скачать книгу бесплатно
ВЕРОВ-ПРАВДИН: – А не делим ли мы шкуру с неумытого медведя?
ОТПЕТОВ: – Нулеан Сазонов – это верняк!
МНОГОПОДЛОВ: – Двести процентов алиби!
ОТПЕТОВ: – Обсуждению не подлежит… Афишкин, что у нас в номере со стихами?
АФИШКИН: – Ставим поэму Елисея Марокова – «Берегись, аматеры!».
Поэма сия – гимн высокому профессионализму. С большим накалом описывает, как молодая цыганка путем непрерывного самоусовершенствования завоевала золотую медаль за секстерьер.
МИНЕРВА: – Какая прелесть!
ОТПЕТОВ: – С Догмат-Директорией у нас осложнений не будет?
АФИШКИН: – Никак нет! Действие происходит в миру и преподносится в назидание правословным. В крайнем случае, сошлемся на Господа.
ОТПЕТОВ: – А что там у него по этой части сказано?
АФИШКИН: – Точно не помню, но что-то где-то было…
ЧАВЕЛЛА: – Что-то, где-то… Такие вещи на зубок надо знать! Первой заповедью проходит…
ОТПЕТОВ: – Цитируй!
ЧАВЕЛЛА (хихикает): – Плодитесь и размножайтесь!
БАРДЫЧЕНКО: – А не многовато ли будет нам три романа века в один год?
ТИХОЛАЕВ: – Откуда же три? Афонька-мастер своего еще и не написал, и мы тем более решили его не печатать. Значит, один долой. «Бурный поток» нас не касается – он в миру печатался, стало быть, и роман он мирского века, вот и выходит, что наш роман века только один – нулеановский. И название у него, как уже было сказано, звучное – «Каменный гвоздь», прислушайтесь – разве не звучит?
АФИШКИН: – Ах, я беспамятная собака!
БАРДЫЧЕНКО: – Лобовое решение!
ОТПЕТОВ: – Священное Писание обсуждению не подлежит.
МНОГОПОДЛОВ: – От нас требуются только быстрота и молодцеватость исполнения!
МИНЕРВА: – Безотказность и полная отдача!
ОТПЕТОВ: – Пожалуй, можно напечатать, слюноотделение способствует здоровому пищеварению.
АФИШКИН: – И на подверстку – новые стихи Ифихенио Петушенко – «В трапезной», правда, как всегда, острые, но позволить себе можем – для привлечения радикальной части подписчиков…
ОТПЕТОВ: – Стихи эти, конечно, немного литературные…
БАРДЫЧЕНКО: – А какими же им быть?
ОТПЕТОВ: – Попроще бы, помолитвенней, что ли. Что это, например, за строки: – «Не впервой мы в этом зале –
С детства в нем едим и пьем,
Прежде шибко мы гуляли,
Нынче больше мы поем!
Прежде были мы не стары
И здоровы как быки,
Были выше гонорары
И дешевле коньяки…»?
БАРДЫЧЕНКО: – Здоровый реализм… А потом – стихи-то ведь затрапезные, а за трапезой чего только не поют…
АФШКИН: – Где-то, по большому счету, романтика мирского соблазна все же просматривается… Я ему об этом намекал, но он ни слова менять не желает.
ОТПЕТОВ: – Ну, не желает, так не желает… Имя все-таки!
ВЕРОВ-ПРАВДИН: – Мне вот Андрияс Холуян тоже править свой материал не дает – на Вас, шеф, ссылается.
ОТПЕТОВ: Что за материал?
ВЕРОВ-ПРАВДИН: – Очерк – «Уже вина бокалы просят залить горячий жир котлет».
МИНЕРВА: – В стихах, что ли, очерк?
ВЕРОВ-ПРАВДИН: – Да нет, заголовок только в стихах.
ОТПЕТОВ: – Стихи-то его собственные?
ВЕРОВ-ПРАВДИН: – Кто ж его знает… Я в поэзии не силен.
БАРДЫЧЕНКО: – Пушкин это…
ОТПЕТОВ: – Что-то я у Пушкина такого не читал…
АФИШКИН: – Да разве все прочтешь! Священное Писание и то этого не рекомендует, гласит: «Составлять много книг – конца не будет, и много читать – утомительно для тела».
ОТПЕТОВ: – А что там у Андрияса тебя смущает?
ВЕРОВ-ПРАВДИН: – Фраза у него есть туманная. Одна станишница говорит другой: – «Пропал у меня кастрат, масти палевой, голова лысая».
ОТПЕТОВ: – Это народный колорит Банской области – местный диалектизм. Андрияс ведь сам родом оттуда, из Фарцова на Бану – земляк мой. Так что ты уж его не правь, пожалуйста.
ВЕРОВ-ПРАВДИН: – Мое дело прокукарекать… Главное, чтобы все было правильно с точки зрения народной массы и отдельных лиц.
ОТПЕТОВ: По макету все?
БАРДЫЧЕНКО: – Вроде все.
ОТПЕТОВ: – Давайте посмотрим цветные вкладки следующих номеров…
МНОГОПОДЛОВ: – Ксаня, покажи!
КСАНЯ КОБЕЛЕВ: – Картины подобрали попохожей на иконописные. Вот попестрее – из бывших художников – Литров-Водкин – разноцветные лошади на природных фонах, а другой – Кустоедов – большие люди в мелком окружении.
БАРДЫЧЕНКО: – Кто, кто?
КСАНЯ КОБЕЛЕВ: – Кустоедов, говорю, слушать надо!
БАРДЫЧЕНКО: – Вот я и слушаю. Только художники у тебя больно чудно прозываются. Может, все-таки, Кустодиев? И Петров-Водкин?
МНОГОПОДЛОВ: – Пардон! Прошу снисхождения: мой Ксаня пока еще только практикант, кончает заочную школу Богописания по классу преподобного профессора Доффенни, так что вы уж его на абардак не берите – помилосердствуйте… Должен, знаете ли, питаться – потребности организма и так далее…
БАРДЫЧЕНКО: – Что это сегодня вас всех на Диккенса поволокло?
МНОГОПОДЛОВ: – Гдей-то ты у меня его узрел?
БАРДЫЧЕНКО: – Вся последняя фраза дословно – чистый Пиквик-Джингль!
МНОГОПОДЛОВ: – Эрудицией давишь членов коллектива? Смотри, отскочет! А Ксаню мово не тронь, он у нас перспективный богомаз!
БАРДЫЧЕНКО: – Впотьмах и гнилушка светится!
МНОГОПОДЛОВ: – А тебе одни прожектора подавай? Зато старателен и верен беспредельно…
КСАНЯ КОБЕЛЕВ: – Без чести предан!
ОТПЕТОВ (Многоподлову): – Гляди-ка, и девиз твой перенял!
МНОГОПОДЛОВ: – Наш человек!
БАРДЫЧЕНКО: – Только как у него все-таки с серым веществом?
МНОГОПОДЛОВ: – Заладила ворона дерьмо мороженное долбить!
КСАНЯ КОБЕЛЕВ: – Чего-чего, а серого вещества у меня навалом!
ОТПЕТОВ: – Молодец! Будь опорой Дугарьку, а за нами служба не пропадет… А ты, Бардыченко, не лютуй – к соискателям и просителям нужно с разбором, чтоб своего не упустить.
КСАНЯ КОБЕЛЕВ: – Без чести предан!
ОТПЕТОВ: – Что у нас в «разном»?
«Разным» у них называется последний пункт повестки – заключительная часть БРЕДколлегии, когда планы и макеты номеров уже рассмотрены, и все начинают мордовать друг друга. В этом тоже драматургия Отпетова – чтобы каждый знал свое место. Он «педалирует» в нужные моменты, поддерживая то одного, то другого, второстепенным элементом в «разном» служат разные хозяйственные дела.
БАРДЫЧЕНКО: – «Разное» – только на закрытую…
ОТПЕТОВ: – Открытую закрываем, закрытую открываем! Очистить помещение! Не из членов Редактурной Думы остаться одному Афишкину.
Все лишние покидают кабинет…
БАРДЫЧЕНКО: – У Минервы организационный вопрос.
ОТПЕТОВ: (Минерве) – Самостоятельно решить не можешь?
МИНЕРВА: – Не могу, кормилец, из сил выбилась, ночи не сплю, кручусь словно веретено – внутренние сложности у меня в отделе, не побоюсь произнести – оппозиция! Приказываю разработать опаскудство, а она бунтуется… Прямо-таки сизифовы муки!
ОТПЕТОВ: – Кто посмел?
МИНЕРВА: – Изида Семенова.
МНОГОПОДЛОВ: – Развела ты у себя, окромя кактусов, еще и платонический сад, мать моя. Гони ее взашей!
МИНЕРВА: – Кабы так просто – давно бы я ее пошарила, сама не дура. Законов навыпускали на нашу голову, без согласования и выгнать нельзя! Я уж и добром с ней пыталась: – «Изыди, – говорю, – Семенова!» А она мне нагло: – «Не изыду – имею полное право быть!». И на образ показывает: мол, побойся Бога! А чего мне на него смотреть? Что я Его – не видала?
– «Иначе, – говорит, – в суд подам, все равно он меня восстановит».
ТИХОЛАЕВ: – Не подаст, грозится только – с судом волынки много!
ОТПЕТОВ: – Черт ее знает, может и подать.
МИНЕРВА: – Слишком уж мы милосердие распустили, видит Бог, доведет она меня до инфартука. Не выдержу я долго! Решай, кормилец – или я, или она, иначе из окна выкинусь!
ОТПЕТОВ: – Только не из моего…
МИНЕРВА: – Мне уже все равно…
ОТПЕТОВ: – А мне не все.: Потом в епархии неприятности. Изиду изымем под сардинку, в рабочем порядке. Переведем ее к Верову-Правдину на светскую хронику, он ее по командировкам так загоняет – сама через год убежит.
ВЕРОВ-ПРАВДИН: – На что мне такая перештановка? У меня и ставки ниже – не пойдет она.
ТИХОЛАЕВ: – Как миленькая пойдет – не на улицу все же, и судиться при такой ситуации не решится – это всегда рисково, а у нее как-никак дитя…
ОТПЕТОВ: – Дипломат! Так и решили. Теперь ты, Минерва, спокойно спи, а она пусть веретенится…
БАРДЫЧЕНКО: – Чавелла заявку на поездку подала – хочет посетить Республику Свенту.
ОТПЕТОВ: – Тема?
ЧАВЕЛЛА: – «Красота деловой женщины» – о работе ихней косметической индустрии.
ВЕРОВ-ПРАВДИН: – Космической?
ЧАВЕЛЛА: – Кос-ме-ти-чес-кой!
ОТПЕТОВ! – А на кой она тебе сдалась?
ЧАВЕЛЛА: – Косметика у меня кончилась – даже в косметической сумочке – хоть шаром, а коллекцию мыла разорять не могу – лучше немытой ходить буду!
ТИХОЛАЕВ: – Не завонялась бы, мать моя!
