Катарсис. Поколение, обрезанное цензурой. Остаться человеком!

Новогоднюю ночь Максимовы с детьми провели в гостях. Праздник отмечали в теплой домашней обстановке, все в том же Байсале, у друзей семьи Бодлуковских. Но события в начинающемся году развернулись далеко не радостные.

19 января 1998 года КФК области заверил акт ревизии, после чего направил его областному прокурору. Тот переадресовал его органу, выходившему с ходатайством о проведении ревизии. Так документ попал в пятое управление КГБ. Особого внимания заслуживал пункт 5: «Действиями первых должностных лиц области под руководством губернатора Гиберта Генриха Андерсовича хозяйствам области нанесен значительный материальный ущерб по движению зерна пшеницы III класса урожая 1996 года».

В акте черным по белому была прописана схема махинаций – как местных чиновников, так и турок, беззастенчиво пополнявших свои карманы за счет казахстанской стороны. Нашел свое отражение и эпизод, зафиксированный в документах, переданных ревизору бывшим директором элеватора Головановым. Лишь по одному факту приобретения у государственной продовольственной корпорации трех тысяч тонн пшеницы III класса была раскрыта схема фиктивных боковых договоров32, в результате которых АООТ «Сулейман» заведомо наносился ущерб, а незаконная прибыль оседала в руках Рамазана Эура, гражданина Турции.

Отсюда следовало, что казахстанская госпродкорпорация на условиях последующей оплаты передает турецкой фирме TripoLi три тысячи тонн пшеницы по цене сто десять долларов за тонну. Дата заключенного договора – 12 ноября 1996 года. Тут же заключается другой контракт между TripoLi и АООТ «Сулейман», из которого вытекает обязательство TripoLi передать пшеницу «Сулейману» – на условиях оплаты по факту переписи зерна на элеваторах области, но по цене сто пятьдесят пять долларов за тонну. Дата подписания этого контракта – 13 ноября 1996 года. Главная интрига махинации состояла даже не в фактической принадлежности зерна госпродкорпорации, а в том, что управляющим турецкой фирмой TripoLi и президентом АООТ «Сулейман» является одно и то же лицо – гражданин Турции РамазанЭур.

Лишь с одной этой фиктивной сделки прибыль, возникшая «из воздуха» за один день, составила за счет «Сулеймана» сто тридцать пять тысяч долларов. Стоит отметить, что на момент составление акта ревизии «турецкоподанный» гражданин был в Казахстане один-единственный раз – в 1995 году, на торжественном открытии совместного предприятия. В тот день красную ленту при введении в эксплуатацию макаронного комбината перере́зали два президента – Турции и Казахстана. Визит в Казахстан главы TripoLi, по совместительству главы «Сулеймана», продлился всего восемнадцать часов.

Размах махинаций в последующие годы оказался более чем впечатляющим. Для турок Казахстан стал настоящим «полем чудес». Но власть предержащие называли «казахстанское чудо» иначе. Оно преподносилось как выдающаяся заслуга президента Бексултанова по привлечению инвестиций в экономику страны, как «территория широких возможностей» (на самом деле – по проворачиванию наглых афер совместно с гражданами Турции). Главное условие заключалось в одном: не забывать кидать кость казахстанским чиновникам.

Таким образом, после распада СССР Казахстан с насквозь коррумпированной системой власти стал раздольем для мелких проходимцев из разных стран. Они позиционировали себя как серьезных бизнесменов и за сутки могли сколотить целое состояние за счет граждан страны.

Глава 2

ПРОЦЕСС ПОШЕЛ

Утром 22 января, в понедельник, Горманов пригласил Диму на встречу. Разговор происходил на служебной конспиративной квартире КГБ.

– Дима, ситуация снова накаляется. Акт ревизии озадачил всех. Никому и в голову не приходило, что твой старичок так далеко зайдет. Это однозначно бомба! Мусенко в замешательстве, ведь за «макаронкой» стоит сам Первый! Прокурор истерит! Мы не знаем, как реагировать. Плюс ко всему турки очень шустро сформировали уставной фонд акционеров. Сейчас всем хозяйствам, у которых забрали зерно, навязывают акции.

– Ничего себе! Первый раз слышу.

– Немудрено. Они все это организовали только что, в прошлую пятницу, причем активно привлекают административный ресурс. Главы районов чуть ли не лично развозят по хозяйствам эти бумажки. В Возвышенском и Булаевском районах даже казаков задействовали для агитации: всех призывают купить акции.

– Да уж. Нужно срочно что-то предпринять. Ну а с актом что? Уголовное дело будет?

– Сейчас все решает Республика. И кстати, наверху твое имя уже у всех на слуху. Многие удивлены, что именно ты разворотил этот муравейник. Далеко пойдешь, Дима, если, конечно, не остановят… Теперь другой вопрос. Завтра из Астаны приезжает мое руководство, первый заместитель главы КГБ Казахстана. Прикатят на пяти джипах. Пробудут тут два дня и одну ночь. Мы даже не догадываемся, о чем пойдет речь. Нужно организовать банкет вдали от лишних глаз.

– Ну, если в «Утенке» на «пташнике» устроит, милости прошу. Сколько персон?

– Ориентируемся на двадцать пять˗тридцать.

Высокое начальство из Астаны сообщило, что на днях президент назначит мэром столицы Казахстана губернатора Северо-Казахстанской области. Ему будет поручено принять участие в организации саммита в Германии. Однако после саммита судьба нынешнего губернатора оказалась под большим вопросом.

Гости высоко оценили обед, организованный Димой. Один экземпляр акта ревизии они увезли с собой.

На следующий день Дима позвонил своему водителю.

– Федор, просьба есть. В ближайшее время потрудиться придется: объехать хозяйства, от которых мы не получили прав уступки требований, и все им популярно разъяснить. Люди должны знать, что борьба идет, работа ведется. Следует раздать копии акта и настоять, чтобы ни в коем случае не брали фиктивные акции и ничего не подписывали. Понял?

– Да я-то понял. Но ты, судя по всему, не поедешь. А я сам говорить с людьми не смогу.

– Я не поеду. Мне сейчас нельзя отвлекаться на рутину. Здесь много чего происходит. С тобой отправлю Юлю.

Дима позвонил из машины.

– Алло, Юля, привет! Ты дома? Выйди во двор через двадцать минут, я подъеду.

Когда не отягощенная высокой нравственностью, но весьма умная девушка села в машину, Дима с ходу поставил задачу.

– Юль, тут вот какое дело. Сейчас у меня полный аврал, не могу из города вырваться, а нужно проехаться по деревням, раздать кое-какие бумаги и сделать некоторые пояснения. Это несложно. На все про все, думаю, уйдет недели три. Федя в твоем распоряжении. В расходах себя не ограничивай. Аванс двести долларов, и столько же в конце месяца. Согласна?

– Дорогой, ну зачем лишние вопросы? Когда выезжать? Надеюсь, не сию секунду? Маму предупредить надо. И что я должна говорить этим колхозникам?

Сегодня Дима обещал жене, что приедет ночевать, но при виде соблазнительной груди секс-дивы забыл обо всем. Тем более что Юлю требовалось хорошенько проинструктировать. Он отвез ее на съемную квартиру и до утра инструктировал в самых разных направлениях «мысли».

Утром Федер привез карту области. Втроем они определили маршрут и последовательность объезда хозяйств. К обеду Юлю завезли домой собраться в дорогу, а Дима отправился за подарком жене. В этот день, 27 января, ей исполнилось двадцать четыре года.

Глава 3

ПЕРВАЯ РАЗБОРКА

За прошедший год произошло немало событий: призыв к сельчанам, союз с КГБ, попытка запугать Диму и объявление его в розыск, убийство Григория Голованова. Отдельно следует назвать совершение имущественного преступления. Добытые путем стопроцентного мошенничества средства, вернее, остатки от них, Дима, со свойственной ему импульсивностью, решил инвестировать в предстоящую битву с коррупцией. Тогда он еще не знал, что этот поступок станет первым его шагом к полному – и весьма непростому – изменению собственного будущего. Главным же событием стало подписание акта ревизии, что было серьезной тактической победой.

Но с февраля 1998 года борьба двух миров – государственной системы и молодого авантюризма – переходила в другую плоскость. До заточения в тюрьму Дмитрию Максимову оставался ровно год.

Федор Барбич с очаровательной Юлей, знакомой читателю по операции «Куриное яйцо», свое дело сделали. Область начала просыпаться. Руководители хозяйств, передавая из рук в руки копии акта, стали гнать взашей визитеров из «макаронки» с предложениями о приобретении акций. Те, кто уже подписался, звонили Диме и просили помочь вернуть эти бумажки назад, а зерно востребовать. Противники Максимова из окологубернаторского окружения нервничали все больше. Сам господин Гиберт находился в Германии – он отвечал за организацию участия Бексултанова в саммите.

12 февраля Горманов пригласил к себе в кабинет Диму, стараясь хоть как-то его обезопасить.

– Дима, сын… впрочем, не стану называть фамилию, сам догадаешься… взялся остановить тебя руками местных ОПГ33.

– Интересно, и как это будет выглядеть? Придут бандиты и прикажут прекратить требовать с турок деньги крестьян? Так, что ли?

– Он уже к уголовникам обращался, но те его развели. Пообещали, нагнать на тебя страху, получили две тысячи долларов и были таковы. – Майор вздохнул и сел напротив Димы. – Но сынок не отказался от своей затеи. С уголовниками мы, если честно, договорились, а что он дальше надумает, одному богу известно. Насмотрелся боевиков про братву и мафию, а сам от реальной жизни далек. Но с папашиными деньгами он явно просто так не успокоится.

– Спасибо, что предупредили.

Приняв к сведению предостережения майора, Дима попрощался и вышел.

28 февраля в кафе «Утенок» шло бурное застолье. Дима пригласил одногруппников с юрфака филиала Омского государственного университета в Петропавловске. За столом собралось одиннадцать человек: трое парней и восемь девушек. Мужскую часть компании представляли Максимов, Гоги и Виталий, умеющие поддержать веселый настрой вечеринки. К началу первого ночи основная часть гостей уже разъехалась. За столом остались самые стойкие: Дима, Гоги и три девушки – Лена, Юля и высокая красавица Наташа.

Расставаться и прерывать веселье никому не хотелось, парни чудили так, что все смеялись до колик в животе. Зал был полон. В половине второго Дима вышел на крыльцо освежиться. После конкурса «Кто больше выпьет»Гоги экстренно рванул к унитазу, над которым и завис, надолго заняв туалет. Диме тоже чувствовал себя неважно, хотя в принципе никогда не пьянел. Но Гоги обладал таким же качеством, и к тому же весил сто двадцать килограммов, а Дима – семьдесят.

Сначала они затеяли поединок ради развлечения, но после первой бутылки водки последовала вторая, хотя оба и без этого дурацкого конкурса пили с восьми вечера. После второй бутылки грузинская самоуверенность уперлась в русскую самонадеянность, однако организм Гоги с такой нагрузкой не справился.

Дима стоял на морозе в одной рубашке, обтирая снегом лицо, когда из темноты вышли крепыш с походкой штангиста, и второй, долговязый и худой.

– Пойдем в машину, поговорим, – взяв Диму под локоть, произнес «тощий». Его лицо показалось Максимову знакомым, но в темнотетолком рассмотреть ничего не удалось. «Штангист» стоял у нижней ступеньки лестницы. Дима, совершив обманное движение, выдернул руку из захвата и толкнул «тощего» вниз, прямо на крепыша, а сам быстро вошел в кафе, все еще заполненное гостями. За первым столиком у входной двери расположились местные хулиганы. В начале знакомства с ночной жизнью Байсала ему не раз приходилось вступать с ними в кулачные бои, и в конце концов «уличный бомонд» признал Диму за своего. С хулиганами пили водку работяги с птицефабрики.

– Мужики, на меня на улице какие-то уроды городские наехали. Я один, а их как минимум двое, может и больше. Помогите, а то у меня девчонки в гостях, неудобно. Подстрахуйте, покуда я с ними потолкую.

Разговор с местными не занял и минуты. Незваных визитеров подвели под монастырьдва обстоятельства. Во-первых, ситуация развивалась слишком быстро и непредсказуемо. Во-вторых, несмотря на поздний час, еще никто из посетителей «Утенка» не успел подраться, и парни испытывали потребность почесать кулаки.

Городские ничего не успели понять, как их уже окружили пьяные головорезы. Однако все пошло не так, как задумал Дима. Он хотел отвести «тощего»в сторону и спокойно объяснить, что делить им нечего и незачем раздувать конфликт. Но не тут-то было. Когда окружили тех двоих, из машины вышел третий – здоровенный бугай в кожаной куртке не по сезону. «Тощий» при виде громилы сразу почувствовал себя увереннее и произнес оскорбительную для всех байсальских фразу, которую ему лучше было бы держать при себе ввиду явного превосходства сил сельчан.

– Максимов, да не прячься ты за этих трактористов. Мужики, ну-ка быстренько разбежались, мы вас не тронем!

И тут троицу начали метелить – Дима не успел даже слова вымолвить. Самого здорового в кожаной куртке сбили с ног и запинали, та же участь постигла и «штангиста». Дима выдернул «тощего»из круга дерущихся, пытаясь понять, кто это. Кулаками махали не менее десятка человек. Из кафе вызвали милицию. При виде проблесковых маячков Максимов поспешил к месту драки: на земле лежали двое избитых, остальные участники уже сидели в кафе.

Только сейчас Дима понял, как сильно замерз в своей тонкой рубашке, и решил вернуться в зал. У входа в туалет его взору предстало настоящее столпотворение. Наташа, стоявшая неподалеку, объяснила причину: в запертом изнутри туалете до сих пор находился Гоги. Диме удалось уговорить грузина открыть дверь. Они снова вышли па улицу. Гоги потихоньку приходил в себя. Никого из участников драки задерживать не стали. После объяснений с сотрудниками РОВД троица отправилась восвояси.

Когда приятели вернулись в кафе, Гоги ушел в кабинку, а Дима присел за столик к своим заступникам, на котором стояла лишь грязная посуда. В знак благодарности он открыл им счет. Мужики гудели еще до четырех утра. В это же время разъехались и Дима с друзьями. Максимов отправился к Наташе – ее мать уехала в командировку в Астану.

Глава 4

ДЕЛО ПРИНЦИПА

2 марта 1998 года Дима сидел в кабинете майора Горманова.

– Дима, ты почему не сообщил о драке в «Утенке»?

– Да я бы сообщил. Только это скорее был бы анекдот, а не сообщение, – ухмыльнулся Максимов.

– Ты что, не сечешь момент? Ситуация становится непредсказуемой. Если член семьи сам понимаешь кого влезает в эту историю, значит, они предпринимают что-то более серьезнее! Он с кем-то обсуждает твой демарш, а сынок слушает и на ус наматывает. Балабанова вспомни! В общем, будь предельно осторожен. Гиберт сейчас рядом с президентом, он мэр столицы и в любую минуту может на тебя отмашку дать.

19 марта Дмитрий Максимов вышел из кабинета прокурора области. Тот не желал возбуждать уголовное дело ни по одному из пунктов, перечисленных в акте ревизии. Твердил одно: «Обращайтесь в суд». Или: «По данному факту вы не являетесь стороной, чьи законные интересы были нарушены».

«Какая все-таки сука! И это прокурор области!» – поноси́л его Дима, сидя в машине рядом с Федором. Надо было бы повидаться с Зеленченко, но оказалось, что вчера он вместе с женой улетел в Испанию. Диму одолевало плохое предчувствие. Он сильно нервничал после встречи с прокурором – опорой коррупции.

– Федь, завези меня в «Ишим». Мне надо побыть одному, подумать, – сказал Дима, глядя в окно.

В отдельном кабинете ресторана, заказав бутылку любимой водки «Финляндия», он обдумывал ситуацию. За прошедший год объем уступок достиг без малого миллион долларов. Малая часть была получена от хозяйств, которым навязали акции.

Почему-то выходило так, что чем больше усилий он прилагал, чем больше денег вкладывал, поднимая дух сельчан, призывая их давать отпор произволу властей, и чем опаснее становилась его жизнь, тем меньше его интересовала материальная сторона вопроса. Он поймал себя на мысли, что за последние полгода почти перестал думать о собственном обогащении, а все его мысли поглощала элементарная справедливость.

Когда в его мозгу произошло смещение ценностей? Может, в тот день, когда он увидел на фото в кабинете Горманова трупы супругов Головановых? Или когда наглый, ухмыляющийся следак в УВД в тот же день пытался заставить его покинуть Казахстан?

Чем больше он думал об этом, тупо уставившись на бутылку с водкой, тем громче звучала в его голове фраза: «Дальше так жить нельзя!» Ситуация, складывающаяся в стране, зашла слишком далеко. Повсеместная коррупция, клановость, вседозволенность правящих элит… Государство держит простой народ за обслуживающий персонал, а истинные хозяева всего и вся – чиновники.

За окном уже стемнело. Сидеть в ресторане надоело. Дима позвонил Федору, и тот вскоре подъехал за ним.

На душе было совсем тоскливо, невеселые размышления тяжелым грузом давили на сердце. Куда бы податься? Единственным человеком, который мог бы сейчас понять его, развеять сомнения и мрачные думы, была Оля Сулейменова, к которой он и направился.

Подъезжая к Байсалу, Дима позвонил ей, предупредил о скором визите. За всю дорогу не проронил ни слова. Смотрел в окно и думал о происходящем в стране. Когда стали перестраиваться в средний ряд, чтобы свернуть с трассы влево, ехавшая за ними машина перестроилась в первый ряд и, резко увеличив скорость, пошла на обгон по первому ряду. Старый «Гольф» поравнялся с ними, и заднее стекло пошло вниз. Глаза Димы встретились с глазами какого-то небритого типа. Из окна показалось дуло обреза. Все происходило словно в замедленной съемке. Дима успел подумать о том, что был плохим отцом и ничего в жизни не успел. Раздался оглушительный выстрел. В ту же секунду он инстинктивно попытался втиснуться под панель, то же самое предпринял и Федор. Последовал второй выстрел. Передние колеса «Гольфа» взвизгнули, и он умчался, а «восьмерка» съехала в кювет.

Выбраться оттуда машине удалось, к тому же оказалось, что только она и пострадала от выстрела. Выйдя из салона, Дима с Федором, не сговариваясь, одновременно перекрестились и уселись прямо на холодную землю.

– Ни хрена себе! Нас же чуть не убили! – спустя минуту нарушил молчание Федя.

– Хотели бы убить, стреляли бы по нам. Ты же не думаешь, что они промахнулись с такого расстояния? – растерянно ответил Дима.

– Да я не знаю, что и думать. Осточертело уже все это! – закричал Федя.

– Другое дело, что так не пугают. Если бы кто-то сидел на заднем сиденье, всех завалили бы. А стекла у нас тонированные, поэтому они не могли точно знать, есть в салоне кто-то или нет.

Через некоторое время к ним подъехали сотрудники райотдела милиции. За милицейским уазиком появился служебный жигуленок начальника РОВД, немедленно разразившегося гневной тирадой.

– Как же ты меня достал! Тебе здесь медом намазано, что ли?!

Дима пропустил грубые слова мимо ушей. Пока на месте ЧП работали менты, он за полчаса выкурил полпачки сигарет. Водителя забрали в участок, а Диме удалось незаметно улизнуть. Он быстро дошел до Олиного дома, где, потрясенный случившимся, скрылся от всего мира.

В два часа ночи в дверь постучали. Сначала тихо, но затем стали колотить с такой силой, что, казалось, вылетят стекла в окнах. Это были менты, узнавшие от Федора, куда они с Димой ехали, когда попали под обстрел. Терпение Оли лопнуло.

– Что вам надо? Ночь на дворе, не открою!

– Ольга Асангалиевна, откройте. Нам необходимо допросить Максимова, мы без него не уедем.

– Он часа полтора назад отправился в город. Кто-то приехал, и он уехал с ними. Если хотите, обыщите дом! – приоткрыв дверь, гневно произнесла Оля. Сотрудники входить не стали, развернулись и убрались прочь.

Глава 5

ПОДОЗРЕВАЕМЫХ НЕТ

На следующий день Дима направился к Горманову.

– Говоришь, встретились взглядами со стрелком. Рассмотреть смог? Узна́ешь?

– Да вот как тебя сейчас видел. На улице было темно, но его лицо в отсвете фар буквально отпечаталось в памяти. На кавказца похож, – Дима пытался вспомнить мельчайшие детали произошедшего.

– «Гольф» уже обнаружили, стоял прямо в центре Байсала, напротив здания суда. Отпечатков в машине нет. Если бы не этот случай, на него никто бы и внимания не обратил. Хозяин уже год живет в Тоболе. Машина не эксплуатировалась, стояла в гараже. Ключи от гаража хранились у престарелой матери хозяина. Ей бы и в голову не пришло идти в гараж, поэтому мы даже приблизительно не знаем, когда был совершен угон. Эксперты тоже пока ничего не говорят. Да их мнение нам ничего и не даст. Сам-то что думаешь? Кто это мог быть?

– Мне кажется, кто-то хочет заставить нас думать, будто какая-то шантрапа попугать меня решила. Профи не будет пулять из обреза на людной трассе и уж тем более не промахнется. Но именно это, мне кажется, и свидетельствует о неслабом уровне заказчика. Да и исполнителя тоже. Я уверен, это не попытка ликвидации, скорее предупреждение. Но и здесь возникают вопросы. И самое главное: они не могли быть уверены, что на заднем сиденье никого нет. Или же за нами следили, что маловероятно. После нашего последнего разговора я постоянно проверяюсь на предмет слежки. В ресторане сидел один, водитель заехал за мной около одиннадцати ночи. Когда садился в машину, я еще и сам не знал, куда поеду. Тоска заела.

– Ну а вывод-то какой? – перебил чекист.

– Не знаю. Давай порассуждаем. Предположим, это профи, которому велели меня предупредить. Стреляли по стеклам. Профи, не зная, есть сзади кто-то или нет, никогда бы на такое не пошел. Кому нужны лишние трупы, риск? А если они пошли на это осмысленно, то зачем, для чего? Орудие преступления – простой обрез. Возможно, хотят навести на вывод, что они простые отморозки. Но у профи другое оружие, которое не бабахает на все село. И отморозки так тщательно не готовятся. Судя по «Гольфу», все было четко спланировано, тщательно подбирался даже транспорт. Причем такой, пропажа которого не скоро обнаружится. Заранее выбирается место встречи, где бросят использованную машину. Подъезжает другое авто, на котором они спокойно уходят. Это явно не новички!

– Согласен. Я думаю сейчас о ликвидации Головановых. Там же тоже однозначно профессионалы действовали. И, судя по всему, именно чеченцы. Но ведь ни одной улики, ни одного даже крошечного следа! Может, они же и тебя пугали?

– Вряд ли. Для них это слишком мелко. Но знаешь, что бросилось в глаза? Выражение лица стрелявшего. Абсолютное спокойствие, Внимательный взгляд, сконцентрированный на действии. Никаких эмоций. Человек всего лишь выполняет свою работу. И даже в тот миг, когда мы встретились взглядами, никаких изменений в мимике я не заметил. Он не относится ко мне с ненавистью или неприязнью, не сочувствует и не симпатизирует мне. Я ему совершенно безразличен. Он просто делает свое дело. Вот такой психологический портрет… Раньше мы не встречались, это точно. Он однозначно не местный. Водителя я не видел.

– Байсальские менты тебя беспокоить не будут. Мы уже забрали дело, оно возбуждено по статье «Злостное хулиганство». Сейчас прокурор области готовит новое, статья «Покушение на убийство». Активно допрашивает вчерашнюю смену гаишников на стационарном посту на въезде в Байсал. Сам-то как? Не передумал дальше с хищением зернаразбираться?

– Нет. Я теперь еще больше разозлился.

– Хочешь, приезжай вечером ко мне. Я тебе «травмат» дам, пока все не уляжется. Хоть какая-то защита.

– Спасибо! Не надо. Бессмысленно это. До свидания!

Весь следующий месяц домочадцы Димы нарадоваться на него не могли. Ирина пыталась разгадать, в чем причины такой резкой перемены в образе жизни мужа, ведь в течение месяца Дима ни разу не пропадал из дома. Правда, пару раз не приезжал ночевать, но звонил, предупреждал. В «Утенке» и других питейных заведениях его уже стали забывать. Все очаровательные ляльки, с которыми он неизменно пропадал на съемной квартире или в номерах, тоже начали привыкать жить без Димки Максимова.

А он сам все больше задумывался над своей бездарно протекающей жизнью. Испытывая сильнейший стресс, продолжая мучительно размышлять о происходящем в Казахстане, Дима чувствовал, как в глубине его сознания зарождаются новые мысли и идеи, подобно лучикам света, прорезавшимся во тьме. Но ими он мог поделиться только с Олей, к которой за этот странный месяц съездил всего два раза.

Он дважды встречался с Зеленченко, организовал с его ведома «бомбардировку» всех республиканских органов, призванных бороться с коррупцией. Отправлялись и коллективные письма за подписью руководителей ряда хозяйств, и личные – в КГБ, генеральному прокурору, председателю налоговой полиции, – с призывами вмешаться, пока не последовали новые убийства. В каждое такое послание вкладывался акт ревизии КФК Северо-Казахстанской области.

Глава 6

МЫ ПРИШЛИ С МИРОМ!

В один из солнечных майских дней, когда распустившаяся зелень на деревьях еще не успела покрыться пылью, а птички заливались с особым задором, Дмитрию Максимову в одиннадцать часов утра позвонили из приемной главы КГБ области полковника Мусенко. Секретарь попросил срочно прибыть к его начальнику. Опешивший Максимов позвонил Дулату, подчиненному Горманова.