Стигмат

скачать книгу бесплатно

Стигмат
Лана Мэй

Ерофей Стигматов – любимое дитя жестокой судьбы. Он был рождён с метками на обеих руках, и не знал, какую силу они ему однажды подарят. Мальчика с детства унижали, но он не очерствел, потому что у него в сердце по-прежнему жила любовь. Когда в его жизни случилась трагедия, Ерофей закрылся от мира. Спустя много лет он стал студентом престижного вуза, где на него обрушилось ещё больше насмешек. Однако и это не помешало ему помогать другим. Однажды парень стал свидетелем ограбления и невольно кого-то спас. После этого он неожиданно узнал, что метки были даны ему с определённой целью. В них заключена особая сила. Но какая? Ответ на этот вопрос Стигмат должен найти сам. Поверит ли в себя мальчик, который родился не таким, как все? И что будет, если на зло он станет отвечать добром?

Лана Мэй

Стигмат

В кромешном мраке виден свет,

Так говорят. Увы, всё врут.

Так почему же света нет

В той тьме, в которой я живу?

Пункт 1

По озеру плывёт лебедь. Чёрный, как ночь, он колышет водную гладь. Другие птицы держатся подальше, потому что свято верят, что в черноте его перьев скрывается истинное зло.

«Я убил своих родителей», – настойчиво звучит голос в голове парня, который очертя голову бежит вдоль пустого переулка. – «Это моя расплата». Умирать ему почти не страшно, но всё-таки хотелось бы ещё немного пожить. Он не думал, что кара будет настолько внезапной. Позади уже слышатся плюхающие и слишком быстрые шаги по свежим лужам.

А ведь ещё утром всё было хорошо. Даже почти отлично. Он в нейтральном, слегка приподнятом настроении выбежал из квартиры. Вроде бы, даже, чему-то улыбался. Навстречу по узкой лестнице поднимался высокий мужчина в чёрном костюме с тяжёлым чемоданом в руке.

– Привет, дядь Вальт. Как жена? – ухмыльнулся парень, перелетая мимо него через ступеньки.

– Привет, шутник, – с невесёлой усмешкой ответил мужчина. – Лифт не работает.

– Вижу, – крикнул парень уже с площадки второго этажа.

На улице возле дома соседи разбили палисадник. Сажали туда ландыши и другую цветочную муть. Парня это не бесило, пока его по весне не запрягли работать на благо всего пятого подъезда. Надо ведь пожилым соседям помогать. И помог, чем смог: рыл ямки под молодые растения и кусты, носил воду, инструменты. Почти не отлынивал. Тут из-за того самого куста, который они всем подъездом торжественно сажали, высунулась седая голова в широкополой шляпе с совершенно не добрым лицом, изрытым глубокими морщинами.

– От необязательный товарищ! – гаркнула бабуля, разгибая вечно согнутую спину. – Кто мне обещал вчера воды в лейки набрать и землю дотащить?

– Извините, баб Люд, на пары спешу. Экзамены скоро, – на ходу ответил «товарищ», поправил затёртый до дыр рюкзак и стремительно исчез за углом давно облупившейся советской многоэтажки.

Впереди показался широкий проспект. «И чего бабулям неймётся? Семь утра, а они уже в грядках», – думал студент, перебегая гудящую улицу. Нацепил на голову огромные наушники, поверх них капюшон. Врубил на максимальную громкость старенькую песню Короля и Шута – «Отражение», одну из тех, что стояли у него на репите. Всё ради того, чтобы не слышать шум города. Пробки в Москве – вещь постоянная и привычная. Поэтому возможно с точностью до секунды предугадать, когда для водителей загорится красный и можно будет лавировать между машин без опаски, что тебя собьют.

Он бежал вдоль тенистой аллеи, где уже вовсю цвели первые летние деревца и ненавистный, особенно аллергикам, тополиный пух. Он залетал то в нос, то в глаза, то лип к чёрной толстовке и джинсам. Солнце только-только игриво выглядывало из-за мрачных серых высоток, поэтому от земли ещё тянуло ночной прохладой. Студент поёжился, глубже натянул капюшон на смоляные волосы и побежал сквозь плотный людской поток в сторону метро.

Утро в спальном районе, где он жил, всегда отличалось суетой. Неподалёку пригородные поезда и самая переполненная ветка – фиолетовая артерия заМКАДышей, которым и он когда-то был – Таганско-Краснопресненская. Люди спешат на работу, пересаживаясь с электрички на метро. Вечная толкотня и давка. Это вам не благородная Сокольническая – красная нить, что проходит через сердце столицы. Там Охотка, Библиотека, Пруды. А тут…добро пожаловать в сущий ад. Прежде, чем закроются двери, не забудьте пихнуть локтем соседа и закусить волосами бабули, которая в утренний час пик спешит бог знает куда вместе с пунктуальными работниками и зевающими студентами. По пути вам могут оттоптать обе ноги, заехать телефоном в лицо или оторвать руку вместе с поручнем, когда поезд резко затормозит где-нибудь посреди тоннеля. Но не беспокойтесь, это пустяки по сравнению с тем, что будет твориться на переходах и у раскрытых дверей вагонов. Живые потоки из разноцветных пингвинов обложат эскалаторы со всех сторон, и придётся сильно постараться, чтобы спуститься вниз или подняться наверх. Если удача улыбнётся, можно змейкой проскользнуть в первый поезд, если нет – придётся морозиться у белой линии шесть-восемь поездов до момента, когда придёт более-менее свободный. Но и в этом случае снова жаться к стене, чтобы кто-нибудь вдруг не толкнул сонного пассажира на попутчика. Такое бывало со студентом не раз. И, увы, не два.

Этим утром он летел мимо стеклянных колпаков остановок, как обычно, краем глаза примечая оборванных и грязных людей, что спали там в обнимку с пустой бутылкой. Хотя за людей их считали единицы. «Пьяные барракуды. Расселись по лавочкам и лакают своё вонючее пойло», – с омерзением думал он, подходя ко входу в метро.

По фиолетовой на другой конец Москвы с двумя пересадками. Почти час езды. Так ещё и от метро на автобусе минут десять. Из-за такого сложного местоположения вуза студенту приходилось вставать за два часа до занятий, собираться буквально за тридцать минут, на ходу перекусывая чем бог пошлёт, и бежать к переполненной подземке. Туго, но каким-то чудом удалось поступить в престижный Институт Современных Гуманитарных Дисциплин. На другой вуз баллов по ЕГЭ не хватило. Образование хоть и платное, зато по любимой специальности.

Выбегая из метро, решил сократить путь через узкие щели притёртых друг к другу почти вплотную многоэтажек. Он делал так каждый раз, когда опаздывал. Сегодня в вагон получилось зайти только с десятой попытки, поэтому сильно задержался. А следующий автобус, как назло, отходит через три минуты. Успеть бы. Запросто перемахивая через низкие и высокие заборчики возле школ и подъездов, он нёсся сквозь арочные тоннели к институту.

Оставалось всего лишь пересечь детскую площадку, которую огораживал квадрат пятиэтажки. Но студент снял наушники и остановился прямо перед ней. Натянул обратно капюшон. Между домов у обшарпанной арки стояли двое: молодая женщина в синем плащике и криминального вида мужчина с поломанным носом, под которым виднелась запёкшаяся кровь. Мужчина скалился, пытаясь отобрать у женщины сумочку. Но она не сдавалась: громко звала на помощь и, упираясь каблуками в асфальт, тянула ремешок на себя.

– Чего орёшь, дура?! – рычал грабитель. – Прибью ведь!

Не отпуская сумку, он вытащил из кармана перочинный нож и наставил на женщину. Она мгновенно потеряла все силы. Умолкла. Руки слегка ослабили хватку. С застывшим в глазах ужасом она смотрела на нож, который опасно поблёскивал в руке грабителя.

– Отпустишь сумку, и я тебя отпущу, – уже мягче предложил он.

– Но там ведь деньги…на операцию…маме, – растерянно промямлила жертва. Теперь широко раскрытые глаза смотрели не на нож, а на сумку, где хранились, похоже, все её сбережения.

Мама. Студент мог бы сейчас же уйти, обогнуть злосчастный переулок со стороны автострады и вскоре навсегда забыть про неприятное происшествие. Никто бы ему и слова не сказал: те двое заняты сумкой, вокруг ни души. Беги, пока цел. Но в голове плотно засело слово, от которого он никак не мог отвернуться – мама. Самый дорогой для этой женщины человек находится в опасности, а какой-то пьянчуга решил отобрать его у неё? Нет. Нужно что-то делать. По утрам этот район часто патрулируют росгвардейцы, а значит, они могут быть сейчас где-то поблизости. Пока бежал, никого не увидел. Возможно, они на площадке за аркой или у автострады. Возможно, зашли в магазин «Напротив» за стаканчиком кофе и булочкой. В любом случае, надо их найти.

Не думая о последствиях, студент рванул вдоль переулка. Была крохотная вероятность, что грабитель, заметив свидетеля, испугается и убежит. Но как только студент стал огибать его и жертву, оба лишь растерянно на него уставились, так и не выпустив из рук злосчастную сумку.

Почему-то именно в этот момент у студента зачесалась правая ладонь. Дело дрянь. Подобный зуд он испытывал крайне редко. Последний раз такое случалось лет семь назад. Тогда он сбежал из школы через окно первого этажа и увидел, как на заднем дворе трое старшеклассников избивают Лерку из его класса. Та настучала на них завучу. Ладонь словно кипятком окатили. Затем она стала жутко зудеть. Совесть вопила – вмешайся и помоги, но он ясно помнил, как эта девчонка ещё неделю назад вместе с подругами и пацанами из соседней школы его гнобили. Удары старшеков становились жёстче, а ладонь зудела всё сильней. Он бегом вернулся в школу. Сообщил о случившемся завучу и, сославшись на плохое самочувствие, ушёл домой. По дороге чуть ли не до крови расчесал все пальцы, на которые успел перейти зуд. И только дома эта странная аллергия, наконец, прекратилась.

Совпадение? Он так не думал. Наверное, опять совесть мучает. Но в этот раз завучу не сообщишь, и рядом не видно ни одного служителя закона. Ладонь жгло. Она зудела и пульсировала, словно воспалённый заусенец. Не в силах больше это терпеть, студент быстро стянул чёрную перчатку без пальцев, которую обычно на людях никогда не снимал. Одно неловкое движение – и перчатка упала на землю. Он не мог её потерять. Никак не мог. Без неё нельзя. Парень резко остановился и присел прямо перед выходом из арки. А когда перчатка снова оказалась в руке, и он уже стал подниматься, с него рывком сорвали капюшон и приставили к горлу холодное лезвие ножа.

– Стой смирно, – потребовал насмешливый голос грабителя, который стоял у парня за спиной. – А ты, – обратился он к жертве, – отдай сумку. Иначе смерть мальчишки будет на твоей совести.

– Отдам! Я всё отдам! – на грани паники заорала женщина. Каблуки медленно застучали по асфальту, эхом отдаваясь от бетонных стен арки.

Зловонное дыхание смерти вперемешку с перегаром опаляло шею студента. А ведь он всего лишь хотел вовремя добраться до вуза. Но шантаж! Этот изверг решил воспользоваться совестью бедной женщины вместо того, чтобы её убить. Вряд ли он настолько глуп. Наверное, решил убрать сразу и свидетеля, и жертву. Как только женщина передаст сумку, он прирежет сначала «мальчишку», а потом и её. Подонок! Разрушать чужие жизни ради бутылки водки – это бесчеловечно. Впрочем, он давно не человек, он зверь. Горькая отрава извратила его ум и сердце. Нельзя позволить ему зайти ещё дальше.

Ладонь больше не зудела. Студент понял, что сейчас на кону стоит не одна, а три жизни. Если он струсит и в этот раз, то потом будет сильно об этом жалеть. Грабитель отвлёкся, чтобы забрать сумку. Стук каблуков стих. Пришло время действовать. Студент воспользовался моментом, двинул локтем бандиту в живот, выбил у него из руки нож и повернулся. Женщина дрожащими руками протягивала сумку, но, когда увидела, что грабитель безоружен, тут же прижала её к груди.

Преступник согнулся пополам, но слишком быстро оправился. Ловким движением он снова схватил нож и с рыком бросился на студента. Не человек. Дворовый пёс. Парень не успел сообразить, что можно противопоставить холодному оружию. В испуге он выставил вперёд ладонь, которая только недавно зудела, и зажмурился. На руку налетела крепкая грудь бандита, а затем…затем случилось что-то невероятное. Студент ощутил, как в нём разливается тепло и почему-то…радость. Словно вот-вот его не пырнут ножом в живот, а погладят по головке и протянут шар сладкой ваты. Он ждал. Ждал, когда сталь вопьётся в тело, и кровь хлынет на разбитый асфальт. Ждал адскую боль. Крики женщины, у которой в больнице умирает мать. Свои сдавленные стоны. Страх. Но вместо всего этого услышал, как на асфальт с коротким лязгом упал перочинный ножик. Открыв глаза, он обомлел.

– Я убил, я покалечил, я украл…, – в диком, можно сказать первобытном ужасе прошептал грабитель, глядя в глаза студенту. – Я убил, я покалечил, я украл…, – ещё тише повторил он и отступил назад, в панике хватаясь за голову. Ошалелые глаза уголовника блуждали то по дороге, то по двору за спиной парня. Покачиваясь из стороны в сторону, он рвал на себе волосы и повторял, словно мантру, одни и те же слова.

Женщина в оцепенении стояла и смотрела на безумца, который её только что чуть не убил. Натянув перчатку, студент кинулся прочь из арки, чтобы найти хоть какую-то помощь.

К счастью, вдоль детской площадки проходили два сотрудника полиции: один усач лет под сорок, а другой совсем молодой пацан с наивными детскими глазами. Форма ему совсем не шла. Наверное, прошлогодний выпускник института. Студент едва не влетел в них, когда выбежал из арки, и торопливо указал на переулок:

– Там…там…грабитель….

Полицейские переглянулись, а затем посмотрели ему за спину. Внимательно, серьёзно. После этого они снова переглянулись и разразились диким хохотом. Студент не понял, отчего такая реакция. Он спешно развернулся. Переулок был совершенно пуст. Только пара мусорных бочков возле дома и облезлая серая кошка, что роется в пакете с объедками.

– Тут была женщина…с сумкой…для мамы. И уголовник с ножом. Он нам угрожал, хотел забрать сумку, – сбивчиво пытался объяснить парень, не понимая, куда они оба делись всего за несколько секунд.

– Глаза разуй, никого там нет, – засмеялся младший из полицейских.

– Или ты обкуренный? – с подозрением посмотрел на него усач.

Парень выпалил, не думая:

– Нет! Я студент!

– Ах, так вот в чём дело, – взгляд старшего потеплел, он снисходительно улыбнулся. – Не сиди ночами за книжками, а спи, тогда и грабители больше не привидятся.

– Но я не…

Он хотел оправдаться, но патруль только пожелал ему удачи в учёбе и быстро свернул за угол. Чертовщина какая-то! Пару минут назад уголовник и жертва были здесь, а сейчас их нет. «Не испарились же они, в конце-то концов?!» Так и не найдя логичного объяснения всему произошедшему, студент плюнул, надел наушники, капюшон, поправил перчатки и осмотрелся. Вроде бы слежки нет – преступник действительно сбежал. Очень быстро, но сбежал. Парень понадеялся, что та женщина хотя бы успеет передать в больницу деньги. После такого шока очевидно, что она рванула отсюда со всех ног. Он бы тоже рванул, если бы не долбанная совесть.

На автобус студент, конечно, не успел. Пришлось спуститься в подземный переход и бежать мимо цветастой толпы, чтобы на верхнем переходе не простоять ещё минут, эдак, десять.

Институт построили на месте пустыря, в окружении спального района, где было не слишком людно и шумно. В этом заключался один из главных для студента плюсов данного учебного заведения. Витиеватый чугунный забор высоким стражем защищал довольно большую территорию с несколькими учебными корпусами. Снаружи они выглядели, как застеклённые цилиндры и кубы с крышей в виде прозрачной пирамиды. Чёрный металл, стекло и кое-где дерево – основные материалы, из которых был построен вуз. Вместе они создавали ощущение, что это мир будущего, о котором грезят писатели-фантасты. Внутри лучшая на сегодняшний день техника, кресла-подушки, навороченная библиотека, обтекаемые столы и кабинеты для занятий в виде отсеков космического корабля. А ещё столовая, в которой питаются только избранные: 300 рублей за пирожок – это что-то на богатом. С такими наценками недолго и на обедах разориться. Поэтому студент всегда брал обед с собой. Или не брал. Зависело от наличия еды в холодильнике.

На территорию института пускали только по студенческим билетам или паспортам. Студент на ходу предъявил охране пропуск и помчался к главному корпусу. Именно там через десять минут должна начаться первая пара. Молодой профессор будет готовить их к летней сессии. Экзамен важный – пропускать никак нельзя.

Корпус находился почти у ворот, поэтому студент особо не волновался, что может опоздать. И напрасно. Возле стеклянных дверей его встретили, но далеко не сотрудники института или однокурсники. Дорогу преградили три короткостриженных амбала. Наушники пришлось снять.

– Эй, прокаженный, сижки не найдется? – насмешливо спросил тот, что стоял посередине. Он же значился членом студенческого совета.

– Не курю, – мрачно ответил студент и попытался их обойти. Связываться с хулиганьём, как называла подобных элементов общества бабушка, себе дороже. Особенно с ребятами с факультета менеджмента. Такие управленцы – враги народа. Им волю дай – любого изувечат и опустят до уровня плинтуса, а особенно тех, кто слабей. Для них это как изощрённое хобби. К тому же, после недавнего потрясения совершенно не хотелось влезать ни в какие разборки. Забиться бы на крайнюю парту и слушать препода. Объясняет он, кстати, неплохо.

Но желания не всегда имеют свойство сбываться. Приятели члена совета выставили ручищи, чтобы не дать парню пройти, и натянули на кирпичного вида лица неприятную ухмылочку.

– Я слышал о тебе, – сказал главарь. – Худший студент прошлого семестра.

Язык чесался ответить им что-нибудь в саркастическом духе, но было понятно, чем всё закончится. Поэтому студент промолчал, угрюмо глядя на парней. Где-то под ногами вдруг раздалось тоненькое «мяу». Несколько пар глаз опустились к объекту писка. Это оказался тощий чёрный котёнок с белыми лапами, который частенько бродил между корпусами и заглядывал на кухню столовки. Повара его втихомолку подкармливали. Добропорядочный член совета, имени которого студент не помнил, с размаху пнул бедное животное тяжёлым кроссовком. Котёнок отлетел к забору и упал на асфальт. Жалобно замяукал, пытаясь подняться на мягкие лапки.

– Опять этот грязный комок шерсти тут ошивается! – презрительно выплюнул амбал, глядя на котёнка. Его дружки в голос заржали.

Студент знал, что они жестокие, но чтобы настолько…Он перемахнул через лестницу и вмиг оказался возле раненого животного. Медленно и аккуратно подобрал его и прижал к груди. Котёнок доверительно мяукнул и посмотрел серыми глазками в глаза человеку. Студент ласково его погладил, а пацаны на это только рассмеялись.

– Вы зачем так? Он ведь живой, – сказал студент, мягко улыбаясь котёнку.

– Глядите-ка, – усмехнулся член совета, – у нас тут теперь два немытых бродяжки. Не слышал приказ ректора? Всех бродячих убрать, иначе приедет отлов животных.

– Лёх, так он тоже, получается, попадает? – задумчиво спросил один из его дружков, кивнув на студента.

– Куда?

– Под приказ. Бедный наш сиротка, – съехидничал парень, – Давайте эту сладкую парочку отсюда уберем? Чтоб глаза не мозолили.

– Точно! – главарь воодушевился. – Помогаешь котам, будешь с ними на улице куковать. Приказ ректора!

Студент даже не успел подумать, как ответить. Его мигом обступили три спортивных старшекурсника. Жалость, доброта и справедливость в этот миг покинули территорию института. Он спрятал пищащего котёнка в карман-кенгуру и приобнял, прекрасно понимая, что будет дальше. Снял и отбросил подальше любимый рюкзак.

Резкой подсечкой студента сбили с ног. С трёх сторон полетели удары. Били только ногами, чтобы не пачкать руки, и по самым открытым местам: рёбра, спина, лицо. Пинали, как недавно котёнка. Студент принял позу эмбриона и крепко обхватил карман, в котором сидело бедное животное. Охранник не обернулся, как и ребята, которые опаздывали на занятия. С такими отморозками связываться не хотелось даже им. Пока преподы не видят – можно закрыть глаза на их выходки. Бояться тех, кто сильнее – это нормально. Парень не держал на них зла. Но если бы кто-нибудь сейчас хоть чуточку помог, словом ли, делом, он был бы благодарен ему до конца своих дней. На его теле уже почти не осталось живого места, когда Лёха, всё ещё наслаждаясь каждым ударом по рёбрам, с издёвкой спросил:

– Ну и как тебя зовут?

– З-зачем т-тебе? – еле выдавил студент, исподлобья глядя на мучителя и выплёвывая на асфальт нитку почти чёрной крови. Один глаз подбили, но он пока не заплыл. Котёнок жалобно пищал и брыкался в кармане.

– Хоть знать будем, кто у нас в институте главный мальчик для битья.

Студент молчал. Железисто-солёный привкус во рту и разливающаяся по всему телу боль не смогли унять его решимости не дать этим выродкам тронуть пушистый комочек. Он сунул дрожащую руку в карман и ласково провёл ладонью по грязной шёрстке. «Тише, маленький. Я не позволю им тебя обидеть», – мысленно говорил он, поглаживая котёнка. Из кармана послышалось довольное «мяу», зверёк немного успокоился. Лёха с презрением фыркнул и с силой ударил парня под дых.

– Назови своё имя! Или я неясно выразился?! – гаркнул он, собираясь нанести ещё один удар.

– С-с-стигмат, – прошептал парень разбитыми губами, на которых пузырилась кровь.

– Стигмат? – здоровяк усмехнулся, поглядывая на дружков. – Это что, правда твое имя?

– К-кличка, – выдавил из себя парень, сжимаясь в клубок не столько от боли, сколько защищая крохотное существо, что шевелилось в кармане.

– Как у собаки, что ль? Стигмат, к ноге! – съехидничал Лёха, и вся группа дружно заржала.

– Стадо баранов, – пробубнил студент себе под нос.

Но его услышали и пнули ещё пару раз. Он зажмурился, терпеливо принимая удары и пытаясь нормально дышать. Воздуха катастрофически не хватало.

– Что ты там сказал?

Отвечать недалёким – себя не уважать. Да и силы уже оставили. Стигмат приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть, кто нанесёт последний удар перед тем, как он вырубится. Но тут он заметил движение за спиной Лёхи. От дверей главного корпуса к ним спешили несколько парней. И первым среди них был Влад Белявский. Красавчик с серебряной ложкой во рту и репутацией подлизы. Его обожали все – от преподавателей до студентов. Блондин, высокий, стройный, загорелый из-за недавней поездки на Бали, водит крутую спортивную тачку ярко-красного цвета и носит исключительно популярные бренды. Он производил неизгладимое впечатление. Особенно на девчонок. И учился этот парень на графического дизайнера, в одной группе со Стигматом. Если Влада знали все, то худшего студента семестра только шкафы вроде Лёхи. Надо же им над кем-то издеваться. Но одна из девчонок никак не поддавалась на деньги и чары Белявского – Карина Смородина из параллельной группы. Смуглая студентка с огоньком в карих глазах и насмешливой улыбкой. Она не из богачей, но у отца имеется собственный бизнес в сфере красоты. Поэтому с ней дружит вся общага и несколько групп, которым она изредка делает вычурную причёску или неплохой макияж. Конечно, не за спасибо. Стигмат никогда не понимал, зачем ей дизайн с такими способностями. Пошла бы лучше на визажиста.

Блондин и его команда направились прямо на верзил, которые всё ещё пинали беззащитного парня. А он, скрючившись, лежал на земле, стискивал зубы и прижимал к груди маленький пищащий комочек. Ему было странно, что Влад, который со времён поступления ни разу с ним и словом не обмолвился, сейчас на всех парах мчится к группе местных скандалистов.

– Остыньте, парни, – сказал блондин и положил руку на плечо члена совета. Повеяло дорогим парфюмом. Тот рванул плечо и стряхнул с себя изящную ладонь парня с таким выражением лица, будто это был птичий помёт.

– Пай-мальчик мне указывать будет? – сверкнул глазами Лёха. – Кто он тебе, чтобы за него заступаться?

– Никто. Просто…котёнка жалко, – тут же ответил Влад и широко улыбнулся.

– Это приказ ректора. Засунь свою жалость себе…

– Подождите-подождите, – блондин примирительно выставил перед собой руки, – не думаю, что ректор имел в виду избавиться от котёнка именно так. Скорее, он попросил вас вышвырнуть его за ворота. И всё. Никакой жестокости.

Менеджеры переглянулись. Таких озадаченных лиц Стигмат у них ещё не видел. Лёха выудил из кармана телефон, набрал кому-то, отошёл подальше, и после короткого разговора вернулся с кислой миной.

– Мажор, на сегодня мы закончили, – сказал он, но вместо того, чтобы сразу уйти, наставил телефон на изящный нос блондина. Его дружки напряглись, готовые в любой момент встать на защиту такого произведения античного искусства, как Влад. – Но запомни: ещё раз помешаешь нам накостылять этому готу, поедешь не на Бали, а к пластическому хирургу. Уяснил?

– Полегче, я всё понял, – Влад снова улыбнулся той слащавой улыбочкой, с которой подходил к преподам после занятий. – Надеюсь, инцидент исчерпан?

– Исчерпан…инцидент, – с усмешкой бросил Лёха, махнул своим амбалам, и они вместе исчезли за углом института. Пошли в курилку.

Всё время, пока они пререкались и выясняли, на чьей стороне правда, Стигмат лежал на асфальте и поглаживал котёнка, который уже перестал мяукать и тихо мурчал. Парень хрипел, перед глазами у него плавали мушки, а дыхание сбилось из-за точного попадания кроссовком под дых. Блондин на него даже не взглянул: с ослепляющей улыбкой он разглядывал девушек, которые спешили на первую пару и чуть ли не падали от восхищения при виде его очередного подвига.

– С-с-спасибо, – прохрипел Стигмат, медленно поднимаясь на ноги. Хоть тело и ныло, но, по крайне мере, кости были целы. Так он думал, осторожно двигая конечностями. Парень собирался отпустить котёнка, но бедное животное крепко вцепилось коготками в толстовку и, кажется, в кожу на груди. Жалобно мяуча, зверёк смотрел на него круглыми глазами и совершенно точно не собирался никуда уходить.

Влад повернулся к сокурснику всё с той же ослепительно-белой улыбкой. Но улыбка тут же обратилась гримасой отвращения, когда он кинул взгляд сначала на подбитое лицо Стигмата, а затем на грязный пушистый комочек, который покоился у него на руках.

– Издеваешься, придурок? Стану я какого-то нищеброда спасать. Ненавижу этих тварей, – Влад зыркнул на котёнка, – но репутацию ангела надо поддерживать. О, Смородина идёт! Подыграй мне.

Он и его дружки покосились куда-то за спину Стигмата. С выражением превеликого удовольствия на смазливом лице, Влад начал наглаживать одну из «этих тварей». Мимо процокала каблучками стайка разукрашенных, как куклы Барби, девиц во главе с Кариной. Девушки с интересом посматривали на Влада, который, улыбаясь во все тридцать два, ласкал чумазый комочек шерсти. Но котёнку его изящная ручка, покрытая слоем парфюмированного крема, не понравилась. Он мило чихнул и зашипел, а затем царапнул загорелую кисть, от которой чуть ли не за километр разило цитрусами и морским бризом. С Бали, наверное, запашок привёз. Как только Карина с подругами скрылась за стеклянными дверями института, Влад одёрнул руку и прошипел:

– Ах ты, злобная тварь! Дай сюда, – скомандовал он и потянулся к животному, что мирно сидело на руках Стигмата. – Сейчас я его отсюда выкину!

Котёнок снова начал шипеть и выпускать коготки, стараясь расцарапать и другую руку ненавистника рода кошачьих. Забрать его у блондина так и не вышло. Шатаясь, как лист на ветру, Стигмат осторожно поместил котёнка обратно, в карман толстовки.