Заповедные острова

Не менее любопытно было посмотреть на тех, кто пришёл на набережную за зрелищами, ведь среди них были и те, кого мы раньше не видели на собраниях. Быстро произошло некоторое разделение нашего небольшого общества спасшихся. В Пузыре обозначились этнические центры. Почти сразу после Катаклизма в районе улица Плющиха, уйдя из гостиницы, поселились первые узбеки и таджики, а потом к ним присоединялись другие узбеки, таджики и даже киргизы, как только узнавали об этом районе. То же самое произошло и с этническими армянами, которых было меньше, но тоже достаточно для организации собственного уклада жизни в районе улицы Усачёва. Отдельно поселились даже иностранцы, очень малочисленная группа сколотилась из двух американских туристов, двух британских, трёх итальянцев и двух шведов. Объединяло их плохое знание русского языка и достаточное знание английского. Два немца, не знающие никакого языка, кроме своего родного, имевшие неосторожность отказаться в ту пятницу от экскурсии и спавшие в номере с зашторенными окнами, так и жили в гостинице. Переводил им кто-то из вояк, на их счастье, знающий немецкий язык.

Ещё одна группа, которую можно было выделить, – молодёжь. Неизвестное число лиц студенческого возврата обживало квартиры элитных домов в Оболенском переулке.

Эти группы, ну разве что кроме иностранцев, объединяло одно – в общей жизни они участия принимать не желали, на собрания не ходили и всё меньше любили непрошенных гостей. Уже неоднократно были случаи, что то там, то здесь был изгнан, а однажды даже избит случайный визитёр. Комитет принимал всё более жёсткие формулировки об обязательности посещения собраний и участия в общих работах, развешивались листовки по всей территории Пузыря, но эффект был незначителен. Депутат Макаров всерьёз ставил вопрос рейдов в эти резервации, особенно в молодёжную, но случилось неожиданное событие. Депутат Макаров пропал.

Это стало известно 8 сентября в день очередного собрания. Члены Комитета пришли уже обеспокоенные, но заняли свои места за столами на сцене. Видимо, была последняя надежда, что председатель Комитета откуда-то прибежит прямо на собрание, но он так и не появился. Поняв, что Макарова не будет, слово взял Бобриков.

– Уважаемые друзья, – начал он, – тут кое-что случилось, и мы пока не можем дать оценку этому событию. Куда-то пропал наш уважаемый Сергей Станиславович.

Зал зашумел и собравшиеся обеспокоенно закрутили головами, словно пропавший начальник мог оказаться среди них. Микрофон у Бобрикова взял майор ФСБ Демченко.

– Давайте я кое-что добавлю. Возможно, я был последним, кто его видел. Как вы знаете, Сергей Станиславович жил в Новодевичьем проезде. Точнее сказать, он старался бывать дома, но нередко ночевал и в гостинице. В это воскресенье, как вы знаете, мы пытались пробить стену теплоходом, но ничего не вышло. После эксперимента Комитет должен был отправится на приёмку нового пищеблока, который наши повара организовали на базе кухни гостиничного ресторана. Сергей Станиславович сказал, что ненадолго заедет домой и вскоре будет. Все попрыгали в машины и уехали, а мы с Макаровым ещё некоторое время разговаривали на набережной вдвоём. Потом и я сел в машину. И я видел, как Макаров тоже сел в машину и поехал по направлению к своему дому. А в назначенный час на приёмку пищеблока он не приехал; мы ходили к нему домой, но квартира была заперта.

Микрофон снова взял Бобриков:

– Мы подумали, вдруг у Сергея Станиславовича стало плохо со здоровьем, поэтому вскрыли дверь, но там никого. Впрочем, это, наверное, было лишним, так как около подъезда и во дворе не было его машины.

– Его автомобиль мы нашли, – добавил Демченко, – но об этом позже.

Мы сидели втроём в четвёртом ряду – Нина, я и Генка, и озадаченно переглядывались. Жизнь в Пузыре была относительно безопасна, но смерти случались нередко. Возможно, если бы в обычной жизни мы ежедневно знакомились с полицейскими сводками по этому району, то ужаснулись бы. А в Пузыре о подобных событиях слухи разносились гарантированно, быстро и подробно. Недели две назад около одного из домов в луже застывшей крови был найден бездыханный паренёк, как видно, упавший с большой высоты; возможно, пытался залезть в квартиру на высоком этаже. А за месяц до того во дворе на Хользунова нашли женщину с пулевым ранением в живот и полуголого мужика с ружьём, тоже бездыханного. А потом в квартире рядом ещё кого-то застреленного. Что там у них случилось, никому не известно. Двух недель не проходило, чтобы мы не услышали о новой утрате. Но до сих пор это не случалось с кем-то нам знакомым. Пропажа Макарова, воспринимаемого всеми, как лицо полновластное и неприкосновенное, нас озадачила. Он всегда был чёток и обязателен, так что речь могла идти только о какой-то беде.

ХХХ

В палате было тихо. Юрий встал и начал прохаживаться, разминая спину. Воспользовавшись паузой, один из слушателей спросил:

– Юрий, а вот вы всегда знали текущее время, но как?

– Да как всегда, в телефоне смотрели.

– А если кто не мог зарядить телефон?

– Я забыл сказать, что ещё на первых собраниях всем желающим раздавали наручные часы, работающие на солнечных батареях. Знаете, простенькие такие, недорогие?

Дверь в палату открылась, вошел Герман и сообщил, что на сегодня рассказов достаточно и врачи просят дать Юрию отдых.

– Позвольте буквально ещё пару моментов прояснить. Давайте уточним ещё раз, когда это произошло? – спросил один из слушающих, неформальный парень в кожаной куртке и с банданой.

– Это было воскресенье 11 июля. Я помню, так как это день рождения отца.

– Без него в Пузыре начались беспорядки? – спросила одна из двух женщин, сидящих в палате.

– Давайте не будем направлять вопросами, – пресёк её солидный мужчина в костюме.

– Почему вы мне это высказываете? – возмутилась женщина. Другие слушатели стали их одёргивать, требуя прекратить выяснять отношения.

– Вы регламент подписывали? – не унимался мужчина.

Юрий молчал, с любопытством наблюдая за этой небольшой склокой.

– Простите, Юрий, продолжайте рассказывать, как Вам хочется, – сказал мужчина в костюме. – Депутата Макарова искали? Нашли?

– Нет. Зато нашли машину. На Бережковской набережной есть сектор, в котором нет ничего интересного для обычных людей. Там находится та самая АЗС с бензовозом и несколько административных зданий. Возле одного из них и была найдена машина Макарова. Табличка на входе поясняла, что это «НИИ стартовых комплексов».

Слушатели, понукаемые Германом, в конце концов ушли. Когда Юрия наконец оставили одного, в его голове закрутились воспоминания о Нине.

ХХХ

Вот они пробрались через пешеходный мост на ту сторону, где располагался Парк Горького. Стена Пузыря проходила сразу за мостовой опорой, поэтому сойти с моста можно было только на сторону Нескучного сада, прекрасного и таинственного, полного свежих зелёных листьев и такой же молодой яркой травы. И до Катаклизма в этих уголках людей было немного, особенно, если в будни. Юрий знал это по своим воспоминаниям – когда ухаживал за первой женой, она приводила его в эти места. С тех пор прошло двадцать лет, а, кажется, ничего не изменилось в Нескучном саду: и те же дорожки, плутающие меж деревьев, неизменно выводящие к белой ротонде, и так же тихо, и нет людей. Лишь только стена, просматривающаяся сквозь деревья со стороны Ленинского проспекта, напоминала о том, что мир ограничен. Она проходила прямо по парку, проспекта не касаясь, но всё же основная часть Нескучного сада оказалась, на их счастье, внутри Пузыря.

Однажды он пригласил её на самый настоящий пикник. Добыл мангал, отличное вино и настоящее замороженное мясо. Магазинное свежее мясо испортилось в первую неделю, спасшиеся давно питались консервами, но Макаров в первые же дни разыскал большой промышленный холодильник в подвале одного из супермаркетов. Он был существенно больше того, что нашли Юра и Гена. В том холодильнике, по размерам лишь немногим уступавшем двухкомнатной квартире, на крюках висели говяжьи и свиные туши. В срочном порядке туда дали электричество, подключив генератор, и свозили молоко и мясо со всех мест, где оно ещё не было испорчено. Таким образом получился некий стратегический запас, а из самого супермаркета сделали центр, куда свозили найденные продукты долгого хранения. В том здании, где располагался супермаркет, поселились военные, которые и осуществляли присмотр за продуктами. Юру и Гену попросили газорезкой и сваркой выполнить различные работы: вскрыть двери, установить петли для навесных замков и тому подобное. Закончив дело, Юрий поинтересовался у Макарова, нельзя ли будет при случае попросить здесь мяса, на что получил утвердительный ответ. И через три месяца, в разгар романа с Ниной, напомнил депутату о том разговоре, на что Макаров рассмеялся и выписал Юре бумажку с разрешением, скреплённой собственной депутатской печатью. Военный на входе, посмотрев на бумажку, сходил в морозильник и отрубил для Юры кусок замороженной свиной шеи.

Юрий собственноручно замариновал это мясо и лично приготовил в Нескучном саду, подобрав в хозяйственном магазине смешной кухонный фартук и раздобыв в каком-то ресторане белый поварской колпак. А Нина сидела на раскладном стуле, смеялась и обнимала ладонями большой бокал с дорогим, безумно дорогим вином, который никто из них никогда бы не смог себе позволить. А потом он включил портативную акустическую колонку, и они танцевали, обнявшись, и если бы он мог позволить себе заплакать от счастья, то сделал бы это.

ХХХ

На другой день к нему в палату вошли человек десять, многие из тех, кто был вчера, а также новые. Но Виктора Семёновича с помощниками не было, как и тех, кто вчера в палате немного повздорил. Герман сказал:

– Юрий, мы тут с коллегами посоветовались.

– Да-да.

– Мы решили, что перебивать Вас никто не будет. Пусть рассказ идёт так, как получается. А все вопросы мы зададим после.

– Как хотите. С чего же мне начать? Точнее, с чего продолжить?

– Начните от исчезновения депутата Макарова и далее до самого Вашего перемещения сюда, пожалуйста.

ХХХ

В поисках ни я, ни Генка, ни тем более Нина не участвовали. Комитет сформировал поисковую команду, в которую вошло много военных и полицейских. Раза три нас вызывали открыть газорезкой какую-нибудь сложную дверь, но по большей части они справлялись сами. Всё что я знаю, это слухи от случайно встреченных спасшихся, сплетни от Марины в гостинице и официальная информация, которую нам доводили на собраниях.

Они обыскали здание этого НИИ и все соседние дома, заходя в каждую комнату, осматривая чердаки и подвали, но результата не было. Ничего нигде не нашли и к разгадке пропажи председателя Комитета так и не приблизились.

Тогда вооружённая команда поехала по «резервациям», как их уже стали привычно называть. Но и эти поиски ничего не дали, кроме конфликтов между теми, кто считал дом или квартал своей территорией, и представителями Комитета, которые искали своего предводителя.

Через две недели безуспешных поисков председательство принял Бобриков, к которому Комитет сразу приставил охрану. На листовках, развешенных по столбам, можно было прочесть рекомендацию гражданам не ходить по одному.

Как это случается в обществах, где миропорядок завязан на одного лидера, после загадочного исчезновения Макарова баланс нарушился буквально у всего. Сначала расшаталась дисциплина, это было видно по всё уменьшающемуся числу приходящих на собрания, а пришедшие уже с меньшей охотой шли на обязательные работы, стараясь поскорее сбежать по своим делам. Бобриков, хоть и был отставным генералом, но харизмой обладал несоизмеримо меньшей, чем предшественник, и вообще был слабоват в ораторском искусстве. Он пробовал хмуриться и делать голос строгим, но собрания перестали быть местом, где многие слушают одного. Бобрикова перебивали, ставили в вину то, что его никто не выбирал, а когда тот начал по-генеральски орать, разбавляя матерком, и вовсе некоторые демонстративно выходили из зала.

Примерно через месяц состоялось последнее организованное еженедельное собрание в зале Московского Дворца Молодёжи. Точнее, оно не состоялось. Мы пришли втроём, как всегда с опозданием, и увидели, что много людей толпится на улице. Оказалось, что электрик Атуев совсем спился и куда-то пропал, но искать его никто не собирался, как Макарова месяц назад. Электричества в зале не было, а значит внутри было темно и душно. Можно было собрать людей и починить свет в зале, но Бобриков сказал, что существенной темы для разговора сегодня всё равно нет. Там же из толпы прозвучали предложения о том, «что хватит уже собираться регулярно» и что, «если потребность будет, пусть Комитет вешает на столбах объявления». Разошлись, ничего не решив, но на следующее собрание мы решили уже не приходить. Нам хватало того, что мы частенько заглядывали в гостиницу, где всегда находили активную и инициативную Марину, от которой узнавали новости.

Марина работала в пункте выдаче заказов интернет-магазинов, который находился на улице Ефремова. Помещение было небольшим, подвальным, без окон. В то злополучное утро они работали вдвоём с напарницей Светой, которая вышла на улицу покурить и всё. Марина не раз упоминала тот факт, что она не курит, как прямую пользу для здоровья, которую она так нежданно и в полном объёме ощутила. У Марины была непростая судьба: сама из Рязани, из неблагополучной семьи, отец и мать злоупотребляли алкоголем, в доме были постоянные скандалы, и, закончив школу, Марина убежала в Москву. В столице у неё уже три года как жила знакомая, чья судьба была схожей. Одну за другой меняя работы, она обжилась подругами, с которыми на паях снимали квартиру. Так и стала Марина москвичкой, никогда не унывающей, давно привыкшей к тяготам и своё место секретаря при Комитете считавшей удачей. А сам Катаклизм как явление и Пузырь над головой её не беспокоили.

ХХХ

Это случилось перед самым Новым Годом. Были последние числа декабря. Хотя у нас не было ночей, а был вечный день, и не было смены времён года, а был вечный май, мы старались ориентироваться по часам и календарю. Новый год мы, безусловно, планировали отметить как-нибудь особо торжественно. В парке Трубецких я подыскал подходящую ёлочку, вырубил её и принёс домой. Нашлись и ёлочные украшения; к генератору, который исправно работал всё это время и требовал лишь бензина, подключили гирлянды.

Все мы жили в какой-то праздности, не зная, чем себя развлечь. Генка нашёл себе занятие по поиску ключей от Бентли. Серебристый шикарный Бентли был найден в одном из соседних с нами дворов. Генка загорелся целью найти ключи и покататься на машине, на которой он, слесарь-сантехник, не смог бы прохватить никогда.

– Я на ней не просто покатаюсь, – грозился он, – я на ней буду крутить по набережной полицейские развороты.

– Давай-давай, ключи сперва найди, – смеялись мы с Ниной.

– Да это несложно. Хозяин приехал, поставил машину и зашёл в один из подъездов. В доме восемь этажей по четыре квартиры. Итого почти семьдесят квартир надо вскрыть и проверить все ключи на гвоздиках, на тумбочках, в мужских борсетках, валяющихся брюках и так далее.

– Ну, а если он зашёл не в эти два ближних подъезда, а вон – в любой из тех дальних?

– Значит полторы сотни квартир, – бодро ответил Генка, – чем ещё заниматься-то.

– А если водитель Бентли не живёт здесь? Привёз хозяина, а сам пошёл пообедать.

– Точно! Надо ещё обойти тут все заведения рядом, это проще, чем квартиры вскрывать.

Вот в один из таких дней, когда до Нового года оставалось совсем чуть-чуть и я помогал Генке тащить газорезку на восьмой этаж, вдруг раздались глухие звуки отчаянной автоматной и пистолетной стрельбы. Мы насторожились и решили выйти на крышу, но ничего не увидели. Прекращаясь и возобновляясь, стрельба продолжалась несколько часов. Всё окончательно стихло только на следующий день. По традиции, мы поехали в гостиницу за новостями и застали там Марину, которая собирала вещи.

– Марина, чего случилось?

– Полиция поссорилась с военными.

– Это как?

– Я сама точно не знаю, меня там не было. Знаю только примерно, что рассказывала Нестерова. Они пошли получать мясо в морозильник, а военные им не дали, – частила Марина. – И вроде бы сам Бобриков распорядился не давать. А за три дня до того двое военных сильно напились и пришли сюда в гостиницу искать знакомства с женщинами. А тут как раз были Кукушкин и Лезин, это полицейские, которые из метро спаслись. И между ними возникла тут драка, но военные сильно пьяные были, так что их побили и выгнали из гостиницы. Через полчаса военных прибежало человек пять, но тут был только один Кукушкин, и они повалили беднягу и ногами начали бить; хорошо, что собрался народ и Кукушкина спасли. Те, кто от полицейских, тоже потом собрались идти проучить военных, но кое-как это всё утихло.

– А стреляли вчера где и почему?

– Так вот я и говорю, Нестеровой не дали мяса, а с ней был Лезин и два рабочих. Кукушкин-то лежит в больнице весь в бинты замотанный. Лезин вызвал остальных полицейских, кого смог, получилось человек пять, и они этот дом, в котором живут военные, взяли штурмом. Ведь морозильник-то у них в подвале, не знаю, почему Макаров так устроил. Погрузили мясо и поехали. Уж не знаю, убили они кого из военных или только попугали, но шум был большой.

– А вроде долго стреляли-то вчера, – мы хотели подробностей.

– Так военные очухались, собрались, похватали оружие и стали полицейских искать. Приехали сюда, в гостиницу, человек пятнадцать. Тут ещё такое дело, что всех полицейских спаслось мало, восемь человек. А военных, если всех подсчитать, то человек тридцать. Так что сюда ввалилась целая рота или взвод, не знаю, как правильно. Половина в бронежилетах, касках, с автоматами. Здесь их не нашли, но кто-то подсказал, что полицейские могут быть в здании районной полиции. И, видимо, там была для военных засада, потому что они уехали из гостиницы, и через пять минут стрельба с той стороны началась.

– Есть убитые, не знаешь?

– Из полиции не знаю, а военных убили четыре человека, – сказала Марина, искренне сожалея, – об этом Нестеровой сказал Колюжный, а я слышала. А самое главное, что убили члена Комитета нашего, помните, такой сидел подполковник Ракитов?

– Помним, молчал всё время.

– Да, так вот он тогда напился-то и пришёл с дружком сюда женщин искать, – Марина перешла на шёпот и сказала нам доверительно: – Сам всю кашу заварил, сам первый и пострадал.

– А ты чего вещи собираешь?

– Да не буду я здесь больше сидеть. И Комитета-то уже нет, как такового.

Позже мы узнали, что полицейские, действительно, заняли круговую оборону в здании ОВД и в тот день никто из них не погиб, так как к встрече военных заранее подготовились. А группа атакующих полезла на рожон и первые двое были убиты прицельным огнём из окон, не успев даже вылезти из машины. В следующие полчаса были убиты ещё трое, включая Ракитова, и военные отступили.

На другой день военные провели целую операцию, окружив здание ОВД, забросав его гранатами в разбитые окна, но внутри уже никого не было. Полицейские отступили на территорию спортивного комплекса Лужники, и стрельба несколько дней слышалась только там.

Так как боевые действия велись на достаточно изолированной территории, отрезанной насыпью железной дороги и эстакадой Третьего кольца, то в остальной части Пузыря жизнь протекала почти так же, как и раньше. Но однажды полицейские добыли где-то рабочий инкассаторский фургон и под прикрытием этой брони стали покидать территорию Лужников, делая вылазки за продуктами. Был там у них такой омоновец Слава Воробьев, вояка здоровенный, бывалый и совершенно отчаянный. А среди военных, если не считать офицеров, спаслись солдатики срочной службы, в момент Катаклизма оказавшиеся на работах в каком-то подвале. Офицеры, впрочем, тоже по большей части были не боевые. Так что численный перевес был на стороне военных, а боеспособность на стороне полицейских.

Жертв могло быть и больше, но, если не считать первых двух дней, когда все гонялись друг за другом в ожесточении пьяного угара, позже старались на рожон не лезть, стреляли всё больше издалека по предполагаемым местам нахождения противника. Погибло ещё двое военных и трое полицейских, прежде чем через две недели не был заключён мир силами всех спасшихся и офицеров спецслужб под руководством майора ФСБ Демченко, который занял в конфликте разумную нейтральную позицию. На закрытом собрании, о результатах которого было официально объявлено, было решено, что принадлежность к полиции или военным упраздняется. Все боеспособные мужчины находились на учёте и несли службу по охране складов, гостиницы и тюрьмы без учета ведомства, к которому они относились до Катаклизма. Все, кроме членов Комитета, сняли погоны.

В Пузыре воцарилось прежнее спокойствие и даже Марина вернулась на своё место. А мы с Генкой, наконец, обзавелись пистолетом ПМ, который нашли, когда на следующий день пришли поглазеть на место штурма ОВД. Это было не первое наше оружие. Некоторое время назад, рутинно обыскивая случайные квартиры, мы нашли охотничье ружьё-двустволку и охотничий же карабин. Всё это стояло в оружейном шкафу, выполненным по всем правилам, а по стенам квартир были развешаны головы добытых хозяином трофеев. Патроны тоже нашлись.

ХХХ

Однажды в нашей жизни появился человек, знакомство с которым всё изменило. Для нас эта встречала была случайностью. Уже неделя, как было установлено перемирие, и мы продолжили жить нашей праздной жизнь невольников в золотой клетке. Генка нашёл-таки ключи от Бентли – брелок лежал на тумбочке в одной из квартир шестого этажа, самого ближнего к машине подъезда. Но, вопреки собственным угрозам, он не стал крутить полицейских разворотов по набережной, а посадил нас с Ниной на заднее сиденье и степенно, как вышколенный нанятый шофёр, выехал из тесного двора на волю. Наш водитель ехал небыстро, насколько позволяла расчищенная бульдозерами дорога, говорил мне «да, сэр», уточняя, куда я желаю поехать сегодня. Нина смеялась. Фрунзенская набережная перешла в Лужнецкую, а потом в Саввинскую, где граница Пузыря заставила нас развернуться. Мы поднялись на эстакаду и по мосту переехали на Бережковскую набережную, по которой снова проследовали до стены и опять развернулись.

– Может быть, желаете осмотреть нашу набережную, Сэр? – галантно спросил Генка.

– Мы желаем осмотреть набережную? – я переадресовал вопрос свой даме.

– Пожалуй, можно немного прогуляться. В этих Бентли так укачивает, – с притворной капризностью ответила Нина.

Машина остановилась. По какой-то случайности или особенности дорожного движения, в момент Катаклизма на Бережковской набережной почти не было автомобилей. Поэтому сюда даже не присылали бульдозер. Возможно, машины сдерживал красный сигнал светофора у Киевского вокзала, но на всю набережную едва набрался десяток машин. Люди здесь и до Катаклизма не особенно гуляли, не в пример Фрунзенской набережной, а сейчас тут и вовсе было тихо. Так что в этом секторе Пузыря всё было каким-то особенно пустынным, нелюдимым. Мы постояли немного, любуясь на перспективу уходящей под мост реки, и хотели уже возвращаться в свой шикарный автомобиль, как увидели человека.

Чуть сгорбленная мужская фигура шла в нашу сторону со стороны НИИ Стартовых комплексов. Лет пятидесяти, в тёмной трикотажной жилетке под пиджаком, как ходят на работу научные сотрудники или преподаватели ВУЗов, лысеющий и немного располневший. Ему не хватало только указки в руках.

Не было ничего необычного в том, что в Пузыре незнакомые люди подходили друг к другу. Наоборот, так узнавались новости, и если где-то, обшаривая очередной магазин, спасшиеся встречались, то здоровались и перекидывались пару слов. Бывало даже, мы с Генкой побыстрее уходили прочь, видя, что в нашу сторону кто-то направляется. Мы всегда остерегались встречи с представителями Комитета, от которых можно было получить направление на обязательные работы.

Но этот мужчина, уверенно идущий в нашу сторону, заинтересовал нас, потому что мы никак не ожидали увидеть кого-то именно здесь. Рядового спасшегося в этом секторе Пузыря ничего не могло заинтересовать. А этот шёл к нам, не подняв руки высоко над собой, как это принято правилами Пузыря при встрече незнакомых людей. Здесь почти не было магазинов и квартир, а пара институтов, архив и патентная библиотека были лишь бесполезными зданиями. К тому же, для тех, кто не умел водить автомобиль, а таких была добрая половина, путешествие сюда было бы хлопотным, так как нужно было дойти до Бережковского моста, подняться на него и так далее. После трагической пропажи депутата Макарова этот район и вовсе считали подозрительным, ведь именно здесь нашли его машину. Поэтому мы втроём уставились на идущего к нам мужчину и заинтригованно ждали.

– Добрый день, вы не поможете мне немного? Там надо шкаф поднять, у меня просто сил не хватает, – мужчина пытался вести себя так, словно просил соседей по лестничной клетке о каком-то пустяке. Мы видели, что он пытается скрыть волнение, но когда уже Генка хотел было задать какой-то явно прямой вопрос, его вдруг перехватила Нина: