скачать книгу бесплатно
В итоге день прошёл хоть и не по плану, но интересно и увлекательно. Девочки заметно ожили и развеселились, да и я чувствовала себя куда легче. И дело было не в чертах характера и особенностях именно этого дракона, а просто в появлении чего-то нового: не так много у нас здесь развлечений, а новых впечатлений тем более никаких.
Разошлись спать мы уже за полночь, но я была уверена, что угомонятся воспитанницы ещё нескоро, и будут до утра бродить друг к другу в гости, чтобы поделиться впечатлениями. Однако заострять на этом внимание не стала: они достаточно взрослые, чтобы самостоятельно следить за режимом.
Дракон вышел из портала следом за мной и, не позволив даже обернуться, крепко обхватил ладонями за плечи, прижал к себе, зарылся лицом в волосы, шумно вздохнул. Странный, во всех смыслах неожиданный, слишком личный жест для существа, уверяющего, что близость для него – просто способ получения от партнёра нужных эмоций.
– Ты врёшь, – тихо заметила я, не шевелясь и не пытаясь вывернуться. Слишком приятно было ощущать эту близость.
– В чём именно? – невнятно проговорил он мне в волосы.
– Во всём понемногу, – ответила спокойно. – Причины твоего появления здесь, твоя биография, твои отношения с окружающим миром, природа драконов. Врёшь не прямо, но очень ловко дозируешь правду и уходишь от неудобных вопросов.
– И? – усмехнулся Шерху. – Что из этого следует?
– Я не понимаю твоих целей, и меня это злит, расстраивает и беспокоит. А ты обещал заботиться о благе и душевном равновесии ратри, разве нет?
Чешуйчатый негромко засмеялся, сгрёб меня в охапку, потёрся щекой о макушку.
– Ладно, я всё понимаю, но где я о природе драконов соврал?
– Полагаю, опять недоговорил, – педантично поправила его. – Ты утверждал, что секс для тебя – просто способ получить нужные эмоции, а ратри – источник питания. В эту картину не укладывается твоё поведение сейчас.
– Глупая маленькая эслада, – со смешком сообщил он. Легко, как игрушку, приподнял меня над полом и подтащил к кровати, уселся и потянул к себе на колени. Потом, видимо, решил, что этого мало, и вовсе завалился на спину, увлекая меня следом.
Я молчала и снова не сопротивлялась: во-первых, ждала ответа, а во-вторых, это тоже было приятно. Вот так лежать затылком у него на плече, ощущать крепкие тёплые объятья…
Такое ощущение, будто я знаю его не без малого день, а полжизни.
– С чего ты решила, что дело в природе драконов? – спросил он наконец.
– Я просто предположила. Если это не так – просвети меня.
– Ты совершенно не умеешь логически мыслить и сопоставлять факты, – проговорил Шерху, как мне показалось, удовлетворённо.
– И? К чему ты это сказал?
– К тому, что ты вполне могла догадаться, – заметил он. – Я же рассказывал, как обычно происходит наше общение с ратри: мы всегда что-то из себя изображаем. Врём. Мы… хм. Приспособленцы. Полная противоположность эслад. Вы – гордые, неуступчивые, принципиальные и прямолинейные, мы – хитрые, изменчивые, осторожные. Там, где вы будете настырно ломиться напрямик, разбивая лоб, мы быстро найдём обходной путь и скорее добьёмся цели.
– Я всё равно не понимаю, к чему ты клонишь, – проворчала я.
– Мы привыкли так жить. Я тоже жил так, и даже вроде бы неплохо, а сейчас, наверное, просто устал. Если угодно, мне хотелось побыть одному и подумать в тишине о смысле жизни, потому и отправился в Ледяной Предел, – усмехнулся найдёныш.
Я завозилась, чтобы перевернуться и заглянуть дракону в лицо. Облокотилась о его грудь, приподнимая голову. Хитрые разноцветные глаза мужчины встретили мой взгляд спокойной снисходительностью и лёгкой насмешкой. Одна ладонь его осталась придерживать меня за талию, а вторая переместилась на ягодицу.
– Настолько хотелось, что ты готов был за это умереть, наугад открыв портал в опасное для тебя место, которое не способен покинуть самостоятельно? Ты не понимаешь, что выжил чудом?! – проговорила я.
– Выжил же, – философски отозвался он и пожал плечами. Да уж, не поспоришь… – Тебе сложно всё это понять, потому что ты никогда не видела Мира и даже не представляешь, как сильно он отличается от Ледяного Предела. Здесь тихо, я бы даже сказал – мертвенно тихо в сравнении с ним. Сонная, холодная, безучастная ко всему пустота, в которой единственное движение вызывает ветер и сложно заподозрить наличие хоть какой-то жизни. Просто взглянуть на эту безмятежность – дорогого стоило.
– Ладно, может быть. Но это всё равно не объясняет твоего поведения сейчас.
– Хм. Да, действительно. Куда-то меня не туда понесло… Я же говорил, что обычно с ратри мы не так уж откровенны и позволяем им думать, что они хозяева, а с тобой я решил попробовать по-другому.
– И?
– Я делаю то, что хочется, – он со смешком пожал плечами. – Почему ты не думаешь, что мне может быть просто приятно обнимать тебя?
– Потому, что мы почти не знаем друг друга?
– А как это связано? – он насмешливо выгнул брови. – При чём тут продолжительность знакомства? Это ведь просто ощущения тела. Тебе приятно принимать душ, нравятся прикосновения стекающей по коже горячей воды. Да что там, я же ощущаю, что мои прикосновения и объятья тебе приятны. Так почему я не могу испытывать те же ощущения и стремиться к ним?
– А как же «секс – только способ»?
– И что? – рассмеялся он, перекатился по кровати, подминая меня. Потом вообще уселся верхом на мои бёдра, перехватил запястья и прижал к постели над головой. – Да, без этого можно обойтись, но если нет такой необходимости, то – зачем? Приятный ведь способ!
Говорил это мужчина медленно, перемежая слова поцелуями, неторопливо двигаясь от моего виска ниже, касаясь губами и щекоча упругим раздвоенным языком. Речь зазвучала невнятно – дракон растягивал шипящие, «р» сделалось гортанным и раскатистым, часть звуков вообще проглатывалась, как всегда в моменты такого частичного перевоплощения.
Да я не особенно и вслушивалась, больше сосредоточенная на прикосновениях и своей реакции на них. Запрокинула голову, подставляя под поцелуи горло, и прикрыла глаза, отрешаясь от окружающего мира. Ощущение открытости, уязвимости и неспособности пошевелиться горячило кровь предчувствием наслаждения и собиралось в тягучий клубок внизу живота.
Язык дракона приласкал ямку между ключицами и двинулся вниз вдоль выреза платья. Я шумно вздохнула от остроты ощущений и непроизвольно выгнулась, подаваясь навстречу прикосновениям. Шерху усмехнулся, выпрямился, обжёг многообещающим взглядом и перехватил оба моих запястья одной рукой, а второй принялся неспешно расстёгивать ремешки одежды, порой отвлекаясь на ласки. Неторопливые, чувственные, заставляющие моё сердце ускоряться, а тело – таять от желания. То гладил открытые участки кожи, то ласкал грудь через тонкую ткань, то вновь возвращался к шее или губам…
Моё платье уже было расстёгнуто, но снимать его дракон не спешил, сам же и вовсе оставался одетым. Со стороны всё выглядело почти пристойно, но возбуждение стало уже настолько сильным, что казалось мучительным. Я была близка к тому, чтобы воспользоваться магией, избавиться от одежды и взять то, чего мне хотелось.
Странное чувство, странное желание. Странно на меня влияет этот дракон…
– Ты так компенсируешь опыт общения с прежними хозяевами? – хрипло пробормотала я, вновь выгибаясь, подаваясь за его рукой в попытке продлить прикосновение.
– Как – так? – уточнил Шерху, вновь целуя мою шею.
– Постоянно стремишься быть сверху.
Дракон засмеялся, щекоча кожу жарким дыханием, влажно обвёл языком контур уха.
– А моя хозяйка желает чего-то ещё? – проурчал негромко.
Я желала, и неожиданно для самой себя решилась воплотить это желание в жизнь. Через мгновение мы с мужчиной поменялись местами: уже я сидела верхом на его бёдрах. А самое главное, на нас не было так надоевшей одежды, почти царапавшей разгорячённую ласками кожу.
Опираясь обеими ладонями на грудь чешуйчатого, я вскинула на его лицо довольный взгляд, чтобы увидеть реакцию. Ожидала встретить удивление и растерянность, но на губах дракона играла удовлетворённая улыбка, разноцветные глаза возбуждённо блестели, а ещё в них читалось неподдельное восхищение.
Ладони мужчины уверенно легли мне на бёдра, направляя, и я не удержалась от негромкого стона, ощутив его в себе. А через мгновение, подчиняясь мягкому нажиму его рук, начала двигаться, бездумно гладя ладонями живот и грудь любовника.
Я сбивалась с ритма, захлёбывалась стонами, изгибалась и непроизвольно пыталась отстраниться – слишком острым было наслаждение, волны которого одна за одной прокатывались по телу. А дракон не отпускал моего взгляда, и – я откуда-то точно знала – каждый мой судорожный вздох, каждое движение доставляли ему не меньшее удовольствие.
За этими ощущениями быстро забылось всё, что волновало меня совсем недавно. Окружающий мир будто прекратил своё существование, остались только два слившихся воедино тела – и чистое, незамутнённое наслаждение.
Потом Шерху крепко стиснул мои бока, заставил чуть приподняться и начал двигаться сам, вскидывая бёдра мне навстречу. Я зажмурилась, полностью поглощённая ощущениями, и вскоре новая волна наслаждения с головой накрыла нас обоих, увлекая в бездну и на мгновения лишая личности, мыслей, памяти и разума, оставляя только дрожащее в экстазе тело.
* * *
…Полностью обессиленная, я лежала на груди дракона, слушая, как гулко и торопливо стучит его сердце. Постепенно ритм замедлялся, выравниваясь, и по мере этого ко мне возвращался рассудок и способность связно мыслить. А вместе с ними вернулись вопросы, от которых чешуйчатый интриган ловко меня отвлёк.
Значит, дракон утверждает, что устал от привычного существования и решил вот так переменить обстановку, пусть и с риском для жизни. Устал лгать, хитрить и изворачиваться – но продолжает делать здесь то же самое. Никак не может остановиться? Слишком привык, чтобы суметь быстро переключиться и вдруг сделаться откровенным? Или не так уж и устал, чтобы отказаться от этого полностью?
Он ведь сейчас тоже обманывал, то есть – не говорил всей правды. Да, устал, да, захотел перемен. Настолько, что рискнул сунуться в Ледяной Предел. Но я готова поклясться льдом своей души, самой сутью эслады, что это не единственное и не главное. Однако всей правды Шерху добром не расскажет, что бы им ни двигало. Конечно, здесь, в Ледяном Пределе, я могла спрашивать его иначе, с позиции силы, и не думаю, что связь могла этому помешать. Вот только платить подобную цену за правду я не хотела.
Да, он лгал. Да, преследовал какие-то свои цели. Но с его появлением я как будто проснулась, вновь почувствовала себя живой, стряхнула оцепенение и задумалась о чём-то, кроме долга. Главным, что мирило меня с его присутствием, была вот эта возможность ощущать рядом чужое тепло, и именно желание близости не позволяло оттолкнуть. А помощь с обучением девочек в этой ситуации – просто дополнительная приятная мелочь, которая не играла уже значительной роли.
Эслады – дети льда, но ведь не его куски! Даже наши мужчины, даже самые непримиримые из них никогда не были бесчувственными, какими бы они ни казались в своём стремлении сохранять спокойствие в любой ситуации. Да, слишком гордые, упрямые, не готовые прислушиваться к мнению окружающих – особенно, женщин. Я до сих пор злилась на Иккаса за то, что не услышал, не поверил, и всё получилось так, как получилось. Но он всегда был заботлив и мягок со мной, любил объятия и поцелуи, любил проводить со мной время и был… хорошим. Родным.
И тем тяжелее далось нам всем принятое решение. Предать свой народ, самых близких существ, или позволить им уничтожить Мир – выбор, встать перед которым я бы не пожелала никому.
Почему, ну почему они не послушали? Почему Иккас и остальные только отмахивались, почему не удивились единодушию своих женщин? Если вообще знали о нём… Насколько бы сейчас всё было проще, окажись они не столь упёртыми!
А я… я ведь просто слабая женщина. Я такой рождена, меня такой воспитали. Я питаю своей жизнью Мир, латаю дыры, когда созданные Древними нити начинают рваться. Но я не умею жить одна и довольствоваться тишиной!
– Актис, что случилось? – встрепенулся дракон. Мягко перекатился, осторожно укладывая меня на кровать, навис сверху, отводя с моего лица растрепавшиеся волосы.
Я мотнула головой, закрылась ладонями.
Изначальная тьма! Надо же было так растаять… На ровном месте, из-за пустяка. Древние, как же стыдно!..
– Актис! – вновь позвал Шерху, попытался отвести мои руки, но я с силой рванулась, выскальзывая из объятий.
Дракон не ожидал такого сопротивления, поэтому не успел удержать, а я прямо с постели рухнула в портал, ведущий в ванную. Самое лучшее место, чтобы прийти в себя – в одиночестве, под хрустально-чистыми струями ледяной воды, которая вымывает из головы все лишние мысли, все тревоги, оставляя только спокойствие. И отрешённое, вялое чувство стыда.
– Актис! – приглушённый дверью и шумом воды голос дракона тем не менее слышался вполне отчётливо. – Что случилось? Что не так? Актис!
Звук удара заставил дёрнуться от неожиданности. Я даже в первый момент малодушно решила, что мне почудилось, но удар повторился, ещё громче и резче.
Изначальная тьма, он… дверь ломает? Зачем?!
Пока я осознавала эту странную мысль, снова что-то грохнуло и послышался натужный треск – кажется, ещё пара ударов, и дракон действительно добьётся желаемого. Опомнившись, я поспешила остановить воду и открыть дверь. Запоздало сообразила, что Шерху мог и не заметить исчезновения преграды, а я ведь не знала, как именно он её ломал…
Но беды не случилось, мужчина стремительно шагнул в комнату, спешно сгрёб меня одной рукой в охапку, обхватил второй ладонью лицо, пристально разглядывая.
– Что случилось? – спросили мы одновременно.
Чешуйчатый растерянно вскинул брови, но кивнул, давая мне высказаться первой.
– Что случилось? – повторила я. – Зачем ты ломал дверь?
– И она ещё меня спрашивает! – проворчал он и нахмурился. – А как ещё я должен был реагировать, если ты вдруг заплакала и сбежала, ничего толком не объяснив?
Ну да, глупо было надеяться, что он не заметит.
– Извини, – глубоко вздохнув, проговорила я, не поднимая взгляда выше его ключиц и нервно поглаживая кончиками пальцев рисунок чешуи на плечах. – Я не знаю, как это получилось. Наверное, слишком устала, день сегодня удивительно насыщенный, да и вчерашняя ночь – тоже. Просто вымоталась.
– Так, я уже совсем ничего не понимаю! – Шерху слегка тряхнул головой и потянул меня прочь из ванной, приобнимая одной рукой за талию. – Объясни толком, почему ты плакала? Я чем-то тебя обидел?
– Нет, что ты, ты ни при чём, – торопливо возразила я и вымученно улыбнулась: – Пожалуйста, давай оставим эту тему?
– Если я не виноват, то мне уже легче, – хмыкнул мужчина, со странной хозяйственностью устраивая меня в постели. Набросил тонкое одеяло, старательно укрыл и укутал от пяток до макушки, потом улёгся рядом и привлёк в объятия. – А всё-таки? Что случилось?
– Ничего. Шерху, давай сделаем вид, что ничего не было. Это не имеет к тебе…
– Погоди, кажется, я догадался, – перебил дракон. – Ты убежала не потому, что обиделась на меня, а потому, что не хотела показывать свои слёзы. По твоему смущению и чувству вины предполагаю большое культурное различие. Что в этом страшного? И да, я не издеваюсь, я правда не понимаю. Я, как и подавляющее большинство обитателей Мира, очень мало знаю об эсладах, уж извини.
Я глубоко вздохнула, набираясь спокойствия и терпения. Шерху прав, а мне нужно быть снисходительной. Если постоянно держать в памяти, что дракон знает о Ледяном Пределе гораздо меньше, чем я о Мире за его границами, то вопросы дракона уже не кажутся столь нелепыми и неприятными.
– Слёзы, как и кровь, это основа жизни, это вода, которая нас питает. Проливая кровь, живое становится слабее, теряет силы и саму жизнь, то же и со слезами. Бывают случаи, когда это необходимо, но попусту их расходовать… – я запнулась, подыскивая верное слово, – неприлично. Само по себе очень неприлично, не говоря уже о том, чтобы делать это в чьём-то присутствии.
– Кхм, – чешуйчатый глубокомысленно кашлянул. – Неожиданно. И что послужило причиной такого неприличного поведения?
– Неважно. Я не хочу это обсуждать, – отмахнулась я.
– Хорошо, – покладисто согласился Шерху, но через несколько секунд вновь заговорил: – Странно. С одной стороны, очень похоже на нас: у нас тоже считается недостойным и неподобающим плакать, особенно мужчинам, но для женщин обычно делают исключение. Особенно при близких. А у вас, при столь трепетном отношении к женщинам, правило распространяется и на них.
– Женщина хранит жизнь, и ей ещё более зазорно растрачивать её попусту, – разъяснила я.
– По-своему логично, – тихо проговорил чешуйчатый, опять выдержал короткую паузу и негромко попросил: – А всё-таки, в чём причина?
– Откровенность на откровенность. Ты честно и без утайки отвечаешь на все мои вопросы, а я – на твои. Нет? В таком случае не вижу смысла продолжать разговор. Холодной ночи.
– Сладких снов, – со смешком ответил он.
Шерху затих, и я сумела немного перевести дух. Думала, что тут же усну, вымотанная, но сон никак не шёл – и объятья мужчины давили, и кровать казалась слишком жёсткой, и одеяло мешалось, а уж про мысли и говорить нечего.
Впрочем, несмотря на мои слёзы и достаточно резкое окончание разговора, настроение оказалось совсем не таким мрачным, как можно было ожидать.
То, что я называла своей жизнью ещё каких-то два дня назад, являлось скорее затянувшейся агонией. Хоть я и старалась не зацикливаться на этом, но прекрасно понимала всё то, на что Шерху открыл глаза девочкам, и точно знала, что, отпустив их в Мир, последую за теми, кто уже ушёл. Для меня просто не существовало другого пути: за будущее Мира мы заплатили и своими жизнями тоже, просто отсрочив смерть, чтобы эта жертва не оказалась напрасной, чтобы наши дети сумели искупить ошибку своих отцов.
Эслады – мужчины – давно относились ко всем прочим живым существам с презрением. Поначалу дистанцировались, потом начался вялотекущий конфликт, а недавно они всерьёз вознамерились избавиться от Мира и всего его населения. Они считали, что Древние совершили ошибку, создав его и изменив свою сущность, что единственный возможный путь развития для нас – вновь стать чистой чарью, избавиться от плена бытовой оболочки. А поскольку разорвать связи со стороны Предела оказалось невозможно, они вторглись в Мир. И почти преуспели.
Обязанностью мужчин было следить за порядком в Мире, следить за балансом и не позволять своей стихии спорить с другими – но и не давать исчезнуть. На правах старших помогать смертным, не допускать катастроф. Однако они выступили против своей природы, не видя, к чему всё идёт: за тысячелетия существования Мира Ледяной Предел стал его неотъемлемой частью, и разрыв убил бы не только Мир, на который эсладам было плевать, но и нас всех. Ослеплённые успехами, они не видели, как крошится сама основа Ледяного Предела. Считали, что это мелкие и временные побочные эффекты. Что их слабые, нежные, хрупкие женщины просто боятся перемен.
Стихию почти невозможно убить даже в Мире: когда гибнет бытовая оболочка, мы – при должном умении – возвращаемся в родной Предел и тут восстанавливаемся. Это не смерть, просто короткий перерыв: сохраняется личность, опыт и память, и восстановленное тело будет точно таким, как утраченное. Противостоять эсладам на равных могли только другие стихийные существа, но было ясно, что шансов на победу у Мира и его обитателей нет: для этого требовалось одолеть детей льда в их доме, а в чужом Пределе все мы слабы и уязвимы.
И тогда женщины – те, кто сумел – сделали свой выбор.
Тот, кто хранит жизнь, лучше прочих знает её цену, её хрупкость и то, как легче всего её оборвать. Я была первой, кто сказала вслух то, что понимали все: если не остановить войну сейчас, победителей не будет. И мы сами убили тех, кто толкал мир в бездну.
В результате из четырёх тысяч эслад осталось всего несколько сотен: тридцать девять взрослых женщин, обрекших на смерть собственный народ, и дети разных возрастов. Мы бы все ушли тогда, но понимали, что дело ещё не закончено. Чтобы сохранить Мир, требовалось восстановить равновесие, и уж точно нельзя было допустить, чтобы эслады умерли все: некому стало бы тогда обуздывать стихию, следить за сохранностью связей Мира и Ледяного Предела. В таком случае гибель лишь отсрочилась бы, но стала медленней и ещё более мучительной.
Смертных не допустили к решению судьбы Мира. Оставшиеся эслады разговаривали с другими стихийными и заключили Договор. О том, что наши дети научатся контролировать свою суть и уйдут жить в Мир, чтобы стать к нему ближе, чтобы научиться видеть всё его многообразие и родить детей от смертных мужчин и женщин, тем самым быстрее восполнив численность своего народа. Нам же предстояло передать им все знания, научить тому, что умели мы сами, и – отпустить. О собственном будущем мы тогда не задумывались и не пытались устроить свою жизнь: нечего было устраивать. Мы все умерли, когда оборвали жизни наших мужчин и проводили в небытие тех, кто не сумел принять такой исход.
А теперь оказывается, что всё это не конец, и, чтобы очнуться, мне достаточно завести любовника-дракона. Буквально – сказка из Мира о проклятой спящей принцессе, вариант для взрослых!
Удивительно, но я почему-то не чувствовала вины. Досада, тревога, раздражение уклончивостью Шерху – то есть какие-то несущественные, сиюминутные мелочи. А вот предсказуемых и ожидаемых уколов совести за то, что предаю память ушедших, не было.
Видимо, я слишком сильно хочу жить, раз пережила всё, что было, и даже сейчас не желаю уходить.
