скачать книгу бесплатно
– Ну вот и спелись! – радостно констатировал Иван, пожимая руку.
* * *
Следующим утром Иван с Кузей пели в машине одну песню. Кузя поинтересовался, не надоело ли Ивану.
– Любимая никак не может надоесть! – весело ответил Иван, и, посерьёзнев, выдал мучивший вопрос: – Ты мне скажи! Зачем туда поехал? Не наниматься ли?!
– Нет, Иван… Ты как считаешь, надо эту бойню остановить?
– Да кто ж её остановит?! – ответил Иван с тяжестью в голосе.
– Тогда я попробую, – выдохнул Кузя и рассказал: – Ты, Иван, можешь не поверить, но меня пули не берут. Только никому об этом не говори. Если кому-то скажешь, что знаешь меня, то тебя могут арестовать. Не знаю, как у вас, а у нас пытать бы стали. Так что молчи и Галине скажи то же. Но, если что-то случится, если вам нужна будет помощь, то сообщи – я приеду и выручу.
Иван, принявший сообщение о пулях за шутку, попросил:
– Хорошо, друг, но под пули всё-таки не лезь! За меня не беспокойся, а Гале я скажу. Но и ты звони, если я чем-то смогу помочь! Гроши-то есть?
– Да мне не надо, – отмахнулся Кузя.
– Купил бы фон с нашенским номером, Кузь, чтобы на связи быть!
– У меня паспорта нет, Вань, – признался Кузя.
– Тогда я куплю, – предложил Иван.
– Как пожелаешь, – последовало согласие.
В городе, который был целью рейса, они нашли магазин связи, и Кузя обзавёлся новым фоном, на всякий случай оставив и старый.
Обнявшись, друзья расстались.
* * *
Половину города Кузя прошёл пешком. На выезде попытался поймать попутку, но, как и предупреждал Иван, нарвался на желающих почесать кулаки в ответ на русскую речь.
– Дураки вы! – усадил их Кузя в пыль, и пошёл прочь.
Его пытались догнать – один бегом, а другой на машине – но Кузя, сознавая, что люди остановились подвезти, наказывать не стал.
Ночевал в полях и перелесках, понемногу грызя инструкцию.
Однажды ему попала на глаза строка «Средства связи», где доступно расписывалось, что можно связаться с любого фона, находящегося поблизости.
«Это же воровство!» – вспыхнул Кузя поначалу, но потом убедился в удобстве того, что даже свой фон не обязательно доставать: отображалось всё содержимое его памяти.
Кузя чмокнул на номере Михалыча, и тот отозвался. Поделились новостями, а оба фона Кузи так и остались в кармане.
В другой раз Кузя набрёл на строку «Обслуживание скафандра», где указывалась желательность раз в год помещать скафандр в Короб.
«Да что же это такое?! – вспыхнул Кузя и, не в силах удержаться, взвинтился ещё больше: – Какой короб?! Какой скафандр?!..»
Однако, слегка успокоившись, он приказал себе: «Ищи, тупой!»
Ночью он видел скафандр, но не находил строку «Скафандр», пытался читать о коробе, но опять натыкался на непонятный «пакетик»…
* * *
Проснувшись очередным утром, Кузя сразу вспомнил о заклинившей проблеме и тихо пробормотал в полудрёме:
– Вот ведь скафандр, блин!.. Этот скафандр, блин!.. Скафандр!..
Произнеся последнее слово, вдруг почувствовал, что произошло нечто необычное. Он поднял голову и огляделся: вокруг было всё то же, что и вечером, но краем глаза заметил, что на нём другая одежда. Резко взглянув на себя, пришёл в оторопь: на нём был скафандр – тот самый скафандр, который он видел только ночью, а теперь появившийся наяву в свете солнца!
Вне себя от изумления, Кузя приподнялся и рассматривал себя. На перчатках виднелся тот самый узор швов, который виделся в темноте.
– Вот тебе и спортивный костюмчик! – пробормотал Кузя ошарашенно.
Тут же вспомнился Бо и вспомнилось, как он подал отдельно куртку, а затем брюки.
«Может быть, скафандр отстёгивается!» – предположил Кузя и осмотрелся.
На груди и ногах так же виднелись швы или стыки, а шов на поясе был обрамлён двумя ребристыми дорожками. Кузя потрогал его, пытаясь разделить, но шов оказался таким же эластично-упругим, как и весь скафандр. Никаких надежд на разделение не нашлось.
– Вот так спортивный костюмчик! – снова повторил он и, осенённый догадкой, произнёс: – Спортивный костюмчик!
И скафандр тотчас исчез!
Не было ни грома, ни молнии, ни землетрясения – просто исчез скафандр.
Кузя ещё более ошарашенно осмотрел себя расширившимися от удивления глазами: он сидел на траве в серебристом спортивном костюме. На серебряной куртке была серебряная молния. Такие же серебряные брюки и кроссовки.
– Вот те здра-асьте!!! – наконец вымолвил потерявший дар речи. – Серебряный костюмчик! Тот самый серебряный костюмчик!!!
Кузя осторожно расстегнул молнию и снова удивился: синий спортивный костюм, подаренный узбеком, бесследно исчез вместе с майкой!
– Ба-а!!! – выдалось удивление, а рука, словно ведая, что должно быть, потянулась во внутренний карман… Конечно, Кузя помнил о прочитанном, но серебряный пакетик, извлечённый из кармана, вызвал море восторга: «Вот Он!!! Его надо надуть! Это будет Куб!!!»
Но вдруг пришла иная мысль: «Не надо спешить! Нужно ещё раз внимательно прочитать!»
Кузя вернул пакетик карману и блаженно лёг на траву, повторяя мысленно с закрытыми глазами: «Вот оно-о-о!!!»
Восторг, восхищение, упоение… – всё смешалось, закрутилось нахлынувшей волной… и медленно растеклось блаженным самозабвением.
* * *
Разбудило высоко поднявшееся солнце.
Кузя довольно потянулся и попросил: «Хочу скафандр!»
Но ничего не произошло. Кузя сел и стал соображать, что не так…
– Скафандр! – рявкнул он, и тот появился вновь.
– Ладно! Понятно. Слушаюсь! – произнёс и поднёс перчатку к лицу.
Посмотрев на неё, он захотел ощутить её прикосновение и двинул перчатку к щеке, но какая-то преграда не дала это сделать. Кузя обеими руками попытался потрогать лицо, но ощутил только сферу: оказалось, что лицо защищено невидимым стеклом.
– О-па! – выдался комментарий.
Попытка постучать кулаком по стеклу оказалась такой, словно стучал по мягкой резине, поверх которой была ещё вата.
Увидев свой кулак, он вспомнил о луче и проверил, действует ли, – при повороте кулака к себе из запястья поднялся бугорок, по мысленной команде из него появился оранжевый луч. Поворот кулака обратно – и луч исчез.
«Надо ещё почитать», – решил Кузя и включил инструкцию.
Сразу отобразилось то, чего раньше не было: строка «Облик». Кузя чмокнул и увидел свой костюм – тот самый, подаренный узбеком, который был на нём все эти дни.
– Так вот он где! – выдал шутя и чмокнул снова.
Костюм распался на массу подзаголовков, гуляя по которым Кузя стал постигать возможности перевоплощения. Заодно он, словно неспешно прогуливаясь, шёл по грунтовой дороге.
Позднее голова вновь гудела от обилия информации – оказалось, что его недорогой спортивный костюм может приобретать любые формы и расцветки; так же может изменяться лицо; и даже два фона с запиской, которые были в его карманах, могут находиться там реально или оставаться в виртуальном виде.
Кузя не преминул воспользоваться возможностями и посмотрел на себя в волнообразных штанах… в сапогах… в сандалиях. Потом изменил лицо и попытался ощупать бородку с усами, но их не оказалось.
«Пусть так! – согласился Кузя. – Разберёмся!»
На изучение и пробы, перемежавшиеся неспешным шествием, ушёл остаток дня.
Когда солнце скрылось, Кузя хотел было поспать, но докатился далёкий раскат грома. Прислушался. Ему хотелось, чтобы это было громом, но гром продолжался без остановки: «Война».
Кузя поднялся и пошёл на этот гром.
«Я должен идти! – убеждал себя Кузя, прибавляя шаг. – Я должен остановить это!»
* * *
Грохотало долго. Кузя бежал и уже видел вспышки на небе, но грохот резко оборвался, оставив только облако дыма, видимое даже во тьме.
Когда Кузя добрался до места, облако дыма уже унесло. Дымился лишь повалившийся тополь. На поле, перепаханном взрывами, местами ещё виднелась полуживая трава – других жертв не было.
Вспомнилось о двух реках денег, которые нужно отрабатывать.
«Ведь это деньги народа!.. Это мои деньги!.. И кому-то это выгодно?!»
Была глубокая ночь. Скафандр долго шёл по полям и балкам. Одна из балок вывела к лесополосе из тополей и кустов, в которых укрылась военная техника. Костров не было, но тянуло дымком.
Людей тоже не было видно, и Кузя свободно шёл вдоль машин.
– Стий! Стреляти буду! – наконец прозвучало в тишине.
Скафандр остановился, а часовой вызвал подмогу.
Прошло немного времени, и прибежали трое военных.
– Хто такий?! – грубо прогундосил один.
– Що вин так вирядився? – пробухтел кто-то поодаль.
– Да гуляю я здесь! – ответил Кузя.
Видимо, вопрошающий ожидал чего-то другого, поскольку тотчас посыпались удары. Кузя намеренно упал и завёл руки за спину, но удары не прекращались.
– Так що вин гумовий чи що?! – возмутился один из пинающих.
Наконец пыл нападающих прошёл, и кто-то, склонившись, выразил фальшивое сочувствие: «Живий?»
Кузя не ответил.
Тот же грубый голос доложил по фону о задержании противника.
Попытались связать руки, но попытка не увенчалась успехом.
– Вин якись слизький, як салом помазаний! – прогутарил пытавшийся.
– Смирне! – прозвучала команда, а затем последовала похвальба: – Ось вин! Ми затримали!
– А що не звьязали?! – взыскал подошедший.
– Так вин слизький якись!
– А ну всипте!
Вновь последовали удары и пинки. Было видно, что при командире старались, как только могли.
У Кузи поначалу было желание поговорить, но, чем больше проявлялась агрессия, тем меньше оставалось желания. Происходившее напоминало то, через что уже довелось пройти, и когда терпение иссякло, а вместо него вспыхнула жажда мести, которая была когда-то, скафандр встал и единым махом располовинил всех, кто был вблизи. Часовой, стоявший дальше, направил автомат.
Кузя скомандовал: «Зеркало!» – и часовой, успев выдать короткую очередь, упал.
Выстрелы всполошили всю колонну. Из машин посыпались военные, завизжала сирена, включились прожекторы.
Скафандр шёл вдоль машин и проводил рукой вблизи двигателей. Ворковавшие тут же замолкали. Раздавались крики, команды, выстрелы, но Кузя не обращал внимания на суету, а спокойно выполнял задуманное. Те, кто пытался ударить, отлетал сам, кто стрелял – падал…
Когда колонна закончилась, скафандр не стал возвращаться, а пошёл дальше. Нашлись дураки, которые стреляли вслед, но иссякли.
Предвидя, что при следовании по дороге его настигнет погоня и снова будут стрелять, Кузя покинул дорогу и пошёл полем.
Поле, сначала ровное, поросшее бурьяном, перешло в развороченное давним обстрелом, где бурьян рос клочьями. Кузя ушёл на значительное расстояние, скрывшись в ночи, и остановился на отдых в ложбине, по пояс заросшей травой.
