скачать книгу бесплатно
Наконец собрание зашушукало-притихло, и вошёл полковник, в коем угадывался именно начальник. Тот подошёл к клетке, оставаясь на расстоянии вытянутой руки, и рубанул столь же нагло и презрительно: «Ну что, десантник, допрыгался?!»
– Я желаю поговорить наедине! – потребовал Кузя.
– Будет тебе наедине, п – — к! Я тебе на этот раз такого кабана найду, б – -ь, – всю с – -у тебе р – — – т! Десантник, е – -а мать!!! – полковник демонстративно развернулся и вышел.
Кузя припомнил, что тоже иногда прибегал к мату в отношении нерадивого, но матерное обращение представителя власти – не рядового какого-нибудь, а руководящего – приравнивало всю государственную власть к тому ворью, которое общается на этом языке.
* * *
Кузя не знал, может ли скафандр справиться с этой клеткой, но пытаться не стал, а сел на пол, прислонившись спиной к стене.
В клетке не было абсолютно ничего: пол, две стены и решётка, вытянутая узким коридорчиком. Лишь пол был покрыт линолеумом, а стены оставались голым бетоном.
Продолжился обезьяний цирк, и Кузя закрыл глаза, чтобы не видеть его.
Было слышно, что менялся контингент. Вошёл кто-то из начальства, рангом пониже, и возмущённо съехидничал, почему обезьяна сидит.
– Никаких распоряжений не было! – последовал ответ.
– Приказ был мочить всех! – прозвучало надменно.
Начальник ушёл, а среди обезьян продолжились смешки и издёвки.
Кузя демонстративно не открывал глаз.
Наконец смешки приутихли и послышался плеск воды.
Прижавшись спиной к бетонной стене, полагалось чувствовать её холод, но холода не было. Кузя припомнил, что и вода не касалась лица, и ветки на бегу не хлестали в лицо – всё же была какая-то граница, но при этом он, как обычно, кушал плов и пил сок. Вспомнилось обещание угостить долма. Кузя не знал, что это за блюдо, но название интриговало. Ему очень захотелось, чтобы обезьяны не помешали узбеку кушать.
«Хотя узбек ли он?! Или таджик?! Может, грузин? – подумал Кузя, но решил: – Всё равно хороший человек!»
Ему даже представилось, как благодетель с наслаждением угощается этим блюдом, которое, несомненно, должно быть самым восхитительным шедевром кулинарного искусства.
Плеск усилился, и Кузя открыл глаза: несколько обезьян, стоя вплотную к решётке, мочились на него, и под ним была уже лужа мочи.
Взрыв гнева был настолько велик, что Кузя вскочил и сходу врезал одному в морду, а другого пнул по выставленному. Все отпрянули, и началось всеобщее ржание, но вскоре дикий крик подавил его – орал один из получивших, а второй безмолвно лежал на руках сослуживцев.
На ор прибежал тот, кто ещё недавно приказал мочить, оказавшийся подполковником, и стал матом крыть всех и вся, выставляя виновниками Кузю и мочившихся.
Поверженных утащили, и по матерному приказу помещение освободилось ото всех.
Дверь кабинета закрылась, и Кузя остался один. Он осмотрел себя: одежда нигде не намокла, и даже кроссовки, выйдя из лужи, не оставляли мокрых следов.
«Вот это да-а!» – удивился Кузя.
* * *
Узник оглядел кабинет: в нём были стол, пара стульев и сейф; камер наблюдения не было видно; решётка снизу объединялась приваренным уголком, крепившимся к полу анкерами; сверху клетка также ограничивалась решёткой, прикреплённой к стене несколькими пластинами с анкерами.
Кузя сразу определил слабые места и, забравшись по решётке вверх и упёршись ногой в стену, мягко попытался оторвать решётку от неё – пластины слегка отошли. Было очевидно, что их можно выдернуть вместе с анкерами, и этого было достаточно. Кузя спустился удовлетворённый, но возникла новая идея: решётка состояла из частых вертикальных прутов и лишь трёх горизонтальных, и в этом была их слабость. Приложил усилие, и пара прутов изогнулась в разные стороны. Новое усилие – и пруты приняли прежнее положение.
«Сотня упражнений, и они сломаются», – заключил Кузя.
Затем он осмотрел замок и усомнился, что он крепче того дерева, которое сломалось от удара.
Дверь кабинета открылась, и вошёл сержант. Усевшись за стол, он достал бумагу и ручку и грозно огласил: «Фамилия?»
– Сначала позови начальника, чтобы вымыл здесь пол! – ультимативно потребовал Кузя.
– Фамилия?!! – ещё более грозно выдал сержант.
Кузя, не унижаясь повторениями, выбрал сухое место и, сев на пол, снова закрыл глаза.
Сержант ещё повыкрикивал: «Дата рождения?»; «Судимость?»; «Приводы?» А потом бросил ручку и упёрся взглядом в пол.
Прошло немалое время – сержанта сменил лейтенант и стал задавать те же вопросы. Кузя повторил требование. Лейтенант тоже остался немым наблюдателем – стола.
Так караул менялся до утра.
Утром пришла старушка и стала сквозь решётку мыть пол шваброй, коря обезьян на все лады, напомнив ту, что убирала в больнице.
Когда старушка удалилась, пришёл начальник.
– Так что ты хотел?! – прожевал он надменно.
– Сначала извинитесь и накажите тех, кто это сделал! – потребовал Кузя.
Начальник презрительно хмыкнул и, ответив: «Посмотрим», вышел. Из коридора донеслось его распоряжение:
– В сортир не мотать! Пусть с – т и с – т в штаны!
Спустя время в кабинет пришла пара монтажников и, немало провозившись, установила камеру видеонаблюдения. Прошло ещё некоторое время, и пара человек – явно «синих» – принесла пруты арматуры. После них пришёл сварщик с аппаратом и инструментом и принялся отмерять и нарезать арматуру.
– За что они тебя? – прошептал он, хотя карауливший сержант не мог не слышать.
– Они знают, – ответил Кузя неопределённо.
Сварщик выразил мимикой сочувствие и попросил не смотреть на сварку. Кузя закрыл глаза.
Включился аппарат, зашипела дуга… Кузя наугад назвал марку электродов, предположив по звуку.
– Они-и, – подтвердил сварщик.
– Что, подсушить не мог?
– Как дали, тем и с-у! – последовал ответ.
Работа продолжалась. Горизонтальные пруты становились чаще, не особо соблюдая горизонтальность.
В короткую паузу Кузя на миг открыл глаза, чтобы посмотреть, что делается, и тут же «словил зайчика» – должен был словить. Только вместо яркой вспышки увидел скромную дугу без ореола вокруг – Кузя машинально закрыл глаза, но, удивившись, открыл снова, а затем подошёл ближе: дуга оставалась такой же задавленной, как в «хамелеоне».
– Дай-ка мне, брат! – попросил Кузя со вспыхнувшим нетерпением и взялся за держак.
– Э… э!!! – вскочил сержант.
Но Кузя, пригрозив ему держаком, потребовал: «На место!» Сержант послушно попятился и сел.
Кузя, без маски, принялся варить, «накручивая», как положено, а сварщик смотрел, оставаясь в маске.
– Это навечно! – согласился сварщик, принимая держак обратно. – Только так все электроды изведёшь! Им ничего украсть не оставишь!
– Пусть! – согласился и Кузя.
За арматурой последовал второй замок: более мощный.
– Удачи, браток! – с ещё большим сочувствием пожелал сварщик, прощаясь.
После его ухода Кузя оценил качество работы – железа прибавилось много, а «надёжность» осталась прежней: «Умело н – — л!»
Снова прошло немалое время, и снова пришли монтажники с камерой: видеокамера, установленная утром, «сгорела» от сварки: видимо, некому было думать о последовательности работ.
Как в унисон этому выводу донеслись насмешки и ржание из коридора: «Сержант, б – -ь, закоцал у пацана мопед и закандехал в отдел, а как переключать передачи, ни х – не рубит!!! Ха! Ха! Ха!.. Запорол движок, тупорылый, и полгорода таранил пешкодралом!!! Ха! Ха! Ха!..»
«Некому было думать или нечем!» – поправил свой вывод Кузя.
* * *
В коридоре, очевидно, курили, обсуждая новости. Обсуждение изобиловало матом и уголовным сленгом. Из очередного рассказа Кузя почерпнул следующее.
Трое алкоголиков «раздавили пузырь» в квартире одного из них. Один из гостей сразу заснул «готовый», а хозяину с другим гостем показалось мало, и они, закрыв приятеля отсыпаться, пошли «догоняться». Оставшийся отдыхать вскоре проснулся и, не обнаружив приятелей, смекнул, что остался без «догона». Входная дверь открывалась только ключом, и пьяный, решив, что ему море по колено, спрыгнул с балкона второго этажа, но асфальт не море – пациента с переломом ноги доставили в больницу, где он честно всё рассказал. «Догнавшихся» приятелей полиция ждала уже с наручниками, и по всему выходило, что им «пришит» долгий срок по бандитской статье «лишение человека свободы», а полицейским светят награды за обезвреживание бандитской группировки.
Рассказ сопровождался тем же издевательским ржанием подонков, абсолютно безразличных к судьбе ни в чём не повинных людей. И это гневило Кузю.
Он не испытывал ни холода, ни голода, ни других потребностей, но в этом была его исключительность, обеспечиваемая невидимым скафандром, однако отсутствие со стороны полицейских человеческого понимания в данном вопросе по отношению к запертому в клетке также возмущало и гневило. Только ради проверки Кузя попросил еды у дежурившего офицера, и тот сразу вышел. Вскоре пришёл довольный подполковник, который накануне указал мочить, и с издёвкой проблеял: «Чё, жрать захотел?!» Его сопровождали два майора, которые сразу стали насмехаться, косясь на Кузю.
– Вы принесёте мне поесть? – укорил Кузя, стараясь выглядеть спокойным.
– Г – -а будешь? – съязвил майор. – У нас оно есть для тебя! Мы все из внутренних органов!
Издевательство продолжалось. Кузя понимал, что сам спровоцировал его, но едва сдерживался, чтобы не взорваться.
Но обстановка резко изменилась: в комнату вошёл человек в сером костюме – ржание прекратилось, и прочие спешно удалились.
Кузя стоял у решётки. Серый костюм встал напротив, вытаращившись в упор, и, состроив противную гримасу, желчно съязвил, не предвещая ничего хорошего:
– Так как ты стекло сломал?!
– Показать?! – вспылил Кузя, не успевший остыть.
– Пока-ажеш-шь! Ты у меня всё покажеш-шь! – прошипел тот, выпучив глаза.
– Змей! – догадался Кузя.
– Ты, с – а, меня надолго запомниш-шь! – продолжал тот угрожать.
– А Рыжего за что упёк, если знаешь, что не он?..
– Я вас, б – — й, всех в – -у и высушу!.. – перебил Змей, потянувшись рукой во внутренний карман.
С непрекращающимися угрозами он достал резиновую перчатку и надел её, продолжая упираться выпученным взглядом. Затем извлёк из кармана баллончик и направил его в лицо Кузе.
Кузя, не сводя взгляда с врага, оценил расположение прутов.
Большой палец перчатки нажал на красную кнопку, и струя ударила в лицо. Редкие брызги отлетали на пруты и кипели на них. Пузырящаяся жидкость стекала с лица вниз. Кузя взглянул под ноги: линолеум пенился, как кипящее молоко. Что-то вскипело и в Кузе – его рука пронеслась между прутами и, выбив баллончик, схватила пиджак.
– А теперь оближи! – потребовал Кузя и притянул рожу врага к решётке.
Змей злобно застонал сквозь зубы, пытался вырваться, но добротная ткань припирала к прутам, принуждая лично отведать подаренное… Враг неистово заскулил, обезобразившись ещё более, а затем взлетела его рука с пистолетом, направленным в лицо, и раздались выстрелы.
Кузя видел, как пули останавливались прямо перед глазами и падали вниз.
Он в ярости так же добавил воздействие второй рукой, и шея врага хрустнула.
Кузя ещё удерживал жертву, осознавая произошедшее, как в кабинет влетели трое, ещё недавно глумившиеся.
– З – — – е его!!! – орал подполковник.
В руках одного майора был красный лом, а у другого – красная лопата. Лом сразу нацелился в лицо, но Кузя успел отвести голову, и лом проскочил мимо. Лопата тоже намеревалась пронзить, но остановилась возле живота. Кузя отпустил Змея и на лету схватил пролетевший лом. Змей ещё не успел упасть, а лом уже полетел обратно и пригвоздил подполковника к столу. Майоры спешно ретировались, подсказав и Кузе, что надо действовать. То же самое просигналило звонком в кармане Змея.
Кузя подскочил к двери и собрался ударить ногой, но вовремя сообразил, что могут наказать сварщика.
Вновь взлетев к верхнему углу клетки, он оторвал её от стены и выбрался. Пара секунд ушла на то, чтобы забрать тренькающий фон Змея. Рука машинально прихватила и пистолет.
* * *
Из злополучного здания Кузя выбежал с оттопыривающимися карманами.
Мысли вновь были заняты Еленой и узбеком.
– Чё там? – с форсом процедил парень, стоявший на дороге.
Нос у парня был обычным, но его манеры и тон говорили о принадлежности к «синему» клану.
– Бардак! – честно определил Кузя.
– Я братка фонарю по срыву. Чё там, будут выкидывать?
Кузя не вполне понял сказанное, но, уловив общий смысл, брякнул:
