Катарсис. Поколение, обрезанное цензурой. Остаться человеком!

– Вот, возьми документы по туркам и деньги. Здесь тысяча долларов. Понимаю, что копейки. Сейчас жду возврата долга за зерно от поляков. Как получу, дам еще десять.

После разговора с Головановым Федя повез Диму обратно к Оле. Всю дорогу Максимова не покидало тяжелое ощущение от встречи с этим жизнерадостным человеком.

Как только утром следующего дня Дима проснулся, Пухлик метеором слетала на кухню и принесла горячие бутерброды с куриной нарезкой под расплавленным сыром, обильно залитые кетчупом с майонезом. Плотно позавтракав прямо в постели, Максимов позвонил Феде, и уже через 20 минут тот стоял у ворот дома Сулейменовых. Попрощавшись с Ольгой, парни на двух машинах направились на другой край поселка, где располагался шикарный коттедж Горманова, – как он ему достался, читатель хорошо помнит. Дима намеревался оставить «Форд» у ворот, а ключи занести майору, но, подъезжая к дому, увидел служебную машину владельца коттеджа. Пришлось идти объясняться.

– Казбекыч, салам! – с порога поздоровался Дмитрий. – Большой рахмет21 за подарок. Шикарное авто, что и говорить, но, извини, скажу честно. От тебя я его принять не могу! Это против логики нашего партнерства. Вот ключи.

Горманов искренне удивился.

– Дима, ты все неправильно понял. Это моя благодарность. Ты только погляди, в какие хоромы я вселился благодаря твоему участию!

– Не преувеличивай, – возразил Дима. – Никакого особого участия я в этом не принимал, просто передал твое предложение.

– Не упрощай. Обкатать такого мерина, с ходу расчехлить его – высший пилотаж. Ты зря думаешь, что все должно было пройти гладко. Он мог и отпор дать, до самого Бексултанова дойти! Сам понимаешь, все главы районов, мэры, губернаторы назначаются лично Папой. Система давно отлажена. Мэры платят губернатору, а губернаторы – уже Ему. Допустим, глава района в позувстанет. Поднимется такая буча, что всем нам мало не покажется.

– А разве в стране все так плохо? – улыбнулся Дмитрий. – Неужели сам президент покрываетэто безобразие? Но ведь я столько раз видел по телевизору, как он коррупционеров разносит.

– По телевизору? Не смеши меня!

– А почему в газетах пишут, как президент борется с казнокрадами? – гнул свою линию Дима

– В газетах… – чекист уже заливался хохотом. – Дим, да у нас все телеканалы и газеты семье Бексултанова принадлежат. Ты что, тупой, в самом деле? Сам ведь влез в эти махинации. По-твоему, кто турок покрывает, точнее аферы губернатора с ними? В общем, не в то русло у нас разговор зашел. А по поводу Демиденко… Допусти ты хоть малейшую оплошность в разговоре, этого дома у меня сейчас не было бы.

– Ясно. Все равно спасибо за подарок, но я обойдусь своей боевой тачанкой, – Дима встал и направился к двери.

– Ты куда сейчас? В город к жене?

– Нет, наверное, здесь, у Оли, останусь. У нее такие глаза грустныебыли, когда я уезжал.

– Тогда к семи вечера ждем у нас. Посидим по-семейному, новоселье отметим, – сказал Горманов и на прощание пожал Диме руку.

Дима завез Федю к теще и направился к своей Гаечке. По дороге он обдумывал слова Горманова, убеждаясь в правильности своего решения вернуть машину. Иначе он, по сути, оказался бы втянутым в преступную группировку под началом майора КГБ. Лучше им платить, чем принимать от них что-то. А свободу и самостоятельность Максимов ценил превыше всего.

Глава 3

КОНТРОЛЬНЫЙ В ГОЛОВУ

Жаркое лето 1997 года заканчивалось. Григорий Михайлович Голованов уже вторую неделю пил горькую. Его супруга, понимая, что происходит с мужем, не причитала, не возмущалась, не охала, а просто молча переживала за него. Они прожили вместе двадцать с лишним лет. Вечером 3 сентября Голованов снова приехал домой не совсем трезвым. Весь день он бесцельно катался по городу. Встречая кого-то из знакомых, звал в машину, доставал коньяк из бара, встроенного в подлокотник, разливал по одноразовым стаканчикам и выпивал. Он предчувствовал приближение конца.

Попарившись в баньке, супруги немного посидели у телевизора, пощелкали семечки, а в первом часу легли спать. В большом доме жили два ротвейлера, чей громкий лай разбудил хозяев около трех часов ночи. За окном мелькнули две тени. Голованов сразу понял: пришли его убивать.

Через пожарный выход он успел выбежать из дома, а в этот момент один из киллеров расстрелял его спящую жену. Она умерла, не успев проснуться. Пуля контрольного выстрела, войдя в переносицу, пробила затылочную часть и расплющилась о бетонную перегородку в полу вместе с фрагментами мозгового вещества.

Голованов бежал к небольшому домику, стоявшему отдельно от коттеджа. Там, в незапертом сейфе, хранилось охотничье ружье. Но когда до домика оставалось каких-то три метра, его настигла пуля, выпущенная из оружия убийцы жены.

Трое никем не замеченных кавказцев медленно отъехали от дома. Единственный свидетель по делу мог сообщить лишь одну деталь: автомобиль, подъезжавший к дому Головановых, был предположительно темно-зеленого цвета.

Утром 3 сентября 1997 года вся страна испытала потрясение. В собственном загородном доме, в селе Петерфельд, расположенном в двадцати пяти километрах от города, были обнаружены трупы супругов Головановых. На шикарном мраморном обелиске, который будет доставлен по спецзаказу их сына из Омска, укажут две даты рождения и одну дату смерти. Убитых обнаружил утром муж сестры Григория Михайловича.

Известие о гибели семьи Головановых застало Дмитрия дома. Он еще спал, когда в десять утра Ирина подняла трубку телефона. По настойчивой просьбе звонившего она с неохотой разбудила мужа.

– Дима, ноги в руки – и ко мне, быстро! – приказным тоном потребовал гэбэшник.

Через полчаса Максимов сидел в кабинете Горманова. Из фотолаборатории уже доставили снимки: залитые кровью тела Головановых лежали в разных местах. Сквозные отверстия в черепах указывали на работу киллеров.

– Узнаёшь?

Дима впал в ступор. Его сознание отказывалось принять тот факт, что пышущий здоровьем, веселый, жизнерадостный мужичок и этот обезображенный труп есть не кто иной, как Григорий Михайлович Голованов.

– Вижу, что узнал. Когда ты последний раз встречался с ним?

– Да не помню точно… – Дима не мог поверить в произошедшее. – В прошлом месяце. Когда вам машину возвращал.

– О чем говорили?

– Он обещал помочь с оплатой услуг ревизора, дал компромат на турок. Да я же вам все показывал. И еще он говорил, что встречался с губернатором, а тот угрожал ему.

– Хорошо всевспомни. Может, что-то связанное с этим убийством уже проявлялось?

Лицо Димы прояснилось.

– Помните чеченцев, которые меня похитили?

– И что?

– Я вам об этом не рассказывал. Но они и с ним встречались.

– Когда, где? – вопросысыпались, как из рога изобилия.

– Он вроде не говорил, где. А когда… Да приблизительно в то же время, что и со мной.

Некоторое время они сидели молча. Горманов обдумывал услышанное.

– В общем, так, – устало заговорил он, – ты не хуже меня знаешь, кто за этим стоит. Сегодня буду беседовать с губернатором, но мы даже допросить его не сможем. Он ставленник президента, однако от беседы ему не отвертеться. Шум поднимется на всю страну, а неофициально подозреваемый – только он. Официально – вообще никого.

Дмитрий собрался было возразить.

– Не перебивай! Вряд ли это что-то изменит, но уберечь тебя попытаюсь. Дам понять, что если и с тобой что-то случится, сразу станет ясно, откуда ветер дует.

– Спасибо! Если я следующий, то не думаю, что они пришибут меня сразу.

– Дело в другом. Ты по-любому можешь оказаться следующим. Даже если на тебя и нет заказа. Понимаешь, о чем говорю?

– Не совсем.

– Смотри, что получается. Ведь ты практически живой свидетель. Единственный, кто видел лица возможных киллеров.

– Да, рассмотрел я их прекрасно. Даже фоторобот могу составить.

– Дима, не надо никакого фоторобота! Тебе в этом деле вообще нельзя светиться. Если, конечно, жить хочешь. Не дай бог кто-то узнает, о чем ты мне сегодня сообщил. Тебе тогда точно конец. Они тебя достанут, даже если заказане поступит. Ясно тебе это?

– Да, конечно.

– И даже я ничем не смогу тебе помочь.

– Казбекыч, ну, может, дадим ментам хотя бы наводку: чеченцы, приезжие, трое. На приметы укажем.

– Да? А ты не подумал, что сразу возникнет вопрос, откуда информация?

– Ну, по оперативным каналам нарыли. Не знаю. Вам виднее. Но так просто это дело тоже нельзя оставлять. Ведь людей убили! – внутри Дмитрия клокотало негодование, грозившее в любой момент выплеснуться наружу.

– Дима, вот так просто и оставим. Во всяком случае, мы с тобой. Пусть этим менты занимаются. Ты что, настолько глуп, в самом-то деле? Неужели не понимаешь? Это не уголовщина, а политическое убийство. И наша задача – если вдруг менты и правда каким-то чудом выйдут на исполнителей, – не допустить, чтобы они вышли на организаторов! Я тебе ничего не говорил. Но ты уже сам начинай домысливать.

– Ничего себе. Но вы же… КГБ. Вы же, наоборот, должны…

Горманов резко прервал его:

– Хватит! Если ты не идиот, то сам врубишься в расклад. Есть система, на ее вершине Сам, Первый. Его люди, в том числе губернатор, неприкасаемые. И если он принял решение, пусть даже и такое, как ликвидация, значит, это решение системы. За тем, чтобы ничто не нарушало в ней порядка, мы и призваны следить. У нас на вершине зять Бексултанова Чингиз Алимбаев, и у него везде уши. Возможно, будет следующим президентом. Во всяком случае похоже на то. А теперь езжай домой. И носа пока не высовывай. Все!

Выйдя из здания, Дима заехал в ресторан «Ишим». Пил крепкий чай с молоком и обдумывал ситуацию. Его жизнь, судя по всему, оказалась под большим вопросом.

Глава 4

ПРИВЕТ ИЗ ПРОШЛОГО

После ресторана Дима отправился к Оле в Байсал. Он привык обсуждать с ней все самые сложные ситуации. И даже думал порой, что эта женщина могла бы стать его второй половинкой, хотя они всего лишь любовники.

Однако лиха беда начало. Как оказалось, потрясения дня не закончились: Дима застал Ольгу сильно перепуганной.

– Что случилось?

– Димка, час назад приезжали менты, – чуть не плача, сказала она. – Искали тебя. Говорят, ты в розыске. Сейчас к тебе в город уехали. А я извелась вся, и телефон твой в машине не отвечает!

– Телефон сломался. Какой розыск, почему?

– Не знаю, ничего не объяснили.

С городского телефона он позвонил жене.

– Ира… – та в ответ сразу затараторила о недавнем визите ментов. – Да-да, уже знаю. Еду!

На всякий случай оставив машину во дворе Олиного дома, до трассы он пошел пешком. На попутке доехал до здания пятого управления. С проходной Горманову доложили о втором за день визите Максимова.

– Еще новости! Казбекыч, меня менты ищут! Почему, не знаю. Но говорят, что я в розыске.

– Сейчас проверим.

Пробив информацию по базе данных, майор распечатал ориентировку. Выяснилось, что не далее как сегодня утром, в то время, пока Дима сидел в этом кабинете, его объявили в розыск по делам двухгодичной давности, по которым он проходил свидетелем.

Дела давно хранились в архиве, но вдруг ни с того ни с сего возобновляются. Да еще совпадение какое зловещее! Убивают семью Головановых, и его тут же объявляют в розыск.

– Что посоветуете? – неожиданно перейдя на «вы», спросил Максимов.

– Ты это брось. Чего сразу выкаешь? Без помощи не останешься. Смело ступай к ментам, а я начну действовать. Не теряем времени! Все, поезжай!

Дима попытался дозвониться до своего адвоката Левы, но тот не отзывался. Тогда он решил ехать один.

– Здравствуйте! Я Дмитрий Максимов, – представился он дежурному в городском отделе милиции. – Сегодня я узнал, что объявлен в розыск. Хочу выяснить, в связи с чем.

– Действительно, вы в розыске, – сверившись с ориентировкой, ответил дежурный. – Пройдите сюда, через турникет. Сейчас все выясним.

Четыре часа парился задержанный в обезьяннике горотдела. Когда его, уже в наручниках, повезли в областное управление внутренних дел, он уже даже и не мечтал в ближайшее время оказаться на свободе. После трехчасового ожидания в дежурке УВД, около полуночи, его привели в кабинет следователя Юрия Янсова.

– Как вам удалось тогда отмазаться, гражданин Максимов? – с ходу атаковал следак.

– Не понял вопроса.

– Ну, тогда, в 1995 году? Изучаю ваше дело и не пойму. Что, взятку дал? – начал наезд следователь.

– Во-первых, не тыкай мне, а во-вторых, разъясни причину задержания. Кстати, незаконного. Ведь я уже восемь часов лишен свободы, а пока так и не проинформирован о причине. О моих правах мне тоже никто не сообщил. В-третьих, если это допрос, запишите телефон моего адвоката. Любое дальнейшее общение возможно только в его присутствии.

– Дмитрий Степанович, мы все под богом ходим. Эти дела ведь не закрыты, а приостановлены. Ясно? – не унимался следователь.

– Да иди ты на хер! Я все сказал, – лаконично обрисовал свое отношение к происходящему голодный, а потому еще более озлобленный гражданин Максимов.

– Ты зря мне хамишь. Можешь быть свободен. Пока. Но если не уедешь из Казахстана, разговор скоро будет другим и КГБ тебе не поможет.

Выписав пропуск, следак отпустил задержанного на все четыре стороны.

– Что случилось?! За что тебя арестовали? – набросилась на него с вопросами Гаечка, все это время ожидавшая возвращения любимого на проходной УВД.

– Да никто меня не арестовывал. Так, психическая атака, не более. Обменялись любезностями и разошлись. Пухлик, поехали в кабак, оттянемся в полный рост.

– Я загадала: если тебя отпустят, то напьюсь в стельку, и ты, сукин сын, будешь меня откачивать. Понял? Не все мне носиться вокруг тебя.

– Ладно уж. Так куда подадимся? Командуй. Сегодня ты рулишь.

Парочка заехала на такси к матери Димы, где он переоделся и принял душ. И они с Ольгой поехали кутить на полную катушку. Когда в три часа ночи ресторан закрылся, оба, войдя в раж, перекочевали в казино, где до полшестого утра с переменным успехом играли в блэкджек и пили коньяк.

В Байсал въезжали уже на рассвете, и дома, понятно, угомонились тоже не сразу.

Проснувшись с тяжелой головой, Дима твердо решил закрыть вопрос с «Фордом», ведь он его так и не вернул. Набрал хорошо знакомый номер:

– Елдос, ты дома? Могу сейчас подъехать?

– Приезжай. Захвати что-нибудь подлечиться. Вчера до двенадцати ночи твой вопрос решал. Башка трещит!

За бутылкой грузинского коньяка Горманов поведал парню вчерашнюю историю его вызволения. Кроме того, из сказанного следовало, что губернатор приступил к активным действиям. Розыск Димы был инициирован УВД по незаконному возобновлению дела, приостановленного два года назад.

Что касается ликвидации Головановых, то здесь все было покрыто мраком. Смерть наступила около трех часов ночи. Никто ничего не видел. В трюмо, практически на виду, лежали деньги в сумме более ста тысяч долларов и ювелирные изделия. Все остальное тоже не тронуто. Ясно, что цель была одна: выполнить заказ и уйти по-тихому. Выслушав гэбэшника, Дима поблагодарил его за свое освобождение и отправился к Сулейменчиковой.

Глава 5

ХОЗЯИН СВОЕГО СЛОВА

Через два дня Дима и выписавшийся из больницы ревизор наведались в АООТ «Сулейман».

– Может, кроме кофе, по маленькой? У нас для важных гостей коньяк французский, – предложил гостеприимный главный бухгалтер «Сулеймана».

Старший контролер-ревизор Балгенбай и молодой человек по имени Дмитрий, представившийся непонятным, но весьма озадачившем противоположную сторону словом «цессионарий»22,поднимали все документы по движению зерна в 1996 году. Интересовались и другой информацией, не имевшей отношения к преобразованию элеватора в макаронный комбинат.

Возникало впечатление, что запросы тех или иных документов приходят им в голову совершенно случайно, бессистемно. Однако к концу второй недели главбух птицефабрики Людмила Федоровна подробно, через переводчицу, по совместительству главного экономиста, доложила руководству о том, какие именно документы были предоставлены проверяющим. По внезапно побледневшей физиономии генерального она поняла, что над ними сгустились черные тучи и вот-вот разразятся гром и молнии…

Октябрь набирал обороты: снег уже прочно лег на промерзшую землю. Менты больше не беспокоили Диму. Все оперативные мероприятия по убийству Головановых завершились. Никаких результатов следствие не дало, да и не могло дать: дело стопорилось с самого верха. Всем было очевидно: следствие ведется лишь для галочки. Излишнее рвениеподобно смерти, а жить хочется и ментам.

Активные попытки по расследованию убийства предпринимал только один человек – Олег Голованов, сын расстрелянных супругов. За что и поплатился жизнью, оставив жену и маленького сына на этом свете, а сам спустя три года, в 2000 году, отправился на тот.

Дима продолжал дожимать турок. Деньги на подарок к свадьбе сыну ревизора он решил стрясти с птицефабрики: она задолжала ему сумму, которой хватило бы на приобретение не одной новенькой «девятки». С этой целью, набравшись смелости, он проследовал прямиком к директору «пташника».

– ЕрболАскарович, я у вас уже почти год не появляюсь, хотя вы и обращались ко мне с поручениями. Но проблемы возникают не только у вас. У меня трудности с делом «Сулеймана», и мне позарез нужны двадцать тысяч долларов! Я ждал, сколько мог.

– Ладно, я тебя понял.

Директор позвонил экономисту.

– Алло, Галина Григорьевна! На послезавтра внесите в график сороккоробок для «Промторг-инвеста».

Он положил трубку, и разговор пошел уже на повышенных тонах.

– ЕрболАскарович! Вы меня не поняли. Сейчас на кону стоят все мои усилия, средства, вложенные за этот год, – кстати, по вашей же просьбе. Либо все это было напрасно, либо нужно заканчивать начатое! Повторяю, мне нужно двадцать тысяч долларов! Сегодня для меня это цена всей жизни. А для вас – всего четыреста пятьдесят коробок яиц. Напоминаю, вы мой должник!

– Ладно, подумаю. А пока возьми хоть сорок коробок. Возьмешь?

Дима сел за руль разъяренным донельзя. Но, не добравшись до дороги, проходящей через Байсал, он уже знал, как получить свое. Перед выездом на шоссе свернул вправо и поехал вдоль двухэтажек в сторону коттеджного поселка, где на самом краю возвышался дом родителей Ольги.

В Казахстане с первых дней обретения независимости к власти на местах пришли кланы. К 2015 году их безнаказанность достигла вершины, где твердо закрепилась. Но отдельные кланы были наделены вседозволенностью, граничащей с абсолютной, уже в 1997 году. Именно в те годы семейственность стала проникать во все структуры власти. Как следствие, корни одного рода сейчас, в 2021 году, можно отследить в судах, органах прокуратуры, администрации губернатора, полиции и других властных структурах. Директор «пташника», он же и единоличный владелец, был отпрыском клана Черняевых. Один из его братьев работал в Государственном следственном комитете, другой – в областном УВД, благодаря чему директор птицефабрики стал самым дерзким кидалой23 области. Те, кто сдавал ему зерновые на корм птице, годами не получали расчета. Известен случай, когда залетный бизнесмен из России, взяв кредит на приобретение пищевых добавок для птицефабрики, закончил жизнь в петле, поскольку по наивности своей рассчитывал на купеческое слово Черняева.

Дима давно научился распознавать по интонации Ербола Аксаровича, кого тот видит в своем собеседнике, – а видел он в девяноста случаях из ста беззащитных лохов. Судя по всему, сейчас таким лохом оказался сам Дима, столько сделавший для предприятия Черняева.

Глава 6

МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ ДУХА

– Пухлик, помнишь фирму «Меридиан»? Они поставили на «пташник» транспортную ленту в гигантских объемах, комплектующие на бойлер, уголь прошлого сезона?

– Конечно, помню. Их распальцованный представитель тогда Черняеву угрожал. Ты же с ним в «Утенке» водку несколько дней пил. А что?

– Черняев с ними так и не рассчитался. Этого директора «Меридиана» звали Серегой. Убили его в собственном офисе, в Караганде. Он тогда из-за кидняка24 Черняева сильно накосячил, под проценты попал. Мы с ним по телефону несколько раз разговаривали. Последний КамАЗ с куриным мясом я ему сам выбил. Жалко мужика.

– А с чего ты вдруг про него вспомнил? – Оля задумчиво посмотрела на Диму.

Максимов уклонился от ответа.

– Ты посмотри завтра, сколько им «пташник» должен остался, – попросил он.

Вечер провели по-семейному. Истопили баньку. Пока Оля готовила ужин, Дима лежал на диване, пил пиво и обдумывал план действий.

На следующий день он разыскал в городе знакомого из местных уголовников, промышлявшего мелочевкой.

– Задача простая. Поедешь на «пташник». С тобой отправлю шикарную ляльку, Юлей зовут. Черняев отвлечется, на нее будет пялиться. Твоя роль: ты – представитель ТОО25 «Меридиан» из Караганды. Девушка – ваш бухгалтер. Вы приехали сделать сверку по сумме долга и со всеми неустойками обратиться в суд. Уясни главное: ты ничего не просишь. Демонстрируй решительность намерений и твердое решение идти в суд. Я буду тебя страховать. Справишься, и моя «восьмерка» – твоя.

– Да ладно! Сказки рассказываешь! – усомнился его собеседник.

На изготовление поддельной печати и штампа ТОО «Меридиан» ушло три дня. В последний день октября в кабинет директора Байсальской птицефабрики вошла шикарная блондинка – красотка ростом сто восемьдесят два сантиметра. От нее буквально пахло сексом. Верхняя пуговка на блузке как бы случайно расстегнулась, приоткрыв соблазнительную пышную грудь. Это импровизированное декольте произвело на закомплексованного Черняева сокрушительный эффект. Несмотря на свое нынешнее положение, он так и остался в душе ущербным номенклатурщиком, вырвавшимся из отдаленного села на просторы райцентра. За дамой, словно сошедшей со страниц «Плейбоя», вошел мужчина. Благодаря стараниям Димы мелкий уголовный элемент значительно преобразился, облачившись в строгий костюм, галстук и одолженное у приятеля кожаное пальто до пят.

От собственного отражения в зеркале приемной его переполняло ощущение собственного же величия. По мнению Димы, все шло путем – таким образом новоиспеченный аферист смог обрести уверенность в себе. Последний раз взглянув в зеркало за три секунды до встречи с Черняевым, он окончательно вжился в образ делового человека. Да и сам Черняев с отвисшей челюстью больше пялился на грудь девушки-«бухгалтера», чем на парламентера от «Меридиана».

– ЕрболАскарович, вы ведь в курсе, что ваше предприятие должно нам крупную сумму? Больше мы ничего выклянчивать не будем. Мы и так более года не тревожили вас, но надо и меру знать. Теперь пусть суд разбирается. А сейчас, если вы не против, наш бухгалтер вместе с вашим проведут акт сверки взаиморасчетов. Не возражаете?

– Нет, конечно. Только зачем же сразу в суд? Давайте договариваться! Вы, кстати, где остановились? Может, вас разместить в гостинице при птицефабрике?

– Нет, спасибо. В городе, в приличном отеле, – ответила Юля. – Чеки за оплату тоже приложим к исковому заявлению.

Сверка проходила в довольно забавном ключе. Девушка с обольстительной грудью могла быть опытным специалистом секс-индустрии. Сумела бы великолепно себя подать, сопровождая Дмитрия на какой-нибудь тусовке. Но в бухгалтерии и экономической терминологии познания секс-дивы находились на том же уровне, что и у первоклассника-прогульщика в системе навигации «Боинга».

Видимость проведения сверки создавалась усилиями бухгалтера материального стола26 Ольги Сулейменовой. «Вот сука! Этот кобель точно ее трахает, когда пропадает неделями. Хотя бы пуговицу застегнула, шлюха! Как дала бы ей по башке этим журналом», – чихвостила про себя Ольга девицу. Вслух же произнесла:

– Девушка, у нас здесь деревня, а не Караганда. С голым выменем только телки в табуне разгуливают.

Гаечкане смогла удержаться, чтобы не подколоть эту раскрашенную куклу. Впрочем, на Юлю подобные замечания не производили ни малейшего впечатления, она даже не удостоила Ольгу взглядом. Но все же необходимый документ удалось составить.

– Он ничего не заподозрил, стопудово! А бумажка эта с долгом у нее, – хвастался исполнитель роли представителя «Меридиана», указывая на «бухгалтера».

Юля отдала Диме акт сверки на сумму три миллиона сто пятьдесяттысяч тенге, согласно заверенному обеими сторонами документу. Не прошло и пары дней, как в кабинет владельца птицефабрики снова вошли визитеры из «Меридиана». В претензионном письме с предложением немедленного расчета была указана уже другая сумма: пять миллионов двести тысяч тенге.

К расчету Черняева подтолкнуло не столько это письмо, сколько разговор со штатным юристом Адылем Кабиденовичем. Последний персонаж по праву заслуживает небольшого отступления от основной линии повествования. Адыль Кабиденовичв рабочее время в основном шнырял среди потребителей продукции, выпрашивая тушку то курицы, то утки, как он любил говорить, «в счет будущих гонораров». Ему очень нравилось с гордым видом вносить в свой дом не только себя любимого, но и свежепотрошеную тушку. Это был своего рода церемониал. Вчера ему не удалось разжиться мясом птицы, но он обрел гораздо большее! Его, бывшего прокурора района, наконец-то оценили в полной мере. И пусть это был ранее незнакомый гражданин, с уст которого прозвучала столь лестная оценка, но разве не можетслучайный прохожий оказаться проницательным человеком?