Трубачи. Повесть о воинах 276-й трубопроводной бригады

По ходу движения мы часто останавливались, спрыгивали с брони, простукивали трубу, проверяли воду в речке на наличие в ней топлива. Комбриг был немногословен, но явно имел какое-то чутье. Иногда он просил водителя БТР остановиться и отправлял меня для осмотра сомнительных мест на трассе, после моего доклада что-то записывал в блокнот, и мы продолжали движение. Если мой доклад не устраивал комбрига, он самостоятельно изучал сомнительное место. Тщательный осмотр трассы помог нашей группе найти и устранить несколько неисправных труб.

Природа и погодные условия немного нам помогали. Несколько раз из-за туч появлялось солнышко, горные склоны были в снегу, и вероятность нападения моджахедов была крайне низкой. В тоже время низкая облачность затрудняла полеты нашей авиации, следовательно, авиационное топливо не расходовалось. Ежедневно колонна автомобилей и бронетехники поднималась в горы и начинала спуск в долину с уходящими лучами солнца. Работа в ночное время была неэффективна.

День 13 декабря 1982 года запомнился особенно. Все было как обычно: завершение очередного трудового дня, проверка личного состава, построение колонны, начало движения. В голове колонны БТР, за ним ГАЗ-66, крытый брезентовым тэном, КАМАЗ с трубами, замыкал колонну КАМАЗ с оборудованием и инструментом, водителем которого был Володя Зеленский. Всего в колонну входило четыре единицы техники: два КАМАЗа, Газ-66 для перевозки личного состава и БТР. Комфортнее всего было ехать, конечно, в КАМАЗе, тепло и просторно, кроме водителя было еще место для двух пассажиров. Мне, как единственному командиру трубопроводного взвода, было определено место старшего машины в Газ-66 с личным составом, мои попытки найти теплое место в КАМАЗе, отвергли словами: «Взводный к личному составу».

Колонна уже спустилась в долину, во тьме мелькали силуэты последних строений н.п. Джабаль-ус-Сирадж, машины пошли на небольшой подъем, до КП роты оставалось несколько сотен метров, и в этот момент слева по ходу движения раздалась автоматная очередь. Одна, потом вторая, третья. Трассирующие пули пролетели сначала перед нашим ГАЗ-66. Вторая и третья очередь остались позади. Автоматически пригнувшись, я кричал водителю не снижать скорости, у нас бойцов полный кузов, как бы кого не зацепило. Через пять минут мы пересекли шлагбаум КП роты, остановились. Я выпрыгнул из кабины, побежал к бойцам удостовериться, что все целы. Сказали: «Да, вроде бы пронесло». Я развернулся и пошел докладывать о происшествии.

В штабной армейской палатке при тусклом свете различил комбрига Мемеха, комбата Цыганка, ротного Макеева, замполита Антонова. Доложил, что прибывший со мной на Газ-66 личный состав без потерь, при подъезде был обстрел колонны, остальные машины отстали. Молчание. Комбриг спросил, где остальные машины. Пауза. Пока принимали решение, что делать и кого послать разбираться в палатку вошли троя: главный инженер батальона, командир взвода связи и техник роты. С их слов, по замыкающей машине КАМАЗа прошла третья автоматная очередь, водитель – рядовой Владимир Зеленский – погиб, автомобиль заглох, пришлось идти пешком до КП роты. Комбриг распорядился, чтобы мы с Сергеем Петруком забрали тело и притащили брошенный КАМАЗ.

Я вышел из палатки, автомат за спину. Пошел к водителю БТР, но на мой вопрос готов ли бронник на выезд он ответил, что воду из радиатора слили, думали, что не потребуется. Запасной вариант – МТЛБ, больше бронетехники не было. Водитель доложил, что к выезду готов. Тогда залезли в броню с Сергеем и поехали. Приказ для бойца в Афганистане – закон, куда на ночь глядя и зачем – не обсуждается, офицер сказал – подчиненный выполняет.

МТЛБ с грохотом и лязгом гусениц выехал на пределы КП роты, примерно через 500 метров увидели одиноко стоящий на дороге КАМАЗ. Очень сложно описывать чувства, которые ты испытываешь при виде смерти. К ней невозможно привыкнуть. Еще полчаса назад веселый жизнерадостный парень Володя Зеленский шутил и улыбался. Всем, кто когда-то его знал, он запомнился, со всеми он мог найти тему для разговора, у него во всем был порядок, машина всегда на ходу, отзывчивый и добросовестный парень. Почему-то пуля выбрала его.

Я открыл водительскую дверь КАМАЗа, Володя Зеленский15 лежал, обняв руль. Вдвоем с Сергеем вытащили героя и уложили на пол МТЛБ, одна пуля попала в голову, вторая в грудь. Тело отвезли на КП роты. Повторной поездкой отбуксировали автомобиль. Кабина и лобовое стекло были пробиты пулями. Осколки стекла находились даже в салоне автомобиля. Последнее, что сделал Владимир Зеленский – остановил КАМАЗ, чтоб он не въехал во впереди идущий автомобиль с трубами, тем самым предотвратил гибель еще двух пассажиров, находящихся рядом с ним. Он закрыл своим телом от пуль моджахедов офицера и прапорщика, находившихся в кабине, чем дважды спас им жизни. Вечная память герою.

Прибытие МТЛБ на КП роты с телом погибшего товарища вызвало гробовую тишину, по очереди весь личный состав подошел проститься с героем. Горестно и обидно, что гибли молодые люди, и представляю, как восприняли родители смерть сына.

После того как по русскому обычаю помянули Владимира Зеленского, комбриг провел совещание, на котором подробно выслушал доклады всех участников трагического происшествия и сделал предварительные выводы. Основной проблемой, как и прежде, было недостаточное количество бронетехники, отвечающей за охрану колонны. Единственный БТР шел в голове колонны, и, видя такой порядок движения, моджахеды пропустили его и открыли огонь по автомобилям. Не попали в Газ-66, в котором я находился с личным составом. Пули пролетели впереди идущей в гору машины. Возможно, стрелявшие не рассчитали скорость движения. Также пули прошли выше кабины второго автомобиля – КАМАЗа-трубовоза, а выстрелы по третьей машине привели к гибели водителя. Повис в воздухе вопрос, почему БТР следовал в голове, а не в замыкании колонны? Ответа не было, старшим колонны был командир батальона майор Цыганок, как раз и ехавший на этом БТР.

Применение тактики, предложенной комбригом, по поиску, выкапыванию трубопровода из-под снега и устранению пробоин в трубопроводе от работы снегоуборочной техники, вселили в нас уверенность в том, что можно повторить пробную прокачку трассы трубопровода, проложенной в горах. Для прокачки трубопровода через перевал Саланг требовалось не менее шести часов, чтобы несколько ПНУ поочередно вышли на рабочий режим работы и продавили топливо через перевал. В этот раз топливо получилось прокачать до ГНС-45, пошло наполнение буферного (промежуточного) склада, а мне с личным составом нужно было в срочном порядке проверять свой участок трубопровода от КП роты (н.п. Джабаль-ус-Сирадж) до н.п. Баграма и готовить к работе три гарнизона. Наш второй взводный Игорь Павлов за это время переболел тифом, а потом и желтухой, после госпиталя получил отпуск по болезни и улетел в Союз на Родину в город Ульяновск.

Перекачка трассы была полностью восстановлена, топливо благополучно дошло до конечной точки, и за неделю были заполнены все складские емкости. Остановок перекачки почти не было (в горах было холодно, моджахеды (душманы) перемещались в более теплые места пребывания и не вели активных боевых действий). Этот трудовой подвиг не остался без внимания командования, нас похвалил комбриг, наверное, впервые с момента моего нахождения в Афганистане и даже пообещал представить к наградам.

Трасса трубопровода – это артерия жизни войск. Какие обстоятельства способствовали принятию решения по перекладке трубопровода с вентиляционных шахт в галерею туннеля перевала Саланг, как командир взвода я мог только догадываться. Были дошедшие до нас сведения, что трубопровод имел протечки и неисправности или что возможны диверсии, которые будут иметь жертвы не сопоставимые с трагедией 3 ноября. Так или иначе, но решение проложить трубопровод в самом туннеле, слева по ходу движения от Северного портала перевала Саланг, и не просто проложить, а выполнить прокладку «труба в трубе». Что это значило? А то, что трубопровод ПМТП-100 должен был находится в трубопроводе ПМТБ-20016, тем самым гарантированно обеспечить безопасную эксплуатацию трубопроводной трассы в туннеле.

Стратегическая идея этой операции была запланирована задолго до того, как мы об этом узнали. Поэтому заполнение армейского склада в Баграме было крайне необходимо. Это обеспечивало задел времени для демонтажа существующей ветки и монтажа новой. Насколько срочно нужно было приступить к перекладке трубопровода говорило то обстоятельство, что трубы ПМТБ-200 (600 шт.) прибыли в Баграм воздушным транспортом, затем были погружены на автомобили Урал повышенной проходимости и колонна из пятнадцати автомобилей 29 декабря 1982 года прибыла на КП роты (н.п. Джабаль-ус-Сирадж).

За сутки до указанной даты во 2-й роте 3-го отпб были сформированы две группы по восемь человек в каждой для монтажа трубопровода в тоннеле. Командование первой группой поручили мне, вторую группу возглавил командир роты капитан Алексей Макеев. Подбирали наиболее крепких и подготовленных парней, ведь вес одной трубы – 124 кг. Длина тоннеля 2676 метра (вместе с выходными галереями 3,6 километра). Ширина проезжей части 6 метров. Высота южного портала над уровнем моря – около 3 200 метров. Наивысшая точка тоннеля над уровнем моря – 3 363 метра.

Ранним утром 30 декабря колонна автомобилей-трубовозов отправилась от КП роты (н.п. Джабаль-ус-Сирадж) по направлению к Южному порталу перевала Саланг.

В голове ее шли три автомобиля, перевозившие личный состав и оборудование для монтажа трубопровода. Возглавляли и замыкали колонну два бронетранспортеры, в середине для усиления была придана зенитная установка ЗУ-23-2, установленная в кузове автомобиля КАМАЗ. Одновременно с нами в сторону Северного портала перевала Саланг выдвигались автомобили-трубовозы с трубами ПМТП-100.

Подъем на перевал Саланг от Джабаль-ус-Сираджа

Колонна медленно поднималась по серпантину, яркие лучи солнца, белый снег и черная змейка автомобилей, растянувшаяся на несколько километров. Смотришь и не можешь оторвать взгляд. Чем выше мы поднимались, тем становилось все холоднее и холоднее, из выхлопных труб автомобилей валил пар. Короткая остановка на площадке ожидания перед последним подъемом к Южному порталу перевала и вновь колонна начала подъем. Еще немного и передние автомобили начали втягиваться в галерею тоннеля. Слева по ходу движения находился пост охраны, совмещенный с комендантским подразделением, отвечающим за пропуск автомобилей в тоннель. Для нас проезд был свободен.

Пересекая туннель впервые в августе 1982 года, в кузове автомобиля мне было как-то безразлично. Туннель как туннель, достаточно протяженный, в воздухе как тогда, так и сейчас чувствовалась гарь от выхлопных газов автомобилей. Глядя на темные своды в отсвете развешанных вдоль стен электрических фонарей и представляя, что над тобой огромная толща земли, я начал ощущаться давящий эффект. Вспомнилось недавнее ужасное происшествие, и становилось жутко от произошедшего. Трагедия не прошла бесследно, осталась плохая аура, которая и давила на всех проезжающих. С появлением света в конце туннеля жуткие мысли куда-то испарились, свежий воздух наполнил легкие, и жизнь перестала казаться такой безысходной.

Решением командования было выполнить монтаж трубопровода труба в трубе в туннеле перевала Саланг в ночь с 30 на 31 декабря. Для нас это приказ, который должен был быть выполнен в установленные сроки. Начало работ было определено от входа в туннель со стороны Северного портала по направлению к Южной галереи. С наступлением темноты все силы были собраны и рассредоточены: Уралы с трубами ПМТБ-200 со стороны Южной галереи, КАМАЗы с трубами ПМТП-100 со стороны Северного портала. Туннель Саланг поделили на два участка. Моей группе поручили прокладку труб на первом участке, с середины тоннеля до выхода трубопровода из галереи к работе приступил командир роты А. Макеев со своей группой.

Технология прокладки заключается в следующем. Сначала стыкуются трубы ПМТП-100 к раструбу, подведенному к туннелю трубопровода. После двух состыкованных труб, нужно принести трубу ПМТБ-200 для чего два человека сдвигают трубу ПМТБ-200 с автомобиля, а принимают трубу (масса одной – 124 кг) пять человек и на руках подносят к участку монтажа. Затем в раструб ПМТБ-200 устанавливается прокладка из микропоры, резиновое уплотнительное кольцо и стопорное металлическое кольцо. Далее труба

ПМТБ-200 поднимается и нанизывается на трубу ПМТП-100. Все трубы нужно держать на весу. Состыкованные трубы укладываются на выступающий над дорогой пешеходный проход, ширина которого не более полуметра. Следующая труба ПМТБ-200 также снимается указанным способом с автомобиля, нанизывается на следующую трубу, стык замыкается монтажным ключом.

Автомобили, груженные двумя типами труб, постепенно двигались по направлению к центру туннеля, для работы нашей группы и от середины тоннеля и далее – для группы Макеева. В туннеле сильно продувало, воздух был разряжен, освещения не хватало. Бойцы работали молча, я изредка давал указания по монтажу и менял людей, которые работали на разгрузке труб с автомобиля, – это была самая тяжелая работа – на участок монтажа и проверки стыка труб. В промежутке между сменами автомобилей порожних на груженные мы делали запас труб, раскладывая их вдоль пешеходного прохода, чтобы к моменту прибытия груженных трубами машин успеть смонтировать разложенные трубы. Главным было не расслабляться и не устраивать перекуры. Присядешь отдохнуть – выбьешься из темпа, а потом и из графика. Приходилось подбадривать бойцов, умышленно создавать ажиотаж, торопиться с прокладкой труб без ущерба качеству работы.

Работа тяжелая, пару раз трубы из рук несущих со звоном падали на асфальт. Это был первый сигнал, что люди начинали выдыхаться. Норма ручного монтажа труб 68 км в сутки (10 часов), в зависимости от условий работы и времени года. Нормы на монтаж труб в нашем случае не были предусмотрены. Это был уникальный способ прокладки труб в высокогорном туннеле и, возможно, первый в мировой практике.

Как бы тяжело ни было, через шесть часов непрерывной работы мы подошли к месту стыковки нашего участка с участком группы Макеева. Последний стык замкнулся. Трубы ПМТБ-200 из порядка шести трубовозов были уложены в туннеле нашей группой и примерно столько же с трубами ПМТП-100. Для меня это была колоссальная работа, почти космос. Перекур устроили на обратном пути во время движения к Северному порталу туннеля перевала Саланг.

Свежий горный морозный воздух немного обжег лицо и легкие на вдохе. В ночные часы температура воздуха в горах опускается до минус 15–20° С, в тоннеле казалось теплее, или мы не замечали этого. Через час подтянулась группа Макеева, а еще через час поступила команда «по машинам», и наша колонна двинулась в обратный путь. Простого «спасибо», мы не услышали от нашего командования. Наверное, это было в порядке вещей у нашего комбата майора В. Цыганка17, молодец только он, хотя и за меньшие заслуги личный состав поощряют. Истинный командир строит личный состав и благодарит за службу. Нет, не услышали.

Дорога домой всегда кажется короче. Яркое солнце 31 декабря 1982 года слепило глаза. Дорога по серпантину изобиловала поворотами, ужасно хотелось спать, хоть спички вставляй в глаза. Чтобы не заснуть в теплой кабине автомобиля я пытался почаще курить и нести всякую чепуху, чтобы не заснул водитель. В кузове нашего автомобиля было без малого двадцать человек бойцов, которые наверняка спали после тяжелой работы. Через два с 2,53 часа спуска прибыли на КП роты. Часть людей осталась на КП, остальные со мной. Получил последние указания от ротного перед празднованием Нового 1983 года: перекачки в ближайшие дни не будет. Пересели на КАМАЗ и в сопровождении БТР следовали к себе в гарнизон. Надо было готовиться к празднованию Нового года.

Глава 7. Новый год. Перевал Саланг, пожар на трассе у Чарикара

Воспоминания о службе в Афганистане приводят к моментам, которые хочется вспоминать как хорошие и теплые. И на войне бывают передышки. Это как раз то время, когда хотелось вспомнить о доме, своих близких и друзьях, которые находились далеко. В суматохе будней забывалось, что почему-то давно не было писем из дома. Через несколько часов наступал Новый год. Телевизора не было, «Голубой огонек» не посмотреть. Были только часы, подаренные отцом, по которым можно посчитать, сколько времени осталось до наступления 1983 года.

Как бы ни было трудно, нужно было объехать три гарнизона, которые не следовало оставлять без присмотра. Накануне праздника требовалось проверить и личный состав: проконтролировать хватало ли продуктов питания и топлива для работы насосных станций, определить порядок несения службы, узнать состояние здоровья бойцов, да и многое другое. На период праздника везде усиливалась охрана объектов и пропускной режим на дороге.

После обеда вернувшись на свой ГНС-46 я дал указания по выставлению охраны от трубачей на нашем посту и сказал старшему из своих бойцов старшему сержанту Болотникову, чтобы разбудили только если что-то срочное и не раньше восьми часов вечера, и завалился спать. Поспать хотя бы пять часов после «зимней прогулки» на перевал Саланг было маленьким счастьем.

На нашем гарнизоне совместно с опорным пунктом № 13 танкового взвода праздновать Новый год решили вместе. Прибывший месяц назад на пост старший лейтенант Федор Камалов на место убывшего командира взвоза старшего лейтенанта Игоря Петрова активно включился в подготовку к празднику. Все, о чем мы успели переговорить, это как мы празднуем и нужно ли что-то от меня. Федор улыбнулся и со словами: «Иди дрыхни, без тебя разберемся», – помахал мне рукой. Надо сказать, что Федор, в отличие от своего сменщика Игоря Петрова, произвел на меня очень хорошее впечатление. Невысокого роста, спокойный, уравновешенный, немногословный, крепкого телосложения. Федор окончил танковое училище и прибыл в Афганистан два месяца назад из Уральского военного округа.

Еще за два дня до моего убытия на перевал Саланг Федор с кем-то договорился и 31 декабря у нас на посту появилась настоящая зеленая сосна. Дерево установили в ведро, закрепив основание камнями, само ведро обтянули белой тканью, имитируя снег. Бойцы дружно принялись украшать «елку» тем, что было. Конечно, фантазии нарядить ее игрушками, даже из бумаги, у бойцов не хватило, но повесить на зеленую красавицу пачку сигарет, гильзу от пулемета ДШК, сломанный будильник, непонятно откуда взявшийся, и вату из подушки – это вам пожалуйста. Федор махнул на такую самодеятельность рукой: «Пусть пацаны порадуются». У него была задача более важная – подготовить праздничный стол, а это было достаточно сложно при скудости нашего армейского пайка.

Благополучно проспав до восьми вечера и проснувшись от постороннего звука в соседней комнате, я сначала не понял, сколько времени и какое время суток. Полежал, посмотрел на часы и начал вспоминать, что было накануне. Постепенно мысли пришли в порядок, и тут как раз я вспомнил, что через четыре часа Новый год. Разница в Афганистане (Кабуле) с Москвой +1,5 часа, год исчисления в Афганистане по местному календарю был 1361, оставалось 2,5 часа до встречи по Москве. Все, надо было вставать и готовиться к встрече Нового года, сначала по родному времени, а затем по местному.

Подготовка к празднику года шла своим чередом. Самым большим помещением в бывшей ветеринарной больнице, где мы стояли гарнизоном, было спальное помещение трубачей. После случая с трагической гибелью с мл. сержантом Галка, я перебрался к своим бойцам, и мы жили все вместе в одной большой комнате. В отличие от бойцов, которые спали на двухъярусных кроватях, я спал на отдельной кровати. В центре комнаты стояли два сдвинутых стола, по торжественному случаю их накрыли целлофаном. Целлофан у нас всегда был под рукой, им были заделаны рамы окон вместо стекол, а так как при стрельбе из танка целлофан рвался, и приходилось повторно заделывать окна, то он лежал с запасом на всякий случай. Также иногда им укрывали от дождя ящики со снарядами, которые стояли на заднем дворе.

Меню нашего стола было, можно сказать, праздничным: картошка с тушенкой, рыбные консервы с сардиной в масле (дефицит), килька в томате (девать некуда), хлеб белый и черный, лук зеленый с белыми головками (набрали на соседнем поле), соль, Фанта и Кока-кола в стеклянных бутылках и несколько бутылок шаропа (местный самогон). Шароп покупали у старика-афганца для «своих» по 150 афганей за бутылку.

Ради торжественного мероприятия танкисты подвели в комнату трубопроводчиков провод от аккумулятора танка, и над столом в двух местах развесили лампочки в 12 Вт. Конечно, было темновато, читать книгу не получилось бы, но стакан и ложку с едой мимо рта бы не пронесли. Для большего освещения пригодилась и наша керосиновая лампа. Заправляли ее смесью авиационного керосина (топливо ТС-1, перекачиваемого по трубопроводу. При горении без смеси взрывается и гаснет) с дизельным топливом. Лампа немного дымила, но свет тоже был.

Дисциплина на посту была, не скажу, что железной, но «по понятиям». К столу были допущены только бойцы, прослужившие не менее 1,5 лет. Водителей и механиков-водителей, прослуживших 1,5 года, пригласили, но спиртное, извините, не полагалось. Остальные были задействованы для несения службы, как со стороны танкистов, так и со стороны трубачей. Во главе стола установили две табуретки для нас с Федором.

В такие минуты все мысли были не о войне, а о доме, который находился ой как далеко. За полчаса до встречи Нового года по московскому времени, все приглашенные за стол собрались на месте. По сложившейся на посту традиции, первый тост был за офицерами. Федор посмотрел в мою сторону и произнес «Гена, ты на посту дольше меня, тебе и первое слово». Да, уже четыре месяца в Афганистане… Это целая жизнь, уже идет смена поколений, а мы фактически относились ко второй смене (первая смена, это призыв 1980–1982 года, который пришел на замену «партизанам», призванным из военкоматов в период ввода войск в Афганистан в декабре 1979 года).

Когда на тебя смотрят два десятка пар глаз и ждут от тебя, что ты скажешь что-то главное, самое нужное и самое важное, то, что запомнится надолго, ты понимаешь всю ответственность. Тост начался с простых и понятных всем слов о доме, близких, которые нас ждут и переживают за нас, я поблагодарил всех за службу и, конечно, пожелал живыми и здоровыми вернуться домой. Стаканы и пластмассовые кружки застучали в поддержку. Не успев толком закусить, налили по второй. Федор тоже встал, произнося тост, предложил проводить 1982 год, выпить за здоровье присутствующих и стоящих на посту и тоже пожелал всем благополучного возвращения домой. Третьим тостом по традиции, без слов, помянули всех погибших при выполнении воинского долга.

Бойцы-трубопроводчики подготовили сюрприз. К нам в гости пришел Дед Мороз. Полушубок из овечьей шерсти вывернули наизнанку и надели на воина-узбека, подпоясали солдатским ремнем, на голову ему нацепили панамку и сделали бороду из ваты. Дед Мороз получился немного похожий на пугало, но узбек был настолько доволен, что даже пытался правильно произносить русские слова, когда читал детский стишок-поздравление. Присутствующие смеялись до слез. Затем кто-то предложил устроить хоровод вокруг сосны, часть бойцов согласилась и вышла к сосне хороводить на улицу.

Незаметно стрелки часов подошли к 12 ночи, и нужно было поднять стаканы и кружки для встречи Нового года. Все, у кого на руке были часы, следили за секундной стрелкой, еще мгновение – и вот оно: «УРА, УРА, УРА, с Новым годом!». Не успев допить содержимое в стаканах, все услышали выстрелы с соседних постов. К этому знаменательному событию многие готовились заранее. Ракетницы с сингалками были в дефиците, а вот «трассирующие» зажигательные патроны можно было раздобыть. Началась канонада из автоматов и станковых пулеметов: трассирующими, ракетницами световыми и звуковыми – ночное небо осветилось десятками выстрелов. Стрельба на нашем посту длилась минут 5–10, на соседних дольше. На всех лицах сияла радость, кто-то обнимался, кто-то просто прыгал на месте.

Под звуки канонады мы не зразу заметили, как во двор въехал танк. С КП роты танкистов прибыли ночные гости. Танкисты в ночное время очень редко перемещались на танке, поскольку ночью он был очень хорошей мишенью, случай такого прибытия – исключение. Остановившись около крыльца, так других мест за забором не осталось, полный экипаж – четыре человека – вылез из танка и с довольными физиономиями подошел к нам. Со словами: «Привет, с Новым годом!» – пожимали нам руки и хлопали по плечу. Возглавлял прибывших старший лейтенант Саша Блинов, с ним были старший сержант Козырев и еще два бойца (механик-водитель и заряжающий). «Мы к вам с проверкой и для поддержания боевой готовности, короче, наливайте, гости приехали», – произнес Саша.