скачать книгу бесплатно
175 дней на счастье
Зина Кузнецова
Young Adult. Инстахит. Романтика
Новинка от автора «36 вопросов, чтобы влюбиться» и «Майское лето» Зины Кузнецовой.
Бонус к основному роману «175 дней на счастье» – повесть «Романтическое воспитание».
Иллюстрация на обложку нарисовала популярная художница Markass!
В средней общеобразовательной школе № 3 никогда не происходит ничего особенного: ученики не блистают талантами, гениев и призеров Всероссийских олимпиад среди выпускников нет.
Все живут своей тихой обычной жизнью, пока в школу из-за серьезного проступка не переводят новенькую.
Шестнадцатилетняя Леля, дерзкая, колючая, выглядит для местных чудно, и на ее эксцентричное поведение одноклассники не обращают внимания.
Но все меняется, как только директор объявляет, что старшеклассникам нужно обязательно поставить спектакль.
И главную роль неожиданно для всех получает именно Леля.
Чем же обернется эта авантюра?
«Роман, который хочется сравнить с уютным теплым пледом. Возможно ли отыскать свое счастье всего за 175 дней? Получится ли за такой короткий срок наладить отношения с родителями и обрести верных друзей?
По-настоящему комфортная история о взрослении и первой любви дает ответы на эти вопросы и очаровывает читателей с первых страниц». – Даша, автор телеграм-канала «Фэйри для мытья посуды»
Зина Кузнецова
175 дней на счастье
© Кузнецова З., 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Волны крутые, штормы седые –
Доля такая у кораблей.
Судьбы их тоже чем-то похожи,
Чем-то похожи на судьбы людей.
Детская песня
Жар-птица
1
Средняя общеобразовательная школа № 3 считалась нормальной. Талантами не блистала, не выпускала гениев, не готовила ко Всероссийским олимпиадам, и средний балл на экзаменах у ее учеников с трудом переваливал за семьдесят из ста. Но и ничего особенно плохого нельзя было сказать о ней: недавно сделан ремонт, из-за которого новый директор дошел до самых верхов, чтобы на это выделили деньги; все преподавательские ставки заняты, и учителя знают свое дело; отменили дежурства в столовых и коридорах ради улучшения качества знаний; устраивали вечеринки по праздникам для школьников и раз в полгода всех вывозили в театр.
Дети здесь учились нормальные, самые обыкновенные. Городок был совсем небольшим, работу жителям давал в основном завод (только благодаря ему город и образовался два века назад), поэтому в периоды частых родительских собраний в чатах только и видно было: «У меня два через два смена, давайте в другой день» и «Раньше шести уйти не смогу, на проходной нужно отметиться». Сами школьники – те, кто мыслями уже давно осел в городе, – смотрели на красно-серые дымящие трубы завода с четким пониманием, что их будущее там: в этом надежном, жарком и всегда нужном государству месте. А те, кто с детства признал, что горячие цеха не привлекают их, изо всех сил учили предметы, которые будут сдавать на экзамене, чтобы поскорее уехать прочь и не чувствовать за своей спиной суровый, как у рабовладельца, взгляд этих дымящих, толстых, круглых труб.
Ничего в школе страшного (или интересного) не происходило, ни с кем ничего плохого (или интересного) не случалось, и каждый день был серой, темно-туманной, как небо над заводом, копией предыдущего. И, когда в ворота школы въехал большой внедорожник на мощных колесах, которые, казалось, могут смять ступени, если машина на них заедет, все школьники и учителя с интересом посмотрели на автомобиль. Таких в их городке почти не водилось. Ну, может, у владельца супермаркета, который, как и завод, давал многим жителям рабочие места.
Дверь внедорожника открылась и хлопнула, закрывшись. Из машины выпрыгнула девочка лет шестнадцати, но выглядела она, по мнению собравшихся, чудно?. В начале ноября в легких черных колготках в – прости господи! – сеточку! На ногах черные берцы, потом где-то сильно выше колен начиналась юбка, еще выше – тонкая водолазка и короткая незастегнутая куртка. Ни шапки, ни варежек. А еще ржаные длинные, до лопаток, пышные волосы и сумасшедший, по мнению всех собравшихся в школьном дворе, макияж с синими стрелками и блестками.
Потом из автомобиля вышел высокий мужчина в черном пальто. Учительницы с особенным интересом оглядели его серьезное лицо, полностью состоявшее из приятных черт, разве что слишком очевидно были напряжены челюсти и сжаты губы. Вдруг чья-то мама, работавшая на заводе в офисе управления, сказала другой маме: «Да это же Андрей Петрович – наш новый директор… Помните, Сергея Михалыча же того… за присвоение госденег уволили». Так по двору и разнеслось негромкое эхо: «Новый директор… Новый директор…»
– Доброе утро, Андрей Петрович! – сказала та мама, которая работала в офисе управления.
Андрей Петрович растерянно посмотрел в толпу, не узнавая никого, и кивнул из вежливости.
Все более пристально оглядели девочку рядом с ним. Дочь, что ли? Да разве такие у директоров дочки? Где благородство, интеллигентность?.. И колготки эти, опять же, в сеточку!
– Пойдем, – сказал Андрей Петрович девочке и направился в здание школы.
Девочка будто заупрямилась: открыла дверь машины и как-то особенно сильно захлопнула ее снова. Андрей Петрович на шум не обернулся. Девочка с досадой оглядела двор, вздрогнула, когда поняла, что на нее все смотрят и видят без маски равнодушия, и тут же, сделав непроницаемое лицо, направилась следом за отцом.
Андрей Петрович шел быстро и пересек вытянутый школьный двор почти за минуту. Его дочь Леля, казалось, ценой невероятных усилий переставляет ноги. Расстояние между ними увеличивалось и увеличивалось, потом Андрей Петрович скрылся в здании школы, а Леля остановилась и достала телефон (наблюдатели отметили, что это последняя модель айфона), что-то прочитала, быстро отправила сообщение и, все еще глядя в экран, начала подниматься по школьному крыльцу. Вдруг послышался глухой удар.
– Ой!
Леля вскинула голову и увидела, как миниатюрная девочка, по виду ее ровесница, присела, чтобы поднять упавшую толстую книгу. Когда девочка посмотрела на нее, Лелю поразили светло-серые глаза, которые сияли, словно две большие луны летом на прозрачном небе. Девочка эта стояла в окружении нескольких ребят, видимо, одноклассников.
– Ничего страшного, все в порядке, – улыбнулась она и поднялась, крепко прижимая книгу к себе. Леля заметила, что это «Братья Карамазовы» Достоевского.
Леля неопределенно махнула головой и хотела пройти дальше, когда путь ей, скрестив руки на груди, преградила невысокая смуглая и черноволосая девушка. Над верхней пухлой бархатно-розовой губой у нее виднелся темный пушок. Леля сначала хотела мысленно скривиться, а потом оглядела девушку еще раз, и такой гармоничной и исчерпывающей показалась Леле ее внешность, что пушок над губой, поняла она, украшает смуглянку даже больше, чем длинные густые волосы.
– Извинись перед Сонечкой, – сказала девушка строго.
Леля не сразу поняла, чего от нее хотят. Погруженная в свои мысли, она еле поняла, о чем речь.
– Не буду, – наконец сказала Леля, собравшись с мыслями.
– Извинись!
– Не будет стоять на проходе – избежит толчков.
Леля собиралась обойти девушку, но та не дала, расставив руки в стороны. Захотелось смеяться. Леля вдруг четко поняла, что, когда утром не хотела ехать в новую школу и имела плохое предчувствие, примерно чего-то такого – глупого, но безнадежно конфликтного – и ожидала.
– Маш, не надо, – попросила Сонечка, – не нужно ссориться.
– Я не ссорилась бы, если бы она вела себя по-человечески.
– Да отвалите вы уже, боже мой! – Леля грубо толкнула Машу плечом и прошла.
– Охренеть, – услышала она позади себя. – Ну что за дрянь! Нет, вы видели?! Кто это вообще, кстати?
Леля раздраженно вздохнула. Снова все получилось не так: неправильно, гадко, некрасиво. Почему у нее вечно так выходит? С какими бы добрыми намерениями, с какими бы правильными мыслями она ни старалась подступить к делу, все выходило шиворот-навыворот. И будто для того, чтобы лишить этот день любого положительного финала, в школьных дверях Леля, идущая от раздражения быстро, налетела на выходившего парня.
– Извини, – сказал он. Его левую бровь пересекал белый шрам, что делало его похожим на бравого пирата или разбойника.
Леля ничего не ответила – быстро прошла дальше, случайно задев его плечом. Хотела извиниться, но что-то помешало, удержало. Леля и сама не могла толком объяснить, почему она всегда предпочитала пойти на конфликт, сделать что-то в пику. Пару лет назад она придумала образ для гаденького чувства вредности, сидящего внутри: маленький противный рыжий клоун с уродливо разрисованным красно-белым лицом дергал в своих руках самые толстые нити, отвечающие за ее поведение, и каждый раз визгливо похихикивал от удовольствия, когда Леля, поддаваясь его манипуляциям, грубила и вредничала.
Вот и сейчас, увидев, что жертва готова произнести слова извинения, клоун схватился за толстые нити и с силой потянул на себя. И вместо «Да ничего, и ты извини» Леля бросила парню:
– Идиот!
Она тут же пожалела об этом, но из гордости не стала исправлять ситуацию и подошла к отцу, который ждал ее у стойки охраны.
– Нам на второй этаж к директору, – сказал он.
Клоун снова было потянул на себя нити – Леле захотелось затопать ногами и сделать что-то противное, из-за чего папа обязательно рассердился бы на нее, но сдержалась. Было стыдно действовать так на глазах у всей школы.
2
В кабинете директора пахло кофе. Не таким, какой делают в дорогих кофейнях, а самым обычным, растворимым. На деревянном столе даже стояла невымытая кружка.
Кабинет был небольшим, с одним окном под потолком, заставленным стеллажами с папками и книгами. Места хватило только на рабочий стол и два кресла напротив.
Директор, низенький мужчина лет шестидесяти, встал навстречу Леле и Андрею Петровичу. Леля удивилась, увидев на нем джинсы, а не брюки. В ее прошлой школе директор ходил в костюме-тройке и требовал такой же аккуратности и изящества в одежде от других. Как-то Леля даже видела, что он отчитал свою секретаршу за то, что та была в кедах, а не в туфлях на каблуке. В общем-то из-за подобных требований у Лели и сложились с тем директором не самые приятные отношения: носить школьную форму она наотрез отказывалась и делать менее яркий макияж тоже.
– Доброе утро! Я Сергей Никитич, – директор торопливо пожал руку отцу Лели. Но торопливо не потому, что хотел польстить большому начальнику, скорее деловитость и торопливость – его естественное поведение. Он дошел до своего рабочего места и сказал: – Проходите, садитесь. Прошу прощения за эту коморку, тут раньше ютилась бухгалтерия, а я решил, ну зачем мне двадцать квадратов одному, пусть люди там сидят, а я и тут спокойно смогу… Слушаю вас! – спохватился он. – Простите, юная леди, как вас зовут?
– Леля.
– Ольга, значит.
– Нет, Леля.
– Так чем могу помочь? С каким вы вопросом?
– Мы недавно вернулись сюда после трех лет жизни в Москве, – сказал Андрей Петрович.
– Да вы что! – обрадовался директор. – И как вам?.. Простите, продолжайте.
– И моей дочери нужна школа.
– Образование – это прекрасно! В каком вы классе, Леля?
– Окончила девятый, сейчас должна быть в десятом, – отозвалась она вежливо, тем самым благодаря директора за то, что он не проигнорировал ее просьбу относительно формы имени.
– У нас есть место в десятом. На самом деле у нас их много. После ОГЭ многие ушли в колледж, чтобы потом на заводе работать. Так что учитесь на здоровье, Леля, учитесь! Документы у вас с собой? Паспорт, свидетельство, аттестат об основном общем образовании? Прекрасно! Можете оформиться сразу, акты готовятся в течение трех дней, но это не проблема. Можете, Леля, хоть завтра уже с новыми силами на научный фронт… Разрешите, я пролистаю личное дело?
Андрей Петрович отдал директору весь пакет документов.
– Только я должен вас предупредить, – сказал он, – что Леля человек сложный. И трудностей в прошлой школе избежать не удалось, поэтому два месяца учебного года она училась в другой школе в Москве. Это все есть в личном деле.
Директор кивал, слушая Андрея Петровича, и одновременно пролистывал бумаги. Прочитав последнюю страницу, он удивленно посмотрел на Лелю. Ей даже показалось, что в его взгляде мелькнул интерес:
– Устроила пожар в кабинете?
– Я не устраивала пожар, – сказала Леля.
– Да? А тут так написано, – возразил директор.
– Ерунда написана.
– Леля! – одернул ее отец.
– Вы знаете, Леля, я очень не люблю, когда дети врут, – сказал директор, – очень не люблю. Это хуже всего. Когда ребенок врет, он отрицает свою ответственность. А это плохо потом в жизни аукнется и откликнется. Так, ладно… На учет в комиссию по делам несовершеннолетних вас не поставили после такого?
– Пришли к договоренности, что, если полгода Леля не будет нарушать никаких законов, запись о постановке на учет будет удалена из базы данных, – строго сказал Андрей Петрович, недовольный тем, что об этой неприятности так долго ведется разговор.
– Это хорошо. Зачем ребенку заранее жизнь ярлыками портить, да? И сколько вы, Леля, уже держитесь без нарушения законов?
– Пять месяцев.
– Желаю вам с тем же успехом продолжать в нашей школе. Я вас возьму, – сказал директор. – Андрей Петрович, к секретарю моему подойдите, она вам все расскажет и проводит, чтобы вы зачисление оформили. Если хотите, Леля, можете сейчас пойти посмотреть расписание десятого класса (он у нас один) и познакомиться с ребятами.
Леля и Андрей Петрович попрощались с директором.
– Я сейчас отдам документы. Ты пойдешь к одноклассникам? – спросил Лелю отец.
– Нет, – ответила она, – дай ключи от машины!
– Иди познакомься.
– Я не хочу.
– Как знаешь, – бросил отец и последовал за секретарем. Ключи он не дал, поэтому Леля вышла на улицу и, обдуваемая ноябрьским пронизывающим ветром, встала около внедорожника. К ее счастью, лестничная компания, как она прозвала ребят, сидящих на крыльце, уже ушла на уроки.
Завибрировал телефон. Трясущимися от холода руками Леля достала его из кармана куртки.
Мама писала: «Лелька, оцени черный пляж. Камчатка – красота!»
А дальше фотографий пять самых разных: и селфи, и просто пейзажи…
Леля отправила огненный смайлик в ответ и хотела уже написать маме, что переживает из-за перехода в новую школу; что уже, кажется, успела поссориться с одноклассниками; что у нее сегодня с самого утра сильно болит голова, наверное, снова будет приступ мигрени, и как она с леденящим ужасом ждет этой невыносимой боли в висках и во лбу. Вдруг она подумала, что мама разозлится из-за того, что Леля скидывает на нее свои проблемы, мешая ей наслаждаться путешествием, и убрала телефон в карман.
3
После школы Андрей Петрович завез Лелю домой и, не сказав ей ни слова, уехал на работу. Новое назначение застало его врасплох, и он, пусть и уверенный в своих силах и опыте, все же не мог легко отнестись к ответственности, легшей на его плечи, и днями напролет сидел в кабинете, вникая в тонкости производства. Все к лучшему, считал он. Брак развалился, дочь явно не желает проводить с ним время. А так… хоть где-то полезен и важен.
Леля дома, не церемонясь, раскидала стянутые кое-как с ног берцы, бросила куртку на перилах лестницы, уже у себя в комнате стянула водолазку, затем юбку и в одних колготках и топе улеглась на постель. Страшно ныли виски и лоб, будто в голову поместили воздушный шар и надували его, надували, а он упирался в череп изнутри и давил, давил…
Неплотно закрытая дверь в комнату со скрипом приоткрылась, и большой старый сенбернар Филя медленно подошел к кровати. Не открывая глаз, Леля свесила руку, и Филя подсунул под нее пушистую голову. Леля нашла в себе силы повернуться, открыть глаза, хоть дневной свет и вызывал тошноту, и улыбнулась псу, легонько потрепав его по макушке. Людей удивляла его кличка. Казалось, что такая большая и солидная собака должна зваться Айроном, Графом или Бароном, но трехгодовалой Леле щенок показался похожим на собаку из передачи «Спокойной ночи, малыши!», которую ей включала мама. Так Филя и стал Филей.
