Трубачи. Повесть о воинах 276-й трубопроводной бригады

Осмотрев механика-водителя танка мл. сержанта Сергея Галка12*, медики вынесли свой вердикт: перелом шейного позвонка, который был отягощен ударом о тупой предмет – увечья, не совместимые с жизнью. Спасти товарища не удалось. Все, что написано в Книге памяти 177 мсп о Сергее Галка, – правда, он действительно и неоднократно участвовал в боевых действиях, был смелым и решительным парнем. Об этом мне рассказывали его сослуживцы. Был ли привлечен к ответственности Игорь Петров, командир взвода, не знаю. Через неделю его перевели с поста охраны в полк и его дальнейшая судьба мне не известна.

Аварию, которая произошла ночью, мы устранили утром по возвращению из госпиталя н.п. Баграм. Уже третий КАМАЗ за три месяца службы в Афганистане пришлось передать в ремонт, надо было менять кузов. От ротного я получил «взбучку», потом по русской традиции помянули погибшего товарища. Обратно на свой гарнизон я вернулся уже на БТР, дагестанцу в очередной раз удалось его отремонтировать.

Утро следующего дня началось с оглушающего грохота. Целлофан от взрывной волны на оконной раме был порван. Снаряды рвались в 2030 метрах от поста, что это не было понятно. Танкисты первыми сообразили, откуда прилетает, и по рации стали кричать о прекращении огня, дополнительно установленного на башне танка, выдали несколько очередей из ДШК вертикально в воздух, обозначив тем самым наше местоположение. Команда, видимо, прошла, и обстрел через десять минут прекратился. Через два дня узнали причину. Разведка донесла о готовящемся утром 28 ноября нападении душманов на пост и по решению командования 177 мсп артиллерия обработала местность, нанеся упреждающий удар.

В действительности была активизация боевых действий со стороны бандформирований в зеленой зоне. Авиация работала по погоде, осуществляя бомбометания по чарикарской долине. В предгорье в 34 км от нашего поста пошел на вынужденную посадку загоревшийся вертолет. Экипаж, по всей видимости, остался жив, потому как вокруг места приземления долго кружились несколько вертолетов, обрабатывая местность из НУРСов, а потом один вертолет все-таки опустился и через считанные минуты опять поднялся в воздух.

Через два дня после обстрела нашего поста собственной артиллерией, душманы из гранатомета обстреляли танк, находящийся в укрытии на дороге между наши постом и Чарикаром. Танкисты тут же открыли ответный огонь на поражение из орудия и пулемета. Отчетливо с поста было видно несколько человеческих фигурок, бегущих в сторону зеленой зоны. Все, кто были на посту, автоматным огнем поддержали танкистов. Выдвинулась смешанная группа бойцов из пяти человек на проверку местности и подходов к дороге. По всей видимости, душманы готовили нападение на проходящий по дороге автотранспорт. Бойцы дошли до границы зеленой зоны и обнаружили трех убитых, два автомата Калашникова. Саша Болотников у одного из бандитов снял с руки швейцарские часы в качестве трофея. Значит, верными сведениями располагала наше разведка, и обстрел артиллерии не был напрасным.

Утро и день следующего для нас прошли в суматохе. Сначала на пост прибыли афганцы представительного вида в сопровождении военнослужащих афганской армии и пытались объяснить, что мне нужно приехать к главе города (губернатору) для какого-то совещания. Мой лучший переводчик (таджик Шарипов, наводчик-оператор БТР), сообщил, что губернатор города Чарикар приглашает на собрание, и дело очень важное. Оно было назначено на два часа дня в администрации города.

Ни на какое совещание ехать я, конечно, не собирался без того дел хватало. Афганцем сказал через переводчика, что мне нужно доложить руководству, и если оно разрешит, то буду. Афганцы уехали, и по их лицам было видно, что они мне не очень поверили. Через два часа на пост приехал тот самый Военный советник, подполковник, с которым мы уже один раз встречались. Он приехал на Газ-66, как и прежде в форме военнослужащего афганской армии. С его слов, губернатор проводил экстренное совещание с целью обсуждения перекладки трубопровода, и надо было присутствовать представителю трубопроводной бригады. Что делать, похоже, все серьезно? Пришлось сообщать на КП роты, Макееву и спрашивать разрешение. Военный советник, присутствовавший при моем разговоре с ротным, кивал головой и обещал безопасность присутствующим.

К началу совещания я прибыл на БТР в сопровождении двух своих бойцов, для убедительности надел все два имеющихся у нас бронежилета. Бойцы остались на броне, а мы с Шариповым вошли внутрь белокаменного здания. На входе стояли бойцы афганской армии и наши десантники, как потом выяснилось, губернатора охраняли бойцы баграмской десантуры. Внутри двухэтажного здание было заметно прохладнее, но кондиционеров не было видно. Мы прошли в просторное помещение, по периметру на полу лежали подушки, на противоположной стене висел достаточно большой плакат с изображением президента республики Афганистан Бабрака Кармаля. На подушках, поджав ноги без обуви, сидело около двадцати человек мужчин в чалмах и национальной афганской одежде, в основном пожилого возраста. Под плакатом без чалмы сидел мужчина крепкого телосложения, он подошел, с поклоном пожал руки и предложил присесть на свободные подушки. Ни кого не смутило, что мы с оружием и обувь снимать не стали, но мне лично было как-то неудобно.

Разговор начался с того, что афганский народ строит новую жизнь и высоко ценит присутствие советских войск, которые помогают афганцам. Мой переводчик-таджик шептал мне на ухо, о чем идет речь. Дальше совещание перешло в русло, что проложенный трубопровод вдоль канала через весь Чарикар начал создавать проблемы: топливо (керосин) попадало в воду, водой питалась домашняя скотина, ее использовали для полива полей и для других хозяйственных нужд. Старейшины ближайших селений обратились к губернатору с просьбой переложить трубопровод на прежнее место, так как начался падеж скота, и для полива воду использовать нельзя. В ходе совещания всем присутствующим принесли чай и сахарные орешки и поставили на подносе около каждого присутствующего. Вот оно, восточное гостеприимство.

Как предполагалось, внешне совещание проходило достаточно дружелюбно, но возгласы со стороны старейшин в наш адрес были явно недружественные. Все, что я мог пообещать, так это то, что доведу до сведения своего начальства пожелания от губернатора. Мне не хотелось раздражать людей, но не сказать я не мог, чтобы местное население не пробивало трубопровод, что максимально сократило бы попадание топлива в воду. Губернатор поблагодарил меня за участие, и на этой мирной ноте мы расстались.

После совещание пришлось ехать на КП роты и подробно доложить о проведенном мероприятии. Ответ ротного не заставил себя ждать – лаконичное: «Обойдутся». Собственно, на другое я и не рассчитывал, потому что пробоин и прострелов различного назначения стало значительно меньше.

Выезжая с КП роты, мы повернули в сторону перевала Саланг, где служил земляк механика-водителя БТР Иманмагомедова. Времени было достаточно, да и дагестанец давно меня упрашивал заскочить на пост к приятелю, ну как тут было отказать. Через полчаса мы прибыли, встреча состоялась, на память нас сфотографировал таджик Шарипов. Мы с механиком-водителем БТР дагестанцем Иманмагомедовым в центре, его земляк слева от меня. Это мое первое фото в Афганистане.

Афганистан, октябрь 1982 года

. Пост охраны дороги на перевал Саланг

Глава 6. Трасса на перевале Саланг

Начало ноября не предвещало чего-то неординарного. Температура воздуха в Чарикарской долине была в пределах плюс 2-12° С, уже ощущалось приближение холода, полушубок был очень кстати. Поползли слухи, что при подъезде к перевалу Саланг начали образовывать пробки, и машины буксовали на подъеме из-за гололеда. Зимой тут были непролазные снежные заносы, а пропасти и отлоги гор засыпало многометровыми сугробами. Дорога по Салангу превращалась в каток, и даже установленные на колеса автомобиля противопробуксовочные цепи не всегда помогали. Грузовики через перевал гоняли только отчаянные люди, не боявшиеся улететь в пропасть. Затяжной подъем до главного тоннеля составлял примерно 40 километров. Автомобили и бронетехника двигались со скоростью 45 км/ч как вверх по серпантину, так и вниз. Перепады высот были очень велики. Никакие тормоза не могли удержать груженый КАМАЗ, если он катился вниз. А если мотор «не вытягивал» на подъеме, то фура катилась вниз, мяла и сбрасывала в пропасть идущие за ней грузовики. Советские колонны обеспечения и боевое сопровождение шли в 1980-х по Салангу летом и зимой. Они попадали во вражеские засады, машины горели и падали в пропасть, советские солдаты погибали или становились калеками.

На протяжении всей трассы и у въездов в тоннели, пронизывающие изнутри горы, то там, то тут еще можно было увидеть следы советских боевых застав – сложенные из камня остатки построек, вмурованные в породу цистерны для горючего, выровненные площадки и остатки боевой техники. Большинство галерей (тоннелей) было сделано на Саланге для защиты от камнепадов, селей, которые бывали здесь довольно часто. Многие из них имели отдушины для поступления воздуха.

Трасса трубопровода через туннель перевала Саланг была зоной ответственности нашей 2-й роты 3-го отпб. Станция ГНС-44 со стороны северного портала перевала Саланг тоже входила зону ответственности второй роты, но в силу удаленности от КП роты, была переподчинена командиру первой роты. На ГНС-44 службу нес взводный лейтенант Слава Панчишный, мой однокашник, выпускник УВВТУ со своим личным составом. После туннеля трубопровод был проложен по нисходящему серпантину до ГНС-45 (КП 2-й роты), н.п. Джабаль-ус-Сирадж. Он проходил в большей части справа по ходу движения на обочине дороги, которая заканчивалась обрывом в сторону горной реки. Иногда обрыв составлял несколько десятков метров. В некоторых местах трубопровод свисал над обрывом или был проложен в труднодоступных для подъезда автомобиля местах. Визуально «труба» полностью просматривалась лишь в светлое время суток.

Проверку трассы трубопровода до южного порта перевала Саланг выполняла ПАК от КП роты. Некоторое время ее возглавлял прапорщик – техник роты. С ним я был мало знаком, мы виделись редко. Прапорщик добросовестно тянул свой ответственный участок до получения ранения. Во время одной из поездок по обследованию трассы в носовую часть БТР попал кумулятивный снаряд из гранатомета. Прапорщик во время выстрела находился справа от водителя, и осколками ему посекло ноги. За проявленное мужество, его наградили медалью «За боевые заслуги». После ранения он еще два месяца ковылял с палкой на КП роты, пока не пришла замена.

На смену технику роты на проверку трассы трубопровода по серпантину от КП роты до перевала Саланг отправлялись поочередно командир взвода связи лейтенант Сергей Петрук, прибывший на замену погибшего Саши Чернышова, замполит роты ст. лейтенант Антонов, позже – прапорщик Александр Гладких, прибывший на замену технику роты.

События, произошедшие 3 ноября 1982 года на перевале Саланг, потрясли не только участников этих событий, но и весь мир. В Советском Союзе об этой трагедии, конечно, не было сказано ни слова. В тот день я находился на КП роты, перекачка не проводилась. Небо заволокло тучами, но дождя не предвиделось, настроение было какое-то подавленно, что-то тяготило. Лицо ротного капитана Макеева тоже был серого цвета. В обычное время он был оптимистично настроен, часто шутил, даже когда ему этого не хотелось. Ближе к вечеру появились первые новости, что в туннеле перевала Саланг произошло столкновение встречных автомобильных колонн и много погибших*.

Перевал Саланг

Хроника событий:

3 ноября около 12:00 (кабульское время) в тоннеле находились: колонна автомобильной роты

221-го обмо ВВС, следовавшая из г. Кабул в г. Пули-Хумри провинции Баглан для заправки, состоявшая из примерно 40 пустых наливных цистерн; колонна из состава 177-го мсп, 1074-го ап и 1003-го обмо 108-й мсд, следовавшая из г. Баграм провинции Парван в г. Пули-Хумри провинции Баглан, в количестве около 20 автомобилей; около 10 автомобилей из состава 762-го орвб МА и некоторых других частей, а также около 100 грузовых автомобилей и автобусов с афганскими военнослужащими и гражданскими лицами.

В центре тоннеля произошло столкновение грузового автомобиля КАМАЗ автомобильной роты и афганского автомобиля, в результате чего произошел затор движения. Тоннель в считанные минуты заполнился выхлопными газами от работающих двигателей. Уже после случившегося дорожно-транспортного происшествия в тоннель вошла сводная колонна 103-й гв. вдд в количестве около 30 автомобилей и бронетранспортеров, следовавшая за боеприпасами из г. Кабул в г. Термез Узбекской ССР. Все советские воины, оказавшиеся в тоннеле, приняли самоотверженное участие в спасении товарищей и афганских граждан, но большинство из тех, кто находился вблизи центра тоннеля умерло в результате отравления выхлопными газами. Общее количество погибших советских военнослужащих составило 64 человека. Количество погибших афганцев неизвестно, но предположительно это число составляет 112 человек. В некоторых западных источниках содержится недостоверная информация о том, что трагедия произошла в результате взрыва бензовоза и последующего пожара, в результате чего погибло якобы от 1500 до 2700 человек. В российских источниках также время от времени приводится недостоверная информация о том, что трагедия явилась результатом «диверсии» душманов. Во всяком случае, эта версия активно ходила в среде солдатских слухов, а также служила частичным оправданием нелепой гибели военнослужащего в официальном уведомлении по месту жительства или призыва. Тоннель обслуживал 692-ой отдельный дорожно-комендантский батальон 40-й армии, позднее 278-я отдельная дорожно-комендантская бригада дорожных войск ВС СССР.

Северный портал перевала Саланг

Накануне событий на КП 2-й роты для проверки технического состояния средств перекачки топлива, приезжал заместитель командира 3-го отпб 276-й отпбр по технической части майор Малышев Валерий Иванович, и как раз утром 3 ноября он возвращался на КП батальона в н.п. Доши (провинция Баглан). Макеев заметно нервничал, как бы В.И. Малышев не попал в туннель. Самые ужасные опасения подтвердились на следующий день. Малышев В.И.13 погиб в тоннеле, спасая людей. Очень позитивным и грамотным специалистом запомнился Валерий Иванович, спокойным и уравновешенным, человеком с большой буквы, светлая ему память.

В этой же трагедии погиб и мой однокашник по УВВТУ, выпускник 1982 года, лейтенант Анисимов Анатолий Михайлович14 – помощник начальника отдела материально-технического обеспечения. Он был первым с нашего выпуска, кого привезли в училище отдать последние почести. Его имя увековечено на мемориальной плите, установленной на центральной аллее УВВТУ. Похоронен Анатолий на центральном кладбище города Ульяновск.

Через два дня стали везти тела погибших в морг госпиталя в Баграме в закрытых тентами автомобилях. От нашего КП роты дорога находилась в двадцати метрах, и все, кто видел эту колонну автомобилей, стоя, молча, провожали их взглядом.

История нашей страны тесно переплетается с нашей службой в Афганистане. Телевизоров и радио у нас не было, но новости все-таки поступали. Весть о том, что Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев умер 10 ноября 1982 года (в возрасте 75 лет) дошла до нас от пехоты из 177 мсп, из радиоприемника иностранного производства. Первая мысль у большинства услышавших эту новость была, что может быть, нас выведут отсюда, из Афганистана. Ан-нет, прошла неделя, другая и ничего.

Ближе к концу ноября дорогу на перевал начало заваливать снегом. Снегоочистительная техника еще справлялась с очисткой трассы. Наступили проблемы с поставкой дизельного топлива, а это кровь для ПНУ и КАМАЗ. Первое время разбавляли остатки дизтоплива и керосина. Потом оставили дизельное топливо для ПНУ, а КАМАЗ перевели на керосин. Машина чихала, стреляла, но все-таки ехала. Через неделю КАМАЗ окончательно перестал заводиться, полетел топливный насос высокого давления. Его отбуксировали в ремонт. Это был уже четвертый КАМАЗ.

Один из сильнейших снегопадов в горах остановил не только движение автомобильных колонн по направлению к перевалу, но и работу трубопровода. Топливо перестало поступать на склад КП роты, и это стало сигналом, что трубопровод неисправен. Было принято решение подготовить усиленную ПАК в составе трех офицеров (ротный и два взводных), пятнадцати бойцов. Большая часть людей была с моих гарнизонов. КАМАЗ со значительным запасом труб и усиленная бронетехникой группа отправилась в горы.

Колонна медленно двигалась по направлению к перевалу. Первую половину пути движение не было затруднено. Снег не лежал, все как обычно, за исключением, того, что встречного транспорта практически не встречалось. Проехав половину пути, колонна остановились у опорного пункта КП роты обеспечивающих прохождение колонн по серпантину. Охрана дороги осуществлялась с постов охраны, расположенных вдоль дороги с обеспечением бронетехникой, и выносных постов охраны на ближайших к дороге сопках, способных максимально просматривать и, как следствие, прикрывать проходящие колонны автомобилей и бронетехники. У вышедшего нам навстречу офицера мы узнали, что уже второй день нет движения по дороге, и через 57 км начинался затор. Дорогу завалило снегом, ее пытались расчистить, но снегопад не прекращался. Обстановка была хуже не куда.

Через пару километров движения, сначала на обочине дороге, а потом на ней самой появился снег. Чем выше поднималась наша колонна, тем больше становился снежный покров, и, наконец, мы уперлись в колонну автомобилей, выстроившихся справа по ходу движения. Остановка. Личный состав остался на месте с командиром взвода связи лейтенантом Сережей Петруком, а мы с ротным вышли из автомобилей и пошли в голову колонны.

Зимняя красота гор завораживала. Низкая облачность, некоторых вершин не было видно. Открывающиеся взору горы были покрыты снегом: снежные шапки на вершинах постепенно спускались к подножью и горной речке, мирно журчащей где-то под обрывом. Снег под ногами поскрипывал, значит, было не очень холодно, примерно минус 7-10° С. Красоту снежных гор портила колонна автомобилей, замершая в ожидании, некоторые машины работали. Часть людей вышла на дорогу. Стояли, курили разговаривали, перетаптываясь с ноги на ногу. Колонна растянулась на несколько километров, когда начнется движение, никто не знал.

Мы отправились к головной машине, периодически спрашивая, где старший колонны. Народ махал рукой по направлению, туда мы и шли. Как выяснилось, колонна была смешана из разных подразделений: топливники, строители, артиллеристы, бронетехника, перегоняемая в ремонт. Неожиданно я услышал окрик: «Гена, ты что ли?». Останавился, присмотрелся. Мать честная, Игорь Карамануца! Вот так встреча.

С Игорем Карамануца я был знаком несколько лет, он мой земляк с Куйбышевской области, на два года раньше окончил наше училище (УВВТУ), учился в одной роте (3-я рота, выпуск 1980 г.) с моим старшим братом Владимиром Кулаковым, они были друзьями, поэтому и Игоря я знал хорошо.

Мы на ходу обменялись несколькими фразами, кто и где служит, и решили на обратном пути поговорить по больше. Игорь по распределению был направлен служить в Дальневосточный военный округ, через 1,5 года его переслали в Афганистан на должность начальника службы горючего строительной бригады, дислоцированной в городе Кабул. Его колонна бензовозов тоже застряла по пути на перевал.

Пройдя около трех километров, мы остановились у головной машины. Здесь толпился народ, который бурно обсуждал остановку на дороге и какие действия предпринимать. Как нам пояснили, позавчера трассу завалило снегом, два бульдозера пытались прочистить проход, но объем работ был большой. Освобождали от снега участок дороги в одном месте, начинали расчистку на другом. Тут бац, и сход снега на дорогу. Расчищали его. Потом все повторялось. О трубопроводе, конечно, никто и не думал. Высота снежного покрова с учетом того, что дорогу расчищали и снег сдвигали на обочину, доходил до 1,5–2 метров, и где-то там под сугробом находилась наша труба. Вот и приехали.

Вопросов больше чем ответов: в каком месте искать трубу, где разрыв или расстыковка, откуда начинать раскопки? Ротный Макеев остался у головной машины, а я возвратился в хвост колонны. Через полчаса я сел в головной автомобиль нашей колонны и начал движение к перевалу. Стоящие на обочине дороги люди возмущались, подозревая, что мы хотим всех объехать. Приходилось объяснять цель нашего движения вверх по серпантину, некоторые относились с пониманием, кто-то кричал: «Куда прешь?», -перегораживая дорогу. И вновь мы разъясняли наш маневр.

Добравшись до снежного завала, который дальше не давал возможности для продвижения колонны вперед, мы сделали остановку. Команда «к машине», адресованная личному составу, являлась сигналом вылезти из автомобиля и построиться для получения задачи. Автоматы были за спиной, лопаты в руках. По решение ротного приступили к поиску в снегу трубопровода прокопкой от дороги в сторону склона к речке. Совковых лопат было мало, в основном малоэффективные штыковые. Трудились, поочередно сменяя друг друга. Трубопровод нашли, он не был поврежден. Начали двигаться вверх и вниз по проложенной трубе. Через два часа работы остановились, что дальше? Приподняли трубы: было ощущение, что топлива в них нет. Сделали расстыковку, точно нет. Значит, пробито где-то выше по трассе по направлению к перевалу. До речки не так далеко, послали двух бойцов посмотреть следы керосина в воде. Бойцы медленно спустились, через десять минут вернулись с докладом, что есть следы керосина.

Тему поиска пробитых труб под снегом в горах мы не изучали. Помощи ждать было неоткуда, связь с КП 3-го батальона отсутствовала (горы). Переносная станция не брала, а передвижная одна на КП роты выполняла работу как стационарная. Решили разделиться на две команды. Первая продвигалась пешком вперед, навстречу снегоуборочной технике и искала там пробоины. Вторая оставалась на месте с автомобилями и бронетехникой и продолжала откапывать трубопровод, в поисках пробитых труб. Мы с командиром взвода связи лейтенантом Сережей Петруком остались во второй команде, ротный капитан Макеев ушел с половиной бойцов вперед.

Новости о расчистке снега не обнадеживали. Движения к туннелю не было, застывшая колонна готовилась к очередному ночлегу. Мы встретились и Игорем Карамануца и душевно поговорили о том, кто из нас и как попал в Афганистан, где служит, вспомнили годы обучения в училище и наших друзей. Уже сейчас вспоминая ту нашу встречу, удивляюсь, что такое произошло и начинаю верить фильмам о войне, где неожиданно встречаются родственники, друзья или знакомые. Оказывается, и в жизни такое бывает.

К вечеру команда во главе с Макеевым вернулась без результатов, у нас тоже не было новостей. Народ устал, продуктов взяли только сухим пайком на два приема пищи. Вымотанные и голодные решили вернуться на КП роты, доложить обстановку на трассе и ждать решение от начальства. Решение не заставило себя долго ждать: «Копайте снег пока не найдете пробитый трубопровод, день и ночь, войскам нужно авиационное топливо». Для усиления были направлены сначала главный инженер батальона капитан Свинухов Владимир, затем подъехал и командир батальона майор Цыганок Василий. Почти двухнедельные поиски результатов практически не дали, несколько замененных труб не решили проблему, пробная прокачка трубопровода оказалась безрезультатной. Снегоуборочная техника убирала снег и периодически ковшом трактора упиралась в трубопровод. Они делали свою работу, хоть как-то обеспечивая продвижение колонн.

Пошла третья неделя простоя, когда к нам прибыл и командир трубопроводной бригады полковник Мемех Владимир Ильич. Спокойствию комбрига можно было позавидовать. Оценив силы и средства нашей роты, комбриг принял решение выделить группу по поиску возможных мест повреждения, которую сам и возглавил. Меня с личным составом в количестве пяти человек и автомобилем КАМАЗ для труб включили в эту группу.

На следующий день наша колонна отправилась на перевал. Комбриг на

БТР-60ПБ взял меня с собой, сказав: «Ну, что, лейтенант Кулаков, будем вмести искать, где у нас тут пробоины в трубе. Ты тут уже всю трассу знаешь. Нам надо сделать все возможное и в кратчайшие сроки, топливо ждут в войсках». Что ответить, что на этой трассе работаю всего две недели. Ответил я, конечно: «Будем стараться, товарищ полковник».