Второй шанс бабы Маши

Усталость сменилась триумфом. Я на радостях обнимала Люсю и рассказывала, как именно прозрела. Ну и, конечно, не могла устоять и выставляла щит на полуслове. Чем в итоге сильно разозлила хозяйку.

– Перестань мелькать передо мной. В глазах рябит.

А мне хотелось! Хотелось, чтобы весь мир узнал о моем даре. Хотелось тут же побежать в деревню и испытать его. И возможно, если бы не кромешная темнота, я бы так и поступила.

Побегав еще какое-то время, я решила остаток энергии выплеснуть в нужное дело – пойти постирать одежду, в которой целый день умирала от жары. Сменная у меня есть, а вот выданную Люсей необходимо освежить. Помылась, постирала. И, перекусив, легла спать.

Утром меня разбудила хозяйка, ворча, что хватит спать, пора собираться в лес.

Мы наскоро позавтракали и, взяв перекус и мешки, направились работать. По дороге я совершенствовала свой дар. Поставила щит и внимательно его изучала. И вскоре начала замечать новые особенности. Воздух действительно колебался. Это можно было сравнить с тем, как в жаркий день искривляются предметы на расстоянии. Но странным казалось, что лес, землю, кустарники и траву я вижу совершенно четко, а вот спину Люси чуть размыто.

– Твой дар только для людей, – напомнила Люся.

Точно! Она мне это уже говорила, а я пропустила мимо ушей.

В этот раз ушли мы сравнительно недалеко. Остановились прямо посреди леса, и Люся скомандовала:

– Здесь собираем цветы для настойки.

Я оглянулась. А где они? Повсюду трава чуть ниже колена и высокий кустарник.

Поцокав языком, Люся раздвинула руками траву, сорвала что-то маленькое, на вид не больше спичечной головки, и протянула мне.

А может, вернемся вчерашние листочки рвать? Сколько я этих крох наберу за день? Пригоршню? Но вслух я спросила другое:

– А для чего они?

Неплохо бы знать, насколько они ценны. Это прибавит мне сил и терпения.

– Для силы мужской, – коротко ответила Люся.

Ну нет! Давай лучше собирать болеутоляющие, жаропонижающие травы, они больше пользы принесут. С другой стороны, для кого как. И, тяжело вздохнув, я опустилась на колени и начала в траве искать крошечные цветочки.

Выбирать мне не приходится. Я как солдат в армии, скажут – беги, и я бегу. Скомандует Люся собирать песчинки – и ничего не поделаешь, придется подчиниться.

Проследив за мной, она начала рассказывать про дар.

– С даром нужно обходиться осторожно. Он свое дно имеет. Выпьешь кувшин воды, а обратно он может и не наполниться. Такое зовется выгоранием. То есть дар пропадает, и ты начинаешь жить простой жизнью. Только не все это испытание могут перенести. Это как будто ты жила в роскошестве, вкусно ела, спала на мягком, а потом внезапно оказалась босиком и в нашей деревне. Многие руки на себя накладывают от безысходности…

Старуха помолчала и рассказала историю. Жила одна магичка сильная. Сама из простых, но взяли ее в богатый дом, где был сын больной. Всю жизнь провел в кровати. И пожалела эта магичка юношу, принялась его на ноги поднимать. Потом не заметила, как влюбилась. И он влюбился и даже замуж звал, вот и отдала ему всю силу. Чуть не померла сама. Юноша полностью выздоровел, на радость родителям и ей, конечно. А дальше он начал выходить из дома, обзавелся друзьями и постепенно отдалился. Но она ждала и верила клятвам любимого. До той поры, пока ее с позором не вышвырнули из богатого дома. Оказывается, он встретил другую и рассказал все родителям. А те не придумали ничего лучше, чем нажаловаться в управу на магичку: дескать, взяли в дом, а она сына окрутить вздумала. За этим последовала ссылка. А ведь могли и на рудники отправить. А там больше года никто не живет. Поэтому, считай, повезло. Так что понапрасну дар не расходуй, – тяжело вздохнула Люся и принялась за работу.

Это она про себя рассказала? Вот, значит, за что ее сюда отправили. Всю жизнь сломали. Но как тогда она лечит? Дар вернулся? Спрашивать не буду, по крайней мере сейчас. Но до чего несправедливо с ней обошлись!

Последующие дни проходили по одному расписанию. С утра мы уходили в лес за цветами или травами, а возвращались в сумерках. На крылечке часто находили завязанные в тряпочки продукты. Взамен на следующее утро Люся оставляла на крыльце пучок травы или кувшинчик с настойкой. Объясняя это тем, что так принято. Она знает, от кого приносят продукты и что требуется взамен.

Я же все свободное время проводила в изучении своего дара. Правда, не знала, как проверить, насколько далеко в нем продвинулась.

А еще Люся подсказала, что я могу не только себя скрывать от чужих глаз, но и других.

Тут я быстро смекнула, что защиту должна ставить так, чтобы закрывать и себя, и Люсю. Но опять же, опробовать, сработало или нет, не представлялось возможным. Потому как мы не встречали людей.

И вот в один из дней, когда мы возвращались в очередной раз из леса, Люся предложила завтра сходить в деревню.

– Вижу, что тебе не терпится дар свой испытать.

И мое сердце радостно забилось. Меня допустили к экзамену! И оттого, как я его пройду, зависит очень многое. Если Люся сочтет, что я готова к самостоятельной жизни, то отпустит меня, как и обещала.

Именно от близости этого события я и разволновалась.

Глава 12

Ночь я провела беспокойно. Все думала, как оно у меня получится. А если я растеряюсь? Или случится, не знаю, дождь, я поскользнусь или ногу подверну и не удержу защиту, что тогда?

А ничего! Просто задержусь здесь еще какое-то время. И буду тренироваться. Только этим я и успокаивала разбушевавшиеся эмоции, после чего заснула. Правда, почти сразу завозилась хозяйка.

Она уступила мне свой топчан и упорно спала на полу. Сколько бы я не уговаривала ее поменяться местами – все одно. Ничего толком не объясняя, она гнала меня на свое законное место.

Я поднялась следом за Люсей, умылась и стала хлопотать по хозяйству. Перехлопала коврики. Шкуры, что служили нам простынями, также выхлопала и оставила на перилах крыльца проветриваться.

Хорошо бы траву в матрасах поменять. Вернее, Люсе матрас смастерить. Небось твердо ей на полу-то спать?

Работы в доме хватало, поэтому не я заметила, как хозяйка позвала за стол.

– Садись исти. Да потом пойдем твой дар на людях проверять.

Ура, дождалась! Сердце весело подпрыгнуло в молодой груди.

– Я попросить тебя хочу. – Я немного смущалась, но мне надо было это сказать. – Давай, если мой дар не подведет, зайдем в тот дом, откуда меня выгнали? Там вещи мои остались. Хочу забрать. Платья или сарафаны, нижние рубахи. Да обувь в конце концов. Кому это оставлять?

Что в город мне просто не в чем ехать, я промолчала. Люся не любила, когда я об этом заговаривала. Либо отмалчивалась, либо наваливала работы, а то и вовсе отворачивалась и уходила.

– Ну коли хочешь – давай зайдем. Я буду Альду заговаривать, а ты уж с добром своим разбирайся.

Видимо, так звали мою мачеху. Вернее, мачеху Мэри, в чье тело меня переместили. А кстати, где она сама? Куда ее душа подевалась?

На мой вопрос Люся пожала плечами и проворчала, чтобы я лишнего не думала. Всевышний так распорядился, и не нашего это ума дело.

Наконец мы вышли из дома. И на меня опять накатила легкая паника. Как школьница на экзамене. Первым делом я выставила защиту и пошла вслед за Люсей. А про себя повторяла «я невидимка». Эта короткая молитва придавала мне уверенности в себе.

– А как ты меня видишь, когда я дар использую? – из меня сыпались вопросы, то о мире, то о даре. Это помогало отвлечься и снизить градус паники.

– Никак не вижу. Пустота, и только. Но если по первости я забывала о тебе, то сейчас помню. И понимаю, что ты просто закрылась.

Тем временем мы миновали овражек, поднялись по насыпи и оказались на дороге. Навстречу нам шустрый паренек гнал корову.

– Давай на нем проверим? Я и тебя закрыла своим даром, – прошептала я Люсе.

Это она меня научила. Одно дело становиться невидимой для людей, и совсем другое, когда из пустоты доносится человеческая речь. Так и камнем в голову получить недолго.

Люся согласилась, и я переместила внимание на корову. Все же полжизни провела с этими умнейшими животными.

Но в этом мире корова выглядела несколько иначе. Во-первых, она была меньше в размерах. И молочного цвета, без единого темного пятна. Думаю, что если бы ее помыть от грязи и дорожной пыли, стала бы белоснежной. У нас таких в колхозе не водилось. А в остальном рога, копыта, вымя. Все при ней.

По мере нашего приближения я впилась глазами в паренька. Сколько ему? Лет, может, десять. Рваные широкие штанины, пыльные, с прицепившимися к ним семенами растений, еле прикрывали коленки. Босиком. Сверху накинута широкая серая рубаха, также далеко не первой свежести. Идет себе, длинной вицей попеременно погоняет корову и пыль на дороге. И, судя по всему, нас не замечает. А дар-то работает!

Когда мы сошлись, корова покрутила носом, мы прижались к краю дороги, и она прошла мимо. Пастушок даже глазом не повел. Как шел, так и прошел мимо.

– Не заметил? – я одними губами спросила у Люси.

– Сама же все видела. Чего переспрашиваешь? – Люся ответила привычно ворчливо.

И двинулась дальше. Вскоре показались неказистые домики. Стены снаружи обмазаны глиной, и та обильно потрескалась, превращая поверхность в замысловатую паутину. Возле первого в пыли копошились два мальчугана, играли, подкидывая камни. Рядом на лавке дремал старый дед. Соломенная шляпа с широкими краями, местами заломленными. Светлая рубаха со шнурком на поясе и серые штаны.

Дети на нас не обратили никакого внимания, а дед, судя по всему, крепко спал.

У меня от волнения вспотели ладони и по спине побежала струйка пота. Лицо я усиленно вытирала рукавом платья. Когда уже будет определенность? И не успела подумать, как из соседнего дома показался тот самый рыжий мужик, что напугал меня у ручья. Он с усилием катил здоровенную деревянную бочку к дороге. Вот он – мой шанс.

Еще немного, и мы поравняемся с ним. Вот тогда точно будет ясно, видно нас или нет. Я мысленно потирала ладони и все внимание сосредоточила на нем.

Но не продумала, что дорога была чуть выше тропинки, по которой мужик катил бочку. И вот когда он с разгону вытолкнул ее наверх, бочка сшибла меня с ног, и моя защита пала вместе со мной.

– Бабка-колдунья? – мужик ошарашенно уставился на Люсю. – так ведь не было тебя здесь. А это кто с тобой?

Экзамен был с треском провален. Я копошилась в песке на дороге, путаясь в длинном Люсином платье, и облизывала ладонь, из которой начала проступать кровь.

– Ты когда в следующий раз придешь? По моим подсчетам, твоя настойка скоро закончится. Мне знать надо, чтобы подготовить, – ловко перевела тему Люся.

А я тем временем сгорбилась, втянула голову в плечи, стараясь стать как можно незаметнее.

– Дней через десять.

– Поспею к тому времени, – Люся повернулась, мы пошли дальше.

Глава 13

Первым делом я вновь поставила защиту, а сама чуть не ревела. Проклятая бочка, так меня подвела!

Еще и молчание Люси не предвещало ничего хорошего. Но она хоть и не ругала меня. Или это только пока?

Следующей навстречу нам попалась сгорбленная старуха. Одета как мы, во все черное. Палка в руке, чтобы опираться при ходьбе. За спину закинут серый мешок, почти пустой. Идет и охает при каждом шаге.

Мы чуть отошли к обочине и разминулись с ней, совершенно незамеченные. По крайней мере, она не окликнула Люсю, не поздоровалась, да и вообще головы не повернула в нашу сторону.

Я начала улыбаться – мой дар работает!

– Вон тот дом, оттуда Мэри выгнали, – оглянувшись по сторонам, шепнула мне Люся и указала пальцем на один из домов.

Добротный, по сравнению с остальными. Чуть выше первый этаж, углы ровные, не проваленные. Трещин не так чтобы много по стенам.

– Ну что, пойдем?

– Да! – решительно ответила я, и получилось чуть громче, чем следовало, но, благо, никого рядом не оказалось.

– Тогда меня-то открой.

Точно! За всеми волнениями я об этом не подумала. Надо быть внимательней на будущее. И я отодвинула щит от Люси.

Вот мы уже подошли к крыльцу, и она взялась рукой за перила. А во мне нарастало волнение. Придумать-то я придумала, а как оно на поверку окажется? А вдруг я буду собирать вещи, и это все увидят? Как открывается сундук сам собой, например, или как парят в воздухе туфли?

Но, с другой стороны, как еще изучить мой дар? Вся надежда только на Люсю, что она сумеет в нужный момент отвлечь злобную мачеху Мэри.

– Есть кто дома? – Люся распахнула дверь и замерла в таком положении. Я посчитала, что это для меня, и юркнула мимо нее.

– Кто пришел? Заходи, чегось на пороге топчешься.

Этот голос я помнила. И так уж получилось, что я первая оказалась внутри. И знаете, что сразу увидела? Как та, что выгнала меня, еле стоящую на ногах, роется в сундуках.

На открытые крышки были накинуты хламиды, в основном серых, коричневых цветов. Все мятые, невзрачные и далеко не чистые. Да как так можно? Грязное хранить в сундуках? Постирай, перед тем как убрать! Разве ее этому не учили с детства?

А в остальном все также. На земляном полу в грязном рубище копошился ребенок. И, о ужас, собирал какие-то крошки и тащил в рот. Да что она за мать-то такая? А вот старшего нигде не видно. Ну и мужика на лавке нет. А в остальном все выглядело именно так, как я запомнила сквозь пелену слабости.

– Я вот травок тебе принесла. Сама заваривай и пей, да детям давай. Здоровее будут. – Люся прошла на «кухню» и извлекла из-за пазухи мешочек, размером примерно с ладонь.

Хозяйка оставила свое занятие и пошла за ней. Хотела было присесть на лавку, приставленную к стене, да Люся ловко ее перехватила.

– Постой так. Я посмотрю на тебя. Чай такое горе пережила.

Люся развернула ее ко мне спиной и начала медленно водить руками над ее головой.

– Зубы болят?

– Спасу нет. Особо ночами.

– Ну-ну, поправлю малость. Но не уберу. Сходи к Ванко. Драть их надобно, как я тебе давеча говорила.

Дальше я прислушиваться не стала. Люся ради меня свой дар расходует, надо побыстрей разбираться с сундуками. Мне несказанно повезло, что вся одежда различалась размерами. Баба-то три меня в обхвате. Детскую тоже видно с первого взгляда.

И я начала судорожно перебирать тряпье. Работала двумя руками, переворачивая и бойко рассматривая содержимое. Нательная рубаха огромных размеров, с пожелтевшими кругами в области подмышек. Мужская или женская? Некогда рассматривать. В сторону!

Сарафан необъятных размеров, лоснящийся от грязи на животе тоже полетел в сторону. Детские штанишки. Рваные на одном колене и грязные на попе. Неужели сложно все это перестирать? Засранка, а не хозяйка!

А дальше стало интересно. Отдельной кучкой в отдельном сундуке, вернее на его крышке, были разложены рубахи и сарафаны моего размера. Из небеленого плотного льна, сарафаны по лямкам вышиты цветными нитями. Пусть в одну строчку, но все украшения. Это что же? Мэри особенным образом баловали? Ах да, отец, судя по всему, ее любил, раз приданное собирал. Интересно, где оно?

– Мужика тебе надо. Одной тяжело, да и в хозяйстве без него никак, – приговаривала Люся.

– Да кто ж меня с двумя дитями возьмет?

– Найдутся желающие. Дом у тебя крепкий. Сама еще молодая, детишек нарожаешь. И жить в согласии будете.

Я отложила себе вначале четыре нижних платья, поновее. Затем подумала и добавила еще два. Сарафаны – пусть будет пять. Получше. Остальное разворошила, чтобы хозяйка не сразу хватилась пропажи, и перешла к осмотру обуви. Ну не может такого быть, чтобы ее у меня не было.

Деревянные колодки с загнутыми носами меня не интересовали. Хотя одну пару я померила и взяла. Чтобы не босой по лесу бегать. Дальше простые туфли, напоминающие балетки из грубоватой кожи. Натянула на ноги – размер подходит, значит, беру. И сандалии с длинными веревками в качестве завязок. Все! Этого мне достаточно.

Колодки тут же надела. Ну и что с того, что ноги грязные? Отмою потом. Остальные вещи свернула в узел и закинула на плечо. Я готова.

Повернулась посмотреть, чем там занята Люся. А о ней-то я не подумала. Так, в одном из сундуков попался на глаза рулон отличного льна. Сойдет за приданое. Порылась, прихватила второй рукой. Вот сейчас точно все.

Осталось подать сигнал Люсе. А как? Об этом мы не договорились.

Покашлять? Чихнуть? Нет, это будет подозрительно. И не придумав ничего другого, я сняла защиту. Меня заметила не только Люся, когда я отчаянно кивала на дверь, но и ребенок, что ползал по полу.

– Ма, Мака… – замычал он, показывая на меня грязной ручкой.

Я в то же мгновение вернула защиту, и, надо признаться, вовремя. Баба резко развернулась, а я забыла, как дышать. «Я невидимка», – только и повторяла горячо про себя.

– Так нет ее, ушла, – сказала баба к крохе.

Что значит – ушла? Сама и выгнала меня. Еще и, не стесняясь, врет ребенку!

А тот продолжал тыкать ручкой на место, где меня заметил, и «макать». Видимо, он так ранее звал Мэри. Я же на всякий случай отошла ближе к двери.

– Подумай, Альда, над моими словами. Да не тяни с зубами. А мне пора.

Люся обошла хозяйку и двинулась к двери.

– Что дать тебе с собой? – окликнула ее та.

– Рубаху нижнюю поновее.

Хозяйка метнулась к сундукам, а я замерла на месте. Как увидит, что вещей поубавилось? Но пронесло. Она свернула именно ту, с желтыми кругами под мышками, и с поклоном протянула Люсе.

– Хвала Всевышнему, старая.

Люся забрала из ее рук рубаху, отворила двери, пропуская меня и как бы мешкая повернулась к хозяйке.

– Мужика ищи, – постояла еще для верности, хотя я была уже на улице, и, кивнув, вышла, прикрыв за собой дверь.

Глава 14

– Я здесь, – подкравшись, шепнула ей в ухо.

– Твои колодки слышны с края деревни. Слышу я.

Странно, я же старалась тихонько передвигаться. Правда, в деревянных колодках это непросто.

– Все взяла?

– Да, – я улыбнулась.

– Тогда пойдем домой. Нагулялись.

До домика Люси мы дошли без происшествий. Я молчала всю дорогу, чтобы не выдать себя. И только улыбалась шире некуда. Я забрала ворох одежды, обувь, да еще и рулон полотна для Люси прихватила. Ай да я! Ай да добытчица!

И самое главное – вещи я тоже могу накрывать от посторонних глаз. Этого боялась больше всего. Случись что, как отнесутся люди к рулону ткани, парящему в воздухе? Ничего хорошего точно не будет.

– Айда поедим, вон кто-то сверток на крыльце оставил, да за работу возьмемся. Ты как сама-то? – прищурившись, Люся разглядывала меня.

А что я? Кроме радости, во мне ничего не плескалось. Дар-то работает! И одежда с обувью у меня есть. А еще новая жизнь, без признаков боли, и сколько еще непознанного впереди! Да ради этого второго шанса я на многое готова!

– Посмотри, сколько всего я набрала! – махала перед Люсиным носом добычей. – А это тебе. За доброту твою, что не оставила меня умирать на улице.

Протянула ей рулон ткани и поклонилась.

– Это мне сгодится. Только неправильно ты кланяешься. Так мужчины выражают почести. А мы, женщины, должны приседать, чуть склоняя голову.

Реверанс, что ли? Я во все глаза следила за ее движениями и, конечно, сразу кинулась повторять. Да чуть не упала, с непривычки.

– Так как ты себя чувствуешь? Тряпки, это потом. Говорила я тебе, что выгорание от неумения бывает? Как пелена перед глазами и сил нет. А то и кровь носом идет.

– Да нет у меня ничего такого, – я прислушалась к себе. Только радость!

– Все равно, подкрепиться тебе надо. Силы дара восстанавливаются от еды. Какой именно? У всех по-разному. Кому сладкого охота, кому жирного мяса. А если еды нет, то и сон сгодится. Маги наши спят помногу, вдвое дольше крестьян. Ну это ты сама вскорости поймешь.

Люся споро накрыла на стол, и мы уселись друг против друга. Ого! При виде еды у меня прорезался небывалый аппетит. А когда Люся выставила горшочек с медом, из груди вырвался стон. Хочу!

Попивая холодный чай, Люся завела разговор.

– Обоз через нас проходит раз в десять дней. Вчера был, значица, следующий нескоро. Вижу, тебе не любо здесь. С даром ты управляться научилась. Остальное приложится.

Я сидела напротив не в силах вымолвить слова. Уже? Она отпускает меня?

– Спасибо тебе!

Потом из глаз хлынули слезы, из носа сопли, я кинулась обнимать свою спасительницу. А она отправила меня стирать и успокаиваться к ручью.

– Нечего тут сырость разводить.

Дни до поездки я проводила одинаково. Помогала Люсе заготавливать травы и цветы, будь они неладны. Убиралась в доме и стирала свою и ее одежду. А еще запоминала все, чему она меня учила. Как смотреть, где ходить, от каких мест держаться подальше.

– Ты не такая, как мы. И это заметит даже ребенок. Поэтому больше слушай, меньше болтай. Да наблюдай за другими.

В дорогу она мне дала мешочек крупы.

– Обоз делает стоянки. Готовят сами. Прибьешься к кому-нить, и сготовите в одном котелке кашу на всех. Каждый даст немного крупы, может, у кого сало найдется. Все вкуснее будет.

Дальше в мой мешок отправились две головки крепкого лука и одна чеснока. Горсть сухарей. Кусок сыра и окорок, примерно с мой кулак.

Травки, куда без них! От боли, от живота, от жара, для хорошего сна. И отдельный пакетик с рвотным.

– Пригодится, помяни мое слово, – пояснила Люся, видя мой недоуменный взгляд.

Дальше одежда, что я забрала из отчего дома, и обувь. Мешочек мыльного корня. Тарелка, ложка и кружка. В результате еле завязали мешок.

Деньги. Люся дала тридцать серебряных монет и сто медяков.

Деньги я рассовала по потайным кармашкам, что пришила к сарафану, в котором собралась ехать. Положить в мешок побоялась. Мало ли кто покусится? Да и буду как привязанная его повсюду за собой таскать.

И вот настало утро долгожданного дня. Точного времени здесь не существовало. Обоз проходил в этот день, но мог проследовать утром или днем, а то и до вечера задержаться.

Поэтому Люся собрала нам еды на случай ожидания и повела меня через лес.

На мои вопросы «куда мы идем?», она ответила, что обоз проходит не по деревне, а в стороне.

– Тут напрямки быстро добежим.

Ага, напрямки по лесу в деревянных колодках с сумой за плечами? Ноги подворачивались на корнях и неровностях, стоило неправильно поставить колодку. А еще норовили соскользнуть по утренней росе. Тот еще поход.

Шли мы долго. По моим ощущениям, больше часа быстрой ходьбы. Посудите сами: вышли затемно, а пришли на место, когда уже рассвело.

Лес закончился, мы бодро пробежали по лугу и вышли на дорогу.

Люся посмотрела в обе стороны, втянула ноздрями воздух, попинала пыль на дороге и заявила с уверенностью, что обоз еще не проходил.

И потянулось время ожидания. Вот уже и солнце начинало припекать, а тени-то рядом нет. Позади, откуда мы пришли, луг, метров двести. Впереди тоже до леса примерно такое же расстояние. А если обоз до вечера ждать? Да мы в угли превратимся!

– В обозе тебе еще тяжелее придется. Считай, впереди едут господа, поднимают пыль. Затем следуют груженые телеги. А уже в конце пешие идут. Вся пыль тебе достанется.

В целях экономии Люся советовала все два дня дороги идти пешком. Две монеты – и стоптанные до колен ноги.

Можно и в телегу напроситься, но это уже десять медяков. А у меня их всего сто.

Еще через час я начала упрашивать Люсю отойти в лес.

– Обоз ведь не быстро следует? Мы его увидим и успеем добежать. Ну сама посуди, жарко здесь.

Она согласилась, и мы направились обратно. Но прошли половину луга, как послышался топот копыт и показалась процессия: карета, в сопровождении четырех всадников.

Я тут же метнулась к дороге, но Люся остановила.

– Это не обоз.

И правда. Карета промчалась, как вихрь, и вновь тишина.

А обоз появился, когда я почти потеряла надежду. Далеко за середину дня. Двигался он медленно. И тут наступило время прощания.