скачать книгу бесплатно
– Иди сюда. Я мерять буду, а ты ее успокаивать.
– По голове гладить, – пошутила я.
Но она и в самом деле стала гладить меня по голове, по плечам. И привычное напряжение отпустило. Дыхание стало плавным, плечи опустились, глаза открылись пошире, и измерить давление получилось. Оказалось – нормальное.
Я возвращалась домой из поликлиники и думала о том, что меня никто в детстве по голове не гладил, не говорил ласковых слов, не утешал. Я такого не помню.
У нас было так: наши дети не лучше других, ничего подобного, обычные они.
Думаете легко расти, зная, что ты обычная?
Ни мне, ни моей сестре никогда не говорили, что мы молодцы. Никогда.
Мама иногда пускала скупую слезу – так я понимала, что сделала что-то, достойное похвалы, ведь плакала она от умиления.
Значит, ей понравилось, делала вывод я. Сама. Никто мне об этом не говорил.
Хвалить друг друга, намекнуть, что ты кого-то опередила, превзошла, в чем-то отличилась, сказать ободряющие слова – это в нашей семье было не принято.
Это считалось неприличным.
Это было табу.
Когда я закончила школу, узнала, что у отца есть еще одна женщина. Я подозреваю, что в отличие от нашей матери, она гладила его по голове.
А, может, у него всю жизнь параллельно с матерью были другие женщины. Для поглаживаний.
А я не могла завести себе никого, потому что считала себя недостойной и этого. Все мои школьные любови были безответными. Я наблюдала объект своей любви со стороны, представляла, как он заговорит со мной или хотя бы встретится взглядом. Эти мечтания были красивыми и волнующими, но несбыточными.
И даже сейчас, спустя более сорока лет, мне постоянно приходится доказывать себе, что я молодец. Что я могу, умею, достигаю. Развенчивать миф, в который меня намертво впечатали в моем детстве.
Когда у меня что-то получается лучше, чем у окружающих, я удивляюсь и поначалу не верю своим глазам. Потом осторожно радуюсь, чтобы не спугнуть это ощущение, а вскоре об этом забываю, вновь превращаясь в ту девочку, которая не хуже и не лучше.
Вплоть до следующего успеха, достижения или прозрения насчет того, с чем давно жила и привыкла считать само собой разумеющимся.
Мечты сбываются
У моей подруги Татьяны есть подруга, которую тоже зовут Таней. А у той Тани была мечта – диван.
Вполне себе достойная мечта, если учесть, что старый диван давно превратился в калеку – скрипел при каждом прикосновении, обшивка износилась, вытерлась, а твердые пружины больно давили бока.
Мечту Татьяна, как и полагается, лелеяла. Пока деньги копила, представляла, каким он будет – просторным, мягким, красивым, в серую или голубую крапинку. Как поставит она его у дальней стены, и вся комната сразу станет нарядной, заиграет новыми красками, а в дом ворвется свежий ветер перемен.
И время пришло. Накопленных денег на покупку хватало, и две Татьяны пошли по мебельным салонам искать диван мечты.
Весь город обошли, везде приценивались, присматривались, обсуждали. Но сразу определиться не смогли. Отложили до следующих выходных.
Через неделю снова совершили тур по магазинам. А через неделю – еще один. Пора было определяться.
Одна Татьяна надавила на другую, они остановились на лучшем диване в городе за лучшую цену, получив в качестве бонуса бесплатную доставку с условием выноса из дома старого дивана. Да еще и скидку выторговали.
Все складывалось идеально. Сделали заказ, а через две недели диван привезли. Свеженький, пахнущий деревом и еще чем-то неуловимым.
Грузчики поставили это чудо, куда было велено, и ушли.
Одна из Татьян сразу на новый диван уселась и даже попрыгала на нем немного: «Классный!» И посмотрела на подругу.
А хозяйка квартиры в этот момент стояла неподвижно у противоположной стены. И в глазах ее было отчаяние, граничащее с ужасом.
До нее вдруг дошло, что денег, которые только что были, не стало.
И больше их не вернуть.
А вместе с ними из дома как будто воздух выкачали – дышать стало трудно.
И диван из мечты тут же превратился во врага. Она даже приблизиться к нему не могла себя заставить.
Потом, конечно, привыкла.
Спит теперь на новом диване.
И привыкает к мысли, что любая мечта свою цену имеет.
14 декабря
В движении
Голубая мечта моего мужа – чтобы я его не трогала и с места не сдвигала.
А я таскаю его по Москве и окрестностям. Бронирую отели в других городах и ставлю его перед фактом – едем. А поскольку он работает по графику «сутки – через трое», у меня всегда есть возможность на эти три дня придумать какую-нибудь небольшую поездку. И я каждый раз вдохновенно продумываю маршрут.
Он сопротивляется. Раньше – чаще, почти всегда. Теперь – как-то устало, по привычке. Видно, что каждый раз, отправляясь со мной в какое-то новое место, он преодолевает себя. А возвращаясь, подшучивает:
– Ну ведь хорошо же съездили… А ты не хотела…
Мне нравятся эти наши поездки. На расстоянии двести, триста, четыреста километров от столицы мне нравится все. И все кажется интересным.
Для меня это погружение в другой мир. В другой ритм, другую атмосферу, другое окружение. Я там напитываюсь новыми эмоциями и впечатлениями. Там я оживаю и чувствую, как обновляюсь.
Мы ездили, даже когда я тяжело болела. Не могла самостоятельно застегнуть молнию на куртке и зашнуровать кроссовки, передвигалась медленно, как черепаха, с трудом успевала перейти улицу на зеленый свет, превозмогая боль, переносила ногу с бордюра на проезжую часть. Даже выбирая новую машину, мы искали такую, в которую я могла бы садиться без посторонней помощи.
Но болезнь меня не останавливала. В те времена мы выезжали даже чаще. Суздаль, Ростов, Дивеево, Углич, Переславль, Питер, Владимир, Муром, Ярославль, Рязань, Тула, Белгород…
Это было похоже на хаотичное перемещение в пространстве. Подсознательно я понимала: главное – не останавливаться.
Сейчас мне кажется, что эти поездки меня понемногу исцеляли. Хотя, на самом деле, это было не так. Просто интуитивно я знала – надо двигаться, нельзя ложиться и баюкать свою боль. Если я остановлюсь, то сдохну.
Для того чтобы почувствовать себя более живой, трех дней вполне достаточно.
Помню, как сразу после нашего возвращения с Кипра закрыли границы из-за пандемии. Как нам повезло – мы успели совершить рывок перед долгим карантинным заточением. Он дал нам заряд для того, чтобы пережить это время вынужденной обездвиженности.
Я продолжаю таскать Серегу по Москве и за ее пределами.
По традиции начинаю с уговоров. Когда очередной раз пытаюсь объяснить ему, что жизнь – это движение, а не лежание на кровати, даже с самой замечательной книжкой, он спрашивает:
– Слушай, где у тебя выключатель?
Потом встает, какое-то время изучает карту и начинает собираться.
Я знаю, он не пожалеет.
Скроллинг
Наблюдала в автобусе, как молодая девчонка лихо прокручивает в телефоне картинки, ролики, сообщения, мгновенно набирая на клавиатуре ответ и тут же возвращаясь к прокручиванию ленты.
Подумала: вот так же она прокручивает жизнь. Не задерживаясь вниманием ни на чем. Как будто все не слишком важно, не слишком интересно, не слишком ей надо.
А нужно ли вообще все это просматривать? Может, лучше оторваться от экрана телефона и посмотреть за окно – разглядеть там какую-то мелочь, почувствовать красоту падающего снега, заинтересоваться каким-то человеком или хотя бы собакой?
Это же такой кайф – находиться в моменте, чувствовать его, наслаждаться им, получать от него по максимуму. Жить, а не лететь по жизни, не успевая ничего понять и почувствовать.
Постоянный скроллинг приучает к бесчувственности. Как наркотик.
Все меньше картинок, которые возбуждают.
Все меньше роликов, которые смешат или удивляют.
Все меньше радости.
Все меньше ярких эмоций.
Все больше равнодушия.
Мечты
В том, что у меня есть мечты, я позволила себе признаться только после выхода на пенсию. До этого я даже думать себе об этом не позволяла – легкомыслие какое!
Мечты – это что-то неприличное, в реальности несуществующее, а мы тут крепко стоим на ногах. Мечтами можно было баловаться в детстве, когда еще верили в Дедов Морозов и прочие глупости.
И вот оказалось, что я могу мечтать. Могу стремиться их осуществлять, могу ставить их во главу угла.
Могу произносить это слово сколько угодно раз без страха, что меня сочтут сумасшедшей.
Времена изменились, и мечты легализовали.
15 декабря
Выдох года
Я посвящаю небольшой текст каждому дню декабря. Я ищу в них смысл.
На самом деле, найти его можно везде – в мыслях, разговорах, ароматах, книжных строчках, в легком морозце, коротком дне, снах, молчании, воспоминаниях, предчувствиях, смехе…
С каждым текстом, с каждым декабрьским днем я все больше становлюсь собой. Как будто выбираюсь на свет из темного подвала – смахиваю пыль и паутину, протираю глаза, лицо, руки… С интересом рассматриваю множество историй внутри себя и начинаю их рассказывать – одну за другой.
Стараюсь не слышать навязчивую мелодию, звучащую фоном. Она о том, что страшно, что не получится, что я далека от совершенства…
Я все еще, как шпион, тщательно вычитываю текст – вдруг проболталась, вдруг где-то просочилась тайна, осталась частичка меня настоящей, и скоро меня раскроют, выведут на чистую воду?
Когда я перестану шифроваться, бояться провала, я стану собой.
А жизнь не ждет. Ненавязчиво и мягко подталкивая меня к тому, как должно быть. Она весь год неслась стремительно. А в декабре вдруг тормознула, как будто присев на краешек стула, огляделась, улыбнулась, заглянув мне в лицо, и выдохнула.
Декабрь – это выдох года.
День троечника
Я писала пост. И он мне трудно давался. Так же трудно, как гимнастика, о которой я в нем писала. Я писала, как будто выполняла повинность. Так бывает.
Закончив, я долго на него смотрела, потом пробовала переделать, но все безрезультатно. Пост мне не нравился. Я отправила его подруге, чтобы та посмотрела со стороны, но она не отвечала.
Я решила пост не публиковать.
Ходила по дому мрачная.
А я себя мрачную не люблю. И трусливую тоже.
И тогда я буквально силой заставила себя разместить этот пост в соцсетях.
Прислушалась – ничего не произошло. Мир не рухнул, солнце из-за туч не выглянуло, никто меня не отругал и в угол не поставил. Скорее всего, никто даже не заметил, что сегодня у меня пост какой-то не такой. А кто-то его даже отметил – кому-то, значит, он понравился.
Вечером я получила ответ от подруги: ««Не захватило. Чего сказать хотела: не понятно…»
Это она меня так поддержать решила. У нее стиль такой – общаться с помощью пощечин.
Я объяснять ей ничего не стала, а себе мысленно сказала: значит, сегодня я написала пост на троечку. Ну и что?
Хочу быть троечницей и буду.
Буду писать несовершенные посты, выполнять один пункт плана из трех, забывать погладить белье, неуверенно отвечать, слушать в пол уха, не замечать очевидного, делать не очень качественно, не понимать того, что всем давно понятно, не соблюдать правила здорового питания, неровно заправлять постель и не закручивать тюбик с зубной пастой.
Пусть сегодня у меня будет День троечника.
Лучше быть троечницей, чем вообще ни к чему не прикасаться из опасения сделать что-то не так.
Это невозможно – чтобы все всегда получалось на пятерку. Ничего идеального не существует. Везде, во всем есть шероховатости. В том числе и во мне.
Сегодня я получила от самой себя тройку, не стала по этому поводу устраивать вселенскую трагедию, перевернула эту страницу и пошла дальше, не оглядываясь.
