Стигмат

скачать книгу бесплатно


– Опять Стасян? – с нарастающей интонацией, не сулящей ничего хорошего, спросила девушка, развернулась и направилась к высокому парню. Тот сначала опешил, а потом не сдержался и издал короткий смешок. Этот смешок, насколько мог понять Стигмат, стоил ему парочки лет жизни. – Говорила же, ещё раз назовёшь меня Стасян, и твои золотые зубы будут лежать у меня на полке, как трофей.

Не церемонясь, девушка с размаху влепила парню звонкую пощёчину. От тяжести рюкзака он не удержал равновесие и плюхнулся на спину. Его низкий приятель в голос заржал. Тогда её гнев переключился на него. Низкому пришлось куда хуже: девушка схватила его за рюкзак, раскрутила и дала пинок под зад. Парень с криком улетел в ближайшие кусты.

– Один ты меня понимаешь, – доверительно, но не без строгости, обратилась девушка к Стигмату. Тот и не думал над ней шутить. Он просто держал сумки, пока дрожащие ноги позволяли это делать.

Из друзей у Стигмата были только эти трое: два местных панка и бодипозитивщица, экоактивистка и феминистка Стася. Вообще, Станислава, потому что в семье их двое – Стася и Стас, то бишь Станислав, её родной брат. Но Стас, в отличие от сестры, никогда не страдал лишним весом, и это её очень задевало. К тому же, он нормальный: закончил МГУ и получил престижную работу в какой-то химической фирме, в то время как активная сестрёнка страдала фигнёй и закончила ПТУ на повара-кондитера. С тех пор у неё пошли заезды по поводу лишнего веса, экологии и плохого отношения к женщинам. Хотя сама ленивая, как вареник, с места не сдвинешь.

Панки же, словно ещё два Стаса, везде и всегда следуют за ней. Им просто нравится издеваться над бедной девушкой и тем, что у неё не получается ничего, за что бы не взялась. А она им постоянно устраивает за это нагоняй. Единственное, что Стигмат знает о панках – это их кликухи, Каланча и Бобик, потому что говорить настоящие имена или свою биографию они наотрез отказываются. Так и ходят по району разношёрстной весёлой компанией.

Но самый странный в этой компании всё же Ерофей. Или Стигмат, как называют его знакомые. Фамилия Стигматов подарила ему кликуху и ещё один повод ненавидеть эту жизнь. А всё потому, что с самого рождения у него на руках были отметины. Стигмы, как бы назвали их священники. По церквям, даже ради бабушки, Ерофей никогда не ходил, потому что боялся, что духовники сочтут его дьяволом. Но когда он встретил эту троицу, вернее, это они его встретили, то стали не разлей вода. Хотя интересы у ребят разные, их всегда объединяло одно – непохожесть на других, странности и лютые заезды. Как говорится, спелись.

Когда парни оклемались, компания собралась на лавочке у вокзала. Троица тут же выудила из сумок банки с пивом, щёлкнула крышками и припала к вожделенному пойлу.

– Много потерял, бро, – сделав смачный глоток, сказал Каланча. – На фесте такое месилово было, закачаешься.

– Я и так, как видишь, – ответил Стигмат, пошатываясь стоя напротив лавки, где с трудом уместились его друзья.

До того молчаливый Бобик сказал, вытянув вверх руку с початой баночкой:

– Да ты сядь, выпей за приезд. Мы там штук всяких привезли.

– Да-да, – бордо подхватила Стася, – и тебе кое-что. Зря с нами не поехал. Там твои любимые рокеры выступали.

– Вы же знаете, столпотворения – не моё, – парень убрал руки в карман толстовки и присел на железный подлокотник. – И перестаньте уже хлебать эту дрянь, – сказал, кивнув на баночки пива.

– Бро, мы панки. Ты чё взъелся-то? – засмеялся Каланча и для наглядности сделал ещё несколько больших глотков.

– Она вас в могилу сведёт.

– И это говорит тот, кто два раза пытался выпилиться? – друг с удивлением выгнул пирсингованную бровь и взял вторую баночку.

Но Стигмат настаивал на своём. Он отвернулся от друзей и пробормотал:

– Из-за это дряни я чуть не остался круглым сиротой. И мне не улыбается перспектива потерять ещё и вас, дурни.

– Эй, полегче с ними! – подключилась Стася. – Что это с тобой сегодня? Ты никогда не заводил разговор о вредных привычках или чём-то подобном. Ну-ка, кались!

От Стаси ничего не скрыть. Она, как бравый сыщик, найдёт любого по жёваной резинке или следу на ступеньках подъезда. Стигмат тоже попадался: несколько раз они с парнями заставали его на крыше или за рисованием граффити на стене какого-нибудь гаража.

– Да я…ну…я…, – он не мог подобрать правильных слов и метался между тем, чтобы рассказать им правду и тем, чтобы оставить это в секрете. – За мной охотятся киллеры и мне срочно нужно уехать из города, – на одном дыхании выпалил он, повернувшись к друзьям. Это была правда, без подробностей, но та, которую он точно мог открыть.

Вместо поддержки он увидел только сочувственные улыбки на их лицах. А потом…потом они разом засмеялись.

– Бро, да ты реально бредишь, – с гоготом произнёс Бобик.

– Киллеры. Ещё скажи ниндзя, – добавил Каланча, покатываясь со смеху так, что уронил полупустую банку. Шипящее пиво чёрной лужей растеклось под ногами парней.

Сквозь слёзы смеха в разговор включилась и Стася:

– За что тебя убивать-то? За граффити в неположенных местах? Или за твоё занудство? Душнила!

Он понимал, что этим всё и закончится. Друзья ему не поверят. Он бы и сам не поверил, если бы кто-то из них вдруг заявил, что за ним охотится киллер. Но, попытка не пытка. По крайне мере, он сказал им правду, и теперь, перед отъездом, совесть его чиста.

– Ладно вам, – он примирительно поднял руки и грустно улыбнулся. – Это была шутка. Я от института поеду в Карелию, на практику.

Смех внезапно стих. Три пары круглых глаз устремились на парня. Даже о баночках все на время забыли. Первой заговорила Стася, хмуря аккуратные бровки:

– Неожиданно. Ты на всё лето нас кидануть решил или на пару недель?

– Как получится, – виновато пожал плечами парень. – Отдохну там. Дед говорит, места красивые. Попишу пейзажи месяц-другой. И кто говорил про кидалово? Это моя работа. Я должен поехать.

Настроение на лавочке заметно упало. Парни со скучающим видом допили пиво, а Стася и вовсе выкинула почти полную банку в урну.

– Чел, ты вообще-то возвращаться собираешься? – поинтересовался Каланча, искоса глядя на друга. – А то про вред алкашки затираешь. Прямо как батя перед тем, как уйти из семьи за хлебушком.

Панк притих и опустил полный тоски взгляд на свои руки. Несколько пальцев у него были в шрамах от ожогов, но он никогда не говорил, откуда они взялись. Стася мягко накрыла его руку своей, не пугаясь шрамов, и посмотрела на Каланчу с почти что материнским сочувствием.

– Он так не сделает. Он – не твой отец. Правда, Стигмат?

Откровение Каланчи отозвалось болью в груди парня. Глаза вдруг снова заволокло чёрной пеленой, а во рту появился горький привкус желчи. Подавляя этот непонятный приступ, парень надавил на одну из меток. Друзья о них знали, но относились к этому спокойно. У каждого свои странности и недостатки. Люди, в конце концов, не идеальны.

– Д-да, – на выдохе ответил Стигмат, подавив, наконец, тошноту и слабость. Он встряхнул косматой головой. Капюшон слетел, и в глаза полезли чёрные пряди волос, закрывая от него лица друзей. – Я не собираюсь там оставаться. Мне надо вернуться в Москву. Тут дед, вы…

Заморосил дождь. С каждой минутой он набирал силу, а ветер сделался пронизывающе холодным. Стигмат в испуге огляделся по сторонам: не дух ли над ним издевается? Если так, то нужно срочно отсюда убираться. Он-то ничего, но вот друзья пострадать не должны. Стигмат убрал с лица мокрые пряди, вскочил и принялся высматривать кого-то в кустах и у магазинов.

– Э-э-э, чел, ты в порядке? – обеспокоенно спросил его Каланча.

Так и не увидев в толпе или где-то поблизости никого подозрительного, парень подошёл к друзьям и, всё ещё с опаской поглядывая по сторонам, присел на прежнее место.

– Да. Показалось, – коротко ответил он.

– Чего раскисли? – Бобик встал с лавки, выудил из кармана разбитый телефон и врубил тяжёлый рок. Пассажиры, которые только что вернулись из дальних поездок и с полными сумками стояли в ожидании такси, с укоризной качали головами, глядя в сторону молодёжи. – Давайте тусить! Раз Стиг завтра уезжает, почему бы сегодня не погудеть?

Каланча и Стася не слишком-то хотели веселиться. Они оторвались от тяжёлых, как их рюкзаки, дум, и с вопросом посмотрели на Стигмата. Парня трясло. Откуда-то дул холодный, совсем не летний ветер, а дождь усиливался. Его взяла тревога. Стигмат поднялся с лавки, но говорить не спешил. Просто не знал, что сказать. Он никогда не успевал ни с кем как следует попрощаться. Другие всегда уходили раньше него. А теперь настала очередь ему уйти и кого-то оставить. Как оказалось, сделать это ничуть не легче.

– Э, молодёжь! – крикнул таксист, который стоял неподалёку на обочине. – Выключайте свою шарманку, у нас клиенты недовольны! Или, хотя б, потише сделайте.

– Дядь, вас никто не спрашивал! – с лихой улыбочкой ответил Бобик. – Мы на улице! Где хотим, там и слушаем!

– Я щас полицию вызову, быстро приберут! – таксист погрозил кулаком. Тогда Стася встала с лавки, отобрала у Бобика телефон и вдребезги разбила его об асфальт.

– Ты чё?! – панк схватился за голову и присел возле осколков гаджета. – Батя меня пристрелит!

– Вот и хорошо. Скулить тут не будешь без толку.

Её непримиримый тон испугал всех, включая Стигмата. Не часто ему приходилось видеть Стасю в настолько плохом расположении духа. Обычно она хоть и кричала на парней, и даже покалачивала их, но всё это было в шутку. Сейчас же круглое суровое личико говорило, что лучше больше никому её не злить. Таксист на той стороне улицы тоже умолк. Наверное, увидел, как страшны бывают девушки в гневе.

– Стигмат, – она обернулась к парню и взяла его за плечи. Взгляд девушки потеплел. – Тебе точно надо ехать? Может, останешься?

Он отвёл глаза и освободился из её тёплых рук. Холодный дождь продолжал хлестать его по щекам.

– Стася, парни…Мне тяжело. Очень тяжело. Но вы должны меня понять. От этой поездки зависит моё будущее, – он поднял глаза и обвёл взглядом грустные лица троицы. – Я не буду с вами прощаться. Мы ещё обязательно увидимся и погудим. Но не сегодня, Бобик. Каланча, присматривай за ними. Ты здесь за старшего. А ты, Стась, не давай в обиду Каланчу. Он хоть и рослый, но ранимый.

Когда он закончил своё короткое и неуклюжее прощание, Стася сжала его в своих крепких объятиях. Дождь закончился. Значит, и опасность он себе надумал. После этого к другу подошли панки и стукнулись с ним кулаками, как напоминание о том, что он им сегодня пообещал.

Первую половину ночи друзья делились впечатлениями от поездки и показывали сувениры, которые успели собрать: мятая бутылка из-под воды одного из солистов какой-то группы, бандана крутого барабанщика, майка с эмблемой фестиваля и ещё куча бесполезного мусора. Но для ребят этот мусор был моментом прошлого, приятным воспоминанием, которое не сотрётся из памяти и не поблёкнет, как фотография в старом альбоме. Стигмату они подарили футболку с логотипом панк-группы, которая нравилась всем троим, кроме Стигмата. Но, в благодарность за дружбу, и на долгую память, он её принял.

С обещанием, что иногда будет выходить на связь, парень покинул шумную компанию. Вторую половину ночи он провёл у стены, где недавно рисовал граффити. Из-под белой краски всё ещё проглядывал ярко-жёлтый контур. Солнце над головой единорога. То, которое никогда не померкнет. Которое обязательно воссияет на небе утром, и будет светить каждый день для каждого человека на земле. Если Стигмату и суждено быть тем, кто не даст солнцу окончательно померкнуть, то он сотрёт со стены белую краску. Он должен. Ради друзей, ради деда и соседей по лестничной клетке, которые всегда им помогали. Ради их спокойствия и долгой жизни, он должен суметь всё исправить.

С этой установкой парень вернулся домой. Он уже купил билет, собрал любимый рюкзак и положил в него деньги, отложенные на учёбу. Часик вздремнул на неудобной, но родной кровати. Когда ещё теперь он сможет засыпать и просыпаться дома? Утром оставил тёте Зине немного наличных и листок с чёткими рекомендациями по питанию и лечению дедушки. В тяжёлые времена дед и внук не отвернулись от неё и дяди Олега, поэтому сейчас супруги были готовы взять на себя ответственность за старика.

Пора уходить.

Взвалив на плечи тяжёлый рюкзак и надев перчатки, Стигмат застыл в прихожей. Переминаясь с ноги на ногу, позвал деда. Из спальни к нему вышел заспанный, обросший жёсткой щетиной старик. Почёсывая согнутую спину, спросил:

– Уже?

– Ага, – неловко ответил внук, отведя взгляд в пол. – Самолёт одного меня ждать не будет. Надо ехать.

– Давай.

Несмотря на немногословность, в глазах дедушки парень увидел тоску. Ему не хотелось отпускать внука, но раз обстоятельства заставляют, придётся подчиниться.

– Это тебе, – Стигмат достал из кармана рюкзака свою фотографию в аккуратной деревянной рамке, и протянул деду.

– Когда это ты успел? – спросил тот, разглядывая снимок.

– Вчера.

– И зачем она мне? – проворчал старик, хотя по тёплому взгляду было видно, что фотография ему понравилась.

– Любоваться будешь. Хочешь, буду для тебя Лизонькой, хочешь – Антоном, хочешь – Валькой. Я могу быть всеми, кого ты потерял. Только не забывай меня.

– Почему это я должен тебя забыть? Я ничего не забываю, – заупрямился дед.

– Потому что…

– Что?

Дедушка иногда забывал о своём диагнозе. Например, сейчас. Поэтому внук не стал его грузить лишними разъяснениями.

– Мало ли, на практике задержусь. Только не создавай тёть Зине проблем.

– Когда это я их создавал? – возмутился старик, и быстро спрятал фотографию под мышку.

Внук сдался и с грустью заглянул ему в глаза.

– Ладно. Я пойду. Звони, если почувствуешь себя одиноко. И пей таблетки по расписанию! Хорошо, де?

– Посмотрим.

Когда дедушке не нравилось решение кого-то из семьи, он делал вид, что зол, говорил всякие глупости, а потом всё равно соглашался. Поэтому Стигмат был за него спокоен. Он крепко обнял старика и вышел за дверь под его печальный, тоскующий взгляд.

На глаза навернулись слёзы, но парень быстро их смахнул и, перепрыгивая через несколько ступенек, побежал вниз. Во дворе ещё никого не было. Редкое явление. Однако на стоянке он заметил «Роллс» дяди Вальта. Наверное, он ещё дома. Но прощаться с ним – неловко и тяжело, поэтому, пусть отдыхает. Бабу Галю с Роней парень тоже не навестил. Зачем? Чтобы сделать им больнее? Старушка бы точно расплакалась. Пускай лучше тёть Зина всё и всем расскажет. Так для них будет лучше.

Пункт 2

Однажды, чтобы не тревожить других птиц, чёрный лебедь отправился в дальнее путешествие. Он хотел найти место, где никто не будет считать его плохим, где ему будет легко и уютно. Но куда бы он ни пошёл – везде его встречали лишь осуждающие взгляды и ненависть.

С утра в электричке было полно народу. Хотя, казалось бы, люди должны ехать в Москву, а не из Москвы. Давние стереотипы Стигмата ломались, как дешёвые макароны. Хорошо это или плохо – он не знал, но точно знал, куда ему следует ехать.

Парень ухитрился занять место в безлюдном уголке вагона. Было несложно догадаться, почему туда никто не садился: на одном из сидений полулежал мужик с жутким перегаром и в покрытой слоем грязи и пыли одежде. То ли бродяга, то ли просто не повезло. Разбираться в этом Стигмат не хотел. Ему было противно от резкого запаха, поэтому он уткнулся носом в толстовку и прислонился головой к мутному стеклу. Удалось даже немного подремать.

Как только Стигмат проснулся, то сразу вспомнил про свою цель. Сиденья оставались пустыми, но запах перегара заметно уменьшился. Парень глянул наискосок от себя – бродяга там больше не сидел. Видимо, кто-то нажаловался, и его вывели. Дышать стало намного легче.

По-прежнему в капюшоне, но не пряча нос, Стигмат опустил взгляд на руки. Чёрные перчатки без пальцев прикрывали от мира проклятые метки, которые в один день изменили всю его жизнь. Москва говорила про сигнал для городов. Что за сигнал? Как его отправить? Он глубоко задумался и ненадолго освободил руки из-под защиты перчаток. Поднёс одну из них к стеклу. Монета посреди ладони красиво блестела и переливалась в лучах утреннего солнца. Вырезать бы её и продать – получил бы много денег. Серебро стоит недёшево. Выкинув из головы бредовые мысли, от которых хотелось смеяться во весь голос, парень переключился на свою цель: «она говорила про творчество…Город сам меня узнает, если я сделаю что-то…но что?». Вопросы множились, а ответы всё не приходили. Тогда Стигмат опустил глаза на руки, которые лежали на коленях ладонями кверху. И тут ему в голову пришла блестящая, как проклятые монеты, идея. А что, если использовать метки? Хранители непременно обратят на них внимание. Он открыл блокнот, который подарила Москва, и внимательно изучил маршрут. Сравнил с монетами и рисунками секторов, изображённых на них. Затем несколько раз перепроверил свою догадку. Всё сходится! Десять секторов, десять рисунков, десять городов. По одному рисунку на каждый город. Но радоваться рано, нужно ещё проверить, правильно ли он мыслит. А для этого необходимо доехать до первого города.

В запасе оставалось ещё полчаса, поэтому Стигмат решил потратить их с пользой и прочитать запись, которую оставила ему Москва. Открыв блокнот на последней странице, он пробежался глазами по изящному, как силуэт хранительницы, тексту: «Стигмат, прости, что не сказала лично. Но метки – это ещё не всё, что с тобой не так», – после этих строк парень напрягся. Дальше он читать почему-то не хотел, пальцы мелко задрожали, но если и выяснять жестокую правду, то лучше сразу и всю, до последнего слова. Он выхватил из текста следующие строки: «Ты никогда не сможешь иметь детей. Получил дар – отдай что-то ценное взамен. Это равновесие Вселенной».

Мир перед глазами поплыл. Запах перегара будто за секунды усилился и ударил в нос, подгоняя к горлу комок горькой желчи. Пытаясь не выплюнуть скудный завтрак, парень отбросил блокнот на соседнее сиденье и посмотрел на ладони. Вот они. Бесы. Монеты глумливо сверкали в лучах солнца, как беспощадное напоминание о том, что это они поломали всю его жизнь. «Дар?! Какой, к чёрту, дар?! Это проклятие!», – мысленно вопил он, едва справляясь с подступившей тошнотой. Чёрные круги разрастались, и вагон быстро потонул в их страшной одинокой бездне.

Проснулся Стигмат от лёгкого похлопывания по плечу. Открыв глаза, различил строгое лицо контролёрши, которая уже пару раз повторила:

– Молодой человек, проверка билетов.

Её взгляд случайно упал на руки парня. А там блестели метки, которые он не успел прикрыть, потому что вырубился от очередного потрясения. На этот случай у него была припасена беспроигрышная отмазка: