Змея. Часть 1

Каково же было её изумление, когда сразу после начала ужина, когда гости уже давно расселись и приступили к еде, на пороге гостиной появился её ненаглядный супруг, одетый в свой самый лучший английский костюм. Помимо костюма от ее пытливого взора не ускользнуло и то, что он необыкновенно и как-то по-особому элегантно причесан, и от него пахнет его любимым Фоджере Рояль от Убиган (Fougere Royale Houbigant). Она даже растерялась от его внезапного появления.

Гладышев весьма учтиво и приветливо поздоровался с гостями, пожав руки мужчинам. А потом каким-то довольно быстрым движением поклонился Барбаре и поцеловал ей руку.

– Приветствую вас, господа, – чуть торжественно произнёс он. – Меня зовут Гладышевым Михаилом Алексеевичем, и я являюсь хозяином этого дома и супругом Татьяны Николаевны. Она, верно, уже рассказывала вам обо мне, – шутливо произнёс он. – Вы простите меня, господа, что я не встретил вас с утра. Супруга, наверное, уже поведала вам о том, что я был занят по делам службы. Я пишу диссертацию.

– О, как это похвально, – откликнулся хитрый Петровский, сверля Гладышева пристальным взглядом лукавых глаз. – Я с вами заочно давно знаком, дорогой наш Михаил Алексеевич. Ваша благоверная мне много о вас рассказывала.

– Вот как? – Гладышев иронично приподнял брови.

А после комната наполнилась весьма непринужденным, светским разговором. Тонко звенели хрустальные фужеры, звучал женский смех, звякало о фарфор столовое серебро.

Татьяна Николаевна старалась произвести на гостей благоприятное впечатление. Ей стоило огромных усилий выглядеть милой и непринуждённой. Она, казалось, вполне искренне смеялась шуткам Петровского, и всё же, подобно зоркой орлице, она следила за ветреным супругом. И каждый раз внутренне цепенела, когда перехватывала дерзкий взгляд Михаила в сторону новой гостьи. Холодела от того, как пытливо и по-мужски вызывающе он смотрел в сторону Барбары. А Барбара в смущении отводила взгляд. Вздрагивали её длинные ресницы, она опускала веки томных глаз, а маленькие губы трогала кроткая улыбка, выпуская полоску жемчужно белых зубов. Боже, как она была хороша в эти минуты. И как же дурно становилось в эти минуты нашей несчастной Татьяне Николаевне.

Внутренне она молила, чтобы ужин закончился как можно скорее. Ей хотелось, не смотря на все запреты консультанта, сцапать горячую Мишенькину ладонь и силой увести его в спальню. А там, в слезах, потребовать у него каких-то объяснений. Но каких? Она и сама не знала! Ей важно было, чтобы он сразу же, на самых первых порах, отрёкся от этой самой Барбары. Чтобы он сходу уверил её в том, что эта девица совсем не произвела на него никакого впечатления. Сказал, что её подозрения – это чушь! Высмеял бы как-то этого грузного буку-Соболевского, а заодно и его юную супругу. Ну, что-нибудь, то он должен же ей сказать! А ей было важно взять его за руку и понять, что его теплые ладони принадлежат сейчас только ей. Что как бы то ни было, она его законная супруга. Господи, она может даже заплакать в сердцах, чтобы он её пожалел. Нет, пожалуй, плакать не нужно. Он рассердится. Он не выносил её слёз.

Пока мысли Татьяны Николаевны неслись семимильным галопом по оврагам и пригоркам, подгоняемые лихим наездником по имени «ревность», наш герой и сам пребывал в довольно странном состоянии. Он никак не мог сосредоточиться. Он вместе со всеми улыбался, вёл непринужденный светский разговор и даже смеялся удачным шуткам Петровского, но при этом всё происходящее казалось ему нереальным. Он будто не сидел в этой комнате, а парил где-то под потолком, силясь приземлиться на собственное место за столом. Он вообще не понимал того, что с ним происходит.

«Может, я просто опьянел? – лихорадочно соображал он. – Я просто выпил вина на голодный желудок. От этого у меня так сильно кружится голова… Господи, что это? Как такое возможно? Что за глаза? Зачем она так смотрит на меня? Да, нет же, не смотрит. Она скромно отводит взгляд. Что за девушка! Кто она такая? Каких кровей? Боже, как она прекрасна! А шея, а поворот головы. А губы. И эта лёгкая чудинка во взгляде и отрешенность. И кротость, и обаяние. И порода. Боже, откуда она такая? И если бы сейчас все исчезли разом, я подошёл бы к ней и поцеловал её. Она богиня, и она – ведьма. Так не бывает…»

Очнулся он только тогда, когда ужин подходил к концу, и прислуга убирала со стола серебряные креманки из под сливочного десерта. Боковым зрением он видел, как Барбара встала из-за стола, поблагодарила хозяев за ужин и грациозно выпорхнула из комнаты. А её молчаливый супруг сухо кивнул. По-видимому, этот господин считал себя настолько важным, что всё происходящее вокруг он воспринимал как должное. Более словоохотливым казался лишь Петровский. Он искренне хвалил все блюда, мастерство повара и гостеприимство семейства Гладышевых. После ужина, с разрешения хозяев, он закурил сигару и, ловко присев на диван, сообщил:

– Господа, я умышленно не стал за трапезой заговаривать о предмете нашего визита. Простите, но за едой я стараюсь не вести серьезных разговоров. Это, знаете ли, мешает пищеварению. А обсудить детали предстоящего мероприятия нам крайне необходимо. Если вы позволите, то я зайду к вам, Татьяна Николаевна, завтра с утра, и мы обговорим с вами все подробности. Я буду очень признателен вам, Михаил Алексеевич, если вы найдёте возможным, присутствовать при оном разговоре. Простите, что я не обратился к вам первому с этим вопросом, как к главе семейства.

– Да, бог с вами, – улыбнулся Гладышев. – Я слишком далёк от всей этой метафизики и веры в сверхъестественное. Поэтому полностью доверяю вас в руки моей второй половины. Это она у нас в доме отвечает за досуг и развлечения.

– Славно, – выпустив дым из ноздрей, хмыкнул Петровский. – Досуг? – он снова хохотнул. – Скажите, Михаил Алексеевич, а вы у нас действительно человек, далёкий от любых предрассудков и любой формы метафизического взгляда на явления природы?

– Скорее да, чем нет.

– То есть вы скептик и решительно отвергаете любую мистику?

– Отвергаю.

– Жаль… Но, знаете, если вы рискнёте и доверитесь нам, то я смогу вам доказать обратное.

– Доказать что? Что духи существуют? – рассмеялся Михаил.

– И это тоже. Это – в первую очередь.

– Что ж, если вам это удастся, то я обещаю, что изменю свое скептическое отношение к предмету ваших изысканий.

– Ловлю вас на слове! – тонкий палец Петровского взметнулся кверху. – Уже поздно, вам надо отдыхать. А мне пора ехать к себе на Лиговку.

– Погодите, а разве вы не у нас будете ночевать?

– Нет, у вас только моя сестра с супругом останутся. А я уж как-то привык больше ночевать в своей скромной холостяцкой квартирке. Сам себе хозяин и не стесняю никого. Ну, а завтра утром мы обсудим все детали предстоящего мероприятия. А сейчас разрешите откланяться. Я очень рад нашему знакомству, дорогой наш Михаил Алексеевич. Доброй ночи!

* * *

– Миша, зайди, пожалуйста, ко мне, – с тревогой в голосе пролепетала Гладышева, когда за Петровским закрылась дверь.

– Зачем? – не смотря ей в лицо, бесстрастно вопрошал он.

– Мне надо с тобою поговорить. Зайди, я умоляю, хоть на минуту.

– Ну, хорошо, – холодно кивнул он. – Переоденусь и зайду.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Здесь и далее – все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно. Как и случаен выбор географических мест и их названий. Исключением являются лишь несколько реальных исторических личностей, имена которых автор старалась упоминать в максимально уважительной и корректной форме.

2

17 октября 1901 г. перед витражным окном на главном фасаде Варшавского вокзала была установлена икона Спасителя, протягивающего руку утопающему апостолу Петру, худ. И. А. Коркин. В 1902 г. была сооружена часовня-шатер из стекла и металла, по проекту Н. П. Нечаева. (Примеч. автора).

3

Завод Попова был одним из известнейших фарфоровых производств в России 19 века, действовавшим более полувека в селе Горбуново Московской губернии (сегодня город Хотьково Сергиево-Посадского района).

4

Еще один фарфоровый отечественный завод, основанный в 1814 году. Славился своими необыкновенными и тонкими изделиями (посудой, статуэтками, вазами).

5

На рубеже XIX–XX вв. благотворительной деятельностью в России широко занималось общество «Синий Крест», возникшее в Петербурге в 1882 г. Оно призвано было защищать интересы детей.

6

Ресторан «Палкинъ» считался одним из самых знаменитых заведений общественного питания в дореволюционном Петербурге. Он отличался от других элитных ресторанов тем, что в нём подавались блюда русской кухни, а официанты были одеты как «половые» в трактирах.

7

«Доминик» – первое кафе в Российской империи. Кафе работало с 1841 года в Санкт-Петербурге по адресу Невский проспект, дом 24.

8

Кипсек – слово, заимствованное из английского. Роскошное издание гравюр, рисунков, преимущественно женских головок, иногда с текстом. «Просится в кипсек» – так говорили о записных красавицах.

9

«Гибсоновская девушка» – это идеал женской красоты, созданный американским иллюстратором Чарльзом Дана Гибсоном на рубеже XIX и XX столетий. Они были крайне популярны в течение двадцати лет, предшествовавших Первой мировой войне. Девушка Гибсона была высокой, худой, с узкой талией, большой грудью и широкими бёдрами. Силуэт, подобный песочным часам, достигался за счёт корсета. Её образ отражал моду на величественную, юную и эфемерную красоту, доминировавшую на Западе. Девушка Гибсона имела длинную шею и большие глаза; её волосы были высоко зачёсаны и уложены в причёску буфант, помпадур или шиньон «водопад локонов». Гибсон изображал своих героинь как модно одетых, открытых и разносторонне развитых женщин, равных по статусу мужчинам. (Примеч. автора).

10

«Ребус» – еженедельный журнал, издавался в Санкт-Петербурге с 1881 года В. И. Прибытковым. Сначала выходил как листок загадок и ребусов, а затем стал органом спиритизма и медиумизма.