Развод. Право на жизнь

– А если я не захочу?

– Захочешь, – Сархан ощупывает меня глазами. Так и руками не каждый может коснуться.

– Мы скоро поедем за формой?

– Да. Тебе нравится у меня?

– Я чувствую себя не в своей тарелке.

– Это пройдёт. Я тебя часто буду привозить сюда. Здесь ведь лучше, чем в детском доме?

– Наверное.

– Вот и хорошо. Поехали.

Выдыхаю с облегчением, когда мы выезжаем за ворота. Молчание тяготит.

– А в какой школе я буду учиться?

Сархан улыбается уголком рта.

– Там тебя научат быть послушной девочкой.

– Что? – возмущение пересиливает страх. – Я не хочу. Подчиняться – это не моё!

Сархан, запрокинув голову смеётся.

– Какая же ты глупышка! Ты и так уже подчиняешься. Как минимум директору детдома. Все твои попытки казаться независимой очень забавны.

– Я не понимаю.

– А не понимаешь, так слушай старших.

– Вас?

– Да, – железный тон Сархана не знает возражений.

– И для этого нужно пойти в специальную школу? Будете дрессировать меня, как собаку?

Сархан накрывает мою руку тяжёлой ладонью.

– Можно и не дрессировать. Но если потом тебя сломаю я – это будет больнее.

– Зачем меня ломать? Вы же мой друг.

– Друг. Но я очень нетерпим к глупым капризам и прочим закидонам.

– Так может, нам на этом и расстаться?

Сархан наклоняется к моему уху и обжигает дыханием:

– Ты первая, кто хочет расстаться со мной. И, чтобы ты не напорола глупостей, давай закроем тему.

– Я просто хотела узнать про новую школу.

– А уже столько лишнего наговорила, хотя я просто пошутил. Молчание – золото, Лана. Особенно для женщин.

Вот уж воистину Карабас Барабас. Вновь сумел мне показать, что я пустоголовая марионетка. Надеюсь, в новой школе меня не будут ставить в угол на горох.

В ателье меня поджидает длинное приталенное синее платье. В таком хоть в монастырь. Испуганно смотрю на Сархана, он прячет улыбку.

– Примерять будете? – спрашивает меня портниха.

– Нет, – отвечаю быстро и нервно.

– Да, – припечатывает Сархан.

Глава 8

Лана

Возвращение в ненавистное заведение, одарившее меня, ко всему прочему, одиночной камерой, не радует. Сархан сдаёт меня с рук на руки Фатиме и уезжает. В сердце теплится надежда на встречу с Костей. Идём с воспитательницей по коридору, гулко печатая шаг.

– Как погуляла? – Фатима натягивает на лицо благодушную улыбку. – Пахнет от тебя вкусно и свитер новый тебе к лицу.

Что за заигрывания? Или я теперь тут вип-персона?

– Я была в гостях у Сархана…

– Тихо ты! – шёпотом обрывает меня Фатима.

– Разве это против правил? – не спешу понижать голос. – И воспитанницы не могут посещать дом нашего благодетеля?

Фатима оглядывается по сторонам.

– Ты уже и так нажила себе завистников. Вытащила счастливый собачий билет – живи и радуйся.

– Я не собака. И вообще… Я бы предпочла остаться в обычной школе. Такое возможно?

– Лана, не усложняй.

Фатима останавливается возле моей комнаты.

– Ты голодна?

– Нет.

– Тогда бери мыльно-рыльные принадлежности, пойдём в душевую.

– Вместе с вами? – щёки горят от гнева.

– Я посторожу.

Очень хочется увидеться с Костей, но эта грымза меня точно никуда не пустит. Мой смартфон разбила якобы случайно Снежана, и директриса обещала дать мне кнопочный. Вот я дура. Может, стоило попросить у Сархана новый телефон? Он же говорил – любой каприз. Но очень уж не хочется быть Сархану обязанной.

После душа вытягиваюсь на постели и слышу, как в замочной скважине поворачивается ключ. Бросаюсь к двери и молочу по ней кулаками:

– Откройте! А если я в туалет захочу? Что за произвол!

– Угомонись, Карелина! – шипит Фатима. – Так велено. Буду каждые четыре часа приходить. Не переживай. А лучше спать ложись, тебе завтра вставать рано.

С ненавистью смотрю на длинное синее платье на вешалке. Бежать. Бежать прочь из этого дурдома. Трясущимися пальцами расстёгиваю ненавистный браслет и бросаю его на тумбочку возле кровати. Раздаётся стук. Не сразу понимаю, что стучат в окно, ведь моя комната на пятом этаже. Раздёргиваю занавески и вижу всклоченного Костю. Без слов поворачиваю ручку и тяну на себя оконную раму. Он осторожно перемещается в сторону открытого окна и, вцепившись в подоконник, забирается в комнату.

Мы без слов обнимаемся. У него за спиной болтается рюкзак.

– Ты куда собрался? Сюда как попал? – шепчу, приглаживая его тёмные вихры. – Последний этаж!

– Верёвку у завхоза стащил, дальше – дело техники. Закрепил на крыше – и вперёд. Хорошо карниз под окнами проходит. На руках полчаса точно бы не провисел. Ты где так долго ходила?

– Отмывалась.

– От чего? – с подозрением смотрит на меня Костя.

– От запаха Сархана, его дома.

– Он тебя к себе возил? Приставал? – Глаза Кости становятся ещё темнее.

Глажу его крепкие плечи.

– Нет, что ты! Сархан Муратович чтит закон. Но… Даже не знаю, как объяснить. Такое чувство, будто он уже побывал на мне, во мне. Хотя всего лишь пялился и навяливал мысль, что однажды мне придётся ему уступить.

Костя крепче обнимает меня.

– А меня хотят в другой детский дом перевести. Уже завтра. Лана, давай сбежим!

– Только что думала об этом. Но куда мы пойдём? У нас ни денег, ни родственников.

– Доберёмся зайцами до небольшого города. Я там устроюсь подрабатывать, проживём как-нибудь. А потом у брата контракт закончится, он вернётся с войны. Поможет нам.

– Нас будут искать.

– Нам бы только до восемнадцати дотянуть. По два года с небольшим осталось.

– А как мы выберемся отсюда?

– Через крышу. – Костя всё уже просчитал. – Вещи я уже взял. Еды раздобыл.

Костина решимость добавляет уверенности, но я выбираюсь из его объятий, и, глянув вниз, с сомнением хватаюсь рукой за болтающуюся верёвку.

– Я не залезу по ней на крышу.

– Я залезу. Ты завяжешь верёвку на поясе. Видела, как альпинисты поднимают друг друга?

– Нет.

– Я покажу. Сейчас важно выяснить другое.

– Что именно?

– Мы бежим или нет.

Глава 9

Лана

Оглядываюсь на синий сарафан. Он висит на стене, словно ярмо, которое завтра на меня наденут. Комок подкатывает к горлу. Подбегаю к письменному столу и достаю ножницы. С остервенением кромсаю платье, превращая юбку в лапшу. Поворачиваюсь к Косте:

– Что ты там говорил про альпинистов?

Костя дарит меня поцелуем. Первым. Взрослым. Вкусным. Пол уходит из-под ног, до того хорошо. Шепчет, страхуя меня объятиями от падения:

– Собирай вещи.

Лезу под кровать, выдвигаю розовый чемодан и чешу в затылке. Костя садится рядом на корточки.

– Проблемно будет покорять вселенную с таким багажом. Рюкзак у тебя есть? —

– Есть.

Уезжая в детский дом, я взяла чемодан с вещами, спортивную сумку с обувью и рюкзак с любимыми мелочами. Думала, вернусь. Но мама только-только купила эту квартиру в ипотеку, и банк забрал её вместе со всем нашим барахлом.

В коридоре слышатся шаги, и Костя ныряет за занавеску. Я, закусив губу, задвигаю чемодан на место как можно тише. Шаги останавливаются возле моей комнаты. Сижу, боясь шевельнуться. Слышится шёпот, слов не разобрать. В двери поворачивается ручка, кто-то снаружи дёргает её на себя.

Громогласный голос Фатимы разносится эхом по коридору:

– А вы что тут делаете? Ну-ка брысь!

– Мы навестить пришли. Лане тут так одиноко, – слышится голос Снежаны. Умеет она говорить ангельским тоном. Сейчас пущу слезу от такой дружеской заботы.

– Выворачивай карманы, – Фатима уже стоит под моей дверью.

Прячу искромсанное платье в ведро для бумаг, быстро раздеваюсь и, стараясь не скрипеть матрасом, забираюсь под одеяло. Разборки за дверью становятся жарче. Снежана вскрикивает, а Фатима удивлённо восклицает:

– Где ты взяла кислоту? Ах, вы твари! Изуродовать решили девчонку?

Холодный пот проступает на лбу. Мысленно благодарю Фатиму за спасение. Не приди она и Костя, неизвестно, чем бы закончилась для меня эта ночь.

Под громкую брань Фатимы, слышится быстрый топот. Стук в дверь:

– Лана, ты спишь?

– Легла уже.

– Поняла теперь, почему я тебя закрыла?

– Спасибо.

– Завтра будем разбираться со Снежаной по всей строгости. Она совсем страха не имеет.

– Спасибо, – повторяю, мысленно ликуя, что завтра меня здесь уже не будет.

– Тебе нужно что-нибудь?

– Нет. Устала очень. Уже засыпала.

– Ну спи, спи.

Как здесь бережно относятся к дорогому товару. Интересно, дело здесь на потоке? Скорее всего.

Шаги удаляются, и Костя садится на кровать.

– Снежка точно отсюда на зону уедет. Ещё и толстух за собой утащит.

Натягиваю одеяло повыше. Совсем забыла про Костю, когда скидывала вещи.

– Мне нужно одеться, – кровь опаляет лицо до кончиков ушей. – Можешь отвернуться?

Костя вскакивает с кровати.

– Давай быстрее, птичка. Меня ведь тоже могут хватиться.

Наряжаюсь в длинное чёрное худи с капюшоном и джинсы. На ноги – кроссовки. Выворачиваю содержимое рюкзака и запихиваю туда только самое необходимое. Из кармашка на молнии достаю простенький крестик на верёвочке и вешаю его на шею.

– Ты что, в Бога веришь? – удивлённо спрашивает Костя.

– Верю.

– Мой брат тоже верит.

– А ты? – Засовываю в рюкзак тоненький альбом, где храню наши с мамой фотографии.

– А я его не видел. Стало быть, и нет его.

– Это глупо. Мою бабушку ты тоже не видел, но это не значит, что её не было. – Влезаю в кожанку.

Костя усмехается:

– Даже как-то не думал… Интересно. Потом поговорим. Погнали!

Он открывает окно и втаскивает верёвку в комнату. Показывает, как мне надо будет обвязаться.

– А если верёвка лопнет? – трясусь от страха.

– Не лопнет. И я тебя вытяну. Самое главное, смотри сейчас как упираться ногами в стену. – Костя вылезает в окно и шепчет: – И не верещи, когда полезешь наверх. Здесь везде уши. Сама знаешь.

С восторгом смотрю, как он с ловкостью Человека-паука, держась за верёвку, взбирается по стене. Внутри меня просыпается Женщина-кошка, но быстро сдыхает, стоит мне только увидеть болтающуюся пустую верёвку. Дёргаю за неё. И правда крепкая.

Когда Костя показывал, как правильно её завязывать, всё было понятно. Сейчас верчу её, как обезьяна палку.

– Птица, где ты? – доносится сверху шёпот.

– Я боюсь! – высовываюсь в окно и с ужасом смотрю вниз. Упаду – коровья лепёшка от меня останется.

– Так ты помолись своему Богу и лезь. Тут делов-то на минуту.

Целую крестик и обвязываюсь верёвкой.

– Я готова! Самое страшное – шагнуть вниз. – В последний раз проверяю узлы.

Костя натягивает верёвку.

– Лан, если бы я сомневался – не предлагал бы. Просто сядь на подоконник, крепко возьмись за верёвку…

– Да помню я! – Семи смертям не бывать. Соскальзываю с подоконника и едва сдерживаюсь, чтобы не заорать.

– Молодец!

Альпинист из меня, как из балерины пластический хирург. Любимое сравнение моей мамы. Не предполагала, что в Костиных руках столько силы. Он втаскивает меня на крышу за шкирку. Падаю и замираю в позе эмбриона.

– Отпусти верёвку-то, – смеётся Костя.

– Н-не могу! – У меня зуб на зуб не попадает.

Косте приходится разжимать мне пальцы по одному.

– Горжусь тобой, птица!

Мы спускаемся по чёрной лестнице. Избегая освещённых фонарями аллей, бежим по скользкой траве к забору. Удивлённо смотрю на некогда ровные прутья.

– После того, как ты поднял меня на крышу, я думала, меня уже ничем не удивишь. Но как? Прутья такие толстые…

Костя довольно улыбается:

– Видишь ли, мой разум способен управлять поведением атомов…

– Я уже признала тебя Человеком-пауком. Можешь особо не исхитряться.

– Ладно! Я разжился в гараже домкратом. Опробовал его ещё на той неделе, чтобы по ночам можно было сваливать.

– Куда?

– Тебе за шоколадкой, например. Давай рюкзак и пролезай!

Оказавшись за оградой, я зябко передёргиваю плечами.

– Куда теперь?

– Спокойно, птица! Для начала давай свалим отсюда подальше.

Оглядываюсь на детский дом и нахожу своё распахнутое окно.

– Свалим подальше… – завороженно повторяю я. – Звучит как план.

Глава 10

Лана

Костя хватает меня за руку, и мы перебегаем к многоэтажке через дорогу. Затеряться в спальном районе просто. Ничего не спрашивая, бегу за Костей по тёмным дворам, но в голове вихрем кружат вопросы. Как мы доберёмся до вокзала? Куда поедем? Как будем выживать? И самый страшный: что будет, если нас поймают?

– Костя, может, к тётке моей рванём?

– Ага, она утром нас обратно сдаст. Судя по твоим рассказам, она не горит желанием опекать тебя.

Слышится рычание мотоциклов, и вскоре мы выходим к торговому центру. На парковке перед ним расположилась шумная компания в кожанках. Девчонки танцуют под ухающую роком колонку, парни разговаривают, сидя кто на мотоциклах, кто на бетонном кубе. С десяток мотоциклов отражают разноцветными боками неоновый свет рекламных вывесок магазина.

Костя уверенно направляется к компании. От неё отделяется один из парней. Светловолосый, со смеющимися глазами. На вид ему нет и двадцати.

– Здорово, Костян! Ты сегодня не один?

Костя жмёт протянутую руку.

– Серёга, помощь нужна. Мы из нашей тюряги дёрнули. Нам бы до Площади трёх вокзалов добраться.

Сергей хмурится.

– Довезти-то не проблема. А не боишься, что вас там как несовершеннолетних менты сцапают? Ночью дети должны спать по их понятиям.

– Да мы бы переждали где-нибудь неподалёку до первой электрички.

– Где? – разводит Сергей руками. – Вас заберут уже на входе. Пойдём со старшаками потолкуем. А то можете потусить с нами. У нас сегодня Фома и Слива без пассажиров.

– Нет, Серёга, спасибо! Не до тусовок сейчас.

Я хожу между мотоциклов и восхищённо разглядываю их. Девчонки косо на меня поглядывают и, кивая на Костю, что-то шёпотом обсуждают. После небольшого военного совета, парни составляют дельный план. Если поднажать, мы успеваем на последнюю электричку.

Сергей складывает ладони рупором:

– По коням! Гоу до центра!

Уже через пять минут я прижимаюсь к спине незнакомого парня и лечу словно на ракете. Шлем глушит звук, глаза я зажмурила. Незнакомое ранее чувство полёта накрывает меня с головой. У нас с Костей всё получится. Пойдём работать, как-нибудь протянем пару с небольшим лет до восемнадцати. А потом – мы свободные люди! Никто не посмеет больше управлять нашими жизнями, подавлять желания и мечты. А может, Костин брат сможет вернуться раньше и возьмёт нас под свою защиту. Костя очень любит его, письма пишет. Не знаю, как сейчас почтальон находит солдат. Но, наверное, находит, раз Костя ответные послания получает.

Возле вокзала ждём, пока Серёгины старшаки купят нам билеты. Потом они провожают нас до платформы. Электричка чихает, предупреждая о скором отправлении. Прощаемся с Костиными друзьями. Сергей лезет в карман и достаёт кошелёк. Протягивает Косте пятитысячную купюру. Мой друг краснеет:

– Спасибо, Серёга! Но я не возьму.

– Бери! Ты нам столько с нашими агрегатами помогал…

– Так вы мне и платили.

– Бери. Земля круглая. Может, и ты мне когда-нибудь поможешь.

– Спасибо, брат! – Костя берёт деньги и обнимает Серёгу. – Буду рад встрече.

– Мой телефон есть, набирай, если что.

Ныряем в тёплое нутро вагона. Кроме нас, здесь ещё пара подвыпивших работяг. Я даже не запомнила названия станции, куда едем. Костя закидывает рюкзаки на полку и плюхается рядом со мной.

– Теперь нам нужно придумать легенду.

– Какую легенду? – В крови гуляет адреналин.

– Новую биографию. Так у разведчиков называется. Как бы ты хотела, чтобы тебя звали?

– Аграфена, – нервно смеюсь, не зная, откуда всплыло это имя.

– Нужно что-то приближённое к действительности. «Таня» нравится?

– Не задумывалась никогда над именами. А тебе?

– Тебе ж его носить, – Костя улыбается и обнимает меня за плечи. – Я возьму имя брата. Называй меня Михаилом.

– Так официально и называть? Михаил?

– Нет… Ну там Миша, Майкл, Мишаня. Фамилию возьмём…

– Ребровы.

– Почему «Ребровы»? Как и Аграфена – первое, что пришло в голову.

– Хорошо. Мы Таня и Миша Ребровы. Едем проведать родителей в деревню. Учимся на первом курсе в театральном.

– Почему в театральном?

– Артистов любят. Если надо, я им такую басню расскажу – оборжутся.

Вздыхаю тяжело:

– Вся наша легенда закончится на вопросе: «Предъявите документы».

– Возьмёшь удар на себя. Пошаришь в рюкзаке, хлопнешь себя по лбу и скажешь, что забыла в другой сумке. У меня мама всё время что-то в другой сумке забывала. Я когда маленький был, считал, что это какая-то особенная «другая сумка». Там лежит всё нужное, но забытое.

В вагон входят контролёры, и все легенды вылетают у меня из головы. Костя отчитывает меня:

– Вылетишь с первого курса из-за этого дурака, родители тебе голову отвернут. – Он, не глядя на контролёров, протягивает им билеты. – Вот закончишь институт и влюбляйся сколько тебе вздумается.

Контролёры проходят мимо. Я с облегчением выдыхаю и не замечаю, как засыпаю на Костином плече.

Он будит меня, когда машинист объявляет конечную станцию. Выхожу следом за Костей на платформу и зябко ёжусь.

– Куда теперь?

Костя растерянно оглядывается.

– На вокзал нельзя. Пойдём посмотрим, может, кто ещё тут комнату сдаёт.

– Ага, – хмыкаю я. – Встречают с табличками. Это ж тебе не Москва.

– Не язви, – Костя слегка шлёпает меня ниже поясницы.

На площади стоит лишь одно такси. Внутри спит водитель. Костя стучит в окно. Тот подскакивает и опускает стекло:

– Чего надо?

– Нам бы переночевать. Не подскажешь, где можно остановиться.

Таксист скользит по мне хищным взглядом.

– От родителей удрали?

– Типа того, – улыбается Костя.

– А девочка? Подруга твоя или сестра?

– Слышь, мужик, ты таксист или в полиции служишь?

– Просто не похожи вы совсем, – таксист тоже напяливает на лицо улыбку, но глаза его холодные как льдинки. – За пятьсот рублей могу к цыганам отвезти. Там всегда угол найдётся.

– К цыганам? – отшатываюсь я.

– Ну, если хотите, можете ночевать на улице, – зевает таксист и закрывает окно.

На площадь въезжает полицейский уазик и из него выпрыгивают два человека в форме.

– Мы согласны, – стучит по стеклу Костя.

Глава 11

Лана

Имя мне – страх. Таксист врубает музыку, а я выговариваю Косте:

– Ты понимаешь, как мы влипли? Моя тётка говорила, что цыгане зарабатывают наркотиками и фальшивым бухлом. Может, они и людей воруют! – киваю на таксиста. – Пусть высадит нас. Я лучше в ближайшем подъезде посплю.

Страшнее всего, что я вижу растерянность на лице Кости. Треплю его за плечо:

– Пожалуйста, давай выйдем.

– Всё будет хорошо, птица! Среди цыган много порядочных людей.

– Может быть, – хнычу я, – но к ним не ездят ночью с бухты-барахты.

Пятиэтажки заканчиваются, и таксист поворачивает на улицу с частными домами. Вскоре он тормозит возле высокого щитового забора. Делает музыку тише.

– Приехали, беглецы!

– Спасибо! – Костя протягивает деньги. – Кого там спросить?

– Да разберётесь. Шандор проводит вас.

Из калитки выходит худой черноволосый мужчина.

– Здорово, Хомяк! Кого привёз? – Шандор заглядывает в салон. Взгляд его чёрных глазищ быстро пробегает по Костиному лицу и залипает на моём. – Кто такие?

– С последней электрички сошли. Ищут ночлег.

– Выходите! – Шандор обходит машину и открывает дверь с моей стороны. – Давай руку.

Выхожу, вложив пальцы в его горячую ладонь.

– А ты красотка, – Шандор словно ценник мне на грудь вешает и кивает на Костю: – Брат твой?

Испуганно киваю головой и смотрю вслед уезжающему такси.

– Михаил, – протягивает Шандору руку мой друг. – Таня моя сестра.

Предчувствия самые наихудшие. Шандор ведёт себя в точности как Сархан: нагло и уверенно. И смотрит так же раздевающе. Но сейчас Сархан уже не кажется мне таким страшным. Воистину, всё познаётся в сравнении.

За забором заливается лаем собака, слышится зычный голос:

– Цыц, Муха! Шандор, кто к нам?

– Котятки залётные, – кричит Шандор и забирает у меня из руки рюкзак. – Пойдёмте, Маня и Ваня.

– Таня и Миша, – поправляет его Костя.

– Сейчас разберёмся.

От этого «разберёмся» холодок пробегает по спине. Мы входим в просторный двор, освещаемый тремя фонарями. У забора белеют на верёвках простыни, возле парника припаркованы две новые иномарки, верёвочные качели покачиваются от ветра между двух берёз, там же песочница и трёхколёсный велосипед.

Двухэтажный сруб давит монументальностью. На крыльце нас встречает коренастый мужчина в красной рубахе и стёганой безрукавке.

– Это что за зайцы Деда Мазая?

– Хомяк на вокзале подобрал.

– Нам бы только переночевать, – Костя сжимает мою ладонь.

На крыльцо выходит женщина в цветастой юбке до пят и красном свитере. Быстрыми движениями она плетёт тугую толстую косу из длинных чёрных волос:

– Те аве́н бахтале́!2 А завтра что? Небо алмазами воссияет? Или полиция с утра за вами прикатит?

– Ляля, поставь чайник!

– Роман…

Коренастый мужчина, которого назвали Романом, бросает на Лялю грозный взгляд, и та скрывается в доме.

– Переночевать – это можно, – Роман обменивается взглядами с Шандором. – Куда ж вас ночью гнать! Только взамен и я могу попросить.

– У нас есть деньги, – кивает Костя.

– Деньги мне твои не нужны. Для начала я попрошу рассказать о себе правду.

– Я Миша, а это моя сестра Таня…

– Уже врёшь, – Роман опирается на перила. – Ещё одна попытка.

– Мы из детдома сбежали, – признаюсь я. – Я – Лана, а он – Костя.

– Это другой разговор. Входите.

В просторной прихожей на двух вешалках полно одежды, и ещё на тумбе сложены разномастные куртки и плащи. Сколько же в доме человек? Посреди гостиной стоит круглый стол, накрытый красной бархатной скатертью. Вдоль стен вытянулись две длинные лавки. Как же за этим столом вся толпа помещается или они едят по очереди? Из гостиной лестница ведёт на второй этаж. На первом есть ещё четыре двери. За одной гремят раскаты мужского хохота и речь на незнакомом языке. Из другой выходит Ляля с подносом. На нём чайник, две синие чашки с золотым орнаментом и тарелка с бутербродами. Аромат докторской колбасы и сыра дурманит разум. Лишь бы в чай ничего не подсыпали.

– А где можно руки помыть? – набравшись смелости, спрашиваю я.

– Там! – кивает Ляля за спину. – И туалет там же сбоку, если надо.

Очень надо! Вместе с Костей приводим себя в порядок и возвращаемся в гостиную. Ляля раскладывает на столе пасьянс, Роман уселся в кресло-качалку и курит трубку, Шандор сидит на стуле-вертушке у фортепиано и снова пожирает меня глазами.

– Садитесь поешьте! – Роман недовольно смотрит в сторону комнаты, за которой снова взрывается смех. Указывает на неё Шандору: – Скажи, чтобы потише там.

Тот заглядывает в комнату и рявкает что-то непонятное.

Я впиваюсь зубами в бутерброд с колбасой. С голодухи это вкуснее, чем все яства в доме Сархана.

– Значит, восемнадцати ещё нет? – лицо Романа теряется за клубами дыма.

– У-у! – Костя с набитым ртом отрицательно мотает головой.

– Из Москвы прикатили!

Костя меняет интонацию на положительную:

– Угу!

– Полиция будет искать вас, – вздыхает Роман и выколачивает содержимое трубки в пепельницу. – А чего бежали-то? Любовь у вас случилась?

Ляля отрывается от пасьянса и словно сканирует меня чёрными как угли глазами.

– Она не брюхатая, – ставит Ляля диагноз.

– Девка? – наклоняется к ней Шандор.

Интересно, о чём это он. Я вроде на парня вообще не похожа.

– Сам не чуешь, что ли? – Ляля достаёт карту из колоды и выкладывает на стол.

– Вы о чём? – дрогнувший голос выдаёт моё волнение.

– О том, как спать вас класть. Вместе или раздельно, – Роман строго зыркает на Шандора.

– Вместе, – просит Костя. – Мы друзья, но…

– Будете спать на чердаке. Всё равно больше негде.

Душистый чай и бутерброды сделали своё дело. Мы валимся с ног от усталости и еле добираемся до чердака. Нам кинули на пол два матраса, два одеяла и два тюка с бельём вместо подушек. Раздевшись, вырубаемся моментально. Удивительно, что я ещё вижу какие-то сны. Шандор гладит меня, и что-то шепчет. Почему он, а не Костя или Сархан? Менее всего ожидала увидеть молодого цыгана во сне. Какой-то он слишком реалистичный. С моих губ срывается вздох, но я ещё слишком хочу спать. Проснусь и не вспомню.