скачать книгу бесплатно
Звон монет, раздавшийся за этими словами, не оставил сомнений, что сделка состоялась. Что же Сильвани продал за такую огромную цену? Эликсир бессмертия?
Я еле успела спрятаться за статую, когда из комнаты напротив вышел бывший помощник аптекаря. Его желтоватое, сморщенное, как высохший лимон, лицо сейчас светилось от удовольствия. Он не заметил меня, прошёл черным ходом, а я, выбравшись из-за статуи, задержалась у приоткрытых дверей. Нехорошо вмешиваться в чужие дела, но господин в плаще – новый в нашем городе. Возможно, ему не известна репутация Сильвани. Благоразумие и совесть боролись во мне. Ещё ни на что не решившись, я заглянула в щёлочку между дверью и косяком.
Черноволосый мужчина, похожий на дикаря, стоял в комнате, возле окна, и задумчиво рассматривал что-то, лежащее в большой деревянной шкатулке. Ноздрей моих коснулся сладковатый запах, но я не смогла определить, что это за пряность – аромат был мне незнаком. А вдруг Сильвани продал какое-то зловредное средство под видом лекарства?
Чуть слышно кашлянув, я приоткрыла двери пошире.
– Кто здесь? – грозно позвал мужчина и захлопнул шкатулку.
– Простите, милорд, – произнесла я, проходя в комнату и делая реверанс, насколько позволяла мне моя ноша – сундучок с шоколадными конфетами. – Я принесла товар, который вы приобрели сегодня утром… милорд де Конмор.
То, что он не отрицал этого имени, убедило меня, что именно с господином Ренна я и разговариваю. На всякий случай я сделала ещё один реверанс, постаравшись выглядеть изящно, и улыбнулась.
В комнате было светло, и в сером утреннем свете, на фоне окна, за которым так и роились снежные мухи, мужчина показался мне ещё чернее. На нем уже не было мехового плаща, но чёрный камзол, расшитый серебряной нитью, говорил о высоком положении. Несколько долгих секунд граф смотрел на меня, и лицо его было весьма нелюбезным. Но вдруг чуть заметно смягчилось.
– Я узнал тебя, – сказал он, убирая шкатулку в ящик стола левой рукой и запирая ящик на замок. – Девчонка из лавки. Отнеси шоколад в кухню.
– Да, милорд, только я осмелилась побеспокоить вас не из-за шоколада, а потому что…
Он посмотрел на меня ещё внимательнее, и еле заметно усмехнулся.
– Ты побеспокоила, совершенно верно, – сказал он и подошел ближе, держа правую руку за спиной, и беззастенчиво разглядывая меня с головы до ног. – Наверное, хотела что-то сказать мне?
– О да, – радостно кивнула я, довольная, что такой важный господин оказался совсем не заносчивым и не гневается за моё вмешательство. – Я хотела сказать…
– Золотого хватит?
– Что, простите? – не поняла я.
– Золотого тебе хватит? – повторил он.
– Золотого?..
– Два золотых, – сказал он, поглядывая на меня как-то слишком уж внимательно, и добавил невпопад: – У тебя милая улыбка.
– Благодарю, милорд…
– И губы сладкие даже на вид, – он наклонился и поцеловал меня, удержав за шею, когда я попыталась вырваться.
Он целовал меня настойчиво, скользнув языком между моих губ, как человек, привыкший добиваться своего любым путем. Я ощутила сладковатый запах незнакомых мне пряностей, и голова закружилась от этого аромата.
Мне показалось, мы целовались очень долго. Граф уже не удерживал меня, его рука легла мне на щёку, ласково поглаживая. В какой-то момент я поняла, что стою на цыпочках и тянусь к нему, как подсолнечник к солнцу. Наконец, он отстранился и сказал:
– Три золотых, но чтобы обслужила сейчас же. Не потерплю отсрочки даже на полчаса.
Он тяжело дышал и смотрел на мои губы, а я словно пробудилась от зачарованного сна, сообразив, что золотые монеты мне предлагали вовсе не за очередную партию сладостей.
– Нет, милорд, – сказала я, глядя ему прямо в глаза.
Только сейчас я увидела, что они вовсе не темные, а светло-серые, прозрачные, как льдинки. И такие же холодные.
– Нет? – переспросил он.
– Нет. Мои поцелуи не продаются за три золотых.
– Тебе мало? – он криво улыбнулся. – Сколько же ты хочешь? Десять? Даже самые дорогие куртизанки в столице берут меньше. А ты всего лишь шоколадница. Или у тебя есть, чем меня удивить?
– Вы не поняли, – сказала я со спокойным достоинством, хотя внутри всё клокотало. – Мои поцелуи не продаются ни за три золотых, ни за десять. Я сама решу, кого наградить ими. И то, что вы сделали сейчас – это низко. Понимаю, что вас ввели в заблуждение мой вид и то бедственное положение, в котором я оказалась, и только поэтому не стану разглашать этот прискорбный случай, но…
– Как ты складно говоришь, – он удивленно поднял брови. – Этому обучают в лавке?
– …но ваше поведение не делает вам чести, – закончила я. – Я осмелилась побеспокоить вас, потому что по мягкосердечию хотела предупредить, когда увидела, что вы общаетесь с господином Сильвани. Он нехороший человек, о нем ходят страшные слухи.
– Я знаю, – резко бросил граф, отходя к окну.
– Тогда… мне здесь больше нечего делать, милорд, – я поклонилась и повернулась к двери, чтобы уйти.
– Эй! Постой, – окликнул меня граф. – Как тебя там?
– Для вашей светлости хватит и этого, – ответила я, уже открывая двери. – Не утруждайте себя, запоминая мое имя. Всего хорошего.
В кухне было жарко, и ароматный пар поднимался от десятка блюд, которые жарились, варились и тушились для графского стола.
– Конфеты надо поставить на холод, здесь они растают, – сказала я поварихе. – На холод, но не на мороз.
Леди Чендлей очень ценила ее, а остальные побаивались. Госпожа Кокинеро всегда говорила, что думает, и никогда не утруждала себя смягчать резкие высказывания, даже если они касались короля и королевы.
Вот и сейчас, забрав сундучок, она привычно заворчала:
– Да уж знаю, куда определить шоколадные конфеты! Не надо так задирать передо мной свой аристократический нос, леди Бланш!
– И не думала, госпожа Кокинеро, – ответила я учтиво и собралась уходить, но слова поварихи заставили меня задержаться на пороге.
– Ещё и конфеты для этой взбалмошной девчонки! Она и так милорду всю душу вымотала, а все ей мало, всё подарочков требует… И как только он терпит её капризы?!
Накинув капюшон, я отправилась в обратный путь.
Снег по-прежнему летел мягкими хлопьями, но сейчас он не радовал. Случившееся в графском доме огорчило меня куда больше, чем я хотела бы признать. Впервые неизвестность перед будущим настолько сильно омрачила сердце. Даже если нам повезет, и мы сможем дать за Констанцей и Анной хоть какое-то приданное, и если найдутся женихи для моих сестер, это не значит, что моя жизнь устроится так же. Скорее всего, матушку заберёт к себе кто-нибудь из сестер, и я останусь совсем одна. Одинокая женщина – либо женщина падшая, либо ведьма, что ещё страшнее. Если одна из сестер не возьмет меня к себе приживалкой, тогда моя дорога лежит лишь в монастырь.
Монастырь…
От этого сердце словно сжимала ледяная рука. Но лучше монастырь, чем продавать свои поцелуи за десять золотых. А граф, похоже, привык добиваться любви девушек – не золотом, так конфетами и подарками… Интересно, кто же та капризная девица, которая истерзала графскую душу?..
Гнев, охвативший меня в доме графа, уже улетучился, и на смену ему пришла усталость. Не телесная, а духовная.
В это день у меня все валилось из рук, так что даже господин Маффино в конце концов не выдержал. Отругав меня за испорченные вишни в ликере, он приказал налить чашку горячего шоколада и посидеть у окошка, любуясь на снегопад.
– Сладости требуют душевного равновесия, – заявил он, занимая моё место у прилавка. – Верни себе душевное равновесие и только тогда берись за них!
Колокольчик звякнул, и в лавку вошел посыльный господина Чендлея.
– Вам как обычно? – спросил хозяин, доставая с полок свежие бисквиты.
– Я к вам с поручением от милорда де Конмора, – важно сказал посыльный и развернул длинный список.
Шоколад в чашке остыл, пока мы с господином Маффино выслушивали, что необходимо приготовить к следующей неделе. Хозяин побледнел, потом покраснел, потом стащил с головы платок и вытер им вспотевшее лицо. Список был ошеломляющим – бисквиты, заварные пирожные, шоколад и марципан, и все это в таких количествах, что понадобится нанимать с десяток помощниц.
– На следующей неделе граф устраивает предновогодний бал, – пояснил посыльный, и было видно, что он очень горд объявить об этом первым. – Граф прислал задаток и требует, чтобы угощение было готово в срок и в лучшем виде.
Тяжелый бархатный кошелек с вензелем «АК» перекочевал из руки посыльного в руку господина Маффино. Тяжесть и размеры кошелька впечатляли.
– Еще милорд велел передать вот это вашей помощнице, – посыльный протянул хозяину крохотный сверток. – Той, которая относила сегодня заказ в дом его светлости. Девушка обронила кое-что, граф распорядился вернуть.
– Леди Бланш относила шоколад, – указал в мою сторону господин Маффино.
– Ах, вот как, – с непередаваемой улыбкой посыльный протянул сверток мне, и я не думая протянула руку и приняла его.
Когда дверь за графским посланником закрылась, господин Маффино застонал:
– И как прикажете сделать это за неделю?! Пятьсот бисквитных пирожных! Ты можешь себе это представить?! Даже если положить на них всего по одной вишне, у нас не хватит ягод! У нас найдется пятьсот засахаренных вишен?
Только его причитания прошли мимо моего слуха.
– Я ничего не теряла в графском доме, – сказала я, развязывая шнурок, перетягивающий сверток. Узлы были тугие, и я никак не могла с ними справиться. Да ещё пальцы предательски дрожали.
– Что? – переспросил Маффино. – У нас хватит вишен, Бланш?
Но я его не слышала. Наконец-то я развернула сверток и на ладони у меня оказалась… серебряная брошь, никогда мне не принадлежавшая. Кровь бросилась мне в лицо. Его милость решил откупиться, когда понял, что промахнулся, торгуя любовь приглянувшейся девицы. Или решил, что получив богатый подарок девица передумает. И станет посговорчивее.
– Две тысячи шоколадных конфет! – перечитывал тем временем список господин Маффино. – Как мы с этим управимся? Можно четверть сделать с марципаном, четверть с ликером, четверть с орехами, и еще четверть с черносливом. Что думаешь, Бланш?
Но я уже ни о чём не думала. Словно ошпаренная, я вскочила и бросилась следом за посыльным, позабыв даже о накидке. Он дошел почти до конца улицы, и когда я догнала его, то задыхалась от быстрого бега.
– Вот! – сказала я, сунув ему в руку серебряное украшение, и отступила на три шага, как от чумного. – Верните его светлости и скажите, что произошла ошибка. Не я – та девушка, которая потеряла эту брошь. Пусть граф припомнит получше, кто приходил к нему. И больше не смейте приносить мне ничего… вроде этого.
– Простите, – церемонно поклонился посыльный. – Произошла ошибка, я понял.
В смятении чувств я возвращалась в лавку, обнимая себя за плечи, потому что внезапно ощутила и мороз, и поднявшийся ветер, пронизывающий до костей.
Господин Маффино встретил меня упреками. Его очень беспокоило мое здоровье – иначе кто станет готовить сладости для графского бала?!
Он пересчитал задаток, и чуть не упал в обморок – тридцать золотых, королевская награда! Он не поскупился и сразу передал один золотой мне. Я зажала в ладони холодный кружок. Ну и пусть господин граф сорит деньгами. Если хочет бал – будет ему бал. И я готова трудиться, чтобы заработать еще пару золотых, но вытирать ноги о свою честь не позволю никому, даже графу. С другой стороны, я понимала, что граф де Конмор отнесся ко мне не как к леди Бланш, а как к Бланш из лавки сладостей. С простолюдинками можно не церемониться, и то, что его сиятельство соизволил извиниться таким своеобразным образом – для Бланш из лавки и вправду было бы счастьем. Но не для леди Бланш.
Такие тягостные мысли одолевали меня, пока господин Маффино высчитывал, сколько понадобится продуктов, что еще необходимо закупить, сколько человек пригласить в помощь. Он старался выгадать каждый грошик, и чем дальше, тем больше я понимала, что основная работа ляжет на мои плечи.
К вечеру мы выполнили почти все сторонние заказы на завтра, и господин Маффино торжественно выставил на прилавок табличку «Заказы временно не принимаются!».
– Приходи пораньше, – сказал он на прощанье. – Начнем сразу, чтобы не терять ни минуты времени. Графский бал в Ренне! Вот так событие!
Мы разошлись в разные стороны, и я побрела к дому. Ноги гудели и были тяжёлыми, как налитые свинцом, спина занемела – ведь за этот день я присела отдохнуть лишь один раз. Как я и предполагала, господин Маффино привел в помощь бестолковую девчонку, которая не умела даже перетирать пряности. Слава богу, что её умения хватило на просеивание муки и дробление орехов. Зато она очень умело приставала с расспросами о заказчиках, и к вечеру от её болтовни у меня раскалывалась голова.
Наш дом находился на одной из окраинных улиц, куда пришлось переехать после смерти отца. В окнах горел свет – меня ждали, и от этого на сердце потеплело, а все обиды дня показались ничтожными.
Я обмела еловым веником снег с обуви и вошла, окунувшись в тепло и запах чечевичной похлебки. При моём появлении Анна и Констанца, сидевшие до этого у камина, на решетке которого матушка поджаривала хлеб, сорвались с места и бросились ко мне.
– У меня нет новых туфелек! – кричала мне в одно ухо Анна.
– Надо немедленно проветрить наши наряды! Они пахнут канифолью! – вопила в другое Констанца.
– Я надену синее платье!
– Нет, я его надену!
– Ты наденешь голубое!
– Но оно мне маленькое!
– Кто виноват, что ты растолстела?
– Я не растолстела, а выросла!
Порой мои старшие сестры вели себя, как маленькие капризные девочки. Чаще всего это умиляло, но сейчас я почувствовала только усталость и раздражение.
– Дайте ей отдохнуть, – сказала матушка, выкладывая горячий хлеб на тарелку. – Садись ужинать, Бланш.
Я поблагодарила и села за стол, а матушка поставила передо мной миску с похлебкой.
– По какому случаю шум? – спросила я после пятой ложки. – К вам посватались принцы или получили приглашение на графский бал?
Сестры радостно завизжали, а я чуть не уронила кусочек хлеба, который не успела поднести ко рту.
– Мы приглашены, Бланш! – завопила Констанца в восторге.
– На графский бал? – не поверила я.
– Нас всех пригласили! – Анна сунула мне в лицо твердый бумажный прямоугольничек.
Я взяла его, но сразу прочитать не смогла, потому что буквы, витиевато выписанные на позолоченном картоне, так и прыгали перед глазами.
– Видишь? – Констанца не дождалась и ткнула пальчиком. – Приглашаются Констанца, Анна и Бланш Авердин. Ну? Разве это не чудесно?!
Приглашение на графский бал.
Эта новость подействовала на меня, как удар крепким снежком в лицо.
– Чудесно, – пробормотала я, откладывая золоченую картонку. – Когда вы его получили?
– Сегодня в три часа. Принес посыльный от графа!
