Спонтаноиды

*

Незабываемое. Я испытал ни с чем несравнимую прелесть купания в океанской арктической воде: старпом атомохода «Сибирь», настоящий Морской Волк, поручил своим офицерам попарить меня в бане этого лайнера и искупаться в пятиметровом кубе, заполненном ледяной, хрустальной, волшебною водою. Забор воды они производят в далёких, самых чистых акваториях Арктики во время рабочих рейсов.

*

В разговорах на кухнях и в курилках мы, россияне, кажется, всё понимаем и знаем, «что делать и кто виноват». Но как только речь заходит о совместных действиях, все немедленно разбегаются по уборным и запираются изнутри. Такой подход обрекает нас на позорное завтра.

*

Очень сложная для принятия, но неоспоримая истина: в этом мире каждый живёт в строгом соответствии со своими потребностями. Как бы ни бился, или как бы ни плакался любой недовольный своим положением, этот мудрый баланс твёрдо указывает каждому именно на то единственное место, которого он удостоен в этом мире. Так устроил Господь Бог.

*

О сопереживании. Гулял по бульвару возле дома. Передо мной обычный пёс с доброжелательной мордой задрал лапу и побрызгал на ствол дерева. Он с таким дружеским, проникновенным утолением взглянул мне в глаза, что мне неудержимо захотелось помочиться, и я чуть было не оросил изнутри свои брюки.

*

Мимолётность (всего год-два) расцвета интимных прелестей едва начавшей созревать девушки, неповторимой грации её души, тела, мимики, может быть постигнута далеко не каждым мужчиной. Таким был Набоков.

*

В поведении и речи современных российских лидеров, во всех государственных официальных церемониях и ритуалах не осталось ничего русского, кроме водки, икры и балыка.

*

С самых ранних лет самостоятельной жизни я выработал в себе твёрдую привычку: куда бы я ни направлялся (работа, командировка, встреча), я должен иметь при себе четыре вещи – документы, часы, деньги и выпивку. Следил за этим всю жизнь, а после выхода на пенсию пришлось добавить ещё и очки. Всё чаще они заменяют выпивку.

*

В 1981г я в составе делегации слушателей АНХ СССР побывал в Чехословакии. Делегация имела высокий статус Правительственной. Для общения с рабочим классом братской республики нас привезли на угольную шахту, переодели в рабочую робу, спустили под землю и показали условия труда шахтёров. Потом была дружеская встреча с передовиками, как это у них принято – с добрым чешским пивом и кнедликами. В моём портфеле, который имелся при мне неотлучно, лежали на всякий пожарный случай два «подвесных бака» (так в те времена назывались плоские бутылки ёмкостью 0,35л). В Праге я израсходовал содержавшийся в них коньяк и заполнил чудесной сливовицей. Когда рассаживались, я выбрал место подальше от головы стола, между шахтёрами. Пивное совещание вёл маститый, центнера на полтора дядя. Соседи по столу сказали мне, что это очень важный, козырный деятель – сам председатель шахтёрского профсоюза.

После первой кружки пива я втихомолку разлил на троих один подвесной бак, а после второй ко мне протянули кружки ещё двое или трое шахтёров. После третьей я спросил соседей – за что же они так уважают этого борова, который толкает замечательные речи за пивом, а сам, небось, и в шахте-то не бывал?

– Не бывал, профсоюзная сволочь, не бывал ни разу! Боится, сукин сын! Только застольные речи и может делать! За это мы все его презираем. Ты прав – дерьмо, а не человек!

*

Мир делится на государства, государства – на провинции, провинции – на города и селения, города и селения – на сословия, сословия – на людей. И в каждом отдельном человеке есть абсолютно всё, что есть в предыдущих частях деления. И наоборот.

*

Для меня нет более волнующих воспоминаний, чем воспоминания детства и юности. Мой старший брат в детстве вовлекал меня в весьма своеобразные опыты по физике. Например, отворял дверь в коридор, ставил напротив двери табурет, на него – подставочку. Вставал перед табуретом на колени и опирался подбородком на подставку так, чтобы лицо его немного выступало над краем табурета. Затем, выдвигаясь, добивался такого положения, при котором дверь при открывании-закрывании проходила в миллиметре от краешка его носа. Тщательно настроив систему, он самоотверженно заставлял меня десятки раз резко хлопать дверью.

– Сильнее! Сильнее! – кричал он, оставаясь неподвижным, – Бей её ногой!

И я бил, замирая от страха, что дверь срежет ему нос.

– Вот видишь, – говорил он, вставая, – вот что такое точная механика.

Гораздо позднее, занимаясь наукой, я вдохновенно использовал этот его урок для экономии пространства и времени. Наглядная неумолимость законов природы вдохновляла на выявление и выстраивание непреклонной логики решения сложнейших физических задач.

*

Мимолётная знакомая с простодушным, бесстыдным откровением («Ведь мы никогда больше не увидимся!») поведала мне об острейшем ощущении «параллельного» наслаждения мужем и любовником. Оно выше любого другого душевного торжества, сказала она, и главная его сладость – в сокрытии, в тайне: в объятиях одного воображать себя с другим («загадывать», выразилась она). Интересно, встречается ли такое главное у мужчин?

*

Когда я вижу (по телевизору) облик и манеры нынешних деятелей культуры (круг Пиотровского, Антоновой, Швыдкого, Ерофеева и др.), я снова и снова восхищаюсь прозорливой фабулой «Портрета Дориана Грея». Гению Оскара Уайльда необходимо было совершить беспримерный творческий подвиг проницания, чтобы прочитать на лицах своих современников скрытые, свершённые ими грехи и злодеяния. У этих же вся порочность их сущности проступила в их обличии сама собой, без всякой мистики. И они нагло и заносчиво демонстрируют её всему миру, со зловещей фанаберией вещая с экранов.

*

Для меня практический психоанализ Фрейда представляется хамской публичной кражей: на глазах у всего мира он присвоил и выдал за собственное открытие древнейший метод духовного исцеления, именуемый Исповедью. Он смастерил жалкий кушеточный суррогат одного из Великих Христианских Таинств и поставил его в один ряд с унитарной клизмой. Этот плагиат поистине исторического масштаба с позиций мировой культуры непростителен.

*

Популярность Фрейда (как и многих других сомнительных знаменитостей) состоит в том, что он вовремя уловил нарастающие потребности воинствующего перманентного снобизма. Вообще психические истоки и роль снобизма как существенного фактора в человеческом общении социологией не разработана.

*

На детский вопрос «Была ли у Вас в жизни хоть одна настоящая мечта?» я вполне серьёзно могу ответить:

– Да, была, и единственная. И она не осуществилась. Всю жизнь я очень любил смотреть наши детские мультфильмы. Они действовали на меня не менее сильно, чем настоящие шедевры мирового кино. Такого избытка человеческого тепла, детской душевной грации, нежных и непосредственных движений души не встречалось более нигде.

И когда приходилось туго (вызовы на ковёр, личностные конфликты, аварии и несчастные случаи на производстве, массовый брак, – всё это так или иначе связано с нервотрёпкой, обманом и тяжкими дознаниями), я обращался к своей мечте: оказаться на студии «Союзмультфильм» в лучезарном мире добросердечных людей. Там я жаждал зачерпнуть чистой водицы, погрузиться в рай добра и дружеского понимания – ведь не могут же люди, создающие такие славные фильмы, рисующие такие лица и играющие такую музыку быть злыми, коварными и грубыми, как те, кто причинил мне боль ложью и несправедливостью.

Как-то раз, в Москве, успокаивая приятеля-артиста из Театра на Малой Бронной – он жаловался мне на обиду, причинённую коллегами-завистниками, – я предложил ему нагрянуть в мой воображаемый рай: поехать на «Союзмультфильм», с ходу познакомиться с добрыми людьми, организовать там или в ближайшем кабачке экспромт-междусобойчик и тем облегчить душу. Он высмеял меня:

– Куда-куда? На Каляевскую, в этот гадюшник? Да у меня там сестра работает десять лет, там все готовы перегрызть друг другу глотки из-за сплетен, зависти и интриг.

*

На мои слова о том, что М.Горький был всего-навсего безнравственным, ненасытным конформистом, приятель возразил: при совдепии мы все были конформистами. В какой-то мере да, согласился я, но про себя подумал: но так, как Горький, мы этим не пользовались.

*

Минсредмаш СССР называли отдельной атомной империей в советском государстве. Члены его технократической элиты были приучены держать язык за зубами и не болтать даже между собой лишнего о ядерных секретах. Однако степень каннибализма новых, тайных оружейных идей академика Сахарова была так высока, что они (между доверенными людьми) всё же шёпотом, но передавались. Я слышал лишь о некоторых из них, но думаю, что если бы они стали достоянием гласности, тем, кто провозглашает этого человека гуманистом, было бы сложнее. Не понимаю, почему оппоненты Сахарова не предают известности его изуверские замыслы. С чисто человеческой точки зрения это была ненасытно тщеславная личность, не выдержавшая «испытаний на медные трубы». Трёхкратного присвоения звания Героя за создание термоядерного оружия его гордыне оказалось недостаточно, и он начал выдвигать одну за другой новые боевые, поистине людоедские идеи. Когда же им не дали мгновенного хода, его спесь взбунтовалась, и он в поисках славы, без которой дышать уже не мог, совершил последнее падение – обратился к антисоветской политике. Он знал, что здесь его поднимут на новый, всемирный щит знаменитости – неважно, по каким причинам. Все его дальнейшие действия свидетельствуют о тяжком заболевании манией величия.

*

Я, наверное, человек глубоко испорченный – когда я смотрю на руки и губы знакомых (и незнакомых) женщин, мне немедленно представляется, как они (вот эти руки, губы) ласкают заветные части тела любимых мужчин.

А когда меня представляют семейной паре, я с внутренней улыбкой пытаюсь вообразить себе их роли (любимые позы) в семейной постели.

*

Прочитал основные произведения Платонова. Мой вывод: основная его тема, многократно и вслепую штурмовавшаяся его разумением «с разных заходов» и, по-видимому, им самим так и не взятая, не понятая, – величавая, непроходимая дремучесть русского ума, русской души. Он подсознательно бился об эту вечную загадку, как рыба об лёд. Отчасти этим объясняется его великолепно-особый язык.

Из биографии его следует, что он родился в рабочей семье, и от рождения был одарён особым, гениальным пониманием и применением РУССКОГО СЛОВА. Пробив панцирь глухого невежества и войдя в русскую литературу, он вместе с детством оставил в этом панцире свою душу. И вот, представ перед нами в качестве непревзойдённого мастера русского языка, он видится гениальным русским дитём-юродивым.

Такие явления не так уж редки. Например, Ленин, при всей своей гениальности, остался глупцом, неспособным понять, что частная собственность – это не социальная категория, а основной человеческий инстинкт, уничтожить который можно, лишь уничтожив самоё человечество.

*

Спорт, поп-культура и мода скрытно используются властями в качестве эффективных громоотводов чудовищной энергии масс, которая, будь она направлена на решение проблем социальной справедливости, не оставила бы от этих властей и мокрого места.

*

Одно из самых сильных переживаний в моей жизни: выбираясь из подвала своего гаража в Новосибирске, я обеими руками без рукавиц ухватился за уголок – часть металлической рамы, оформлявшей лаз в бетонной стенке. Из-за моей же неряшливости на эту раму от провода переноски попало напряжение сети, заставившее мои кисти конвульсивно сжаться. От электрошока я на какое-то мгновение потерял сознание; очнувшись, почувствовал, что меня нещадно «бьёт». Сквозь боль от судорог, я сообразил, что моё спасение только в одном: отцепиться во что бы то ни стало от рамы. Уперевшись обеими ногами в пол лаза, я всем телом буквально отодрал руки от уголка и рухнул на пол подвала. Заняла эта борьба, я думаю, не более минуты времени. Первое, что я сделал, лёжа на земляном полу – посмотрел на ладони: на обеих были ожоговые струпья. Затем обратился к своим мыслям в момент столь прямой близости смерти. Не было пресловутого белого коридора, не было «смотрения на себя с потолка», было только железное стремление оторваться от трясущего всё тело тока. Через полчаса я еле добрался домой, и там никому (ни маме, ни жене, ни сыну) о происшедшем почему-то не сказал. Наутро решил и на работе никого не посвящать, – стыдно было за свою безалаберность.

*

Поднявшись слишком высоко над бытом и текущими делами, я оторвался от жизни в её житейском понимании. Меня ничем не завлечёшь, не заманишь (все эти тату, айфоны, планшеты, пирсинг, особенные часы и другие модные штучки – я просто не понимаю: зачем они? для чего?). А это говорит о том, что я не поднялся, а глубоко, слишком глубоко, опустился.

*

Благосостояние – определённо двусмысленное понятие. Со всей очевидностью следует признать, что повышение жизненного уровня у нас сопровождается катастрофическим разложением нравов. Поэтому всё чаще высоконравственных людей принимают за натуральных, законченных психопатов.

*

Низкий уровень жизни современной России вполне соответствует суммарному интеллектуальному потенциалу нашей нации.

*

Технарям гораздо проще и легче: они работают с законами природы, ясными, совершенно однозначными, действующими независимо от людей. Как можно обойти Законы Ньютона, Ома? Гораздо сложнее соблюсти законы человеческого общежития (права), сформированные на основе таких неопределённых понятий, как истина, совесть, справедливость и т. д.

*

Баня в далёком детстве. Сидя на скользкой лавке, обнажённая мама зажала меня глубоко между своих полных, гладких, горячих бёдер и намыливает, чешет и трёт мою голову своими цепкими пальцами. Лицо моё и руки то и дело бьются об её упругие, разгорячённые груди, на мой протестующий крик она отвечает любящим смехом, какой-то весёлой песенкой и поцелуями в мои мыльные глаза. В то же время её пылающие, нежные бёдра властно и надёжно удерживают моё маленькое тело, а жёсткие волосики между ними щекочут и колют мой бок; эта ласковая борьба-объятие, это по-детски подсознательно-чувственное осязание материнского тела облекаются в моём сознании в вечно продолжающийся, радостный и счастливый акт моих родов самой прекрасной женщиной в мире – моей мамой.

*

Ароматы времени. Господи! Господи! Какие разнообразные, таинственные, тонкие и в то же время прелестно-грубо-живые запахи исходили раньше от женщин, от каждой – свой, совершенно особенный! Какой звериный восторг вызывала у мужчин бесконечная палитра выделяемых ими дурманов животно-женских мускусов!

Сейчас женщины, выжженные дезодорантами, как пустыни солнцем, испускают унитарные, мёртвые парфюмерные миазмы.

*

Даже те, кому по душе Солженицын, никогда не решатся сказать о нём так, как без колебаний говорят почитатели великих русских творцов: Наш Пушкин, Наш Лесков, Наш Достоевский, Наш Чехов!

*

Несколько моих близких друзей умерли по поразительно одинаковой схеме; примерно за полгода их будто вызвали куда-то и строго предупредили: готовьтесь. И после этого они вели себя уже по-новому, по-другому. Они стали задумчивыми и как бы сосредоточенными на этом поручении. Да, они были вызваны и предупреждены.

*

Я проработал в закрытых сферах нашего Атомного Ведомства тридцать лет, из них две трети в Сибири и треть – в Москве. На новосибирском заводе среди коллектива встретил не более двух-трёх истинных подлецов, подлецов от природы. И это среди тысяч самых разных людей! В духовном отношении я постоянно ощущал себя там как в каком-то производственном раю, где единодушие, честность и верность были простой нормой. Каков же был ужас моего положения, когда после завершения учёбы в АНХ СССР я оказался в центральном аппарате Минсредмаша – средоточии кичливой скрытности, подозрительности, административного страха и безделья. Казалось, именно в этих стенах тёмный большевистский нахрап изнасиловал и извратил светлую, трепетно-призрачную коммунистическую идею равенства и братства. И вот что замечательно: как ярчайше в этом тошном чаду светились личности всего нескольких достойнейших людей: министра Л.Д. Рябева, замминистра А.Д. Захаренкова, генерала Е.Т. Мишина, генерал-лейтенанта Л.А. Петухова!

*

Последствия губительного прогресса. В 60-х годах всего в сорока километрах от Новосибирска, в хвойном лесу, протекала чистая, бойкая речка Ора. Проще было бы назвать Ору большим ручьём: даже её единственный плёс разливался едва ли на десяток метров. Но в ней было всё: и вкусная вода над мелким каменистым дном с пятнистыми хариусами, и глубокие, метра на три-четыре, омуты, с тёмно-зелёными дюжими окунями, и холмы на берегах со сложными норами сурков-байбаков. Сосновая поросль вдоль Оры кишела бурундуками с игривыми глазками и играла весёлую музыку разных птиц. Недавно мне сообщили, что лес вырубили под дачи и Ора пересохла.

*

Если в России дать полную свободу, то она захлебнётся в своём невежественном, архаическом индивидуализме. Всю свою жизнь наблюдаю одно и то же: дома – чистота и порядок, а в общественных сортирах – вопиющая грязь. Дома – хлебосол и радушное гостеприимство, а на работе – полное отсутствие солидарности: моя хата с краю, ничего не знаю. Так же мы относимся к выборам и другим вопросам государственного обустройства. Соответственно и живём.

*

Дух Истинного Православия в России был утрачен ещё до октябрьской революции, в самом начале века. Революция породила долгие десятилетия угнетения и преследования Веры, а в конце ХХ века расцвела вакханалия полного духовного разврата. Поэтому прежде всего сейчас необходимо было бы большое число усердных, беззаветных духовных подвижников. Есть такая человеческая масть: неуёмные активисты-прохиндеи, баламуты. В советские времена они находили себе приют и пропитание в обкомо-горкомо-райкомовской среде. Как только сгнила партийно-комсомольская кормушка, эта братва стала прорываться на наших глазах в лоно церкви. Для неё церковь – это та же «идеологическая работа», та же бессовестная халява, возможность кормиться бренчанием языком, нисколько не интересуясь произносимым. И они в условиях недостатка пастырей пополнили ряды священнослужителей. Это для современной Православной Церкви – серьёзная проблема.

*

Веление Времени. В противоположность прошлому, лучшие умы отвернулись от сфер духовного и гуманитарного творчества и обратились к созданию сверхтехнологий, сверхтоваров и сверхуслуг. Вслед за выдающимися пионерами на тучные хлеба массового производства и сбыта последовали большие массы образованного населения. Религия, искусство, культура, лишённые прежнего высококачественного интеллектуального обеспечения, деградируют и всё больше обретают свойства товаров и услуг. Они стремительно теряют свой древний смысл и основное предназначение – облагораживающее духовное влияние. Кадровый состав современных российских служителей этих величайших культов ЧЕЛОВЕЧЕСТВА деградирует на всех уровнях. Новоявленные духовные «манагеры» – непосредственные служители религии, искусства и культуры пользуются единственно доступными их уровню рыночными образом мышления, языком, обликом и манерами поведения. Осуществляя кадровую зачистку структур ВЕЛИКИХ КУЛЬТОВ, они бесцеремонно изгоняют из них дряхлеющих жрецов прекрасного, доброго, вечного и преобразуют отрасли духовного воспитания в источники собственного благополучия.

*

Иногда по ночам мне чудится гул и топот – это земля дрожит, когда стада неприрученных, диких рыночных животных в поисках корма (спрос и потребление) мечутся по просторам нашей бедной Новой России.

*

Об откровенном. Древнейший синдром проституции в равной мере присущ женщине и мужчине: они одинаково ревностно используют секс в личных целях в семейной и других сферах жизни. Даже дети интуитивно стремятся «выжать» что-то необходимое из родителей, пользуясь их к себе любовью. В свою очередь, родители порой спекулируют любовью своих детей.

*

Долгая жизнь свидетельствует, что есть много людей (и мужчин, и женщин), для которых секс – это не высшая радость души и тела, не восторженное наслаждение, а просто неизбежный, суровый кровный долг, иногда даже тяжкий.

– Просто семейная обязанность, вообще вещь неинтересная, хлопотливая, но строго неминуемая, подлежащая исполнению, – говорят они.

*

В 60-е годы я постоянно находился в командировках, многократно побывал во всех «зонах» (закрытых городах) Минсредмаша СССР, и особенно часто – в одном большом закрытом городе на северном Урале. Первые годы я останавливался в хорошей местной гостинице, как правило, в двухместных номерах. По достижении определённой должности мне стали предоставлять жильё в отдельном коттедже, забитом импортной мебелью, роскошными коврами и одеялами, штабелями прекрасного постельного белья, хрусталём и прочими предметами роскоши. У старой, очень ветхой четы, жившей на чердаке коттеджа и следившей за чистотой и порядком, я узнал, что этот коттедж был построен для почётных гостей, и в нём останавливались академики Арцимович, Щёлкин, Зельдович и другие «атомные» знаменитости. Я обратил внимание на то, что плата за постой в коттедже была ниже, чем в обычной гостинице. Обратившись по этому поводу за вечерней рюмкой к светлой памяти доктору физматнаук Л.Родину (мы жили в коттедже вдвоём), я услышал от него весьма поучительное пояснение:

– Молодой человек! Запомните на всю жизнь: в нашем советском обществе чем выше Вы будете продвигаться по служебной лестнице, тем больше Вы будете получать, и тем дешевле будут стоить Ваши покупки.

*

Русская романтика выпивки. Известно, что вечерняя выпивка на рабочем месте, то есть в помещении, предназначенном для повседневного труда, хоть и имеет множество неудобств, всё же необъяснимо привлекательна для всех чинов: рабочих, служащих, мелких и средних начальников и, наконец, самых высоких руководителей, у которых для этой цели есть даже так называемые «комнаты отдыха», расположенные за кабинетом. Разновидности такого рода междусобойчиков простираются от простого «маха на проходе» через один из кабинетов, где заботливый товарищ с зонтиком и кепкой наготове уже разлил полулитровый флакон по тонким стаканам и положил на белый лист формата А4 три маленьких «занюшки», до обстоятельно накрытого сотрудницами стола с домашними пирожками, огурчиками, грибочками и даже с горячей отварной картошечкой.

*

Римейк как механизм творческого прогресса. «Экономичность – сущность бытия: всё новое в нём шьётся из старья!» – говаривал Шекспир. «Нет мысли маломальской, которой бы не знали до тебя», – вторил ему Гёте. Каждого творящего должны преследовать эти насмешливо-ядовитые, убийственно правдивые слова. А ведь эти безжалостные точки были поставлены Великими Мастерами одна за другой сотни лет назад, и мало того – в переписке Гёте есть сведения, что он это утверждение почерпнул из Библии! (Здесь уместно выразить сомнение в том, что даже в наше время «раскручен» весь арсенал сюжетов, содержащийся в этой Великой Книге Книг). Каким же способом можно сказать что-то новое? Ответ очевиден: это невозможно. Выходит, те, кто пытается сказать что-то новое, не зная этого, повторяют (и всё чаще – почти дословно) ранее написанное, изданное и забытое или, наоборот, процветающее параллельно, неведомо для автора, в бескрайнем океане книг, мелодий, изображений? Значит, искать нужно не ЧТО, а КАК? Возможно, именно такой ответ содержится всё в тех же неумолимых приговорах, столь блестяще выраженных Великими Мастерами? Ведь они же прямо отсылают нас к уже созданным творениям прошлого: познай лучшие из них, насладись соками и ароматами их первородности! Бережно укрась их, вечноживущих – вечнозелёных, вечноцветущих и вечноплодоносящих – теми новыми красками, которые народил бесконечный бег времени! В самом деле, не этим ли были заняты лучшие умы, трансформирующие архаические саги от Гомера к Джойсу, завораживающие рисовальные ритмы пещерной живописи от древних египтян к Гогену, рулады примитивного рога неистового Роланда к шедеврам Вагнера и Бетховена, – и далее, далее… Значит, вот каким образом искусство не топчется на месте, а движется: – по пути беспрерывного подсознательного обновления повторов? И эти повторы – вечные реминисценции его архаических основ?

Такое направление мыслей подводит к раздражающему, нерусскому слову «римейк», особо распространившемуся в последнее время. Раздражающему потому, что, во-первых, на русском языке нет вполне адекватного слова, а во-вторых, и это главное, применяется оно в сфере, которая меня, человека старомодного, совсем не привлекает и даже отталкивает: это сфера телесериалов, триллеров, театральных экспериментов, заумных перформансов и инсталляций, и прочих новаций. Но если отбросить подобные индивидуальные предпочтения, слово «римейк» коротко и точно передаёт заложенный в нём смысл. Итак, предположим, что каждый заметный шаг в развитии любой сферы искусства можно считать удачным римейком предыдущего достижения – и так далее, до бесконечности. Так складывается спасительная картина: Господь сотворил вечное, замкнутое основание мудрости, заложив в него, как в Ноев Ковчег всех тварей, все доступные человеку знания и мысли. На благодатной почве этого основания человек с Божьей помощью непрерывно выращивает переплетённые между собой винтовые лестницы, каждая ступенька которых – следующий римейк (философской мысли, произведения искусства, научного представления и т.д.). Один полный виток каждой такой лестницы – это появление очередного римейка-шедевра, за которым неминуемо следует дальнейшее восхождение.