скачать книгу бесплатно
Откуда-то из глубины её тела поднялась ненависть к зверю. Она тяжёлым комом поднялась к груди, растекаясь по рукам. Ирина почувствовала, как её ладони наполняются чем-то вроде тяжёлых круглых камней, она физически ощутила их вес. И бросила!
Дерево, рядом с которым бежало животное, раскололось и запылало, словно в него попала молния.
Девушка с удивлением посмотрела на свои руки. Потом испуганно глянула на Дарью. Та была цела. Она стояла лицом к пылающему дереву и улыбалась.
– Наконец-то, Ира, наконец-то! – радостно говорила тётушка. – Ты смогла! Теперь мы будем понемногу открывать твою магию.
– А где этот здоровущий свин? – спросила племянница, оглядываясь и всё ещё не понимая, куда делся вепрь.
Только, когда она обратила внимание, что на снегу нет следов от этого огромного животного, поняла, что тётушка создала морок.
– Ну неужели ты могла подумать, что я не услышала бы несущегося ко мне зверя. Хруст снега, дыхание – всё это выдало бы его присутствие, когда он бежит, сама знаешь, дышит часто.
– Я очень за тебя испугалась, поэтому про такое не думала, времени не было. Ты же сама говорила: «Идешь на медвежью охоту – приготовь постель и позови в свой дом мага-лекаря, а идешь на кабана – закажи гроб».
– Умница! Хорошо, что ты это запомнила.
Вы тут корову рыжую не видели?
В последнюю неделю года («последнюю седмицу», как называл её Зар) всегда проходила ярмарка. Дарья не пропускала этого события никогда. Это была хорошая возможность продать шкуры и дичь, набитую специально к этому дню, а взамен прикупить муки, крупы, ткани на платье и нитки с иглами, кроме того забрать в кузнице наконечники для стрел.
Речь, конечно, шла не о зачарованных, тех что дорого продавали маги. Такие Дарье были ни к чему, зачаровать она, если бы захотела, то и сама бы смогла.
Для охоты нужны были самые обыкновенные.
Когда-то их делали из бронзы, но сейчас в ход шло железо с холодным наклепом (уплотнением) острия. Такие наконечники были лучше мягких бронзовых.
Крепились они на древко двумя способами: либо надевались втулкой (тогда Дарья лишь прихватывала их клеем из смолы деревьев), либо насаживались черенком, обматывались веревкой, после чего также обмазывались смоляным клеем.
Кузнеца охотница знала неплохо, он заранее готовил для неё лучшие наконечники, иногда потихоньку клал несколько дополнительных, но так, чтобы женщина не заметила, иначе она возвращала лишние. Нравилась Дарья кузнецу: красивая, немногословная, платила всегда вовремя и не торговалась по мелочам, умела взглядом остановить любого наглеца, а не срабатывало, так и в глаз ему зарядить не гнушалась.
В этот раз она явилась с дочкой. О том, что они не чужие друг другу говорило внешнее сходство. Никто и не знал о том, что у неё есть дочь, как и о том, сколько лет охотнице, если тридцать – тридцать пять, то дочери вполне могло быть и пятнадцать –двадцать.
Девочки выходили замуж рано, едва природа сообщала об их готовности иметь детей. Иногда это случалось даже в двенадцать, а бывало и в восемнадцать, у всех происходило по-разному. Родители старались избавиться от девочек поскорее, не хотели долго кормить дочерей, которые всё равно однажды их покинут. Отдавали предпочтение сыновьям, которые по закону до конца жизни обязаны помогать родителям.
Иногда девочки-невесты годились женихам даже не в дочки, а во внучки или в правнучки. Это считалось нормальным браком.
Мальчиков женили поздно, закон разрешал это делать только после того, как им исполнится двадцать лет.
Если кто-то из юнцов умудрялся до этого возраста обрюхатить девицу, то его родители платили немалый штраф в казну, а потому запрет на отношения с противоположным полом до двадцатилетия вбивали (да ещё как вбивали) сыночкам с раннего детства.
Зато им разрешалось ходить в дома удовольствий, стоили такие развлечения недорого, зато налоги от них полноводной рекой текли в казну.
Девицы, понёсшие от парня до разрешённого ему возраста, считались порочными и определялись в дома удовольствий, а их детей забирали монахи.
Иногда этим законом пользовались богатенькие господа. Подговаривали кого-то из парней обрюхатить красивую девчонку, а потом, выплатив вместо него штраф, выкупали её оттуда, куда она была сослана, делая своей игрушкой. Наигравшись, оставляли работать в доме или на конюшне, как-никак когда-то денег стоила.
Бывало, этих женщин отпускали на вольные хлеба. Тогда они становились наёмницами или охотницами (если умели сражаться или добывать дичь с детства), травницами (если напрашивались в ученицы к какой-нибудь знахарке) или возвращались туда, откуда их выкупали, если не смогли устроиться иначе. На воле могли родить другого ребёнка, который, если они с матерью сумели скопить денег и купить хоть крохотный домик с небольшим участком земли, считался равным любому крестьянину, невзирая на прежний статус родительницы.
Таких женщин многие жалели, впрочем, это не мешало остальным обвинять их в распутстве.
Очевидно, одной из подобных женщин, которым не повезло в прошлом, считали и Дарью. Она была очень даже симпатичной, но на чьих-либо мужей все эти годы не зарилась и любые поползновения с их стороны пресекала в зародыше, а потому относились к охотнице неплохо, считая либо очередной жертвой закона (как всегда, слишком мягкого к богатым и несправедливого к бедным), либо, опять же жертвой, но только несчастной любви.
Зару понравилась девчонка, которая так лихо расправилась с волками, пусть это и случайно вышло. Он понимал, что сейчас не может с ней встречаться, так ведь может кто угодно дел натворить, а на него скажут. Кроме того, она могла оказаться замужем, тогда ещё хуже.
«Нет, она никому себя в обиду не даст. Вон как волкам досталось. И точно не замужем. В доме у них мужской одежды не было» – тут же отмёл все свои предположения парень.
В последний день ярмарки ему будет шестнадцать, останется четыре года, и он станет взрослым. Всего четыре… Целых четыре!
«Я пообещал погулять с ней на ярмарке, значит, погуляем. Ничего страшного не случится!» – решил он для себя.
В первый же день Зар долго ходил по рядам, где продавали меха, чтобы не пропустить, когда они там появятся.
Дарья с Ириной пришли на второй день к обеду. Наверное, вышли из дому ещё затемно. Они привезли санки гружёные под завязку разными шкурами.
Качество их меха было отменным, поэтому большую часть скупил оптом человек из дворца. Не поскупился и с усмешкой бросил Дарье золотую монету, понимая, что переплачивает.
– Теперь нам хватит не только на домик, но и много на что ещё. Это ты везучая, мне столько никогда не платили, – сообщила она Ирине, когда покупатель ушёл. – Похоже, всё сегодня разойдётся, значит сможем вернуться домой и собрать, что там осталось. Больше так, конечно, не повезёт, но до конца ярмарки распродадим. Тушки птицы возьмём, зайцев. Они тоже денег стоят.
Когда Зар увидел Иру, они с Дарьей уже собирались домой. Оставаться ради нескольких непроданных шкур не было смысла. Парень было расстроился, но девушка успокоила его, сказав, что завтра или послезавтра они снова приедут.
– Здорово! Я хочу выполнить своё обещание. Погулять с тобой по ярмарке, прокатиться с горки.
«Забавный ребёнок, что мне трудно что ли, прокачусь разок», – подумала она и пообещала, обязательно с ним покататься, но не сегодня.
Дарья оставила непроданные шкуры у кузнеца, забрав у него наконечники для стрел. Нужно было поспешить, чтобы не идти до домика пол ночи. – Держи, – тётушка подала Ирине сосновую ветку, которую та бросила этим утром. – Знаешь, что делать.
Ира знала. Она тщательно заметала веткой следы от саней и от снегоступов, которые они надели, едва свернули с дороги в сторону леса.
Тётушка ещё вчера объяснила ей, что лихих людей везде хватает, и найти по следам их дом таким не составит труда. Ночью в лес такие, может быть, и не сунутся, зверей побоятся, но пока ещё светло, догнать попробуют. Поэтому следы оставлять не стоит. Погода сегодня работает на нас, пока нагонят, снежок всё прикроет.
К лесу они подошли ещё засветло, а потому видели, что за ними действительно увязались трое крепких мужчин. Они шли на расстоянии менее ста шагов. Одного Ира узнала по одежде, он помогал человеку из дворца нести шкуры.
«Так вот почему тот покупатель так расщедрился, знал, что вернёт свой золотой», – подумала она.
Дарья была готова к драке, но переживала за племянницу, та могла (при плохом раскладе) использовать магию и выдать себя, а этого допустить было нельзя.
Вдруг появился четвёртый, который бежал следом за их преследователями.
– Дяденьки, дяденьки, постойте, – послышался знакомый голос.
– Чего тебе, пацан?
Мужики, которые уже начали надевать снегоступы, остановились, наверное, решив, что мальчика прислал хозяин.
Парнишка приостановился, делая вид, что пытается отдышаться, потом снова сделал несколько шагов к ним.
– Вы тут корову рыжую не видели? – как можно громче, чтобы его услышали те, кому эти слова предназначались, закричал он.
В ответ раздалась отменная брань, и парнишка, не дожидаясь, пока те, кто ругался, решат его догнать, развернулся и побежал по тропинке к деревне.
Женщины за это время уже успели скрыться за деревьями, поэтому они были в безопасности.
Видать я ошибся, мал он ещё!
Зар знал, что никто не обидел тех, кого он старался уберечь, поскольку проследил за мужиками, которые порывались это сделать.
Он какое-то время выглядывал из-за угла, слушал, как злодеи винят всех, начиная от сбежавших охотниц, заканчивая парнишкой, не вовремя окликнувшим их, и небесами, решившими вдруг рассыпаться снегом, а увидев, что те в лес не пошли, парнишка с довольной улыбкой отправился домой.
Матушка побранила за то, что вернулся поздно, но раз уж продал все семечки, наказывать не стала, накормила и отправила спать.
Ночью ему снилась Ирина. Они охотились на волков. Только на этот раз он защищал девушку. Сегодня вечером, когда отвёл от неё беду, Зар почувствовал себя настоящим мужчиной. Такое же чувство было и в его сне.
Во сне парень улыбался и шептал ласковые слова, утешая спасённую от волков девушку.
Он не слышал разговора родителей.
– Мать, похоже наш парень стал взрослым. Пожалуй, стоит его сводить к девицам, а то мало ли что может натворить по неразумности.
– Тебе лишь бы туда попасть. Знаю я, кого ты в этот дом сводить хочешь!
– Сама глянь. У него же улыбка до ушей. Когда наш сын такие сны смотрел, чтобы так улыбаться?
– Может ему что-то вкусное снится, – парировала женщина.
– Ага, конечно, вкусное… по-твоему он это вкусное милой называет, обещает любить всю жизнь?
– Не бреши!
– Собаки брешут, а я говорю, что слышал. Сама иди послушай!
Женщина вышла, но вскоре вернулась.
– Ладно, завтра вечером веди. Он ведь… стыдно даже сказать… Я хотела лоб потрогать, проверить, не температурит ли, этот глупый мальчишка схватил мою руку и целовать начал, едва отняла. А сам шептал, что краше не видел никого и ещё про волков. Надеюсь ему не понравилась девушка – перевёртыш!?
– А я что говорил?
Утром Зар позавтракал и начал собираться на ярмарку.
Загрузив короб семечками, он положил сверху мерный стакан и поставил его на табурет у входа.
– Сынок, ты так хорошо работаешь, что заслужил награду, – начал издали отец.
– У меня вроде всё есть. Но от денежки не откажусь. Хочу леденцов купить.
Он мечтал купить маленькие серьги, которые видел позавчера у торговца женскими штучками, чтобы подарить их Ире, но не говорить же об этом отцу.
– По?лно ребячиться. Ты – взрослый мужик! Вон какой уже вымахал, выше меня. Какие там конфеты, когда тебя сегодня ждёт кое-что послаще.
Зар с удивлением посмотрел на отца.
– Нам мамка разрешила пойти в дом удовольствий! – радостно шепнул сыну на ухо отец.
– Зачем? – не понял парень.
– За тем, сынок, за тем самым! Мы тебе выберем самую красивую девицу. Она тебя всему научит, ласкать тебя и целовать станет…
Зар представил, что кто-то другой, не Ирина, будет к нему прикасаться, целовать… и почти выкрикнул:
– Не хочу!
Отец выпучил глаза от удивления.
– Тебе не нравятся девушки?
– Просто не хочу, – немного спокойнее ответил сын. – Мне пора на ярмарку семки продавать.
Отец решил спросить иначе.
– Что тебе сегодня снилось? Ты так улыбался во сне…
– Волки снились. Я их убивал! – ответил Зар. – Что-то ещё спросить хочешь или мне можно идти?
– Иди…
Прихватив короб, парнишка быстро удрал за дверь.
Проводив его взглядом, отец потёр ладошкой затылок и задумчиво произнёс:
– Видать я ошибся, мал он ещё.
Дома Дарья с Ириной собрали всё, что могли, даже вещи, сшитые Дарьей этим летом для себя, которые она так и не успела поносить.
– Пока покупают – надо продавать. Дичь в лесу не перевелась, нашью ещё, у меня есть в чём ходить.
Ирина временно щеголяла в заячьей шубке.
Для неё собирали мех редких белых лис, очень красивых, когда на их мех попадали солнечные лучи, он искрился, словно снег, напоминая блеск бриллиантов.
Их на полушубок пока не набралось, но продавать уже добытые шкурки Дарья наотрез отказалась.
– Не последний кусок доедаем. Хочу, чтобы ты красивой была. До конца этой зимы может сколько надо не набьём, но мы ведь и не торопимся!
Нам в этот раз повезло, что сразу почти всё скупили. Обычно этого товара как раз до конца ярмарки хватает.
– Ага, повезло. Нас чуть не прикончили из-за этой золотой монеты, – проворчала девушка.
Она рассказала про то, что заметила в прошлый раз.
