скачать книгу бесплатно
Светили звёзды. Кузя лежал и любовался ими.
«Нич яка мисячна…» – начал было Кузя, но остановился. Что-то мешало, что-то не давало покоя… Он долго лежал безмолвно, глядя на звёзды, и чувствовал укор, исходящий от них…
«Я опять убил! – понял Кузя. – Я опять поддался гневу!.. Сволочь!.. Они дураки, а я – сволочь! Чем я лучше тех, кто избивал меня?!..»
* * *
«Я буду петь эту песню, чтобы она напоминала мне, что не следует больше никого убивать!» – решил Кузя поутру.
«А если в меня будут стрелять?» – возник вопрос.
«Тогда сами виноваты!» – выдался вердикт сам по себе.
«Но ведь они дураки!»
«Может, они сами додумаются не стрелять?!»
Откуда-то донеслось едва слышимое жужжание. Кузя сел и огляделся поверх травы, но никого не приметил. Жужжание продолжалось, и Кузя посмотрел на небо – высоко над ним двигалось пятнышко.
«Засекли! – подумалось поначалу, но новое предположение отмело догадку: – Может, наш?!»
«А кто из этих дураков наш?!»
«Да все одинаковые!»
«Точно!.. Уничтожать будем везде!.. Но только оружие… и технику, но не людей!»
* * *
Звук отдалился. Скафандр поднялся и пошёл по ложбине.
Пока шёл, новая мысль поселилась в голове: «Надо каждый день читать – узнавать что-то новое! Пусть это трудно… трудно понять, но надо постигать… и тренироваться… чтобы в нужный момент использовать то, что надо! Мало ли там такого, как „Зеркало“, как „Облик“?!.. Надо читать!»
Впереди показались густые заросли кустов, предлагавшие укрытие.
Строка «Луч» снова развернулась подразделами. Кузя пропустил «Кинжал», «Меч», «Рапира», «Палаш» и другие. Его внимание привлекла «Стрела».
«Та-ак! Значит, и стрелять можно?!» – заинтересовался Кузя и чмокнул.
«Стало быть, можно их сбивать!» – сделал вывод спустя долгое время.
Солнце стояло в зените, но ни жара, ни жажда, ни звеневшие и жужжавшие насекомые не донимали. Можно было снова отправиться в путь, но Кузя приказал себе ещё что-нибудь прочесть.
«Куб!» – оживилось воспоминание.
Кузя сменил вид, достал пакетик и, держа его в руке, снова вызвал инструкцию, отыскал не «Куб», а «Короб» и, упрекнув свою память, принялся читать…
Но читать не дали: опять послышалось жужжание, но не живое – от насекомых, разнообразие которых было в избытке, – а механическое.
– Да что это?! – Кузя недовольно отвлёкся от занимательного чтения.
«А вдруг наш?!» – опять всплыл вопрос.
– Да какой он наш?! – выпалил Кузя. – Все они не наши!
Спортивный костюмчик долго выжидал, а потом поднял руку и прицелился… но результата не было. Поводив руку туда-сюда, наконец попал в нужную точку неба – проскочил луч, и жужжание прекратилось.
– Вот так!.. Не мешайте нам читать! – отколол Кузя и снова улёгся в траву. Но чтение не шло. Какие-то сомнения опять морочили голову:
«Кто его знает, как правильно!.. Вот найти бы Лога и спросить его, что делать!»
«Привык, что тебе приказывают, а думать не надо! Машина по уничтожению!»
«Вот и они, бедняги, выполняли приказ, не думая…»
Сомнения долго не давали возможности сосредоточиться, и захотелось отрешиться от них:
– Встать! – приказал Кузя себе гонором, как в армии, и поднялся, выполняя приказ.
– Смирно!..
– Вольно!..
– Лечь и читать!
Кузя вновь лёг и взялся за чтение, отбрасывая всякие сомнения. Если раньше читал о Коробе, воспринимая как возможную вероятность, то, держа пакетик в руках, читал уже как руководство по эксплуатации.
Как ни велико было желание узреть Короб, когда дошёл до конца статьи, разум приказал повременить.
Кузя поднялся, положил пакетик в карман, обрёл облик скафандра и пошёл дальше.
* * *
Деревушка, попавшаяся на пути, оказалась покинутой и, судя по всему, разграбленной. Кое-где даже ворота и двери сняли. На дороге остались следы армейских колёс.
Вдали виднелся лес, и Кузя отправился туда, чтобы скрыться от глаз.
Однако лес оказался обитаем. Маскировочные сетки бросались в глаза нелепостью оттенков. Уже подходя к лесу, Кузя понял, что замаскированы танки.
Было очевидно, что, находясь на открытой местности, скафандр также был обнаружен. Часовой, стоявший на опушке, что-то говорил по рации, но стрелять или окрикивать не решился.
Скафандр прошёл в лес и, запев «Нич яка мисячна…», запрыгнул на первый танк.
С грохотом упал ствол орудия, отвалился ствол пулемёта и прочертилась линия на двигательном отсеке.
Спрыгнув на землю, скафандр вдобавок отрезал ведущие колёса и, продолжая петь, направился к следующему танку.
Служивые в полевой форме, держась в сторонке, глядели во все глаза.
После третьего танка скафандр был атакован струёй огня – лупили прямо в упор, но, вопреки надежде нападавших, огонь не прилипал к скафандру, а падал вниз и горел лужей. Кузя вышел из лужи огня и прыжком настиг пожарника. Тот, отбросив огнемёт, пытался убежать, но скафандр, схватив его за шкирку, как нашкодившего котёнка, потащил к горевшей луже…
Скафандр медленно подводил его лицо всё ближе к огню, продолжая петь песню. Служивый пытался вырваться, выписывая кренделя руками и ногами, но огонь приближался неотвратимо.
Когда смельчак взвыл истошно, Кузя отбросил его от огня. Обмочившийся вояка бросился наутёк.
Скафандр успел «обработать» ещё пару танков, как военные забегали – и оставшиеся танки взвыли. Ближайший взвывший замолк от движения руки, но, пока он «обрабатывался», остальные двинулись из леса на поле. Кузя стал гоняться за ними, как в азартной игре, и резать траки. Одни встали, другие закрутились на месте, а третьи прибавили газу, рассыпаясь в разные направления, как горошины…
Кузе пришлось изрядно побегать за «горохом», и они, остановленные, выстроились полумесяцем. Лишь нескольким «бэшкам» удалось улизнуть.
После «разминки» скафандр продолжил «обработку», напевая песню и не трогая экипажи, а закончив «работу», помахал всем «зрителям» рукой и, поклонившись, как со сцены, удалился.
* * *
Скафандр шёл по следам «бэшек».
Новое жужжание, догнавшее его, вновь остановила Стрела.
Следы привели в село, где в тени садов пустующих хат пряталась масса бронетранспортёров, артиллерийских установок, миномётных комплексов и прочей техники.
Скафандр снова принялся выводить из строя технику, но военные на сей раз оказались сноровистей: село заурчало, и техника повылазила из укромных мест на улицы в намерении улизнуть. Скафандру вновь пришлось ловить «горох». Он бегал по улицам и останавливал двигавшихся.
На сей раз улизнула львиная доля, но и остановленный «урожай» был немалым.
К вечеру скафандр «обработал» остановленных, а потом остался в кругу солдат, сидевших на скамейках у костра. Те, поначалу опасавшиеся, понемногу разговорились и стали выведывать у Кузи, кто он и откуда. Кузя замял тему о себе и перевёл разговор на жизнь и быт солдат в намерении определить для себя, что заставило их участвовать в этой войне. Выяснилось, что причиной были только деньги, которые нужно отрабатывать, стреляя и убивая. Это возмутило Кузю, но он постарался не выдать своего гнева, а убеждал парней бросить эту грязную работу и заняться чем-нибудь достойным, но ватага, уже привыкшая к дармовому баблу, не желала считать киллерскую работу грязной. Кузя стал мысленно напевать, чтобы не разъяриться окончательно.
– Так хто ти такий?! – навязчиво прогутарил один из них, а прочие уставились, ожидая ответа.
– Я – народ России! – ответил Кузя, но, молвив это, тотчас предположил следующий вопрос и сразу дал ответ: – Я категорически против того, что здесь творится!
Однако вопрошавший, не желая слышать ответа, чванно задал тот самый вопрос:
– И що ты робиш на наший земли?!
– Я всё сказал!!! – сурово заключил Кузя и, поднявшись, пошёл прочь.
Костёр был во дворе хаты, оставшейся невредимой, но вблизи и далече была масса хат с выбитыми окнами, с полуобвалившимися стенами. Кузя выбрал для ночлега хату, где два окна были забиты треснувшими фанерными листами.
Угол дома обрушился, оставив расходящиеся трещины. Кузя вошёл через пролом. По различиям в слое пыли и обломков штукатурки, по отпечаткам обуви было видно, что в доме имелись кровати или диваны до прихода солдат – утащили. Осталась лишь этажерка с карандашами, книжками и тетрадями. Фанерной защиты было достаточно, чтобы оставаться вне поля зрения, и скафандр устроился на отдых в углу, где украденная мебель оставила ровную подстилку из пыли.
* * *
Рассвело. Гомон снаружи разбудил Кузю. Он приподнялся и обозрел обстановку через фанерную трещину: какие-то штатские устанавливали видеоаппаратуру на штативах, нацелившись объективами на хату, приютившую скафандр.
«Ну что ж! Интервью пришло!» – сделал вывод Кузя и, решив приготовиться, огляделся.
На нижней полке этажерки лежали цветные карандаши, детские книжки и комочек аляповато-разноцветного пластилина. Рядом с ними оказался покрытый пылью шедевр детского творчества: на высушенном жёлтом листе расположился пластилиновый ёж, утыканный семечками подсолнуха вместо иголок.
Следующая полка была пустая, хотя пыли там не было, а на верхней полке лежали тетради, деревянный треугольник и пластмассовый стаканчик с ручками и фломастерами, среди которых выделялся толстый чёрный маркер. Взгляд Кузи остановился на нём, и он решил попробовать…
– Простите меня, люди добрые! – прошептал он, беря маркер.
Попытка удалась – чёрная полоса осталась на скафандре и превратилась в букву «Н». Затем буква стала жирнее и обзавелась тонким контуром. Кузя критически рассмотрел её: пусть не идеально ровно, но достаточно крупно. Далее расчётливо оставалось место для продолжения слова «Народ», а под ним полагалось расположить «России».
Под буквой «Н», чуточку сместив, Кузя стал вырисовывать «Р», но контур довершить не удалось: маркер заскрипел, как пенопласт о стекло. Попытки оживить его результата не дали, а чёрный фломастер наотрез отказался оставлять след. Кузя вернул позаимствованное стаканчику и пошёл на выход как есть.
Выходя под прицелы объективов, раздумывал о том, что могут спросить и как ответить на это.
Две видеокамеры: одна большая, явно профессиональная, а другая поскромнее, но с каким-то несуразным тылом, – нацелились на него, но штатские не порывались подойти и взять интервью. Они были близко, но, не видя намерений к беседе, Кузя постоял некоторое время в нерешительности, а потом развернулся и пошёл прочь.
* * *
Техника, достойная кромсания, так и не встретилась этим днём.
Найдя удобное место, вновь принялся за постижение неизвестного.
Открылось, что «Н» и «Р» сами появились в «Облике». Можно было изменить их цвет, размер и форму шрифта, а также дописать слова, чем Кузя и занялся. Попробовав разные варианты, он оставил начертанное именно таким неидеальным, как было, а слова дописал правильным шрифтом без каймы.
«Всё это – баловство!» – наконец пожурил себя Кузя и принялся за серьёзные темы.
К вечеру голова снова распухла от информации. Оказалось, что можно определить даже невидимые беспилотники, узнать состояние здоровья человека, получить информацию о взрывчатых веществах вблизи, опасных излучениях, ядерных зарядах и о многом другом, включая дату, которую надлежало ввести. По мере прочтения Кузя вспомнил несуразную видеокамеру и пожалел, что не прочёл это раньше, допуская вероятность излучения. Самое главное, что поразило его, – это возможность определять ложь. Кузя, прочитав это, даже матюгнулся, и с нетерпением хотел опробовать, но компании для опробования не было, и он прочёл раздел «Оперативная информация» до конца.
* * *
Следующим днём техника вновь повстречалась, а затем день за днём работа кипела.
Однажды среди солдат всё-таки оказался журналист какой-то газетёнки и принялся навязчиво выпытывать информацию об Энэре – интервью так и не получилось, но Кузя признался, что ищет Бога на Земле.
Пролетели дни, и фортуна преподнесла сюрприз: это были родные бээмдэшки. Свежая покраска явно имела целью скрыть принадлежность, но рельеф эмблемы, оставшейся под краской, замазавшей её, говорил Кузе, что это не его дивизия. Может быть, это дивизия Ивана – Кузя когда-то видел все десантные эмблемы, но достоверно припомнить их не мог.
– Что, и до нас дошли?! – обомлели служивые без знаков различий.
– А что, сообщили уже? – удивился Кузя.
– Они позвонили.
– И в гости ходите?
– Бывает. Так… Обменяться чем-нибудь.
Последовала команда «Смирно!», и к вытянувшимся собеседникам Кузи подошёл человек также без знаков различия в сопровождении парочки таких же, чьи звания подсказывались лишь степенью почтения. Позади них поспевал четвёртый, чьё поведение говорило о роли стукача-информатора.
– Та-ак! Значит, народ России пришёл?! – вопросом приветствовал подошедший с серьёзным лицом, но улыбкой краешком губ.
– Пришёл, – подтвердил Кузя.
– И каковы ваши намерения?
– Я намерен остановить войну.
