места, побежал к выходу босиком, в ночной пижаме.

– Патрик, стой! – крикнула она, но он уже распахнул дверь и исчез за порогом, будто этот дом стал для него слишком тесным и душным.

На мгновение она осталась одна в звенящей тишине, чувствуя, как мир вокруг рушится. Ее взгляд остановился на пижаме, которая болталась на сыне, будто и сама была частью этой абсурдной, бессмысленной сцены. Джулия судорожно вдохнула и побежала к двери, но сына уже не было видно.

Глава 4

– А-а-ауч! – громко вскрикнула Джулия, хватаясь за мизинец.

– Что случилось? – Виктор ворвался в спальню, лицо его было обеспокоенным.

– Я снова ударилась об эту чертову кровать!

Виктор остановился, окинул ситуацию взглядом, затем вздохнул, покачал головой и произнес:

– Ну даешь! Она уже пять лет тут стоит, а ты все так же умудряешься ударяться об угол. Давай присядь.

Джулия, ворча, опустилась на кровать. Виктор опустился перед ней на колени, аккуратно взял ее ногу в руки и поцеловал пострадавший мизинец. Она уже хотела начать привычную тираду об неудобстве этой кровати, но, глядя на его трепетное и нежное выражение лица, смягчилась.

– Я хочу сводить тебя в ресторан, – внезапно сказал он, расплываясь в широкой улыбке.

– В какой еще ресторан среди недели? – Джулия захихикала, немного смущенная.

– В лучший! – уверенно ответил Виктор. – Закажешь все, что захочешь! Абсолютно все!

Он сел рядом с ней на кровать, ловко перекинул ее волосы на одно плечо.

– Разве сегодня какой-то праздник? – Джулия нахмурилась, пытаясь вспомнить, не забыла ли она чего-то важного.

– Зачем нам праздники, если мы любим друг друга? – Виктор смотрел на нее с таким воодушевлением, что у нее перехватило дыхание. – Каждый день должен быть праздником для нас! Вся наша жизнь – это праздник любви, Джули!

Он повернул ее лицо к себе и пристально заглянул в глаза. Его взгляд был настолько настойчивым, что Джулию бросило в холод.

– Может, тогда сходим хотя бы в выходные? – попыталась она возразить чуть мягче.

– Зачем ждать выходных? – почти возмутился Виктор. – Разве должны быть какие-то правила? Рестораны только по пятницам? Вздор! Это не для меня. Это не для нас!

Он вдруг начал щекотать ее, и Джулия, громко рассмеявшись, отбивалась, пока они оба не откинулись на кровать.

– А еще, Джули! – сказал он, переводя дыхание. – Мы переедем в новую квартиру! Такую большую, что тебе покажется, будто эта кровать слишком маленькая для нее!

Джулия замерла, а затем улыбнулась. Она знала, что Виктор редко бросается словами. Если он говорил о переезде, значит, уже все решил.

– А у нас есть на это деньги? – ее голос на мгновение стал чуть менее уверенным.

– Конечно, есть, Джулия! – Виктор наклонился ближе, заговорщицки понизив голос. – Теперь у нас все есть!

Она снова рассмеялась, почувствовав, как радость наполняет все ее существо. В этот момент Джулия искренне верила, что Виктор дает ей лучшее из возможного, и с готовностью принимала все, что он мог ей предложить.

Виктор привел Джулию в дорогой ресторан, где она чувствовала себя совершенно неуместно. В своем легком желтом летнем платье, которое никак не подходило ни под осенний вечер, ни под официоз заведения. Она смотрела на гостей с легкой неуверенностью, смущением и ощущением, что не принадлежит этому месту. Виктор же выглядел абсолютно естественно, словно всегда был одним из тех, кто спокойно потягивает дорогое вино в компании себе подобных.

Они подошли к столику. Виктор, как настоящий джентльмен, пододвинул ей стул, а затем неожиданно достал из-под стола большой букет белых роз и протянул его Джулии.

– Это тебе, – его улыбка сияла, а Джулия, смущенно приняв цветы, почувствовала, как на нее будто устремились взгляды всех посетителей.

– Виктор, не стоило… – пробормотала она, поднося цветы к лицу и делая вид, что вдыхает их аромат. Но аромата она не почувствовала – жест был скорее для вида.

Тут же подошел официант – мужчина в идеально выглаженной белой рубашке с бабочкой, забрал у нее букет и поставил его в вазу.

– Я так волнуюсь, Виктор, – призналась Джулия, пытаясь хоть как-то разрядить напряжение.

– Почему волнуешься? Это всего лишь ужин, – Виктор даже не посмотрел на нее, полностью сосредоточившись на меню.

Джулия почувствовала, как от волнения начинает потеть. Она пожалела, что сдала пиджак в гардероб – теперь не могла спрятать пятна пота на платье.

К столику снова подошел официант. Виктор, не теряя спокойствия, словно ужины в таких местах были для него привычным делом, заказал бутылку шампанского.

В голове Джулии закружились мысли. Она не раз пыталась узнать у Виктора, чем он занимается с друзьями, как они так быстро выбрались из долгов и начали посещать подобные рестораны. Но сколько бы она ни спрашивала, его ответы оставались туманными.

– Ты уже выбрала, что будешь заказывать? – наконец взглянул он на нее.

Джулия растерялась. Что обычно заказывают в таких местах, чтобы не выглядеть простушкой?

– Да, я буду стейк, – сказала она, собравшись с духом.

– Ты уверена? – его голос прозвучал чуть грубее, чем обычно.

Она опешила. Что не так со стейком? Почему он задает этот вопрос? И главное – почему она должна чувствовать дискомфорт?

– Да, я бы хотела стейк. Ты же сам сказал, что могу заказать все, что захочу, – ответила она, стараясь звучать уверенно, хотя внутри нарастало раздражение.

– Может, ты все-таки подумаешь еще? – не унимался Виктор.

– Нет, я выбрала, – Джулия вальяжно отложила меню, словно подводя черту под этим разговором.

Подошел официант.

– Готовы заказать? – спросил он.

– Да. Стейк рибай, пожалуйста. Медиум рэр, – быстро ответила Джулия, словно произнося единственные слова, которые знала о стейках, прежде чем Виктор успел вмешаться.

– А мне ягненка с розмариновым соусом и два бокала красного вина для нас, – спокойно произнес Виктор, возвращая меню официанту.

Когда официант ушел, за столом повисла напряженная тишина. Джулия смотрела в сторону, будто изучая декор зала. Виктор, напротив, выглядел расслабленным, как будто ничего не произошло.

– Все хорошо? – прервал молчание Виктор, глядя на нее поверх бокала.

– Вполне, – натянуто улыбнулась Джулия, стараясь скрыть раздражение, но голос предательски дрогнул.

Она злилась на себя. На то, что не могла вести себя спокойно и уверенно, как другие женщины в зале. На то, что Виктор вроде бы был мил, но в то же время от него исходил едва уловимый холод. Его жесты, его слова – будто твердили, что он старается для нее, но все выглядело иначе. Он делал это не для нее, а для себя, для своего эго, для своего окружения.

Принесли еду.

– Выглядит неплохо, – заметил Виктор, рассеянно взглянув на тарелку.

Они начали есть. Даже при своей неразборчивости в еде, Джулия ощутила, что стейк был на удивление хорош. Сочный, с идеальной корочкой – она радовалась, что не ошиблась с выбором. Ее аппетит разыгрался, и она с удовольствием отрезала очередной кусок.

– Я говорил, не надо было заказывать стейк, – вдруг пробурчал Виктор, не глядя на нее.

Джулия замерла, не веря своим ушам.

– Что? – переспросила она, стараясь сохранить спокойствие.

– Я вижу, как ты его долго жуешь. Он резиновый.

– Это не так, Виктор, – сдержанно, но с явной обидой ответила она.

– Я же вижу, что так, – его голос стал резким, почти рычащим.

Внутри у Джулии подступила новая волна раздражения. Она глубоко вдохнула, стараясь ее подавить.

– А я вижу, что именно так, – отрезала она и бросила вилку на тарелку с громким звоном.

Виктор быстро оглядел зал, поймал взгляд официанта и поманил его пальцем.

– Виктор, что ты делаешь? – ахнула Джулия, понимая, что сейчас произойдет что-то нелепое.

Не обращая на нее внимания, он взял вилку с куском стейка и, протягивая ее официанту, хладнокровно произнес:

– Попробуй это. И скажи, что с ним не так.

Официант застыл. Его глаза округлились, лицо приняло растерянное выражение.

– Виктор! – Джулия громко прошептала, пытаясь остановить этот абсурд, но он, казалось, ее не слышал.

Весь ресторан словно погрузился в напряженную, неловкую тишину. Она чувствовала, как взгляды окружающих приковались к их столику, воздух стал густым от стыда.

Каждая секунда казалась вечностью. Официант переминался с ноги на ногу, прежде чем все же наклонился, попробовал кусочек мяса и выпрямился.

– Ну? И что ты теперь скажешь? – прищурив глаза, спросил Виктор.

Официант поправил бабочку и спокойно ответил:

– Я считаю, что мясо правильной консистенции и прожарки. Но, если вы хотите, я могу попросить шеф-повара приготовить новую порцию.

– То есть вы предлагаете, чтобы моя жена сидела и смотрела, как я ем, пока вы переделываете ее заказ? – лицо Виктора налилось багровым, и, не дожидаясь ответа, он прорычал: – Мы уходим. Вставай, Джулия.

Джулия послушно встала и пошла за ним. Это даже ее немного обрадовало – она все равно уже не могла бы съесть ни кусочка под всеми этими взглядами.

Они покинули ресторан, не заплатив даже за вино. Ей было не по себе. В отличие от Виктора, который выглядел довольным – его, казалось, радовало собственное поведение: самоуверенное и непреклонное.

Они шли молча по прохладной осенней улице. Джулия переваривала произошедшее, чувствуя, как в голове нарастает хаос из противоречивых мыслей и чувств.

– Зачем ты так себя повел? – наконец спросила она тихо, глядя себе под ноги.

– Джулия, дорогая, – Виктор остановился посреди пустой улицы, освещенной одиноким фонарем. Он взял ее за руки, заглянул в глаза и сказал тоном, в котором слышалась нежность: – Ты, я… мы достойны большего. Нам открыт целый мир, Джулия. Мы не должны прогибаться под него.

Его слова, его взгляд – все это вдруг пробудило в ней теплую волну уверенности. Она снова поверила, что он действительно любит ее. И как сложно, подумала она, найти мужчину, который был бы готов на все ради нее.

Глава 5

Квартира, в которой Джулия жила с Патриком, была небольшой, но за пять лет она успела привыкнуть к ее уюту. Эту квартиру она получила после развода, променяв на нее их роскошный дом. Дом, где они прожили больше десяти лет, был огромным – с множеством комнат, большим садом и бассейном. Когда-то Джулия не могла представить себя в тесном пространстве, но теперь с трудом вспоминала ту жизнь, словно она была из другого времени, другого мира.

Хотя имущество и было разделено неравномерно, после всех судов Джулия была рада, что хотя бы не осталась на улице. Квартира, которую Виктор покупал как инвестицию, оказалась вполне подходящей для ее нужд. Две небольшие комнаты – одна для нее, другая для Патрика – и светлая, уютная кухня, где она проводила много времени.

Сейчас она лежала в кровати, готовясь к следующему дню, когда нужно будет заняться организацией похорон. «Ты слишком добрая, Джулия», – думала она. – «Это-то тебя и погубило. Нужно было оставить все на Рейчел – это ее забота. Но разве я могла так поступить?»

Разумеется, этим должны были бы заняться родственники Виктора, но, несмотря на то что их у него было достаточно, он почти ни с кем не общался. Они, возможно, появятся на похоронах, но надеяться на их помощь в организации не приходилось.

Не так давно, лет десять назад, в канун Рождества, Виктор ворвался на кухню, как будто собирался объявить срочную новость.

– Собирайся, мы уезжаем, – заявил он так, словно командовал на собрании.

Джулия, стоявшая у кухонного стола и натиравшая утку специями, даже не подняла головы.

– Что? – рассмеялась она, не отвлекаясь от своего дела. – Я весь день готовлюсь к празднику, а ты только сейчас говоришь, что мы уезжаем?

Она вообще редко готовила, и тем более никогда не возилась на кухне часами. Но в этот раз Джулия решила сделать все сама – и теперь хотела, чтобы ее старания оценили и уважили. Именно поэтому его слова задели ее сильнее, чем обычно.

– Да, – отрезал он. В этом «да» звучало знакомое «даже не пытайся спорить», но Джулия всегда пыталась.

– Я не поеду. Мы будем отмечать дома. С Патриком, – ответила она твердо, наконец повернувшись к нему.

– Мы это даже обсуждать не будем. Сейчас же иди собирайся, – Виктор рыкнул, но тут же смягчил голос, увидев ее неподвижный взгляд. – Джулия, дорогая, моя сестра нас пригласила. Мы не можем ей отказать.

Ее брови изогнулись в удивлении.

– У тебя есть сестра?

– Да. Разве ты с ней не знакома? – Виктор взял кусочек сливы, предназначенной для утки, и громко захрустел ею.

– Никогда о ней не слышала. Родная сестра? – Джулия нахмурилась, ощущая, как в ее голове начинают складываться пазлы из новых вопросов.

– Ну да, – ответил он, будто это было чем-то само собой разумеющимся – открыть факт наличия сестры спустя столько лет.

– И почему ты мне говоришь об этом только сейчас? – Джулия уже не скрывала своего смятения.

– Не придумывай, – он отмахнулся. – Я точно говорил тебе об этом, просто ты, как всегда, не слушала.

– А Патрик? – Джулия скрестила руки на груди.

– Мы отвезем его к твоим родителям. Я уже все устроил.

– Зачем? Неужели мы не можем взять с собой нашего сына?

– Ему будет там некомфортно, ты же знаешь, – он поцеловал Джулию в макушку и слегка хлопнул по ягодице.

– Но ведь Рождество – семейный праздник… – уже совсем неуверенно произнесла Джулия.

– Вот именно. Поэтому я хочу провести его со своей сестрой. Ведь как давно я проводил с ней этот день! Как я скучаю по тем временам… – Виктор уставился вдаль, словно вспоминая «те времена». – А Патрик… Ты же знаешь, как ему тяжело знакомиться с новыми людьми. Ему гораздо лучше будет с бабушкой и дедушкой. Ведь так? К тому же Люси пригласила нас остаться у них на ночь. А втроем нам негде будет спать.

Ее мысли замерли. Она смотрела на него, видя перед собой человека, который был ей знаком, но в тот же момент становился абсолютно чужим. «Знаю ли я вообще этого мужчину?» – мелькнуло у нее в голове. Виктор же, спокойно жуя сливу, выглядел так, будто все происходящее было совершенно нормальным.

Ехали они больше часа. По пути заехали за подарком: Джулия купила набор тарелок своего любимого бренда. Недешевые даже для них, на что Виктор закатил глаза, утверждая, что сестра все равно не сможет их оценить. Как оказалось, сестра Виктора – Люси – жила в их родном городе. Совсем небольшом, больше похожем на деревеньку. На пороге квартиры их встретила вся семья: Люси – пухлая женщина, пропахшая прогорклым маслом, ее муж Филипп – такой же пухлый, розовощекий мужчина, и их два сына: младший Тони, лет шести, и двенадцатилетний Роберт. Все крепко обняли их, словно были знакомы всю жизнь.

– Джулия, дорогая! Как мы рады тебя видеть! Ты просто очарование! Виктор так мало рассказывал о тебе, а я так просила! Ну ты же знаешь его…

Квартирка Люси сразу поразила Джулию своей теснотой. Казалось, что каждый угол, каждая поверхность были заполнены чем-то ненужным, но дорогим для хозяев: старые фотографии в рамочках разных размеров, куклы с облезшими локонами в углу полки, засохшие растения в горшках с потрескавшейся краской. На стенах висели картины, которые никак не вписывались в интерьер.

В центре комнаты стоял огромный диван с вытертыми подлокотниками и пятнами, которые не скрыть никакими покрывалами. Рядом с ним – массивное кресло, явно купленное не в комплекте.. На журнальном столике громоздилась гора старых журналов, пультов и чашек с облупленным краем.

В воздухе витал тяжелый запах – смесь прогорклого масла и дешевых ароматизаторов, не способных заглушить сырость, впитавшуюся в стены. Пол скрипел под ногами.

На кухне, которую можно было разглядеть через открытую дверь, громоздилась гора посуды, а на подоконнике стояли пластиковые бутылки с водой и банки для консервирования. Холодильник, облепленный магнитами, едва умещался в углу, а на столе лежала скатерть с цветочным узором.

– У нас тут немного тесно, но по-семейному, – весело сказала Люси, разливая чай по стаканам с облезшим золотым ободком.

Джулия натянуто улыбнулась, пытаясь найти место, куда поставить сумку, но свободной поверхности просто не существовало. Она огляделась и невольно почувствовала, как ее охватывает паника.

Филипп обнял Виктора за плечи, смеясь и рассказывая какую-то историю с работы, а дети – Тони и Роберт – сразу же начали приставать к Джулии, требуя, чтобы она села с ними на пол и играла в какие-то игры.

– Ну, Джулия, садись с мальчишками, чего ты стоишь? – с легкой строгостью бросил Виктор, усаживаясь в кресло.

Она с трудом скрыла раздражение, аккуратно опустившись на ковер, который, казалось, повидал слишком многое. Волосы на затылке слегка влажнели от духоты, а запахи, казалось, становились только сильнее.

Каждую минуту ей хотелось выйти на улицу, вдохнуть свежий воздух, но она знала, что не может себе этого позволить. Здесь, в этом шумном доме, ее уверенность растворялась. Ей приходилось улыбаться, смеяться и отвечать на вопросы, но внутри все сжималось от тоски.

К вечеру Люси накрыла на стол, доставая из шкафа новые тарелки, подаренные Джулией. Та с трудом сдерживала раздражение, наблюдая, как гости водят по тарелкам ножами, оставляя на блестящем фарфоре мелкие царапины.

На столе громоздились блюда, казавшиеся чрезмерно жирными и тяжелыми: утка, запеченная до черной корки, картофель с огромным количеством масла, салаты, утопленные в майонезе. Воздух был пропитан запахом еды и слабым табачным дымом, тянущимся с балкона.

Гости – друзья Люси и Филиппа – были шумными, с раскрасневшимися лицами, за которыми угадывалось изрядное количество выпитого. Они громко смеялись, жестикулировали, то и дело проливая напитки. Их дети бегали по квартире, натыкаясь на мебель, роняя вилки и ложки.

– За сколько вы брали утку? – спросила одна из женщин с высокой прической, походившая на медузу в тусклом свете ламп.

– Двадцать пять евро! – цокнула Люси, явно недовольная нынешними ценами.

– Это свежая? Я брала замороженную за двенадцать. Ну зачем переплачивать? – женщина захохотала, хрюкнув, и вытерла рот бумажной салфеткой.

Джулия с трудом сдерживалась, ее улыбка была натянутой. Эти разговоры угнетали ее. Она почти не слышала их, сосредотачиваясь на своем бокале вина, который держала обеими руками, словно тот был ее единственным спасением.

Она украдкой бросила взгляд на Виктора. Он казался совершенно другим. Громко смеялся, рассказывал анекдоты, охотно поддерживал любые темы. Джулия знала этот образ – обаяние, шутки, дружелюбие. Но это была маска. Она видела, как его взгляд скользит по гостям, ловя их одобрение.

«Почему мы здесь?» – снова и снова задавала она себе вопрос. – «Зачем ему понадобилось ехать к этой семье?»

Джулия снова опустила глаза на тарелки. Они больше не выглядели красивыми.

– Джулия, ты мало ешь, – вдруг заметила Люси, пододвигая ей миску с салатом. – Попробуй, я нашла новый рецепт.

– Да, конечно, – Джулия машинально взяла ложку и положила немного на тарелку, чувствуя, как воротник будто становится теснее.

– И как тебе? – настаивала Люси.

– Очень вкусно, спасибо, – выдавила Джулия, едва проглотив ложку тяжелого, соленого салата.

– Ну хоть где-то ты можешь попробовать нормальную еду, – вдруг произнес Виктор, лениво откидываясь на спинку стула.

Джулия замерла. Ложка застыла в воздухе.

– Нормальную? – переспросила она, голос прозвучал натянуто.

– Ну да, – продолжил он, глядя прямо на нее с легкой усмешкой. – Ты ведь сама не особо готовишь. Все время что-то быстрое, чтобы не заморачиваться. Люси, кстати, всегда умела удивить вкусными блюдами.

За столом повисла напряженная тишина. Люси смутилась, слабо улыбаясь, а остальные гости сделали вид, что их увлекло содержимое собственных тарелок.

Она подняла глаза на Виктора. В его взгляде было что-то, что она не могла понять. Удовольствие? Раздражение? Или просто усталость от игры, которую он сам начал?

Шум возобновился. Гости смеялись, дети бегали, а Джулия, сжимая в руках бокал, ощущала себя все более чужой. Все были к ней очень добры, и это только усугубляло ее состояние. Люси радушно улыбалась, предлагала добавки, хлопала по руке, когда Джулия отказывалась от очередной порции. Друзья семьи обращались к ней с вопросами – вежливо, но с энтузиазмом, словно были искренне рады ее компании. Даже дети время от времени звали ее поиграть.

И чем больше внимания она получала, тем сильнее чувствовала себя чужой. Эти люди старались включить ее в свой круг, сделать частью вечера – но от этого Джулии становилось только тяжелее. Это не ее люди. Не ее уровень. Не ее жизнь. Это – жизнь, которой она боялась. К которой никогда не хотела вернуться.

Как бы то ни было, вечер подошел к концу. Друзья Люси и Филиппа уехали. Джулия порядком устала от своей натянутой улыбки, с которой провела весь ужин, почти не вникая в разговоры окружающих. Она ловила себя на том, что отвечала на вопросы механически, вежливо кивала и смеялась, не чувствуя ни капли искренности. Но как бы ей ни хотелось сбежать отсюда как можно быстрее, ее все же мучил один вопрос: почему Виктор никогда не рассказывал ей о своей сестре? И почему вдруг решил привезти ее сюда с ночевкой?

Ночь выдалась беспокойной. Джулия ворочалась на старом, твердом диване, зажатая между стеной и Виктором, который, как ни странно, спал крепко и мирно, будто ему было абсолютно комфортно в этом доме. Она лежала, слушая его громкое, размеренное храпение, и то и дело прокручивала в голове прошедший вечер. Все, что произошло, было для нее не новым, а скорее забытым. Миром, от которого она когда-то ушла. Но был ли ее нынешний мир лучше?