Полная версия:
Моя. Не отдам!
– Так, постой. А ты чем докажешь, что этот дом – твой?
Он игнорирует и быстро машет перед лицом выпиской какой-то, успеваю выхватить взглядом начальные буквы фамилии Осл… и больше ничего.
– Ментов, что ли, вызвать? – спрашивает лениво. – Приплетут тебе соучастие в мошенничестве…
Ментов мне только не хватало.
– Можно же решить вопрос мирно. Сам посуди, я немаленькие деньги отдала, а ты… Не разобравшись, машину мне испортил. Я жертва, а не преступник.
– Зачем тебе дом в глуши? – перебивает.
– А тебе?
– Я тишину люблю, – закуривает. – Был в поездке. Иногда возвращаюсь сюда. Побыть одному. Вопрос снят? Ты зачем сюда…
– Тоже… тишину люблю. Медитирую. У меня испытание духа, – несу заученные фразы.
Самая хорошая ложь – та, что правдивая.
Он кивает. Повисает тишина, в которой слышно, как шипит сигарета и размеренно дышит мужчина. Я вообще не дышу, я хватаю воздух поверхностно, как птичка.
– Дан.
Короткое слово звучит словно выстрел в тишине.
– Что?
– Зови меня Дан.
– От имени Даниил? Даня?
– Дан, – стреляет холодным взглядом. – Назовешь Даней, будешь грызть мерзлую землю.
– Хорошо, Дан. Что дальше?
Тянусь к своим документам, он небрежно накрывает их ладонью и прячет в карман.
– Пусть будут у меня.
– Сколько?
– Я решаю. Не пизди.
Напряжение стягивает нервы в узел.
Молчание длиной в несколько минут растягивается на целую вечность.
У меня мурашки размером с воробья. Не меньше. Я даже пошевелиться не могу, когда мужчина на меня начинает смотреть. Словно на допросе.
Контролирую дыхание, пульс… Они срываются. Снова ловлю.
Он подсекает взглядом, и меня снова толкает в лихорадочную истерику, которая беснуется внутри.
Дан неторопливо курит, стряхивая пепел в большую пепельницу, оставляет сигарету тлеть на краю потом перемещает стул по кафелю.
Ножки скребут пол, действуя мне на нервы.
Я оспасением наблюдаю за его передвижениями.
Мужчина садится напротив.
Я даже удивлена, как его зад умещается на барном стуле.
Но через миг удивляться приходится мне.
Сев напротив, он ставит одну ногу между моих, опустив ступню на поперечную перекладину.
– Это вторжение в личное… пространство.
Он лишает меня шанса отодвинуться, резко опустив на мои колени пальцы. Сжимает коленные чашечки словно тисками.
– У тебя фальшивые документы, Сергеева Вероника Андреевна. Неплохие, но подделку видно.
Дергаюсь.
Он сжимает пальцы сильнее, впиваясь.
– Фаль-ши-вы-е. Выход у тебя только один. Оплатишь проживание в моем доме. Я сделаю вид, будто тебя не видел.
– Сколько?
– Мой отпуск.
– Не понимаю. Сколько денег я тебе должна?
– Деньги меня не интересуют. Своих хватает.
– Тогда что?
– Догадайся, – ухмыляется. – Мне нужен приятный досуг. В постели. За шлюхой ехать лень. Ты сгодишься. Рыжих я еще не ебал. У тебя там тоже рыжее? – и оттягивает резинку моих пижамных шортов вместе с трусами.
Глава 5
ОслоЯ успеваю только оттянуть резинку пижамных шортов вместе с трусами, как вдруг стул отъезжает по полу назад. Рыжая, оттолкнувшись длинной ногой от пола, резко сдвигается назад.
У меня между пальцев остается только воздух и кипящее раздражение.
– У меня там… давным-давно полное бикини. Лазерная эпиляция. На теле ни волоска. Не на что любоваться! – чеканит строго.
Как будто отчитывает, смотря с ругливой интонацией, но придерживая на поводке.
Губы движутся отрывисто. Зрачки сердито блестят.
Большие глаза широко расставлены на бледном лице. Копна волос пушистая, от резких движений некоторые пружинки волос энергично подпрыгивают. Она даже не пытается их поправить.
В ней есть много острых углов: движения резкие, слова не соответствуют поведению любой другой девушки в момент опасности.
Если бы эта девица была просто глупышкой, которая стала жертвой мошенника, она бы от страха и слова не вымолвила, увидев в доме незнакомца. То есть меня. Еще с оружием. Но она лопочет бойко и по делу. Даже шуровать по морозу несколько километров не побоялась. Уверена, будь у нее пушка, она бы попыталась выставить из моего дома меня же самого!
Интересно.
Нет, любопытства нет. Да и как баба она… не совсем то, что надо. Но на голодном пайке и любая дырка сгодится.
Просто интересно, что за Белка такая.
– Какие тебе нравятся?
Девушка подтягивает одну ногу на стул, обняв колено. Вторая нога спокойно покоится в прежнем состоянии, но это спокойствие обманчиво. Она настороже. Очень настороже.
И внутри все тоже встает на дыбы.
Она настороже.
Я на чеку.
Пялим друг на друга пытливыми взглядами.
Вернее, она смотрит редко и делает вид, что вообще плевать, но даже редким взглядом оценивает… угрозу.
Сняв пиджак, я вешаю его на спинку стула. Белка чиркает взглядом по торсу, зацепившись за портупею с кобурой, потом стреляет взглядом в сторону. Сглатывает. Я почти слышу, как в ее маленькой головке быстро-быстро переключаются варианты о побеге. Еще она прикидывает… Разное. Так навскидку сказать не получится. У нее лицо закрытое и щит в глазах.
– Какие тебе нравятся? – роняет.
– Что?
– Девушки.
Я застываю у холодильника, не отказался бы чего-нибудь перекусить.
– Я же сказал, ты сгодишься.
Распахиваю его и с удивлением обнаруживаю на полках какие-то контейнеры, баночки, всюду еда.
– Это что? На роту наготовлено. Ты в мой дом кого-то еще притащить хотела?! – рявкаю, захлопнув дверцу.
– Еда на неделю. Я приготовила себе сразу на всю неделю.
– Ты поселилась в моем доме. Ты ела мою еду. Ты спала на моей кровати…
– Твою еду я не ела. У тебя в морозилке только неизвестное мясо. Я готовила без мяса. Можешь легко проверить.
– Ладно, навали чего-нибудь. Разогрей. Я голоден.
Белка бросает взгляд на часы.
– Уже раннее утро.
– У меня свои биологические часы. У меня время приема пищи.
Белка и не шелохнулась.
– Ты слышала меня?
– Ага. Но на свой вопрос я так и не услышала ответ. Я спросила, какие девушки тебе нравятся.
– И я ответил: ты сгодишься.
– Этот ответ меня не устраивает! – заявляет прямо. – Спать с тобой я не намерена.
– Спать со мной тебе и не придется. Я вообще люблю спать один, когда есть такая возможность, не терплю рядом ни одной живой души. И моя кровать… Не для совместного сна или траха. Это храм моего личного индивидуального сна…
– Прости, я твой храм немного примяла, – прикусывает язычок.
– Вовремя. Слишком велик соблазн засунуть тебе в рот пару орехов для разминки перед горловым минетом.
– Без орехов останешься, – сообщает без тени улыбки.
– Будешь бесить, я скручу тебя, суну в рот распорку и буду надругаться так, как пожелаю, а ты только будешь течь слюнями, смачивая. Такая вот физиология. С открытым ртом у стоматолога сидела? Будет то же самое, но поинтереснее.
Белка застывает, едва дыша. Взгляд из настороженного становится маниакально острым, быстро-быстро очерчивает помещение в поисках выхода. Я делаю плавное движение в ее сторону.
Внимательно слежу и подмечаю малейшие изменения в ее состоянии. Она перестает дышать, ведет взглядом влево от меня, там много свободного пространства.
Припугиваю резким движением, и она срывается с места!
Наверное, она красиво бегает. Оценю позднее.
Пока же она только сталкивается с моим телом и отшатывается. Ловлю обратно, она дрожит, трепыхаясь у меня в руках.
И у меня такой азарт, сука.
Такой бешеный азарт, которого давно не испытывал, учитывая мой род занятий.
Я видел все. Я пробовал все.
Меня давно не будоражит ни адреналин, ни страх смертельной угрозы.
Азартные игры и длительные загулы пройдены.
Большие деньги, которые удалось обрести, туда же, в пекло. Это просто плюс один-два-три ноля. В итоге разница оказывается невелика, и гонка за бо’льшим оказывается гонка за пустотой.
– Я твой обманный маневр разгадал, Белка. Сбежать из этого дома получится, только отработав в постели. Добровольно. Поняла?
– Я все-таки попытаю счастья еще раз. Какие девушки тебе нравятся? И я найду подходящую шлюху, даже приведу сюда за ручку.
Упрямая.
Сделаю гибкой.
– Я уже все сказал. Теперь наложи мне поесть.
Я занимаю место за столом, с садистким удовольствием наблюдая, как Белка яростно громыхает контейнерами с едой.
Строптивая.
Станет шелковой…
Гибкой и лаской…
А ножки-то длинные, кайф… Надоели мелкие бабенки.
Эта в самый раз.
Глава 6
НикаМикроволновка издает громкий довольный писк, я ставлю контейнер на стол. Потом, вскользь мазнув взглядом по габаритам мужчины, я добавляю на разогрев еще один лоток с едой.
– Пахнет сносно, – сообщает, открыв контейнер и принюхавшись.
– Ты что творишь? Зачем пальцами из банки?! – ахаю, заметив, как он вынимает из банки лапшу и подхватывает крупным ртом.
– Съедобно. Поставь еще парочку таких же. Есть?
– Таких – всего два.
– Жаль. Тогда еще чего-нибудь. Мышиные порции. Или, скорее, беличьи, – улыбается до ужаса широко.
Я все думаю: как от него сбежать, что за тип такой… Непростой.
Напрашивается вывод: он связан с криминалом…
Вздыхаю: карма, что ли?
– Долго еще? – спрашивает, гипнотизируя взглядом микроволновку.
– Скоро разогреется.
Я отодвигаю в сторону контейнер, в который он запустил свои пальцы.
– Куда?
– Переложить на тарелку хочу.
– Я бы и так поел.
– С тарелки будет вкуснее.
– Еда есть еда.
– Ты все равно будешь ждать, пока все прогреется.
Я достаю столовые приборы, тарелку, соусник, складываю салфетку, ставлю бокал для воды. Дан молча наблюдает, не создавая ни одного лишнего действия, но в глазах нетерпение.
– Теперь все? – уточняет, когда пищит микроволновка.
– Нет.
– Что значит, нет?
– Когда все нагреется и будет расставлено, тогда будешь есть.
– Что за… нах… Ты у меня в доме командовать собралась?! Моими тарелками?!
– У тебя не было таких тарелок. Эти тарелки и все столовые приборы заказала я. У тебя были… приборы солдафонские!
– Ты в моем доме.
– А ты ешь из моих тарелок. Значит, они будут расставлены так, как я считаю нужным.
– В моем доме, – повторяет.
– В твоем доме.
– Так… И много ты барахла натащила в мою берлогу?
– Немного. Так, мелочи для уюта.
– Жить ты здесь планировала долго, походу, – замечает…
Я не отвечаю, занимаясь сервировкой стола и расстановкой блюд.
– Теперь все? – спрашивает нетерпеливо. – Я двадцать одну минуту жду.
– Последний штрих.
Ставлю на стол две свечи.
Дан крепко сжимает челюсти:
– Если эти свечи воняют…
– Они не ароматические, просто для атмосферы.
Выключаю верхний свет, пространство кухни сжимается, становится уютнее.
– Приятного аппетита.
– И все это ради того, чтобы я просто, мать твою, поел! – резко двигает к себе тарелку и начинает сметать.
Лопает все, как комбайн. Я могла бы и не стараться с сервировкой, но когда руки заняты и делают все, как привычно, цепляясь за ритуалы, начинает казаться, что все в норме, все под моим контролем.
Это иллюзия.
Но иногда за иллюзии хочется спрятаться и утешить себя хотя бы ими.
Подливаю в бокал Дана воды, потом добавляю себе. Мужчина обводит взглядом сервированный стол, на несколько секунд задерживает взгляд на том, как легко танцует пламя свечи, и начинает есть.
Молча.
Напряжение немного снижает градус. Я по ночам не ем, просто отпиваю воды понемногу. Стараюсь не думать ни о чем. Иногда думать – это самое страшное. Я всегда начинаю накручивать себя и готова к худшему варианту. Поэтому не думать для меня – спасение. Пытаюсь изо всех сил, но кажется, я соткана из тревоги, и она сочится из каждой моей поры.
– Из какого дворца сбежала? – прозвучал вопрос.
Вопрос Дана застал меня врасплох, глоток воды застрял в глотке. Заставляю себя протолкнуть его спокойно.
– Ты мне льстишь. Я просто работала на кухне и сервировке.
* * *– Приготовишь завтра еще вот этих… коричневых макарон и овощи в слизи… – комментирует завершение ужина.
– Это гречневая лапша и рагу из овощей с баклажанами. На завтра у меня другие блюда были запланированы. Вернее, уже приготовлено.
– Готовишь сносно. Будешь кухаркой, пока я тут живу, считай, треть долга отработала.
Прекрасно, я ему еще и должна!
Он прикрывает рот кулаком, пряча зевок.
– Предпочитаю вести разговоры о деньгах, долгах и цифрах на свежую голову. Обсудим завтра!
– Обсудим, – соглашается. – На сегодня достаточно. Попытки сбежать будут наказуемы. Выбирай любую из комнат.
– Я уже выбрала.
– Кроме моей.
Жаль. Там самая классная кровать. Но я могу и на диване в гостиной поспать. У большого камина. Тоже неплохо.
Валюсь с ног от усталости, но надо вымыть посуду.
Потянувшись за очередной тарелкой, понимаю, что Дан вышел.
Тихо и незаметно для меня.
* * *Я выбрала гостиную. Оттуда проще всего до выхода добраться, плюс один в копилку иллюзий.
Едва я устроилась на диване под пледом, в комнате появляется хозяин Дома. На этот раз уже не в костюме и без портупеи с кобурой. Но даже в простой майке и трусах он смотрелся впечатляюще. Пожалуй, еще более грозно. Я предпочитаю сползти по подушке вниз и накрыться пледом с головой, чтобы не смотреть на эту гору мышц.
Это же машина для убийства, и точка.
Дан прошелся по комнате молча, удалился, едва взглянув на меня.
Я думала, что не засну ни за что. Буду придумывать план побега, продумывать его до мелочей, но сладко уснула даже на мысленном этапе сборки рюкзака…
* * *Впервые за долгое время снится приятное.
Снится море, отпуск на берегу Красного моря.
Сижу у самой кромки. Тут мелко. Ступни погружены в воду. Волн нет, полный штиль… Зажмуриваюсь от солнца и от приятных теплых волн. Море как будто поднимается, жарко ползет вверх по ногам, от щиколоток до колен. Волны раскачиваются, становятся ритмичными, влага уже на уровне бедер… Жарко. Приятно. Омывает ритмично. Я немного развожу бедра, позволяя воде спокойно струиться по телу.
Это прилив? Не думала, что они такие бывают, а потом…
…вдруг раздается попискивание, и я резко распахиваю глаза.
Пищит браслет на моей руке, а жар все не спадает. Напротив.
Мне слишком жарко между ног, и волны все интенсивнее становятся.
Я вскидываюсь всем телом в полной темноте.
На мою грудь давит горячая ладонь, опрокидывает меня обратно.
Захлебываюсь вскриком, закончившимся странным звуком, вырвавшимся из моего рта.
– Для фригидной ты слишком мокрая от лайтового петтинга… – хрипло выдыхает на ухо мужской голос.
И…
Снова эти ужасно-горячие ощущения между ног.
Ритмичные и теперь более быстрые, жаркие, требовательные.
До меня доходит. Боже!
Я втиснута между спинкой дивана и массивным, горячим телом мужчины, его пальцы движутся у меня между ног, вызывая слишком интенсивный жар и дрожь всего тела.
Пульс зашкаливает.
Сердце заходится в страшной тахикардии, и я начинаю задыхаться.
Браслет захлебывается предупреждающим писком.
– Мне плохо. Мое сердце. Я сейчас умру! Отпусти… Я умру… Мне нельзя… – хныкаю, безрезультатно дергаюсь.
Меня слишком плотно держат.
– Я умру…
– Ты скоро кончишь…
Пальцы ползут ниже, настойчиво массируют по кругу, втискиваются. Там, где еще ни разу…
– Узкая, пиздец… Разожми немного… – хрипло шипит мне на ухо.
– Нет, я умру! Умру! – кричу уже с паникой.
Такого треша с моим телом еще ни разу не происходило…
Перед глазами чернильным кляксами расползается темнота.
Жаркая, пульсирующая и жадная темнота…
Глава 7
НикаДавление на грудь, горячий воздух врывается в легкие.
Чужое дыхание у меня во рту.
Чужой рот накрыл мой.
Дергаюсь в сторону, не отпускает.
– Тихо-тихо. Лежи, дурная, – спокойно произносит мне в самые губы этот ужасный тип.
Дан?
Отпихиваю его ладонями, движения рук вялые.
Зрение рассредоточено. Но то, что мои трусики стянуты вниз, до самых колен – это факт.
Всхлипнув, натягиваю их на себя.
Места мало. Бугай лежит рядом. Гора мышц за мной с интересом наблюдает, и я даже думать не хочу, от чего так сильно топорщатся его трусы.
Эго раздутое!
Как только трусы оказываются на мне, испытываю больше уверенности в себе. Я слишком сильно боюсь, что меня застанут врасплох, и он словно нарочно… Нет, откуда же ему знать? Просто напугал.
Любая бы на моем месте испугалась.
Тем более, девушка в моей ситуации.
А он – кретин!
Провожу пальцем по браслету, данные еще не обновились.
Но то, что пульс зашкаливает – факт.
Мне нужно успокоиться. Нет, я уже спокойна.
Я уже спокойна, повторяю, как мантру.
Я спокойна…
Подбородок дрожит.
Стискиваю челюсти, зубы начинают стучать.
– Успокойся, Белка.
Да уж успокоишься, когда тут на мою жизнь покушаются!
Тру грудную клетку, под ребрами никак не перестанет бешено долбиться сердце.
Рвется на лоскутки, и я еще тщательнее всматриваюсь в браслет. Там мигают цифры, мигают и разгоняются.
– Я точно умру…
Внезапно экран браслета накрывает мужская рука.
– Уйди. Мне надо смотреть. Отслеживать. Я из-за тебя едва не умерла!
– От оргазмов еще никто не умирал, – заявляет авторитетно. – На моем веку – точно.
– А ты, что, подрабатываешь счетоводом у смерти?
Какой у меня сейчас пульс? Какой? Точно запредельный!
Пытаюсь отнять руку Дана, она словно приклеенная, и он… тоже.
Приклеился к моему дивану.
– Слезь с моего дивана! – требую.
– С твоего дивана?
– То есть, со своего дивана, конечно! Но я на нем временно лежу. Мое временное личное пространство. Ты нарушаешь границы моего пространства!
– Этот дом – мой дом. Так что границы твоего микромира входят в мои, и я не размечаю границы внутри своего, – выдает замысловато.
Я ищу смысл, и он мне не нравится.
Его слова означают лишь то, что он будет вторгаться снова и снова.
При слове вторгаться между ног отзывается странным жаром и новым приливом пульсаций.
Приснилось морюшко… Теперь я буду ненавидеть море, а так нравилось на него медитировать!
– Хорошо. Уйди, пожалуйста, со своего дивана, на котором лежу я…
Пытаюсь выкрутиться, встать.
Мои движения – трепыхания на пустом месте.
Гигант лениво согнул ногу в колене и накрыл мои бедра, туго спеленал рукой, так что мои руки оказались вытянутыми вдоль тела.
И это все так быстро.
Ладно, нога. Его нога весит целую тонну!
А руки? Дан просто прошелся пальцами, нажал, и мои руки безвольно опустились плетьми, он и спеленал меня, тепленькую.
Обездвижил меня, словно мумию.
Даже дышать трудно. Дышать трудно.
Жарко.
Волнительно.
Мне в бедро уткнулась горячая длинная скалка.
Толстая скалка…
Не опадает.
Попытка шевельнуться приводит к еще более тесному сжатию.
Не вдохнуть-не выдохнуть.
– Расслабься!
– Не могу… Ффф… Ффффхххх!
– Ты что делаешь? Суетливая белка.
– Волосы на лице. Не могу когда мешают. Не могу!
Легкий жест.
Я было обрадовалась, что его рука меня не держит, но он быстро убрал мешающую прядь и снова обхватил меня.
– Ты мешаешь мне оценить ситуацию со здоровьем.
– Твоему здоровью ничего не грозит! – заявляет уверенно. – Прикидываешься сердечницей.
– Я не прикидываюсь! – ахаю возмущенно. – У меня…
– Помолчи и сразу успокоишься. Заклеить тебе рот, чтобы продемонстрировать, как это работает?
Заклеит. Или еще чего похоже.
Как он говорил, распорка, да?
Снова начинает колотить от тревоги.
Мне удавалось справиться со страхом, но Дан коварно выбил почву из-под ног, и я никак не могу обрести точку опоры.
Я дрожу.
Даже жар чужого тела не спасает.
Кожа покрывается мурашками.
Мне холодно.
– Сколько пуговиц на твоей пижаме?
– Что?
– Сколько. Пуговиц. На. Твоей. Пижаме? – вспышками через плотную пелену пробивается голос Дана.
– Я не знаю. Я не считала.
– Знаешь. Много раз считала. Посчитай прямо сейчас.
– У меня руки. Отпусти мои руки…
– Посчитай мысленно. Закрой глаза. Ты надеваешь пижаму. Как обычно. В привычной обстановке. Мягкий свет. Благовония. Музыка? Все, как всегда. Ты надеваешь пижаму. Застегиваешь. Под пальцами пуговицы. Какие они? Сколько их?
Картинка становится яснее. Пытаюсь зацепиться.
– Пуговицы выскальзывают из-под пальцев.
Так всегда.
– Каждая пуговка обтянутая атласом, и… они скользкие.
– Как они расположены? Вбок? Сверху-вниз?
– Глупо. Сверху-вниз, конечно. Обычный ряд пуговиц…
– Я их не знаю. Какие они?
По мере того, как приходится описывать обычные и привычные, но такие, оказывается, интересные пуговицы, волнение отступает.
Незаметно, по капле…
Дыхание выравнивается, в грудной клетке не колет, и я теперь точно знаю, что пуговиц – семь.
– Семь? Теперь сосчитай.
Дан убирает руку, я медленно веду по пижаме.
– Шесть?! Как…
– Значит, одну застегиваешь дважды.
Возразить не удается. Точно.
Одна пуговица всегда выскальзывает, получается шесть плюс один.
Моя рука поднимается вверх, Дан перехватывает запястье, расстегивает браслет.
Забирает его у меня!
– Отдай Отдай… Отдай! – зарычала, бросившись на него с кулаками.
Буквально запрыгнула на его бедра сверху.
Браслет помаячил перед моим носом и ускользнул в сторону. Я только успеваю проследить за его хвостиком, как он оказывается где-то под тушей этого бугая!
Дан играючи обхватывает мои запястья и удерживает на месте, забавляясь, как я бешусь от бессилья и попыток сделать хоть что-то!
– Резвая Белка. Хорошо скачешь. Давай сразу сюда… – подбрасывает бедра вверх.
Посылает мне прямиком в промежность горячий и твердый привет.
Я замираю, чувствуя, как мой пульс скатывается туда, и подо мной тоже бурлит, пульсирует его возбужденная махина.
Глава 8
НикаТело замирает, но пульсации не прекращаются, напротив, усиливаются. Подо мной будто вулкан, и я на самом его жерле.
Дан медленно двигает бедрами, подбрасывая меня немного вверх и опуская. Бедра совершают волнообразные движения. Мои пальцы беспомощно хватаются за воздух и находят опору в виде майки мужчины. Скребаю ее в кулак, ерзая. сверху, пытаясь избавить.
– Ауф, какая ты бойкая штучка… – едва слышно смеется, рассыпая искорки льдистого смеха по моей коже, мигом покрывшейся потом.
Сердце не бьется, оно с надрывом стучит в кокон воспаленного жара, который сжимается все туже вокруг меня.
Над верхней губой повисли капельки пота.
Сумасшедшие эмоции бьют между ног. Пульс зашкаливает.
Трение рождает глубинные вибрации и вихрь, которому нет названия.
Мурашки врассыпную разбегаются по телу. Я чувствую их даже на кончиках пальцев ног, а потом они снова сбегаются к центру, сосредотачиваясь в точке соприкосновения тел.
В легких не хватает кислорода. Я не пьяная, но как будто хлебнула неразбавленный абсент, от которого все горит.
Во рту сухость, глотку дерет.
Дыхание вырывается сиплым.
– Отпусти!
– Признай, что соврала о фригидности.
– Но я фригидная. Я…
– Твои мокрые трусики и мощный оргазм говорят о другом. Фригидность – оправдание, придуманное мужиком, который не смог.
Стены комнаты резко подскакивают вверх, потом стремительно летят вниз, и я зажмуриваюсь, не понимая, что происходит.
Горячее дыхание касается моего лица. Бедра и попа стискивает большая ладонь, пальцы поглаживают мои ягодицы, сминают властно.
Жар большого тела втискивает меня в диван все увереннее и напористее.
В низ живота толкается… Это…
Снова мягко и напористо уверенно таранит меня.
– Открой глаза. Трусишка… – хмыкает Осло.
Давления становится немного меньше. Он нависает сверху. Я с осторожностью смотрю на него, быстро зажмурившись обратно. В голове болтанка и путаница из мыслей.
– Расслабься.
Онемевшие запястья ноют. Я растираю их пальцами по очереди, прислушиваясь к ощущениям.
– От оргазма ты точно не умрешь, даже если у тебя проблемы с сердцем, что, в целом, сначала еще подтвердить нужно. Учащенное дыхание и сердцебиение – лишь часть общей картины возбуждения. Это нормально. Пик перед оргазмом и потом нырок. Как прыжок с высоты, – выдает умную фразу и немного меняет положение тела.
