Междумирье

– На себя бы посмотрела, дура, – буркнула та в ответ и внимательно осмотрелась. – Рыцарь, мы остановимся здесь!

Она подняла руку и лозы, словно соревнуясь друг с другом начали сплетаться в красивую беседку.

– Мы сделаем так, что они сами пойдут ко мне и станут моими слугами. Все, что надо мне – приказать им.

– Я пока что не вижу, как твой план вообще относится ко мне, моя дорогая, совсем не эгоистичная сестрица.

– А вот об этом я сейчас расскажу, – огоньки глаз Судьбы заговорщически вспыхнули. Если бы Воля могла улыбаться, она бы это сделала. В бесконечном цикле игр, она забыла, что такое азарт. Но что-то в этой ситуации будоражило ее разум. Впрочем, Воля решила, что именно так и ощущаются первые потоки воздуха, которые выводят изнеможденных пленников из душной пещеры на свободу.

***

Парень с голубыми волосами угрюмо плелся по дороге. На лице играла обида. Злость и беспомощность смешались глубоко внутри, путая мысли. Он не мог понять никого в этой стране. Взрослые… Такие дураки! Они не видят ничего дальше своего носа, продолжая верить в очевидную чушь. И эта болезнь не обходит стороной даже именитых и крайне умный личностей. А главное, фанатизм присущ даже тем, кто стоит у верхушки.

И ведь таких, как он гораздо проще заткнуть. Во всяком случае, так думал парень, взбираясь на холм, подходя к четырехэтажному деревянному зданию.

Во дворе резвились дети совершенно разных возрастов, а за ними приглядывала красивая девушка с нежно-коралловыми волосами – Араиэль. Парень смутился и неловко поднял ладонь в качестве приветствия, не желая отвлекать ее от забот. Однако, девушка заметила этот жест и, широко улыбнувшись помахала ему в ответ. Но только юноша направился к ней, как с открытой веранды на четвертом этаже донесся строгий крик:

– Артабаль, – через перила перегнулся мужчина в возрасте. – Немедленно поднимись сюда. Есть разговор.

Растерянно посмотрев на девушку, юноша громко вздохнул. Рог, до этого момента казавшийся затуманенным, вдруг прояснился, а на лице парня заиграла озорная ухмылка. Он разбежался и начал перепрыгивать с платформы на платформу, создающихся изо льда прямо на глазах.

– А разве так можно? – мальчик подергал Араиэль за полу дубленки.

– А кто его остановит-то, – бессильно улыбнулась она, любуясь спиной юноши, который уже запрыгивал на веранду.

– Я хотел тебя наругать за эту выходку, – сказал парню звавший его мужчина, – но, кажется, я чувствую запах подпаленных волос. И как бы я того ни боялся, мне придется спросить. Что случилось, Артабаль?

– Качественная реакция на водород немного не задалась, – не моргнув и глазом ответил тот.

– Снова сцепились с наследником Коупрайтов? – старик, не мигая смотрел на подростка.

– Делать мне больше нечего… – ответил юноша, не выдержав взгляда.

– И сколько раз мне повторять, чтобы ты не вмешивался в драки?

– Он сам виноват!

– Артабаль.

– Будто меня ваша обожаемая судьба сотворила таким тупым…

– Артабаль!

– В следующий раз я постараюсь держать свое мнение при себе, – юноша сдался под напором своего наставника.

– Ты мне так говоришь уже не в первый раз, – вздохнул тот. – И даже не в десятый.

– Он не слушает доводов.

– А ты? – старик прошелся про просторному залу в голубых тонах. – Не веришь в Судьбу. Зовешь ее выдумкой и стараешься доказать это всем и каждому. А весной тебе девятнадцать.

– И что с того, старик? – надменно посмотрел на мужчину Артабаль. – Моего мнения этот факт не изменит.

– Я уже говорил… – вздохнул тот. – Тебе даже не дадут доучиться и выгонят из города. Принять веру – не так страшно. Просто закопай поглубже свое недовольство и, со временем, ты поймешь, что мы были правы.

– Почему ты пытаешься меня переубедить, когда все уже и так решила за меня судьба? Разве любой мой поступок, любой чих – не предначертан? Разве не в этом мораль? – разозлился юноша.

– Арти… – сделал шаг навстречу его наставник. – Я верю, что мне предначертано переубедить тебя. Сыграть свою роль в пьесе, чтобы исполнилась твоя судьба. И если у меня не выйдет – не значит, что Судьбы нет и мои действия были глупы. Нет. Так работает предопределенность. Мы – статисты, и двигаемся так, как хочет Судьба.

– Вы помешались! Это ненормально, так слепо верить в то, что вашими жизнями управляют! – парень прошел мимо наставника к двери-ширме и открыл ее. – Я сам создаю свою жизнь – вот во что я верю.

– Ты пытаешься переиграть Судьбу, когда это невозможно, – тихо ответил ему старик. – Карта не может победить игрока.

– Думай, что хочешь, – бросил юноша и закрыл за собой дверь.

Он знал, почему старик так злится. Он всегда видел потенциал в Артабале и хотел сделать его преемником зала Фол6. Однако сам юноша считал, что никакая перспектива не достойна того, чтобы прогнуться под чужое мнение. И все же даже для него дата совершеннолетия казалась пугающей.

На первом этаже вокруг камина уже собралась ребятня, готовая слушать еще одну историю, которую приготовила Араиэль.

– Я послушаю? – спросил Артабаль, опершись на дверной косяк. Девушка улыбнулась и кивнула.

Да, именно в ней заключались все волнения парня. Ее розовые глаза всегда излучали добро и всеобъемлющую теплую нежность, что хотелось смотреть в них долго-долго, утопая в магии ее естества. Впрочем, она ему отвечала взаимностью, хотя разговор на эту тему никогда и не заходил. Казалось, они могут понимать друг друга без слов, достаточно просто находиться рядом.

Она, будучи старше него на год, уже сделала свой выбор. Не колеблясь, твердо и уверенно, так как предписывает Судьба. Она верила в нее непоколебимо, но слушала все, что копалось в душе Артабаля. Она лечила его раны просто тем, что существует.

Иногда ему казалось, что она тоже не верит во всю эту чушь, а осталась лишь затем, чтобы быть поближе к этому приюту, полюбившимся детям и, возможно, вполне возможно, к нему.

– Пообещайте слушать меня внимательно-внимательно, – улыбнулась девушка, внимательно слушая нестройный хор голосов. – Кажется, кто-то сюда пришел совсем не за историей, правда ребята?

Вновь раздался дружный хор и заливистый смех, заставивший Артабаля поднять руки вверх и признать, что он внимательно слушает.

– Сегодня я не смогу вас развлекать историями очень долго, потому что и мне теперь нужно участвовать в церемонии. Она неимоверно значимая и красивая и однажды и вам она будет доставлять такое же удовольствие, как и мне, – она пригрозила пальцем, на недовольные возгласы. – Но, пока до церемонии остается пять часов, давайте я вам расскажу самую-самую важную историю?

Дети закивали.

– Давным-давно существовала страна, что звалась Фаннивайдеком7. Жили в ней счастливые нестареющие дети, которые целыми днями могли играть и веселиться. В те времена у них еще были два рога и два роскошных крыла. А правили ими четыре древние и могущественные сущности, что играли в карты высоко-высоко внутри недосягаемой башни. И дети любили их, особенно девочку по имени Зуви. Она правила девятью часами дня, позволяя детям развлекаться и играть, есть любые сладости и ни в чем себе не отказывать.

Как и день, она была необычайно красива, словно солнце рыжая и мягкая. Когда она выходила к детям, всегда приносила с собой леденцы, выслушивая каждую историю. Не найти было никого теплее и добрее чем она.

Любовью не был обделен и ее брат, Мангван. Его короткие нежно-розовые волосы, когда колыхались на ветру были похожи на облачко. Он заведовал утром. Детям он нравился за свой ум и бескорыстие. Мальчик всегда выходил к ним с целым набором шариков и идей на весь предстоящий день.

Второй брат, Манхар, заведовал вечером. Когда дети видели его синие длинные волосы сразу предвкушали интересную историю. Он укладывал спать даже самых непослушных детишек, даря им самое дорогое – свои сказки.

И только старшую сестру, Хисеку, отвечающую за ночь, не любили. Она редко показывалась на глаза, а когда случалось, командовала и ничего не приносила в подарок. Ее черные наряд и волосы, пугали, а холодный взгляд заставлял бежать любого, кто не спит.

Дети боялись ее, а потому однажды с самого утра обсуждали ее. И все бы ничего, но никто не знал, что она делает и для чего нужна в совете. А потому они решили попросить ее сложить свои полномочия.

Но когда они подошли к башне, чтобы пройти в недосягаемую комнату, к ним вышла Зуви. И впервые она отказала им в том, чтобы пройти наверх, туда, где совет играет в свою игру. Однако, дети смогли ее уговорить. Она разрешила одному из всех, тому кому они больше всего доверяют, подняться и высказать их просьбу.

Таким мальчиком стал самый умный и решительный из них, Йекутанга. Он скрылся за тяжелой дверью вместе с Зуви.

Наверху он предстал перед советом. Младшая сестра вернулась за стол и взяла свои девять карт. Однако на просьбу мальчика, Хисека отреагировала спокойно и холодно. Она напомнила, что по ночам детям нужен отдых и сон, сказав, что таков устой и не им его менять. Но Йекутанга стоял на своем.

Девочка, отвечающая за ночь, встала и подошла к нему. Она предупредила, что, если она исчезнет, они могут пожалеть. Но тем не менее, она согласна, если будут соблюдены несколько условий. Мальчик с готовностью их выслушал.

Первым условием оказалось то, что без нее Совет терял свою силу и мальчик должен был стать единоличным правителем.

Второе условие, что она поставила – в случае, если они осознают свою ошибку и захотят, чтобы она вернулась, им надо вырвать себе рог и оборвать крылья.

Третье условие гласило, что, если она вернется, ничего не встанет на круги своя и ночь будет утеряна навсегда.

Хисека отпустила мальчика обратно, сказав, что будет ждать ответа. Тем же вечером Йекутанга вернулся, с полным согласием на все условия.

Тогда она встала, выражая полную готовность уйти и раздала своим братьям и сестре по три карты из руки. Она вывела мальчика к остальным детям и при всех отдала ему ключ от недосягаемой комнаты, провозгласив его королем. А затем, распахнув крылья, улетела. В тот же миг небо посветлело.

И дети стали жить еще более счастливо. Только Йекутанга ходил хмурый. Когда он вернулся в недосягаемую комнату, там никого больше не было. Но вскоре и этот факт забылся.

Но теперь радости не суждено было длиться вечно. Однажды дети заметили, что выросли и возмужали. И они осознали, что больше нет среди них детей. Тогда-то они и поняли, что Хисека во сне возвращала им время, не давая стареть.

Тогда король раскаялся и приказал своим верным подданым, что еще недавно были просто друзьями, вырвать всем в стране левый рог, да оборвать крылья.

Тем же вечером Хисека вернулась красивой женщиной, сказав, что отныне никто не совершит ошибок, ведь все их жизни будут течь так, как будет для всех лучше. Так, как сказала она.

– А почему мы зовем ее Судьба? – спросил кто-то из детей.

– Потому что она запретила свое старое имя, – вдруг вмешался Артабаль. – Это последствие третьего условия, верно?

– Да, – кивнула девушка. – Ну что, есть еще вопросы?

***

Судьба заканчивала обставлять беседку. Снаружи сияли звезды на ночном небе, а снизу слабо мерцал теплый свет.

– Что-то мне подсказывает, они совсем не скелета хотят видеть, – вставила Воля, смотря как черный рыцарь развешивает сияющие звездочки внутри беседки.

– У меня есть идея и на этот счет, – повернулась к ней сестра. – Ее любезно нам подкинул небезызвестный шутник.

– Если ты говоришь про господина Сущее, то я бы поостереглась на твоем месте, – укоризненно произнесла та, тем не менее не скрывая своего любопытства.

– Помнишь, как мы отражались в воде… нормальными? – спросила сущность в черном балахоне, садясь на трон внутри беседки. – Я все думала, как он это провернул.

– Да, мне тоже не давало это покоя, – согласилась сестра.

– Весь фокус в том, что он просто создал среду с такими свойствами, – огоньки глаз Судьбы потухли. – То есть то была не совсем вода.

– Ты хочешь сказать, что мы тоже можем ее создать?

– Именно! – щелкнул пальцами скелет на троне. – Только свойства придется немного поменять.

В ее руке возник прозрачный, еле вращающийся, шарик воздуха. Он рос, словно мыльный пузырь, поглощая среду вокруг. Он дотронулся до костлявой ладони заклинательницы, увлекая ее внутрь. Если бы Воля могла свистнуть, она бы без колебаний это сделала, потому что внутри шара она видела красивую и элегантную руку с черным маникюром.

– Если смотреть через границу раздела этих сред, то будешь видеть тот образ, какой присущ разуму, – девушка на троне внутри пузыря, что успел охватить уже всю беседку, улыбнулась. – Осталась последняя вещь, которую я без тебя не смогу сделать сестрица. И нам ее нужно провернуть целых два раза. Но сначала создай и себе свое «божественное» ложе.

***

Тихий шорох страниц раздавался в сумраке библиотеки: тяжелые зеленые шторы почти полностью задерживали свет. За дубовым столом в мерцании магического шарика сидела девочка с золотистыми волосами. Она увлеченно читала какую-то книгу, сверяясь с заметками и другими источниками. И даже строгое бордовое платье в пол, казалось, не стесняло ее размашистых, но крайне элегантных, движений.

– Юная госпожа, ужин готов, – раздался тихий, немного скрипучий голос дворецкого. Его волосы уже были подернуты сединой, но прозрачности желтого рога до сих пор могли позавидовать даже молодые.

Он поправил золотое пенсне, в линзах которого отражались огни свечей в канделябре, который он принес с собой.

– Я занята, Шерс, – не оборачиваясь произнесла она.

– Госпожа, вам следует еще раз обдумать мое предложение, – настойчиво повторил дворецкий. – Через три часа начинается церемония и там будет не до голода.

– Я не говорила, что пойду на нее. Мне семнадцать.

– Для вас правила отличаются, госпожа, – поставил подсвечник дворецкий. – Не стоит расстраивать своего отца.

– Плевать на него, – отмахнулась девочка. – И не стоит заводить шарманку, что ему есть дело до моего существования.

– Вы ошибаетесь, господин души в вас не чает.

– Слова – лишь слова, не так ли? – спросила она. – Он говорил эти сказки и моей маме.

– Вашей матери была предначертана эта учесть, – строго заметил Шерс. – Госпожа Лилат, судьба бывает жестока, но она всегда справедлива.

– Он мог спасти ее, – резко повернулась девочка. В уголках глаз скопились слезы. – Но даже, когда он был рядом, он вел себя как будто… как будто… мы ему чужие!

– Попрошу выбирать слова, когда говорите о настоятеле Цол8, – строго заметил дворецкий. – То, что он ваш отец не позволяет вам говорить о нем таким тоном.

Его прервал звон дверного колокольчика. Шерс повернулся на пятках, намереваясь открыть дверь, но на мгновение замер.

– Вы будете присутствовать на церемонии. Это ваша обязанность, госпожа Лилат. Так что, настоятельно рекомендую поесть.

Дворецкий неспешно подошел ко входной двери и открыл ее. На пороге стоял крупный парень в бордовом костюме и с начищенным до блеска рыжим рогом. В руках он держал большой букет желтых рув9.

– Добрый день, господин Кудзвит, вы сегодня с кем-то дрались? – невозмутимо произнес слуга.

– Так заметно, Шерс? – смутился парень. Дворецкий дотронулся до его щеки слабо светящейся рукой.

– Вовсе нет, – ответил он. – У вас я, так полагаю, есть важное дело к госпоже Лилат?

– Да, – улыбнулся парень. – Ли обязана идти на сегодняшнюю церемонию, и поэтому я хотел предложить свою кандидатуру в качестве сопровождения. Смею предположить, что одной в ложе фамилии Хикони ей будет неуютно и скучно.

– Я бы отказал, но знаю, что ваши отцы одобряют такие отношения, – улыбнулся Шерс, снимая пенсне. – Проходите в гостиную, я принесу чай и позову госпожу.

– Не стоит никого звать, я все слышала, – вмешалась в разговор Лилат. – Мой ответ один: я не иду на церемонию.

– Госпожа… – начал дворецкий, но встретился с ней взглядом и замолчал.

– Я не нуждаюсь в твоем совете, Шерс, – твердо сказала она, забирая букет. – А вам, господин Коупрайт, желаю хорошо провести церемонию.

Она захлопнула дверь прямо перед носом парня.

– Мне казалось, что связь между домами негласно запрещена, – она строго посмотрела на дворецкого, понюхав цветы.

– Это верно, – согласился дворецкий. – Но настоятелем может быть только мужчина. Так что официальный ход вашим отношениям будет дан далеко не сейчас.

– Не говори так, будто это уже решено! – хмуро заявила Лилат и бросила цветы на пол. – И не забудь убрать.

– Это ваша судьба, госпожа, – настаивал Шерс. – И я надеюсь, вы идете ужинать.

– Да! – резко бросила она и удалилась.

После приема пищи девушка вернулась в библиотеку, но рабочий настрой словно улетучился. Она достала из кармашка колоду карт и стала ее тасовать. Судьба… Как удобно винить выдумку, когда виноват фанатизм. Слепая вера и следование пути. А в итоге страдают невинные.

И Лилат понимала самую страшную истину. То, почему ее мать нашли в то утро такой… Она проткнула себе горло, раскладывая карты для гадания. Казалось, она даже не подумала о том, что ее найдет дочь. Да. В ее мыслях не было семьи. Лишь непросветная мгла. И Лилат это знала.

Она разложила перед собой карты по мастям. Слева вверху лежали карты со знаком восходящего солнца – «утро» или «мангван». В центре – со знаком полного солнца – «день» или «зуви». Справа – со знаком восходящего месяца – «вечер» или «манхар». Каждая из мастей насчитывала двенадцать карт: числовые, от одного до шести; значимые, состоящие из «ребенка», «старца» и «духа» и парные.

При гадании нужно собрать руку из девяти карт вслепую. И комбинацией наивысшей удачи считалась «ночь» или «хисека». Именно эту комбинацию, состоящую из парных карт, Лилат нашла в тот роковой день. И именно ее она сейчас старательно собирала у себя в руке.

– Единица, четверка и Дух вечера, – бормотала она, складывая карты. – Тройка, шестерка и ребенок утра. Двойка, пятерка и старец дня…

– Ночь, – сказал тихо дворецкий, подошедший сзади. – Знак безраздельной власти Судьбы.

– Она хотела вырваться из этого круга, – прошептала девушка. – Считала, что смерть прервет это «счастье».

– Однако, и это было предначертано, госпожа, – сказал Шерс. – Пора собираться в путь.

– Я не поеду, это не обсуждается.

Но в этот момент ее мир поплыл. Дворецкий, стоящий в бледно-желтом костюме с яркой оторочкой, легко подхватил ее на руки.

– Это ваша судьба, – прошептал он. – А моя задача – облегчить вам путь.

***

Венн, доблестный рыцарь Воли, стоял и разглядывал множества трещин, парящих над пустым плато. Задача, которую он сам взвалил на себя теперь казалась непосильной. В первую очередь, очевидно, потому что он даже и не подозревал, каким качеством должна обладать ситуация, чтобы идеально подойти к партии на троих.

Сначала он решил отсортировать трещины по возможным развитиям событий, но быстро понял, что заниматься гаданием – не его конек. Трещины вновь разлетелись, оставив скелета в недоумении.

– Безумию наверняка нравятся какие-нибудь кровожадные культы, стоит поискать что-то наподобие, – пробормотал он, но почти тут же усомнился в своем решении: не будет ли такое поле являться нечестным?

С одной стороны, будет, так как очевидное преимущество отойдет почетному гостю. Но, с другой стороны, признать это равноценно обвинению Сущего в непродуманности игры. Вопрос в том, возможно ли избежать неприятностей? Ответ очевиден, хоть и разочаровывающий, похоронить идею и не ворошить осиное гнездо.

«Тогда, как насчет какой-нибудь масштабной оргии? Вроде где-то была такая», – подумал Венн, вновь углубившись в просмотр сотен трещин. Этот выбор обладал рядом выгодных качеств, таких как веселость и ненапряжность, однако он полностью обесценивал победу. Такое вряд ли можно назвать удачей.

Все это время, рыцарь старательно избегал одну очень навязчивую трещину, которая попадалась ему на глаза подозрительно часто. Другой бы на его месте уже давно смирился с таким стечением событий и закончил бы работу, но не Венн. Он прекрасно знал, что именно эта трещина каждый раз, как та попадается на глаза хозяйкам, отправляется в самый затяжной полет по всему Междумирью. Что-то в ней пугает их, заставляя каждый раз отказываться.

Вдали послышались монотонные свистки. С такими обычно схлопываются трещины. Звук становился все ближе, а трещины все быстрее закрывались, мигая аметистовым светом. Не успел Венн опомниться, как перед ним остался один, тот самый, злополучный разлом. Прямо за ним стояла странная фигура. Ее обладателя трудно было бы не признать, но Венн боялся подтвердить свои подозрения выглянув, чтобы увидеть лицо.

– Мне кажется – это наилучший выбор, – сказал детский голос.

– Я думал, что это моя задача… выбирать, – сухо отозвался рыцарь.

– Согласен, было бы тяжело, окажись на твоем месте слуга Судьбы, но мне повезло, – незнакомка явно пожала плечами, а затем поправила черные полы сарафана. – Ты же знаешь, что сестры ни за что не выбрали эту трещину, верно?

– Именно поэтому я был бы признателен, если бы вы вернули остальные на место.

– Однажды партия должна быть сыграна, – не обращая на доводы собеседника продолжал голос. – Крайне желательно, чтобы в ней участвовал и Безумие, конечно.

– Что вы задумали?

– Эксперимент. Я хочу знать, к чему приведет их игра, – тихо заметила фигура, разворачиваясь. – Хочу узнать, едина ли их сущность.

– И вы хотите использовать меня для своих целей? – раздраженно спросил Венн.

– Реальность изменчива, рыцарь. Твой ответ не столь важен, потому что он не сможет ничего разрушить, – хохотнула фигура, со скрипом открывая дверь. – Разве что испортить мне настроение.

– С Волей все будет в порядке? – понизил голос скелет.

– Конечно, это же просто игра. Ну так что, исполнишь мою эгоистичную просьбу?

– Только потому, что мне самому интересно, – отвел взгляд от трещины Венн и поставил на нее печать «зарезервировано». – Учтите, вы пообещали!

– Да, да… – уже собиралась закрыть дверь девочка, но вдруг остановилась. – И ты не видел, что я могу открывать дверь тут. А то сестры перепугаются.

– Могила, – заверил скелет, уже слыша скрип закрывающейся двери.

«И все же меня не покидает ощущение, что я поступил нечестно…» – подумал он.

***

– Я хотел поговорить с тобой, – Артабаль подошел к Араиэль, когда она закончила рассказывать истории. – Как ты смотришь на то, чтобы сходить на церемонию вместе?

– Собрался сходить? – вдруг погрустнела девушка.

– Да…

– Ты уверен, что тебе это необходимо? Все-таки ты уже давно выбрал свой путь…

– Я боюсь уходить отсюда, – парень сел на холодный пол, его голубой рог вновь заполнил туман. – Я столько потеряю… Тебя, старика, этот приют…

– Думаешь о том, чтобы отказаться от принципов, – слабо улыбнулась его собеседница, садясь рядом. – Не думаю, что стоит так волноваться на этот счет.

– В каком смысле?

– Тебе кажется, что наш город полностью состоит из фанатиков, но это не так, – улыбнулась Араиэль. – Правда куда печальнее. Большинство здесь – сломленные тяжелым выбором. Именно он и заставляет их верить.

– Но почему? Почему тогда все опустили руки?

– Ты поймешь… Я поняла почти сразу, – она отвела глаза. – Нет лучшего доказательства существования Судьбы, чем эта боль.

В коридоре раздавалось лишь тиканье часов. Минуты тянулись и превращались в вечность, все дальше увлекая парня в пучины мыслей. Неужели и этот его выбор предначертан? Ему всегда казалось, что чтобы спутать планы коварной сущности, что управляет умами Фокононмэя, достаточно поступать наперекор своим желаниям. Не так, как собирался сначала. Но вдруг и это уже было предопределено?

Стоило пустить все на самотек или отдать свои поступки на волю случая? А существуют ли случайности? До этого момента, ответ казался очевидным. А сейчас он стремительно таял, как первый снег. Поступить вопреки желанию?

А что тогда Артабаль хочет? Мечтает спастись из города, где живут одни поехавшие на предначертанности или… может быть это то самое место, где он хочет провести остаток дней? Рядом с понимающей его девушкой, занимаясь любимым делом и даря окружающим радость?

Араиэль встала и медленно направилась к выходу.

– Осталось двадцать минут до начала, пора идти, – тихо сказала она, вдруг почувствовав, как парень схватил ее за подол платья.

– Я никогда не спрашивал тебя, Ара… – прошептал он. – Но это правда очень важно для меня…

– Не сейчас, Ар, еще не время, – она взяла его за руку. – Позволишь мне сопровождать тебя на церемонии?

– Это мои слова…

На площади перед храмом уже собрался народ. От входа, у которого стояли все шесть настоятелей их отделяли ложа. В них сидели представители главных семей. Обычно, таковыми являлись ближайшие родственники, уже прошедшие церемонию посвящения, но сегодня был удивительный день. В ложе Чудес сидела юная Лилат Хикони. Бедной девочке предстояло вытерпеть чуть больше двадцати трех часов бодрствуя и отвечая праздным зевакам.