Я не кошка

– А овдовел как, знаешь? Случилось что?

– Жена в аварии погибла, пять лет назад, если коллега не соврала.

Отец постоял рядом, подумал, сведя седые брови к потолстевшей переносице, и вышел. По звукам судя, – в кабинет. У нас половину первого этажа занимали две просторные комнаты, отданные исключительно под книги, стеллажи с личным адвокатским архивом и журнальной коллекцией «Практика». Выписывал лет пятнадцать уже, с первого номера от корки до корки прочитывал и аккуратно подшивал в годовую книгу из двенадцати выпусков. Почти такая же коллекция у отца имелась в виде подшивки «Весть Девяти Холмов». Еженедельный выпуск газеты с новостями города, – без лишних кроссвордов, анекдотов, чепухи с рецептами. За то и любил издание – покупал, подшивал, коллекционировал.

– Пригаси огонь и иди-ка сюда на минутку!

Я зашла и увидела один из разворотов. Не глядя догадалась – нашел информацию.

– Зачем? Не хочу ни читать, ни смотреть фотографии, пап. Все равно что в чужом горе исподтишка копаться, в личной жизни у человека за спиной. Закрой. Захочу – спрошу, захочет – расскажет. А так – не нужно.

Таковы наши разные черты характера и одновременная схожесть. Я и отец любили ясность, но он иногда считал, что у всех перед ним есть обязательство раскрывать самые сокровенные тайны. Забывал, что люди иногда просто живут, а не сидят на скамье обвиняемых. Я же при всей дотошности, старалась не лезть пальцами туда, куда никто не приглашал.

Мы поужинали, еще поболтали. Выпили чай с каплей гречишного меда, и я поднялась к себе на второй этаж. Одна большая мансарда на восемьдесят квадратных метров. Не зажигая нигде света, забрала с собой охапку тюльпанов вместе с вазой и вылезла на крышу. Там у меня был такой маленький специальный насест. Со ступенькой, перилами, чтобы сидеть и не скатываться. А даже если – впереди для подстраховки еще площадочку сделали специально. На нее поставила цветы, вытянула ноги, скрестив их привычно, в щиколотках и, откинув голову, стала смотреть на звезды. Мало видно, еще не ночь, огни города мешают – но все же самые яркие проклюнулись.

Я никогда не влюблялась прежде. Могла трезво отметить привлекательность, хорошие качества характера, оценить по достоинству душевные, интеллектуальные черты личности. Поддаться обаянию. А теперь точно знаю, что влюбилась.

– Олеся Ольховская…

Проговорила в воздух, задумавшись одновременно о себе и о ней. В девять утра я впервые пошла на вызов, впервые оператором подключилась к чужому сознанию и случай с попутчиком получился таким схожим. Женщина влюбилась в незнакомца, едва увидела… нет, мы не могли повлиять друг на друга. То – ее влечение, ее безрассудство. А сегодня было мое.

И что еще осознала и отметила – жалости нет. Проскользнула циничная мысль – пять лет достаточно, чтобы оправиться от утраты. Случилось то, что случилось – надо жить дальше. Вадим Черников ведь тоже не кот, девяти жизней у него нет, будет кощунственно потратить остаток единственной на одиночество и тоску.

– Спасительница нашлась. А он у тебя спрашивал совета, как именно и на что ему стоит тратить свои годы? Нет. Живи своей жизнью.

Сказала так сама себе и успокоилась. Вдруг моя внезапная любовь завтра совсем пройдет, а я сегодня перестрадаю впустую.

Глава четвертая

Я услышала звук будильника, и первое, что подумала, – не хочу вставать! Сейчас ведь только шевельнусь, как кошмарная жизнь придет в движение вместе со мной.

– Валерия, бегом завтракать! Вставай, доча. Лида, тоже вставай.

У нас с тетей комната, как в детском лагере – на пополам поделена. Мой диван и стол у одной стены, ее кровать и стол у другой, шкаф общий. За стенкой жили мама и бабушка. Мне под сорок, тете под шестьдесят, маме под семьдесят, бабушке почти девяносто.

Я откинула одеяло и села на край дивана, спустив опухшие ноги на пол. Наелась вчера на ночь бутербродов с бужениной и солеными помидорами, потом две кружки чая и печенье. Уснуть только сытой можно, иначе никак. А результат я даже лицом чувствовала – веки не поднимаются, кожа на лбу болит от натяжения, губы слиплись. Во рту вообще мрак из горловой слизи и белого налета.

Выждала очередь в туалет, умылась и зашла на кухню, где мама подгоняла полотенцем сестру, и сразу же меня:

– Остывает! На работу еще опоздаешь, бегом давай, тюля какая. Раскачиваешься и раскачиваешься.

Посмотрела на тарелку: жареные на постном масле гренки из вчерашнего батона. Обезжиренная сметана, варенье, растворимый кофе и опять печенье. Оно у нас пакетами закупалось и никогда не кончалось.

– Спасибо, мам. Но я сегодня завтракать не хочу.

– С ума сошла? Это самый важный прием пищи! Заправься, как следует, ешь бегом.

– Аппетита нет.

– Я в пять утра встала, чтобы все успеть, а ты нос воротишь? Выбросить? – Мама сделала лицо одновременно гневное, оскорбленное в лучших чувствах и угрожающее. – Давай, выброшу… Деньги, труд, заботу, материнскую любовь, прям в ведро!

– Я оденусь пойду, ладно?

Свое выражение лица сделала почти дебелым, только бы не задеть еще какой проводок в этой бомбе и не активировать потоки душевного излияния. Как маму не ценят, как она всем пожертвовала, как муж-скотина бросил ее с ребенком тридцать пять лет назад, как в поликлинике все здоровье оставила, и к санитаркам никакого уважения… Бабушка из зала голос подала, и мама не удержала меня за локоть, отпустила, переключившись вниманием.

В комнате я стала действовать быстро. Натянула на себя выходную одежду. Сняла с полки шкатулку и вытащила накопления.

От мамы не скрыть ничего, она любой фантик найдет, даже если тот за плинтус спрячется, поэтому говорила, что собираю деньги на поездку себе и тете на автобусный тур «Свет Духовности». Как раз отпуск через три недели, а только на такое путешествие по монастырям и храмам мама бы позволила копить. Места святые, группа не маргинальная, а благочестивые женщины, и Лида со мной, присмотрит. Она настолько позволила, что даже не забирала купюры к себе, разрешая складывать отдельно! А вот документы – их надо как-то вытащить из комода, что в зале.

– Валерия!

– Иду, мам! Оденусь сначала!

Дверь сердито открылась, – мама проведала бабушку и ей не понравилось, что я зачем-то прикрыла дверь поплотнее. Мне что, есть что скрывать?

– Иду, иду… – я плюхнулась на постель и демонстративно натягивала носки. – Иду.

А сама тишком в первые же секунды возможности, шмыгнула в зал, сказала бабушке «т-с-с», и вытащила из верхнего ящика свой паспорт, карточку страховки и налоговой, и быстро закинула в сумку. Бежать надо буквально, как из тюрьмы!

Поэтому в туфли сунулась, не застегивая липучек, щелкнула замком, и вниз по лестнице! Задержусь у лифта, поймают!

Мне почти сорок лет, я никогда не целовалась даже и не ходила на свидания. Всю жизнь боялась маму обидеть, всю жизнь старалась не испортить ей настроения и не добавить отказами горечи, ведь она и так несчастная! А неблагодарные дети – это самые жуткие предатели. Вот тетю сын десять лет назад из квартиры выгнал. Спился, сторчался, бил ее, и на улицу выгнал. Дедушка в свое время тоже был алкаш и буян, натерпелись в свое время и жена, и дочери. Мужчины вообще – зло. А мой отец самый поганый из всех: гад, аспид, тварь, изверг.

– Валерия!

Ор я услышала на пятом этаже. Коленкам больно, но спускаться не подниматься, и я бодренько преодолела весь путь.

Во дворе еще поймала в затылок «Валерия!» – это мама с балкона кричала. Но совсем успокоилась, как вывернула со двора на аллею и пошла без спешки. По пути в киоске купила газету с объявлениями, блокнот и ручку, бутылку воды и с наслаждением выпила несколько глотков. Внутренний голос возликовал! Впервые с утра не тошнит после завтрака, не наваливается сонливость и нет ощущения камней в желудке. Спина болит, тазобедренные суставы и коленки ноют, шпора пяточная проснулась. Но все равно – хорошо! Обалденно хорошо!

Вот я шкодница и преступница, из дома сбежала!

Первые пару часов на работе – крутилась как юла, на энтузиазме. Бумажки туда, бумажки сюда, по складу прошла, то с тем сверила. А в первое же окно свободного времени до следующей машины, я села за стол в общем кабинете и взялась за телефон. Начала прозванивать объявления о сдаче комнат. Все записывала в блокнотик, обводила вопросительные и восклицательные знаки, прикидывая по памяти – что там за район, что за улица?

– Ты чего печеньками не хрустишь, как обычно?

– Голода жду. Мариш, кстати, я с обеда на полчасика задержусь, прикроешь меня?

– Опять в поликлинику?

– Нет, до центра добраться надо, а только на дорогу время уйдет. Дело не терпит.

– Прикрою, конечно.

Время получилось сэкономить. Подошла к грузовой машине, что уже заводила мотор, и просто спросила – могут подбросить или нет? Водитель кивнул, и я, прям балерина из балерин, полезла на верхотуру в кабину! Рабочие склада и охранник в свидетелях поржали в голос. А плевать! Я послала им всем воздушный поцелуй из окошка!

В центре обошла нужные точки – в бассейне купила абонемент, в спортивном магазине хороший купальник, в обычном магазине – тапочки и полотенце, в книжном – любовный роман. А потом засела в закусочной с потрясающей коллекцией блинчиков! Взяла с мясом и грибами, с курицей и жареным луком, сладкие с бананом, с шоколадной подливкой! С орешками и жирной сметаной! Плюс к обеду – чайничек облепихового чая.

Я не сумасшедшая, и не собиралась в один день устраивать несчастному организму голодомор, а бактериям кишечника смертельную терапию. В смене питания важна постепенность, и сегодня я начала с того, что собиралась поесть не от скуки, а с настоящим аппетитом. И не на бегу с перекусами, а осознанно наслаждаясь каждым кусочком. Наслаждаясь! И никакой вины за калории!

С пятницы пойду в бассейн – из всех физических нагрузок удовольствие получала только от плаванья. Поэтому к черту бег и гантели, хочу кайфовать, а не потеть! Вечером буду читать «нехорошую» книгу о любви и препятствиях!

Я вернулась на работу, привезла в благодарность Марише плитку горького шоколада и пошла в бой – сверять списки с реальностью. А в закутке у грузчиков внезапно играла музыка.

– Радио сделайте погромче! Прям чуть-чуть, с ним веселее!

И прошлась вдоль стеллажей, пританцовывая. А на зажигательном моменте еще и плечами подвигала и головой.

– Лерк, тебя на камеру снять и в цирке показывать, как слонихи танцуют.

– Ну снимай, ну и показывай. – Качнула бедрами, переступила на месте и подмигнула всей братии. – Я слоник фигуристый, мягкий, лакомый.

– Тя какая муха цапнула? Подменил кто? – Это второй отозвался, и совсем без подколки сказал: – Вообще-то ты ничего шевелишься. Про цирк дурака не слушай. Уверенности тебе не хватало, а так все где надо выпуклое и впуклое.

– Не, серьезно, прям головой повернулась, как не ты. Случилось что? В лотерею выиграла?

– Да какая лотерея! Бери больше. Проснулась я сегодня утром, лежу в потолок смотрю, и думаю… я ведь не кошка, у меня нет девяти жизней! Понимаете? Хватит трусить, хватит ныть, хватит на других перекладывать ответственность за себя! Ноги в руки и вперед. Посмеются, и что – умру прям? Нет. А от диабета запросто. Отвернутся и в спину плюнут, и что – я на чужое мнение тоже плюну. А вот если сама себя ненавидеть буду – беда реальная. Так что знакомьтесь, мужчины, с новой Валерией – доброй, веселой, пухленькой и неунывной! Кто танцует?

– Чердак у тебя знатно слетел…

Но так лишь один сказал, а остальные хмыкнули. Танцевать, конечно, не стали.

К концу рабочего дня у меня отваливалось все, и голод был зверский! Хотелось на косяк накинуться и сгрызть, как бобер, но я мужественно посмотрела в блокнот и поехала на два адреса – чтобы прямо сегодня. Договорилась не со всеми, а с одной риелторшой и с одной хозяйкой квартиры, где она и сама жила. Через агентство не получилось. Цена ниже, но меня сморщило от тараканов и запаха, а вот второй вариант понравился. Идеально – кажется. Разболтались, разоткровенничались – я хозяйке чуть ли не всю прежнюю жизнь выдала и страсть к переменам, она поведала в ответ о разлетевшихся из гнезда детях!

Цена терпимая, хватит. Тем более, что теперь вся зарплата моя, мама ее забирать не будет. Трачу, куда хочу! Сделала два захода в магазин, купила пару одеял, еды, фруктов на сладкое и устроилась в новой комнате… Одна!

Когда позвонила домой, то несколько минут не могла ничего объяснить, отодвинув от уха трубку подальше. Там уже все с инфарктами, с оторвавшимися тромбами, инсультами, там я уже ко всем на могилы ходить буду.

– Ма, через месяц позвоню еще, хорошо? За меня не волнуйся, я девочка взрослая. Бабушке и тете привет!

Около девяти вечера в дверь комнаты аккуратно постучала хозяйка:

– Валерия, я чайник поставила. Если хотите, присоединяйтесь.

Мой внутренний голос взвыл от счастья! Ко мне в дверь постучали! Постучали! А я могу открыть, могу не открыть, могу пойти на чай, а могу не пойти…

– Спасибо! Нет, я на ночь не буду больше пить!

Расстелила одеяла на полу, обложилась чищенными апельсинами, открыла роман:

– Лето было в разгаре…

Глава пятая

Когда ты на вызове – приходится спать. Фаза всего на четыре часа, но я со времен детского сада не переваривала такой режим.

– Кофе?

– Нет, спасибо.

Девушка отсоединила от меня датчики за несколько минут до пробуждения, потому я открыла глаза так, словно прилегла вздремнуть ненадолго. К счастью, ничего больничного в обстановке: просто комната, уютная, как гостиничный номер, и девушка – не медик, а хозяйка, что предлагает постояльцам завтрак и бодрящий напиток.

Валерия Донская несколько секунд ярко держалась в памяти.

– Минеральная вода без газа с лимоном есть?

– Есть. Сейчас принесу.

– Спасибо.

Напилась, отдохнула еще пять минут на кровати, потом упорхнула свободной птичкой гулять по городу в будний день. Попутно был план – заглянуть к подруге прямо на работу и утащить ее в кафе на обеденный перерыв.

Юля, она же Юла, появилась в моей жизни год назад. И не абы как! С моим характером друзей заводить трудно: одноклассники, одногрупники слишком прямолинейной и наглой, по их мнению, девочки сторонились – а меняться и подстраиваться мне не хотелось. Последний год, ради диплома зарывшись в библиотеке и просиживая то за столом в читальном зале, то за компьютером в отделе Информационной Сети, стала все больше и больше общаться с тамошней служащей. Юля помогала в поисках, активно подключалась к решению задачки, и так чувствовалось – импонировали мы друг другу на какой-то незримой волне.

– Я ситуацию вижу так, Соня. Человек оказался трус и подлец. Если его начал не устраивать брак, разочаровала жена, пропало желание – поговори с ней. Нет, он выбрал легкий путь: оставить плюсы семейного обслуживания, комфорта и гарантированного секса, а «сладкое» добрать на стороне. Узнала, естественно, – выгнала, развелась. Хочешь новых отношений – закончи старые и гуляй, а на двух стульях хитрой жопой усидеть… Думал, что самый умный! Не отрицаю, моя ответственность есть. Но мы должны были решить этот вопрос вдвоем, как взрослые люди. Обманывать – подло. Изменять – подло. А в итоге нехорошая женщина я, потому что не смогла сохранить брак.

Я уже и не помнила, как зацепилась тема, но помню свое обалдевшее состояние, когда услышала эту откровенность! Юля на эмоциях выдала мне боль, как близкому человеку, а я единственная из ее окружения, не стала оценивать и тем более осуждать.

– Соня, самое обидное для меня: он при всех фактах и доказательствах упорно твердил «ничего не было, ты выдумала, это у тебя с головой проблемы». У них связь в несколько месяцев, я эту уборщицу в лицо знаю, он сам спалился следами страсти на теле. А все равно, я не я, и лошадь не моя, это ты чокнутая. Он лишил меня права вылить весь гнев и обиду. Я не стала говорить о причинах развода родственникам, мне жалко его маму – она в свое время выгнала его отца из-за измены, а тут сын такой же оказался. Не хотела себе шлейфа жены-рогоносца, не хотела портить ему репутацию у общих семейных друзей. Больно, но его жизнь рушить не собиралась. А в итоге – осталась один на один со всем дерьмом. Повторю – не снимаю с себя ответственности, моя половина вины есть, но… как же мне хочется тупо… Что б у него хрен отсох ко всем чертям! Чтобы ему предательство таким бумерангом прилетело, и самого размазало. Чтобы он пожалел триста раз, придурок, и никогда больше преданной не встретил! Чтобы сам с рогами ходил, чтобы жизнь ему хороших пистонов проставила, и он до смерти думал, какую женщину потерял, и каялся, и жалел, и руки до локтей сгрыз.

Я засмеялась и Юля тоже. А потом мы вечером у нее дома устроили настоящий шабаш с уничтожением фотографий и оставшихся вещей съехавшего три недели назад мужа. Бывшего.

Так мы и подружились. Так после этого и стали общаться вне библиотеки. Через полгода Юла встретила другого мужчину, у нее роман, чувства, о бывшем забыла напрочь и была счастлива.

– Я влюбилась.

– Кто он?

Далеко от работы не ушли – рядом с огромным зданием бывшего посольства, а теперь городской библиотеки на той же улочке располагалось кафе. Май, тепло, уличные столики под тентами свободны и окружены клумбами, а народ мимо как бы ходит, и как бы его нет – не подслушает. А настроение движения, солнца, ветерка, шума – прекрасно! Я Юле выдала новость сразу, как и папе, и она выслушала все мои восхищения в адрес руководителя на новой работе.

– Соня, давай проясним – ты влюбилась в мужчину намного старше себя, красивого, приличного, и ты его как человека не знаешь.

– И что? Как я могу приказать себе не чувствовать то, что чувствую?

– Это гормоны, внешнее попадание в «того самого принца из мечтаний». Понимаешь это?

– Пусть так.

– Только глупостей не наделай, умоляю. Дай себе время. – Юля наставительно похлопала меня по руке. – Я тебе по своему примеру скажу. В мужа своего тоже так вот скоропалительно влюбилась, до постели через пять свиданий добрались, а до свадьбы через два месяца – а результат? Я горько пожалела, что не узнала его хорошо, какой он человек, какие у него ценности и принципы. Потратила годы, пока он мной пользовался и в конце предал. Обожглась. С Мишей все по-другому. Думаю, он скоро мне предложение сделает, все к этому идет – при том, что мы даже еще не живем вместе. Чувствуешь разницу?

– Юля, рада за тебя!

Та посмотрела на часы, сверяя оставшееся время обеда:

– Полчасика. Расскажи о работе, а то так ни слова не услышала – что за контора и как ты там справляешься не по специальности? Что делаешь, объяснить можешь?

– И могу, и не могу. Так все странно… Если по сути – служба психологической помощи. Но не классическая, а как бы негласная, когда человек даже не подозревает о вмешательстве.

Посмотрев в нахмуренное лицо, поторопилась объяснить дальше:

– Внутренний голос. Тот самый необходимый толчок. Руки, в которые себя надо взять. Сила воли. Взгляд со стороны. Пробуждение. Понимание, что жизнь одна. Услуга «трезвый водитель» ровно на сутки. Представь, что тебя накрывает все это разом, и ты расширяешь свое сознание дальше прежних рамок. И один раз расширившись, обратно уже не втиснуться и не запудриться так легко. Так вот, моя работа – стать тем самым внутренним голосом и повысить громкость. Только не спрашивай, как это делается – сама не знаю.

– Это же фантастика какая-то.

– Вроде того. Знаешь то странное анкетирование, которое мне подсунули как обязательное при собеседовании в турагентстве?

– Его все проходят, и я, когда в библиотеку устраивалась, тоже листы заполняла. Гос.опрос какой-то, статистика. Через пять лет обязательный повтор.

– Я там чего-то наотвечала, что меня вдруг вызвали пройти дополнительные тесты. А потом – медицинское обследование. Результатам удивились. Я теперь понимаю почему – в штате сотрудников не много, до моего появления самой младшей было тридцать пять, а младшему сорок пять. Я в стаю влетела, как птенчик – со своими двадцатью четырьмя годами. Возраст – показатель не просто так, это необходимый уровень зрелости психики, ментальная устойчивость и еще чего-то там… Самая старая сотрудница – Марта, ей семьдесят… кстати, есть варианты, почему при всей субординации она начальника Вадиком зовет?

– Она не его мама?

Я удивилась, но резонно качнула головой:

– Не думала, но версия! Ее саму все называют без отчества, потому что она его терпеть не может. Храниславовна. Для всех – Марта. Я не до конца поняла, какое негласное положение занимает, но тыкает она всем, обращается без отчеств и командует лихо.

– Точно – мама.

Я прикинула в уме сроки и засомневалась:

– Не знаю… Вадим в контору попал не очень давно, так говорят, а она накопила стажа лет тридцать. Да и донесли бы уже, не скрыть, а сплетничать у нас любят, как и везде.

– Тебе там нравится?

– Очень.

– Еще и недели нет, всех подводных камней не знаешь.

– Да.

– Вредность, штрафы, законодательная ответственность?

– Знаю только то, что прописано в договоре и уставе.

– Уволиться можешь, когда захочешь?

– Могу, если не врут.

– Тогда спокойна. Поживем – увидим. Я всегда выслушаю, ты знаешь, Соня, так что в любое время по мере сил к твоим услугам!

– Взаимно!

И чокнулись бокалами с почти допитым молочным коктейлем.

Глава шестая

Знаю, многие считают себя умнее, чем есть на самом деле. И точно скажут, выслушав чужую историю, что сами бы на месте «дурака» на провокацию не попались. И я не исключение. Меня спровоцировали, и я подожглась, как бенгальский огонь, ярко начав излагать свой взгляд на вопрос. Допустила глупость – разозлилась на категоричное утверждение Валешиной, что мой утренний комплимент коллеге-мужчине чистой воды желание «подлизать» как ему, так и всем, кого надумала хвалить сегодня и в прошлые дни.

Меня взбесило слово – «подлизать» попахивало отвратным физиологическим подтекстом, и я уже задним числом спохватилась, что она нарочно поддела, а теперь наслаждалась объяснениями. Ну и ладно! Начала лекцию, так придется продолжить.

– А я хочу замечать хорошее и говорить о хорошем. Олег Петрович, скажите, я отметила, что новая стрижка скинула вам лет десять, вы подумали, что я нарочно это сказала? Хочу чего-то от вас?

– Нет.

– А зря. Я нарочно сказала, и кое-чего точно хотела! Вы должны знать, как она вам идет. Должны знать, что заметно помолодели, похорошели, что новый стиль к лицу. Хочу от вас главного – знайте, что привлекательны.

Олег Петрович, сидящий через пять столов от меня, неловко заерзал на месте. Контролер по должности, возрастом за шестьдесят, муж, отец и дедушка одного внука, смутился и стал посматривать в сторону выхода – лишь бы сбежать из эпицентра внезапного внимания.

Я продолжила:

– Хлебом не корми, а сказать гадость о чем-то мы время найдем обязательно. Обязательно заметим, как кто-то ходит с затертыми локтями на пиджаке или немытой головой. Откроем рот и цыкнем на нечищеную обувь или спросим с беспокойством про нездоровый цвет лица. А наоборот – трудно что ли? Мало увидеть – скажи, похвали, дай знать, что хорошее – заметно окружающим.

Возмущение словом «подлизала» никак не выветривалось, и я встала. Начала ходить между столами, на время забыв про отчества:

– Вероника чудесно подчеркивает макияжем свои красивые миндалевидные глаза, тонко, естественно, и со вкусом подбирает бижутерию. Ее образ такой гармоничный, всегда смотрю и любуюсь, сама женственность. У Георгия меня восхищает осанка. Как всю фигуру держит. Это похвально – заниматься спортом и держать себя в форме, ведь к наросту пивного живота не нужно прилагать усилий, а тут сила воли и дисциплина. Аня очаровательно улыбается, искренне и солнечно. Олег, как я уже сказала, изменил стрижку – и очень удачно. В него жена еще больше влюбится, а в отношения добавится капля здоровой ревности к тем, кто может на такого викинга глаз положить. Виктор – умеет рассмешить, отзывчив и душевен, чувство юмора не отнять. Светлана в этом похожа с ним, только ее шутки саркастичнее, чуть злее и с большей перчинкой, что тоже здорово, свой характер. Валентин начитан, уместно пользуются метафорами и цитатами, чтобы ярко передать мысль. Марта аристократична и ее взгляд покоряет тем, что излучает достоинство, спокойствие, мудрость и понимание. И это поразительно не сочетается с теми словесными выражениями, что иногда себе позволяет достопочтенная дама. Оля, – я не прошла мимо зачинщицы Валешиной, остановившись прямо напротив нее и обращаясь лично: – у тебя чудесный смех, грудной, теплый, такой переливчатый! Ну вот почему об этом надо молчать? И даже если не глобально, а по мелочи каждый день – красивый маникюр, галстук под цвет глаз, хорошее настроение, удачная мысль, меткое слово, новые сережки, – да что угодно, что можно заметить, сделать искренний комплимент и не постесняться выразить эмоции. Я не собираюсь бояться, что Олег Петрович про меня гадости подумает… девушка клеится, девушка ищет выгоду, девушка хочет казаться хорошей, умасливает мое эго – ну не может же она просто так расточать мне комплименты. Подвох где? Почему мы настолько отвыкли видеть и принимать позитивное, что за добрым словом ищем нехороший мотив.