Нулевой архетип

Днем в читальном зале было пусто и почти жутко, это напрягало и заставляло отвлекаться из-за каждого шороха – Кейн несколько раз ловила себя на том, что перечитывает одно и то же место в книге.

Приглушенный звук слева заставил ее повернуть голову к проходу. В последние дни ей постоянно приходилось одергивать себя, чтобы не хвататься за спирит. Красное яблоко и теперь возникло на столе между «Теорией защитных сфер» и «Атласом Сонма». Мираж проступил под поверхностями предметов, в воздухе и в пыли, плеснул на страницы книги и проглянул сквозь чернильные буквы, но Кейн усилием воли заставила себя не трогать точку смещения.

Потом она почувствовала присутствие постороннего спирита – слабое и будто бы смутно знакомое. По проходу мимо нее пролетела черная бабочка, потом еще одна… Их было много, десятки, а может, сотни крохотных миражей-образов, которые рассыпались серым дымом о корешки книг, опускались пеплом на пол, заполняли читальный зал запахом крови и гари.

– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, – нараспев сказала Эрика. – Выходите, мастресса Анна. Я знаю, что вы здесь.

Кейн неосознанно уцепилась за точку смещения, горстью зачерпнула Мираж и сложила перед собой защитную схему. Одна из бабочек ударилась об нее и пропала.

– А, вот вы где. – Голос Эрики прозвучал ближе.

Разумеется, она могла определить, когда рядом с ней кто-то использовал ее архетип.

– Я здесь, – прочистив горло, сказала Кейн.

– Дайте угадаю, вы меня не ждали. – Эрика появилась между стеллажей и улыбнулась.

Она была в красном платье, и его шлейф стелился по полу, как кровавый след, извивался и колыхался, как настоящая ткань была не способна. Черные бабочки порхали вокруг Эрики, садились на платье, чтобы превратиться в причудливый узор и исчезнуть. Лицо она прикрывать не стала, и шрамы – настоящие, уродливые – казались гротескным контрастом по сравнению с ирреальной красотой одежды.

Никто не мог жить в состоянии смещения и оставаться при этом нормальным. Эрика была тому доказательством.

– Вы как будто увидели призрака, мастресса Анна. – Эрика усмехалась добродушно, и это совершенно не вязалось ни с ее лицом, ни с миражами вокруг. – Не рады меня видеть?

– Не ожидала, – насколько могла нейтрально ответила Кейн. – Как вы узнали, что я здесь?

– Где же еще вам быть за пару дней до отлета? – Эрика отодвинула стул и села. – Я ненавижу вас и хорошо знаю. Поэтому я спросила у администратора, здесь ли вы, и – вуаля!

– Вы пришли поговорить? – тщательно контролируя голос, уточнила Кейн.

С этой новой Эрикой она чувствовала себя словно на струне над пропастью, в одном неверном вдохе от падения.

– Я пришла почитать. – Эрика взмахнула рукой, и на кончиках ее ногтей вспыхнули искры. – Я отправляюсь в то же самое путешествие, что и вы, стоит освежить память. Я много раз планировала его, собирала информацию, готовила схемы. Все-таки не зря, вы напрасно надо мной смеялись.

– Я никогда над вами не смеялась, – поправила ее Кейн.

– Неужели? – Эрика преувеличенно удивленно вскинула брови.

– Судьба и смерть Вольфгана Хаузера никогда не казались мне смешными.

На мгновение между ними повисла напряженная, почти звенящая тишина, а потом Эрика рассмеялась, сложила пальцы пистолетом и «выстрелила». С кончиков ее ногтей сорвались черные бабочки.

– Бах! Будем считать, один – один. Передайте мне «Атлас Сонма».

Кейн помедлила, прежде чем исполнить просьбу. Она была странной. Странной именно потому, что слишком нормальной. Так могла бы попросить та девочка, которую Кейн учила в университете, но не нынешняя Эрика – ненормальная, окруженная миражами и образами королева иллюзий в кроваво-красном платье.

Это было очень эффектно, словно придуманная кем-то картинка: золотистые пылинки в воздухе библиотеки, платье и бабочки, но в этой эффектности не было места «Атласу Сонма» – потрепанной старой книжке, страницы которой кое-где были изрисованы всякой ерундой.

– Вы не уберете это? – Кейн неопределенно повела рукой, подразумевая миражи целиком.

– А вас это напрягает, мастресса Анна? – притворно удивилась Эрика. – Странно, ведь, если сравнить нас, вы намного ближе к спириту, чем я. В конце концов, это вы настоящая мастресса, для вас то, что я делаю, просто уличные фокусы. Верно?

– Вы используете Мираж лучше меня, – озвучила Кейн то, что прекрасно понимали обе.

У нее не было ни такого контроля над спиритом, как у Эрики, ни способности держать точку смещения все время. Кейн просто могла использовать еще и осязаемый Нулевой архетип.

– Да, но он, увы, не настоящий, мастресса Анна. Все, что у меня есть, – это миражи.

– У вас есть вы, – возразила Кейн. – Многие сказали бы, что это немало.

– О, ради бога, – Эрика криво усмехнулась, и шрам на ее обожженной щеке исказился, – не пытайтесь скормить мне это многозначительное дерьмо. Я ничего не имела в виду. В конце концов, я и с миражами живу неплохо, вы сами видели афиши. «Королева иллюзий». У меня даже титул есть.

– Мне жаль, если я вас задела.

– Я сейчас возьму с постамента у входа вазу и разобью о вашу голову, – все еще улыбаясь, сказала Эрика. – И ваша жалость пройдет.

– Я не хотела разозлить вас.

– Я не хотела, чтобы вы были такой унылой. Но, увы, никто не получает желаемое.

Их разговор не имел смысла. Что бы Кейн ни ответила, для Эрики это было просто набором звуков. Эрика хотела ненавидеть, она и ненавидела.

Это вызывало ощущение безнадежной усталости, и Кейн казалась себе очень старой. Старой и некрасивой, несмотря на то что это не ее изуродовало спиритом.

Тем не менее ее приучили отвечать на такие провокации.

– Я могла бы шутить и быть очаровательной специально для вас, но не думала, что вам это нужно.

– Я посмотрела бы на это из любопытства, но не хочу, чтобы вы напрягались. – Эрика рассмеялась и исправилась: – Хотя нет, вру. Я хочу, чтобы вы напрягались, и хочу, чтобы вам было плохо. Сейчас вы скажете, что я злая?

– Нет, Эрика, – Кейн оставалась спокойной, – я скажу, что вам больно и вы не умеете прощать. То есть выдам еще одну порцию многозначительного дерьма.

– Вот как. – Эрика снова рассмеялась, и бабочки растаяли в воздухе. Роскошное алое платье превратилось в простое серое, и шрам исчез, скрытый миражом. – Пиф-паф, мастресса Анна! Будем считать, что два – два, – сказала она весело и беззлобно, но Кейн не могла отделаться от мысли, что при ней только что сменили одну маску на другую.

– Что именно вы надеетесь найти в библиотеке? – спросила она, когда пауза затянулась.

– Ничего нового или сверхъестественного. – Эрика открыла «Атлас Сонма» и равнодушно пролистала несколько страниц. – Нового и сверхъестественного нет в этом читальном зале. Увы, после смерти папы я сделала глупость и выкинула слишком много книг о спирите. Хорошо, что не все.

«Должно быть, вам было очень тяжело», – хотела сказать Кейн, но Эрика никогда не приняла бы сочувствия от нее. В любом случае слова ничего не меняли. Эрика потеряла шанс стать мастрессой, была изуродована спиритом, ее отец медленно угасал у нее на глазах. После такого слова теряют способность утешать.

– Вам не обязательно лететь. Это опасно, – заметила Кейн.

Эрика смерила ее отстраненным скучающим взглядом и растянула губы в улыбке.

– Это говорите мне вы? Мастресса Анна, я готовилась к этому путешествию много месяцев. Я знаю, что оно опасно. – Она чуть склонила голову набок, словно птица, увидевшая редкого жука. – А вы? Как давно вы решились лететь?

– Это имеет значение? – вопросом на вопрос ответила Кейн, потому что не хотела говорить правду.

– Разве не от вашего умения будут зависеть наши жизни? Разве не вы здесь настоящая мастресса? – Эрика подалась вперед, и меж прядей ее волос заскользили змеи.

Кейн заставила себя сохранять невозмутимое выражение лица. Она ненавидела змей.

– В том, что касается спирита, вы не слабее меня, Эрика.

Та фыркнула, и миражи пропали.

– А вы всегда пытаетесь льстить, когда чувствуете, что пахнет жареным. Можете не отвечать, вы и так все сказали. Ни к чему вы не готовились, и ничего вы не знаете ни о Древних Городах, ни о точках расщепления. Можно подумать, я не определю этого по книгам, которые лежат у вас на столе. И можно подумать, вам нужно было бы просить меня о помощи, если бы вы готовились несколько месяцев. Нет, вы бы знали координаты узлов Земли и сами.

– Я умею работать в аномальных спирит-зонах. Это само по себе немало.

– Да, хорошо вас прижало, мастресса Анна, что вы кидаетесь спасать этого вашего Атреса, не разобравшись, как выжить в процессе. Он настолько хорошо трахается? – Эрика смотрела хищно, внимательно, словно пыталась что-то прочесть на лице Кейн, и ее взгляд совершенно не вязался с грубостью.

Эрика во многом была как головоломка с несовпадающими фрагментами: изумительной красоты миражи и изуродованное лицо, милая улыбка и откровенное хамство. Должно быть, она верила, что хамство ей что-то даст.

– Я не поддаюсь на такие провокации, вам придется придумать что-нибудь еще.

– А я и не провоцирую. Я просто пытаюсь понять, почему вдруг вы готовы лезть в Древние Города наперегонки со временем. И в моей компании.

– Я ничего не имею против вашей компании. Я просто не хочу, чтобы вы рисковали.

– А еще вы до трясучки боитесь того, что я могу сделать с вами там, под Грандвейв. – Эрика побарабанила по столу пальцами, словно раздумывая над чем-то, и из-под ее ногтей разлетелись крохотные алые искры. – Но вы все равно согласились.

– Если бы вы хотели убить меня, могли бы это сделать давным-давно. Я не верю, что вам это нужно.

– Мне нужно со всем покончить. Мне нужно завершение. Пока, мастресса Анна, я как сломанные часы, которые застыли на без пяти одиннадцать. Что бы я ни делала, я все время возвращаюсь в одно и то же время, когда умирал папа. Можете не сомневаться, если бы ваша смерть это исправила, я убила бы вас.

– Если вы убьете меня, вы никогда не сможете сами вернуться из Древних Городов.

– Разве мне не все равно? – Эрика закрыла «Атлас Сонма» и улыбнулась своим мыслям. – Шучу. Конечно, мне не все равно. Я не хочу умирать. Но кто знает, может быть, возможность утащить вас за собой того стоит?

– Я настолько важный человек в вашей жизни? Я в это не верю. Мне жаль, что так получилось с вашим отцом, но, даже вернись мы в прошлое, я не стала бы рисковать жизнью и балансом спирита в схеме Земли ради него.

– Конечно нет. – Эрика сладко улыбнулась, и если бы взглядом можно было убивать, Кейн его не пережила бы. – Вы из тех, кто проходит мимо. Ведь это не ваше дело. Вы никому не должны. Вы так оправдываетесь перед собой?

– Да, – Кейн сделала глубокий вдох, прежде чем объяснить то, в чем никогда не любила признаваться, – я отказалась из страха. Испугалась за свою жизнь, испугалась возможных последствий. Мне было очень страшно.

– Да, – Эрика снова задумчиво побарабанила пальцами по столешнице, и на ней появились и затянулись, как шрамы, несколько трещин, – этот Атрес вам действительно дорог. Ради него вы решили рискнуть. За него вы боитесь больше, чем за себя. Не стоит меня опасаться, я не такая, как вы. Я не подпишу другому человеку смертный приговор.

Кейн понимала, что Эрика права, но не смогла промолчать:

– Вы точно так же, как и я когда-то, готовы были обречь его на смерть. Сделали бы это, если бы не решили отправиться с нами. Хотя я всего лишь просила у вас координаты.

Эрика рассмеялась и несколько раз демонстративно хлопнула в ладоши.

– Браво. Вы почти полностью избавились от чувства вины и начали огрызаться. Растете на глазах, мастресса Анна. Но некоторые отличия между нами все-таки есть. Я могла бы отказать. Вы – отказали. Чувствуете разницу?

Кейн промолчала.

* * *

Эрика не стала надолго задерживаться в читальном зале, а Кейн осталась до закрытия, и под конец больше всего ей хотелось лечь спать и чтобы все проблемы разрешились сами собой: Атрес перестал бы сливаться с медиатором, Линнел пришла бы в себя и неожиданно унаследовала состояние, способное спасти «Трель», а Стерлинг провалился бы куда-нибудь в Древний Город. Реальность – с ее интригами, сумасшедшей Эрикой и вором, который не боялся пустить в ход нож, – не казалась Кейн привлекательной.

На улице было уже темно; впрочем, в это время в Цитадели темнело довольно рано, прохожие спешили по домам, холодные сквозняки гуляли по каменным улицам и гоняли облачка красноватой пыли, которую по осени часто приносило с севера.

Кейн шла домой к Атресу пешком, скрывшись под простеньким, почти неразличимым миражом пожилой женщины – чего почти никогда себе не позволяла, – и в тот момент чувствовала себя действительно старой и очень усталой.

В квартире Атреса было пусто, свет не горел.

Кейн убрала мираж, приняв короткий душ, переоделась в домашнюю одежду и легла спать, не поужинав. Есть не хотелось, готовить тем более.

Думать тоже не хотелось, но слова Эрики все время всплывали в памяти. Кейн так и уснула после очередных «Вы – отказали» и «Я могла бы вас убить».

Почему-то ей приснился Вольфган Хаузер. Он сидел в читальном зале, листал «Атлас Сонма» и спрашивал Кейн, когда мы улетаем.

Немногим после полуночи Кейн проснулась – вернулся Атрес. Он зашел за одеждой и отправился в душ. Кейн лежала, слушала, как шумит вода, и этот звук казался ей странно умиротворяющим.

Когда Атрес вернулся в комнату, Кейн поздоровалась и передвинулась на кровати, чтобы он мог лечь. Поначалу ей казалось, что это будет неловко – спать с ним в одной постели, но к тому моменту, как дело доходило до сна, они оба так уставали, что сил на смущение у Кейн не оставалось. Атрес, к его чести, ни разу не позволил себе лишнего, и, скорее всего, это лишнее в отношении Кейн было ему неинтересно.

– Вы не поужинали, – сказала Кейн, когда он лег.

– Вы не спите, – отметил он, словно какую-то важную деталь.

– Проснулась, когда вы пришли. – Кейн отодвинулась чуть дальше к краю кровати, и одеяло между ней и Атресом натянулось. – Не хотели со мной разговаривать?

– Устал, – коротко поправил он и добавил: – Вылетаем послезавтра на рассвете. Вы готовы. – Он не спрашивал, а утверждал.

Равнодушная уверенность в его словах заставила Кейн улыбнуться.

– Может быть, и нет. Может быть, мы слишком торопимся, и это убьет нас всех.

– Тогда это убьет нас всех, и мы не сможем пожалеть о спешке.

– Вы действительно пессимист, Алан?

– Я не склонен жалеть себя. Спите. Завтра тяжелый день.

– Сегодняшний тоже не был легким. – Кейн перекатилась на бок, лицом к нему. – Я встретила Эрику в библиотеке.

– Думаете, это станет проблемой? – Атрес повернул голову в ее сторону, и свет ночника очертил его профиль.

– Ни о чем я не думаю. Я просидела в читальном зале больше одиннадцати часов, в голове только схемы и карты Грандвейв. – Кейн потянулась и в упор посмотрела на Атреса. В полумраке его глаза казались двумя черными дырами. – Алан, могу я вас попросить?

– Попросить – да.

– Скажите, что все будет хорошо. Пожалуйста.

– Вы снова хотите, чтобы я врал?

– Очень хочу.

– Я не стану. Все может закончится плохо. Теперь откажетесь от путешествия?

– Нет, – она фыркнула и повернулась к нему спиной, – я откажусь разговаривать с вами до самого утра. Могли бы и выполнить просьбу.

Она услышала, как он повернулся – они всегда спали так, спиной друг к другу, – и сказал:

– Все будет хорошо.

После этого Кейн заснула, и ей ничего не снилось.

* * *

«Сильверна» висела над причалом номер тридцать семь и на фоне пасмурного неба казалась нарисованной. Кейн смотрела на нее, ждала, когда Атрес закончит проверку, и ни о чем не думала. День перед отлетом пролетел быстро и не принес ничего нового.

Кейн с Эрикой снова встретились в читальном зале, только на сей раз у обеих не было времени ни на что, кроме книг. Уходя, Эрика оставила на столе три листа со схемами и заметками, и те оказались полезнее всего, что Кейн нашла за последние дни. Теперь она ждала на причале, до конца не веря, что все происходит на самом деле.

Рядом, не обращая на нее внимания, стояла Эрика – в белом платье, безупречно прямая и прекрасная, укрытая Миражом с ног до макушки, и ветер не шевелил ни волоска на ее голове.

Кейн подумала, что, если бы после появления вора Атрес не решил установить новое вооружение на «Сильверну», они улетели бы в Грандвейв на несколько дней раньше, и малодушно радовалась, что у нее были эти несколько дней, пусть они и не дали ей почти ничего нового.

– Боитесь, мастресса Анна? – не поворачивая головы, спросила Эрика, забавляясь с клочком белого тумана в своей ладони, превращая его то в воробья, то в ветви деревьев, то обвивала вокруг пальцев, будто прядь волос.

– Да, наверное, – не стала спорить Кейн. – А вы?

– Разумеется, ведь я лучше вас знаю, что нас ждет. Поверьте, там страшно. – Было что-то странное в том, как она это сказала, будто не читала какие-то книги о Грандвейв, к которым у Кейн не было доступа, а видела Древние Города лично, вернулась оттуда.

– Вам нравится меня пугать?

– Конечно. – Эрика улыбнулась каким-то своим мыслям. – Я хочу, чтобы вам было плохо, помните? Но это не отменяет того, что на поверхности страшно и очень опасно.

– У вас хорошо получается пугать.

На секунду под миражом проступили уродливые шрамы.

– Потому что я теперь уродка? – спросила с любопытством.

Кейн хотела ответить, что ожоги Эрики пугают намного меньше, чем слои миража, которые укутывали ее саваном, но не успела. Из гондолы «Сильверны» спустили трап.

– Нам пора, – сказал Атрес, появляясь у входа, и Кейн молча поднялась наверх.

Меньше чем через пятнадцать минут «Сильверна» отправилась в путь, в сизое, будто свинцовое небо.

4

Глава

«Штанза», личная воздушная яхта Джеймса Стерлинга, была прогулочным кораблем с новейшим спирит-двигателем, который позволял судну легко маневрировать как в портовых районах Цитадели, так и при перелете от одной платформы к другой. Золотисто-зеленое судно было небольшим, быстрым, и в целом Стерлинг был им весьма доволен, хотя необходимость летать на «Штанзе» возникала не слишком часто. Но он не ожидал, что эта необходимость возникнет из-за Механика.

Работа с непроверенными людьми всегда подразумевала определенный риск, и все-таки Механик сумел его неприятно удивить. Он согласился на озвученные условия и взял задаток, а через несколько суток появился в квартире Стерлинга в центральной части Цитадели. Просто пришел, пробрался, будто обычный вор, каким-то образом отключив охранный медиатор, и потребовал, чтобы Стерлинг лично доставил его к «Сильверне» на «Штанзе».

Присутствие его яхты неподалеку от «Сильверны» перед тем, как Атрес с Кейн пропадут в Грандвейв навсегда, вовсе ничего не доказывало, никоим образом не подставляло Стерлинга перед законом, и все же из-за пристального внимания жандармов он предпочел бы вообще не вмешиваться в происходящее.

В любом другом случае он отказался бы от услуг Механика, но тот пришел слишком поздно, накануне отлета Атреса и Кейн, когда найти другого исполнителя уже не представлялось возможным. «Штанза» покинула небесный причал Цитадели за два часа до рассвета, до отлета «Сильверны», и поднялась в низкие чернильные облака, плотные, густые, готовые вот-вот пролиться на город дождем. Такая погода хоть и затрудняла навигацию, но была им выгодна, потому что позволяла следить за кораблем Атреса, оставаясь при этом незамеченными.

«Штанза» была легкой яхтой, непригодной для длительного перелета, но она развивала хорошую скорость и была маневреннее «Сильверны». Фора во времени позволяла ей без труда следовать за кораблем Атреса, не давая сократить дистанцию и при этом не обнаруживая себя.

Джеймс Стерлинг сидел в рубке управления рядом с Механиком, улыбался небрежно и непринужденно, следил за показаниями приборов и ничем не выдавал, насколько его злила ситуация.

Механик – высокий массивный мужчина в темной свободной одежде – развалился в кресле рядом, и казалось, что, будь в пределах досягаемости столешница, он непременно забросил бы на нее ноги. Стерлинг знал такой типаж людей – наглые идиоты, убежденные, что всегда остаются сами себе хозяевами, хоть и живут за счет чужих поручений. Механик наверняка казался себе очень значительным, но что он мог изменить и на что повлиять?

Джеймс Стерлинг ничего не имел против заблуждений, пока это были чужие заблуждения. Например, заблуждения красавицы Анны, верившей, что, обвинив его во время дачи показаний, автоматически решит все свои проблемы. Ей следовало знать, что неприятности не исчезают так просто.

В кабине управления было тихо. Серебристая точка «Сильверны» ровно мелькала на спирит-радаре, указывая на положение корабля. Механик следил за ней неотрывно, расслабленно держа левую руку на подлокотнике. Рука ниже локтя целиком состояла из спирита и тускло светилась, отбрасывая блики на полированное красное дерево, из которого было сделано кресло. Кроме руки ничто не выдавало в Механике схематика, впрочем, Стерлинг не знал, как далеко зашел процесс. Возможно, медиатор уже пророс сквозь все тело.

– Идут по торговому маршруту, – неожиданно сказал Механик, не поворачивая головы и не отрывая взгляда от положения «Сильверны» на радаре.

– Разумеется, ведь это безопаснее, – ответил Стерлинг, досадуя, что приходится объяснять очевидное. – Неожиданное путешествие в Грандвейв в компании мастрессы многих заинтересовало, вряд ли мы единственные, о ком стоит беспокоиться красавице Анне. Все хотят знать, за каким волшебным сокровищем она летит.

– Большой, наверное, куш, если училка из университета бросила все и рванула искать приключения. – Усмешка Механика была кривой, и никто не назвал бы ее доброй.

– Любопытство – порок, – не показывая, насколько неприятен ему разговор, сказал Стерлинг. – Я плачу вам достаточно щедро, чтобы не размениваться на подозрительные сокровища, верно? Пожалуй, даже слишком.

– Жадность – хреновое качество, – фыркнув, отмахнулся от него Механик. – Но ты ведь не собираешься кинуть меня на деньги?

– Разумеется, нет. Это не в моих интересах. – Он сказал правду. «Кидать на деньги» Стерлинг не собирался – он собирался оставить Механика в Грандвейв, но смерть ведь не исчислялась в денежных единицах.

Механик использовал «Штанзу», чтобы преследовать «Сильверну» до погружения в пелену Сонма, потом он должен был пересесть на небольшую небесную шлюпку и перехватить судно в верхних слоях схем. Стерлинг и не обещал ему путевку обратно. Об этом Механику стоило подумать заранее, до того, как он решил изменить условия.

Стерлинг верил, что идиоты всегда сами копают себе могилы.

Еще некоторое время Механик молчал, следя за радаром и постукивая светящимися пальцами по кожаной обивке кресла.

– Тебе не интересно, куда они летят? – спросил наконец.

– Нет. Сокровища Древних Городов меня не интересуют. Настоящие деньги добываются иначе.

И это с самого начала настораживало Стерлинга. Во всей истории многое не складывалось. Атрес будто намеренно выставлял напоказ, что отправляется в Древние Города за кладом, хотя в его интересах было сохранить все в тайне, чтобы избежать конкуренции. И слишком легко согласилась на эту авантюру Анна, слишком многого потребовав взамен.

– Значит, ради настоящих денег нужно убрать парочку кладоискателей? – с усмешкой протянул Механик, когда молчание снова затянулось.

– Не многовато ли вопросов?

Поведение Механика тоже казалось странным. Для обычного убийцы он был слишком развязным, слишком многого требовал и много спрашивал.

– Полет длинный, почему бы и не поболтать?

– Большие знания – большие печали, никогда не слышали?

– Ну так я и не настаиваю. – Механик повернулся к Стерлингу и снова криво усмехнулся. – Я не могу ссориться с клиентами, это плохо сказывается на бизнесе.

– Отсутствие подготовки плохо сказывается на бизнесе. Например, неумение найти подходящий корабль.

Проигнорировав намек, Механик посмотрел на приборы.

– Зря они маячат на торговом маршруте.

– Как я уже говорил, – с некоторым раздражением повторил Стерлинг, – это потому, что торговый маршрут безопасен. Здесь сложно что-то предпринять.

– Зато любой пролетающий мимо ублюдок видит их на радаре. Торговый маршрут проходит над плотными участками Сонма, значит, сквозь него они в Древние Города не сунутся. А когда им потребуется сойти с торгового маршрута, все, кто заинтересовался, последуют за ними. В таких условиях далеко не убежишь. Странно это, будто все нарочно. Что скажешь?

– Я скажу, что мне не нравится этот тон. Не стоит забывать, на чьем корабле мы сейчас летим. И кто платит деньги. Мое терпение велико, но не безгранично.

Пусть поведение Атреса и казалось Стерлингу нелогичным, он не собирался обсуждать его с Механиком. Существовал предел, до которого стоило изображать хорошего босса, и он был давно перейден.