Ночная охота

– Мы отдали долги.

– А как насчет ваших обещаний?

Человек приблизился и затушил сигарету о барную стойку, вдавив ее в деревянное покрытие:

– Отдай то, что с тебя причитается, или увидишь, как я выпотрошу твоих родителей.

Его слова были обращены к Тристану, но вместо этого задели в самое сердце меня.

«Только не при ней», – завопило воспоминание об отце.

Моя мать вскрикнула, когда его голова упала на пол рядом с ней.

А потом лезвие вонзилось в ее сердце.

Атия, беги!

И я побежала.

Я бежала, ведь мои крылья были слишком малы, чтобы летать, да и я была уверена в собственной скорости, пока…

«Неповиновению твоих родителей нет прощения, – сказал человек из пепла, крепко схватив меня за запястье. Его фиолетовый костюм мерцал в темноте. – А теперь воспользуйся моим милосердием и беги. Беги далеко и изо всех сил».

Что-то острое и зазубренное зашевелилось внутри меня от воспоминаний, и я вдруг ощутила приступ неконтролируемого гнева.

Я вскочила, и мой стул с грохотом упал на пол.

Тристан и незнакомец изумленно обернулись.

Сердце яростно стучало в груди. Я посмотрела на руки и поняла, что они дрожат.

– Не угрожайте ему так.

Мой голос был низким, гортанным и больше походил на рык. Я годами не думала о том дне, не воскрешала в памяти крики моей матери и не позволяла запаху человека из пепла коснуться своих ноздрей.

Я не позволяла себе этого.

– Не лезь не в свое дело, девочка, – сказал человек.

Верный совет.

Темным тварям нельзя вмешиваться в людские споры, но я ничего не могу с собой поделать.

– Довольно, – сказала я, изо всех сил сохраняя самообладание.

Незнакомец выглядел пораженным. Без тени страха в глазах он разглядывал мое человеческое обличье:

– Слушай сюда, девчонка…

Я вскинула ладонь вверх и ударила его по лицу.

Хрупкий нос незнакомца с легкостью рассыпался под моей рукой.

Он повалился на спину, от неожиданности и ужаса выпучив глаза. Кровь хлестала, как из старой прохудившейся бочки.

– Ты… ты…

– Я же сказала, хватит, – повторила я с непоколебимой решимостью.

Я сделала шаг к нему.

Незнакомец отскочил назад.

Теперь в его глазах был страх.

«Я могла бы оживить худшие из твоих кошмаров, – думала я. – Могла бы прокрасться в твое сознание и перебирать там все страхи, пока ты не взмолишься о пощаде.

Я бы высасывала воздух, почерневший от твоего страха, позволяя ему стекать вниз по горлу и окутывать кожу, словно теплое одеяло.

Могла бы окрасить этот дом твоей кровью и наплевать на Богов с их законами».

Я сглотнула, прекрасно зная, что не могу сделать ничего подобного.

Не здесь.

Не при Тристане и не при хозяевах «Ковета», которые как раз обернулись и наблюдали за происходящим.

Я бы показала этому человеку свое настоящее лицо и с удовольствием посмотрела бы, как его щеки побледнеют от такого зрелища. Но открыться всей деревне – все равно что объявить охоту на саму себя.

Подразнить людей и Богов.

Уж лучше я сама покину Роузгард, чем буду дожидаться, когда меня вышвырнут.

Я сделала вдох, чтобы успокоиться.

– Я здесь новая предсказательница, – выдала я, одолевая гнев. – Я могу залезть в вашу голову и вытащить все грязные секреты, которые вы пытаетесь скрыть. Каждое тело.

Глаза незнакомца сузились.

– Я могу рассказать об этом хранителям деревни. Или другим вашим клиентам. Думаю, они будут рады возможности списать долги.

Рот незнакомца скривился от ненависти.

Возможно, он догадывался, что это ложь и каждое сказанное мной слово было не более чем шуткой. И все же я почувствовала его тревогу, когда он представил, что могло случиться, окажись эта угроза правдивой.

Представил, как я могу его уничтожить.

– Давай, прячься за юбкой своей предсказательницы, – незнакомец ухмыльнулся в лицо Тристану, прижимая рукав к носу, чтобы остановить кровь. – Только это не конец. Ты же знаешь, она всегда получает то, что ей причитается.

Она? Я проводила взглядом удалявшуюся фигуру незнакомца, пока тот не толкнул дверь и она не стукнула за ним, чуть не сорвав с петель колокольчик.

Кто эта таинственная «она»?

– Не могу поверить, что ты только что это сделала, – подал голос Тристан.

– А ты был против?

Он уставился на меня, как будто и впрямь не был уверен в этом.

Я пожала плечами и вернула на место стул, который недавно швырнула на пол. Снова взгромоздилась на эту шаткую конструкцию, все еще чувствуя пламя борьбы, бушующее в теле.

– Мы честные люди, кстати, – ни с того ни с сего сказал Тристан. – Я и мои родители. Мы не воры.

– Я и не называла вас так.

– Тебе, наверное, стало любопытно узнать, что он имел в виду.

– Я взяла в привычку никогда не интересоваться делами других людей, – ответила я. – Они всегда оказываются намного менее заслуживающими внимания, чем я себе представляю.

Тристан хмыкнул:

– Ты странная, Атия. Может быть, даже страннее, чем я думал.

Я изогнула бровь.

– Да это и хорошо, – спешно поправился он. – Странная лучше, чем скучная.

Я задумалась над его словами:

– Я могла бы быть скучной.

– Надеюсь, ты не будешь, – ответил он. – Мне ведь не с кем поговорить.

– Подозреваю, что беседы о монстрах – не лучший способ заводить знакомства.

– Не понимаю почему, – парировал Тристан. – В нас всех есть что-то от чудовищ. Но в нас есть и кое-что еще.

«Только не во мне», – подумала я.

– И что же это?

– Надежда, – ответил он уверенно. Таким голосом говорят только те, у кого ее никогда не отнимали. – Семья. Друзья. Люди, ради которых мы хотим быть лучше.

Я сглотнула, и пустота внутри меня увеличилась.

У Тристана, возможно, все это и было, но только не у меня.

Боги давно отняли это, и настало время оставить Роузгард, пока меня не захватила столь привлекательная мысль о том, что я смогу все вернуть.

Я должна исчезнуть.

И пусть те, с кем наши пути пересекались, навсегда забудут о моем существовании.

Я стану историей и ничем больше.

4

Атия

Что бы вы ни слышали до этого, ночь не была создана для монстров.

Она была дарована людям как возможность обрести свободу, скрывшись от беспощадной резкости дня, где все постоянно на виду. Освободиться от ограничений, наложенных ими самими или кем-то другим.

Ночь была создана, чтобы позволить людям стать уязвимыми и беззащитными.

Тут-то и подоспели монстры.

Тогда-то мы и отвоевали ночь для себя.

У нас не было выбора, как однажды сказал мой отец, когда я, восьмилетняя, уставилась на него. После Оксении это то немногое, что Боги оставили для нас. Одну лишь ночь. Одни лишь тени. И мы должны бережно хранить эти тени, ведь они нас укрывают.

Несмотря на явную красоту, голос моего отца, когда тот рассказывал об Оксении, звучал будто бы выстраданно и тихо, навевая тревогу. Только говоря о мире людей и воспоминаниях, которые у нас останутся, он излучал теплоту и спокойствие.

Именно это я запомнила лучше всего.

Вовсе не те массивные закрученные рога, которые были столь велики и затейливо переплетены, что выглядели как лабиринт на его голове. Словно бы тайны, рождавшиеся у него в сознании, вышли наружу на всеобщее обозрение.

Я помню его голос и то чувство безопасности, которое он мне внушал. И как я гадала, такими ли благоговейными были те, другие, нам подобные.

Что до моей матери, я помню, как она пела, то клацая и гудя, то сладко мурча, то пощелкивая языком. Как она звучала, даже просто прохаживаясь по тесному амбару, служившему нам домом.

Она кормила крикливых петухов, и каждый ее упругий шаг складывался в танец. Она протягивала яблоки лошадям, и те шумно дышали ей в шею, словно доверяя свои тайны.

На ферме были все мелодии мира, и у моей матери была своя.

Она была песней. Заставляла меня улыбаться так же, как музыка вызывает улыбки у людей. Смешила и пускала в пляс, как их любимые прибаутки.

Всякий раз, когда она держала меня за руку, я недоумевала, как Боги могли ненавидеть нас настолько, чтобы начать войну. Почему они обвинили нас, когда один из них из-за этого погиб. И почему нам подобные стали убивать людей, попав в этот мир.

Да, мы питались кошмарами. Мы покидали ферму, чтобы похищать страх, но то был хаос, а не кровопролитие. Всего лишь сон, а не реальность.

Как это все могло оказаться ложью?

Я стиснула зубы, наблюдая за тем, как луна прячется за растущим облаком и улицы погружаются во мрак.

Я замерла в ожидании на вершине одной из каменных лестниц, соединявших улицы Роузгарда. Деревенька была холмистая, с многочисленными подъемами, домами, сливавшимися на мшистом фоне, и каналами, которые, словно тонкие вены, скользили между ними, впадая в лесное озеро внизу. Я наблюдала за пьяницами, ковылявшими по улицам.

В охоте нужна сноровка.

В первый год, когда я осталась одна после убийства родителей, я охотилась за кем и чем угодно, влезая в окна, чтобы украсть любой кошмар, который могла. Теперь я стала более разборчивой в этом ремесле. Я смаковала процесс. Ждала, сколько потребуется, чтобы найти идеальную жертву.

Я облизнула голодные губы.

Перепалка с Тристановым незнакомцем пробудила мой аппетит, и монстра внутри меня следовало накормить. Нужно было решить это дело.

И вот я наблюдала.

Скоро я заметила Тристана, который забрел в соседний переулок.

Луна светила тускло, а воздух был достаточно прохладным для того, чтобы он поднял ворот своего плаща до подбородка. Он выдохнул паром и крепче прижал к груди книги, словно бы оберегая их от безжалостного ветра.

Студент до мозга костей. Я слегка улыбнулась. Тристан принадлежал к той странной породе людей, которые не задеты никакими ужасами этого мира. Он изучал монстров, но ничего не знал об их настоящей жизни.

Надеюсь, ничего не изменится. Пусть и дальше смотрит на мир широко раскрытыми глазами и рассуждает о легендах как о волшебстве. Лучше уж мир теней останется для существ вроде меня.

Тристан поднял голову на луну и протянул к ней большой палец. Потом, широко улыбнувшись, развернулся на пятках и пошел по переулку, ведущему к первому из многочисленных каналов.

Всего через мгновение я увидела фигуру, скользнувшую за ним.

Я немного помедлила и шагнула вперед, вглядываясь сквозь скрывающий меня кустарник.

Тот самый незнакомец бросил сигарету на землю, и ее остаток тлел между булыжников.

Он поджидал Тристана.

Как он мог быть столь уверен, что Тристан пойдет именно этой дорогой?

Холмистые переулки точно не были самым быстрым способом попасть домой. Это гораздо более извилистый, но живописный путь.

Человек уставился ему вслед.

Я узнала этот взгляд. Такой же последние несколько часов был и у меня – взгляд, в котором читалось желание найти себе жертву.

Никогда не вмешивайся в людские дела, Атия.

Тут ты им и попадешься.

Я слышу недовольный голос отца, напоминающий, что мне следует думать о своих собственных проблемах, а не о проблемах смертных.

И все же, когда человек пошел за Тристаном по узким переулкам, я направилась следом.

5

Сайлас

Я подошел к выделенной мне ячейке. Я уже видел перо, осыпанное фиолетовыми лепестками, практически светившимися в тесном пространстве.

Послание от Богов.

Очередной указ о переправе.

Еще один день, точь-в-точь похожий на предыдущий.

Я закрыл глаза и выдохнул, шагнув вперед:

– Это выглядит важным.

Хранитель Архива распластался по полу передо мной, его брови беспокойно двигались у моих ног.

Я отскочил:

– Ты что делаешь?

– Я дремал, – ответило существо. – А ты чуть на меня не наступил.

– А почему ты спишь на полу?

– Я утомился. А ты почему слоняешься здесь с закрытыми глазами? – он поднялся на ноги.

Я вздохнул, понимая, что совершенно без толку пытаться убедить в чем бы то ни было существо, которое дни напролет сортирует души умерших по алфавиту.

– А ты разве не должен следить за архивом или чем ты там обычно занимаешься? – спросил я. – Почему ты у ячеек с перьями?

– Я доставил твое сообщение о Нефасах Богам. Да-да, все, как ты просил.

По его ворчащему тону я понял, что он был явно не в восторге от этой миссии.

– Похоже, они ответили. И очень быстро. Бьюсь об заклад, начинается новый спектакль! Ты выучил свою роль?

– Иногда мне кажется, что ты в стельку пьян, – буркнул я.

Хранитель выглядел возмущенным:

– Это здесь ни при чем.

«А что здесь вообще при чем? – задумался я. – Сообщения, Боги, моя вечно повторяющаяся жизнь».

Пока я пребывал в раздумьях, дверь в архивный зал распахнулась и вошли три Вестника, выстроившись в идеально ровную линию. Лаконичные черные одеяния, у каждого такая же, как у меня, булавка для галстука, которая скрывает наши крылья и позволяет летать сквозь тени.

Их короткие волосы острижены на идеально ровный сантиметр над ушами. Они копии друг друга, а их различия стерлись, так что ничего человеческого не осталось в их светлых волосах и зеленых глазах.

Они стали теми, в кого их превратили Боги, сохранив лишь ничтожные частички своих прошлых личностей.

Неужели я выгляжу так же? Что, если они думают обо мне то же самое?

А может, мы все просто притворяемся.

– Вестник Королевства Земли, – поприветствовала меня одна из вошедших.

«Сайлас», – хотел завопить я.

Мое имя Сайлас, черт возьми.

– Приветствую тебя, Вестница Королевства Огня, – сказал я в ответ. – Вижу, ты сегодня в черном. Ты просто очаровательна.

Вестница даже не улыбнулась.

Она окинула взглядом свое неизменное одеяние, точно такое же, как и у всех остальных. Я не понимаю, почему они не носят ничего другого, меняя одежду по настроению, как я.

Очевидно, я здесь единственный хочу хоть как-то разбавить нашу повседневную монотонность.

– Можно ли нам тоже проверить наши сообщения? – спросила она.

Она опустила взгляд на Хранителя.

– Тогда мне нужно оформить документы. У меня было обезглавливание, и я бы с удовольствием с этим покончила.

– Настоящее? – поинтересовался я.

– Почти. Когда я прибыла на место, на меня попали брызги. Я могла испачкать свой галстук.

Я моргнул:

– Дурная примета.

– У меня есть запасные, – ответила она. – Это не имеет значения.

– Только для людей.

Вестница закатила глаза:

– Для них все не случайно.

Можно подумать, мы сами однажды не были ими.

– Как и для монстров, – добавил один из Вестников.

Вестник Королевства Алхимии, чей голос глубок, словно пещера. Он стоял, полируя свою булавку рукавом плаща.

– Все они сентиментальны. До меня дошли слухи, – сказал он. – Они в бешенстве из-за пропавших монстров. Сегодня я переправлял душу, и рядом притаился ликан. Он умолял меня разузнать о его потерянном приятеле и спросить у Богов, известно ли им что-нибудь. Как будто мы передаем сообщения от кого попало.

– Давайте сделаем вид, что нам есть дело до их бестолковых обращений, – сказал Вестник Королевства Огня. – Сделаем вид, что исчезновение монстров – это проблема.

– Честь и хвала той силе, что избавляется от них, – согласился Вестник Королевства Алхимии с намеком на усмешку.

Правда, она так и не достигла его губ. Вестник же не мог позволить себе что-то столь свойственное человеку, как улыбка.

Я нахмурился.

Я ничего не слышал о пропавших монстрах, но, видимо, чтобы быть в курсе, нужно иногда говорить с остальными Вестниками.

А я бы предпочел воздержаться от этого.

– Вернусь-ка я к архивам, – сказал Хранитель.

Разворчавшись к концу нашего разговора, он крадучись проследовал к двери, чтобы вернуться в библиотеку.

– И не проси меня помогать тебе, бедовая твоя голова, – протянул он через плечо. – Я ведь существо занятое, да-да. И я уже достаточно тебе помог.

– Мне тоже, вообще-то, есть чем заняться, – сказал я, пытаясь отстраниться от других Вестников.

Но они уже промчались мимо меня, направляясь к своим ячейкам.

Я не шутил, когда говорил, что мы не умеем работать в команде. Большинство предпочитает действовать в одиночку. Может быть, и в жизни они следовали тому же принципу. Молчаливые и немигающие даже перед сценой обезглавливания, если только она не угрожала запачкать их костюмы.

А вдруг я и сам был такой?

«Так кем ты был, Сайлас? – допрашивал я себя. – Трусом или убийцей? Искателем приключений или бестолковым громилой?»

Я взял подвернувшийся мне кусок пергамента и поднес к нему перо, позволив ему ожить в моих руках. Чернила быстро потекли, небрежным курсивом выводя сообщение на странице.

Я наклонился над текстом и дважды прочел послание, чтобы убедиться, что я не ошибся. Все было так, ясно как день.

Новое повеление Богов.

Я не ожидал, что написанное заставит меня улыбнуться.

Было уже поздно, когда я оказался у озера Роузгард, на маленьком рыбацком мостике, вокруг которого все еще ощущался запах Нефаса.

Я вытянул руку, чтобы пощупать воздух в том месте, где она открыла свой портал. Он был еще теплым от ее магии и обещания смерти, которое шлейфом тянулось за ней.

Этот аромат я знаю хорошо.

Я могу его учуять, учуять ее, пока она прячется где-то в деревне. Остатки силы как последние волны шторма, и их здесь достаточно для того, чтобы я легко смог отыскать ее, если захочу.

Я в два счета выслежу ее в деревне.

«Ты уверен, что это хорошая идея, Сайлас? – спросил я себя. – Ты уверен, что это правильно?»

«Нет», – вслух ответил я.

Но я все равно сделаю это.

Я сомкнул теплый воздух в кулаке, заключив осколок ее магии в ладонь.

Я иду за тобой, маленькое чудовище.

6

Атия

Я легко ступала по разбитым булыжникам, укрытая в белой дымке снегопада.

А ведь незнакомец искусно следил за Тристаном. Могу поспорить, он делал это не в первый раз.

К счастью для Тристана, для меня это тоже было не впервые.

Я держалась ближе к краю тропы, стараясь остаться незамеченной, следуя за ними по переулкам Роузгарда.

Незнакомец преуспел в искусстве преследовать своих жертв. Он дождался, пока Тристан зайдет в самый укромный уголок, где меньше всего фонарей, а на тропинках пустынно.

– Парень, – окликнул он. Одно его слово пронзило тишину ночи.

Тристан обернулся и увидел человека. А потом заметил в его руках нож.

На его лице отразилась паника, но вот его взгляд скользнул за спину незнакомца, и он заметил меня.

Он открыл рот от удивления.

– Атия? – выдохнул он. – Ты что здесь делаешь?

– Слежу за тобой, – просто ответила я, выходя на свет. – Правильнее было бы сказать, я следила за человеком, который следил за тобой.

Я кивнула в сторону незнакомца:

– Красноречиво, не так ли?

– Не лезь в это, – ухмыльнулся человек, обнажив зубы. – У нас с мальчишкой свои дела.

– Это твои дела с его родителями, – поправила я. – Тристан не обязан отвечать за их ошибки. За чем бы ты ни пришел, это точно их долг.

Ни один ребенок на свете не должен расплачиваться за грехи своих родителей. Этот урок я усвоила на отлично.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – сказал человек. – И с кем имеешь дело.

Я направилась к нему, мои глаза темнели вместе с надвигавшейся ночью. Я чувствовала, как ветер играет кончиками моих волос.

– А ты? – спросила я.

Незнакомец помрачнел. Я могла учуять не только его собственный страх, но и следы ужаса тех несчастных, чьи жизни он забрал ранее. Они цеплялись за него словно репей.

Он был убийцей и прикончил бы Тристана при любой подвернувшейся возможности.

– Мерзавцы вроде тебя – главная причина существования таких монстров, как я, – сказала я.

Человек нахмурился:

– Кто ты такая?

– Скорее, что.

Я больше не пыталась ни в чем его убедить.

Одно мое движение, и он попался. Я могла проникнуть в его разум, отбирая самые аппетитные из страхов.

Он затрясся, ужас заполнял его до костей.

Без сомнения, мой прощальный ужин в Роузгарде будет великолепен.

– Атия, что ты делаешь? – в панике спросил Тристан.

Я усмехнулась. Я могла с точностью отследить момент, когда мои глаза стали белыми, по тому, как Тристан с ужасом на лице отпрянул назад.

– Я ем, – ответила я.

Я стряхнула остатки своего человеческого обличья, и кожа приобрела слезно-голубой оттенок. Мои золотые рога выбились из-под занавеса волос и пронзили небо, величественно завиваясь. Мои крылья радостно раскрылись, и целый лес зашелестел в их перьях, когда они выросли до верхушек деревьев.

Это был настоящий пир.

Чем дальше я продиралась сквозь сознание незнакомца, тем более отвратительные и порочные вещи я пробовала на вкус. Воспоминания об убийствах и о кровопролитии пропитали его до самых ногтей.

Он такое же чудовище, как и я, а значит, мнимая человеческая природа его не защитит.

– Ты… – пролепетал Тристан, задыхаясь. – Атия, ты…

Он осекся.

Я вдохнула аромат страха.

Он боялся игл, и я создала иллюзию, в которой тысяча острых концов впиваются в его кожу.

Он всегда содрогался от грома, и я наколдовала грохот такой силы, что его барабанные перепонки лопнули, а уши стали кровоточить.

Но главным его страхом были призраки.

Тут-то я насладилась на славу. Я увидела лица каждой из его жертв. Они метались на поверхности его сознания, и добраться до них было легко. Я оживила их образы, и они с визгом накинулись на него, раздирая когтями лодыжки своего обидчика.

А потом сквозь крики и стоны проступил новый образ. Он был гораздо более отчетливый, чем все другие. Женщина с золотыми волосами, вьющимися по ключицам. Зеленоглазая красавица, чьи алые губы расплываются в медленной улыбке, когда она грозит пальцем, словно бы браня за какой-то проступок.

Корона на ее голове черна как вороново крыло.

Вэйл из Аркейна. Образ правительницы Королевства Алхимии плотно впечатался в сознание этого человека. И он очень сильно боялся ее.

Она всегда получает то, что ей причитается.

Именно это незнакомец сказал Тристану в «Ковете».

Неужели он имел в виду Вэйл?

Я немного знаю о королеве Алхимии кроме ее любви к магии и монстрам и страсти к коллекционированию тех и других. Вот почему благоразумные создания стараются держаться подальше от той части земли. Поэтому, а еще из-за слухов о том, что она убила отца и четверых братьев, чтобы быстрее сесть на трон.

Вэйл из Аркейна – точно не та, с кем стоит иметь дела.

Как же Тристан и его семья умудрились ей задолжать?

Я глубже нырнула в сознание незнакомца в поисках ответов, но там было лишь ее лицо, впившееся в память, словно когти.

Он кричал, пока не охрип.

Я могла бы парализовать его всего одной из всех этих мерзких мыслей – одного только беспощадного вида Вэйл хватило бы сполна, – но этого было недостаточно. Мне мало того, что его волосы поседеют, а глаза остекленеют, пока он будет пытаться убежать от этого кошмара.

Я хочу, чтобы он понял, что выхода нет.

Он это заслужил, гоняясь за Тристаном и его родителями.

И пусть Вэйл забирает свое золото, если оно ей причитается, но не посылает своих прихвостней от ее имени уничтожать семью.

– Что… Что с ним такое? – пролепетал Тристан.

Его руки трясутся при взгляде на незнакомца, бьющегося в конвульсиях.

– Ничего такого, чего бы он не заслуживал, – ответила я мрачно.

Страх этого человека исчезает во мне, как в черной дыре. И конца этому не видно.

Даже когда его ногти, ломаясь, впиваются в булыжники.

Тристан спиной повалился на землю, но я не обратила на него никакого внимания.

Что может отвлечь, когда мужчина, окоченевший передо мной, давится своим собственным вдохом, который застревает у него в горле. Его крик для меня был музыкой, которая наполняет ночь и отражается от луны, заставляя тени пуститься в пляс.

– Атия, – позвал Тристан. Его лицо было мертвенно-бледным. Он умолял. – Останови это.

Я не послушалась.

Я поняла, что не могу.

Монстр внутри меня свирепствовал. Душа этого человека порочна. Он отказывается следовать правилам, которым обязаны подчиняться даже мы, монстры.

Он убивает и разлучает семьи.

Он не лучше Богов, которые убили родителей на моих глазах.

Он создал свой собственный нечестивый закон.

А как людей наказывают за такие преступления? Никак. Страдаем только мы.