Орден вероятности

 Я изобразила покосившуюся улыбочку безмолвного согласия. Если Серый Брат считает меня такой идиоткой, значит, моя актерская игра действительно неплоха. Заодно посмотрю, что его на самом деле интересует: ведь для поиска новостей он будет вынужден обращаться ко мне.

Загрузив последних посетителей бултыхаться в бассейн, мы уселись перед мобильником плечом к плечу. Я безропотно набирала все странные запросы, какие заказывал Серый Брат. За полчаса мы поискали: «Где недавно что-то рухнуло» и «Почему это рухнуло»; «где недавно горело» (и почему, конечно); «Авария на самолете, корабле, ракете» (ракету я из запроса выкинула), а увенчалось все симпатичным запросом: «Кого недавно убили».

Наконец, чтобы показать, что и у наивности Ирочки Солнцевой есть пределы, я пропищала: «А зачем тебе знать столько плохого?», и Серый Брат сразу сменил пластинку. Теперь мы искали: «Кто недавно выиграл много денег», «Люди, которым очень повезло», «Кто вдруг счастливо спасся» и тому подобное. Видео Серый Брат смотрел, а новости заставлял меня читать вслух. Я не понимала, нашел ли он то, что искал: в основном на его покрытом оспинами лице, когда он забывал улыбаться, было такое сильное напряжение, будто он пытался быстро делить в уме шестизначные числа. Что бы у него спросить?..

– Лена-а! Ты что-о?! Лена-а!!

Этот вопль, приглушенный стеклом двери, доносился из бассейна. Крыса, которая до того дремала на столе, свернувшись баранкой, подскочила и в панике глянула на меня. Я машинально схватила ее поперек тела и выбралась из-за парты. Серого Брата ждать не стала: по крику было слышно, что дело серьезное.

Здешний бассейн – лужа пятнадцати метров в длину, – слабо чавкал волночками о кафельные борта, блики бегали по потолку. На шезлонгах рядом с водой никто не сидел: все посетители, человек пять, столпились вокруг черноволосой девушки с надутыми губами, которой мы недавно выдавали ключи и тапки. Та валялась на прорезиненном голубом полу в такой неудобной позе, подвернув руку под спину, что я поняла: нельзя терять и секунды.

– Разойдись! – крикнула я резко и, оттолкнув плечом какого-то мужика, присела перед девицей.

Не дышит. Зрачки на свет не сужаются. Но по температуре теплая.

– Она только что упала и не встает! – подтвердил мою догадку визг за спиной.

– Вызывайте скорую, быстро! – велела я не оборачиваясь и кулаком со всей силы треснула брюнетку в грудь, обтянутую дорогим купальником в черно-голубую полоску. Нет, не задышала… Реанимацию мы тренировали в полиции на манекенах, дело было давнее, но память у меня неплохая, как у бывшей-то актрисы… На всякий случай я осмотрела рот девушки – свет падал со стороны панорамных окон – не увидела ничего, что могло ей мешать дышать, и, устроившись поудобнее, принялась за массаж сердца. Грудная клетка туго, с явным скрипом, подавалась вниз под моими руками, и, отсчитав нужные тридцать движений, я уже вся употела. Теперь два вдоха; зажав ей нос, я прижалась к липким от фруктового блеска губам и от души выдохнула. Грудь под моей рукой приподнялась, но пульса не было. Что делать: я по новой взялась за массаж сердца.

Народ вокруг вел себя так, как это обычно и бывает: большая часть пялилась на меня тупыми взглядами, вторая девица с надутыми губами металась туда-сюда, спотыкаясь о лежаки и зачем-то перекладывала полотенца. В бассейн зашел Серый Брат, но толку с него было чуть: он просто стоял рядом со мной, сжав руки и крепко зажмурившись. Покойников боится? С него станется. Ну и компашка…

– Скорую вызвал кто-нибудь? – рявкнула я. Мне ответом были пустые взгляды:

– Вы вызывали?

– А я думала, что девушка позвонила…

– Так вызывайте! – заорала я на весь бассейн. Серый Брат разжмурился и, потеряв равновесие, плюхнулся на ближайший лежак. Я наклонилась к девице, чтобы выдать ей очередную порцию воздуха, но она выдохнула сама, а потом скрипуче вдохнула. Тут уже облегченный вздох испустила я.

Дальше было дело техники: перевернуть на бок, укрыть полотенцем и ждать «Скорую» (которую, кстати, пришлось вызвать мне). Девица приходила в себя, но явно не была способна на разговоры, так что я спросила у ее сестры-по-губам:

– Что случилось-то?

Та с трудом опустилась возле нас на пол и забормотала, без конца теребя волосы обломанными ногтями:

– Я выиграла машину… «Мерседес». Мне позвонили. Я так обрадовалась… Не то что я не верила, я же заплатила, но все-таки… Я сказала «вау», а вот эта женщина повернулась ко мне и толкнула вот этого мальчика локтем. И вот этот мальчик, который яблоко ел, его выпустил. Оно покатилось к бассейну и толкнуло Айфон. А он на краю вот этой джакузи был, на зарядку поставленный, – она кивнула на углубление в полу у бассейна, где вяло булькала зеленая водичка. – А Лена в это время как раз туда ложилась. Айфон упал, и она прямо как дернется – и тоже упала! Мы ее вытащили. Айфон утонул.

– Ясно, – только и сказала я, хотя ясно мне было лишь одно: девушку неудачно треснуло током от заряжавшегося телефона, так бывает. Но остальное звучало так, будто мы попали в бредовый мистический фильм. Бабка за дедку, дедка за репку… Врут? А зачем? Все это вместе с выигранным непонятно как «Мерседесом» сбило меня с толку полностью, и я могла только молчать и следить, чтобы Лена дышала.

Скорая приехала минут через двадцать. Лена совсем ожила и повторяла ту же историю про яблоки и Айфон, до тех пор пока ее не унесли. Остальные, не будь дураками, за это время успели смыться, и мы с Серым Братом остались одни в затоптанном бассейне.

– И чего ты расселся?! – вылила я на него досаду. – Хоть бы помог!

Серый Брат глянул со смесью священного ужаса и почтения и прошептал:

– Я ни умею как ты…

– Ну естественно, это и не требовалось. Но в скорую бы хоть позвонил! А то я одна надрываюсь, а ты стоишь, глаза закрыл и ничего не делаешь!

– Нэт, я делаль! – вдруг заголосил он, воздевая тощие руки к потолку – рукава балахона упали до локтей. – Если бы я ни делаль, было хужи! Ти не понимаишь!

– Так ты не объясняешь. И как это: одна «Мерседес» выигрывает, а другая чуть не умирает от каких-то странных совпадений? Что случилось?

– Удача, – кратко ответил Серый Брат. – Толька наоборот. Сильна удача – сильна наоборот. Нильзя так трогать Сад. Ратибор дурак… А… Гаспадин Ратибор, – добавил он поспешно, вдруг спохватившись.

– Да уж, господин, – вздохнула я. – Протри левый борт, а я правый. Насвинячили тут, пока помирали.

Глава 6. Сад

Следующий день в секте не отличался ничем, кроме еще более сильной жары. С утра под адским солнышком мы собирали колорадских жуков на картошке, потом пошли отдыхать. «Отдых», правда, заключался в том, что мы всем бараком два часа складывали из картонных заготовок подарочные коробочки с логотипом: веночек фиолетовых листиков, а посреди – имя Ratibour латиницей. Оказалось, это упаковка для кружек. За нее тоже платили: например, я по окончании двух часов не только озверела и пропахла суперклеем, но и заработала пятьдесят семь рублей (могла бы и пятьдесят восемь, но одну коробку обгрызла Иштар). Остальные успели больше – сразу был виден их богатый опыт по упаковочной части. Особенно выделялся Серый Брат: он работал, как зверь, или, я бы сказала, как уголовник в колонии на трудотерапии, и склеил больше ста коробочек.

После коробочек мы потащились дежурить в бассейн. Сегодня там никто не помер, но посетителей была куча, и я забегалась с ключами, браслетами и шваброй. Серый Брат ни на секунду не выпускал моего мобильника и постоянно канючил, требуя все новых видео.

Кстати, о Сером Брате – вчера перед сном я полазила по нашим базам, пытаясь установить его личность. На сидельца он все-таки был не похож – уж сколько я их навидалась, – а вот на нелегального мигранта очень смахивал. Но даже больше меня беспокоила причина его миграции: может, он там, у себя, кого-то прирезал и теперь в международном розыске? Вот и нервничает…

 Когда мы, надежурившись, вышли из бассейна, на аллее меня остановила знакомого вида девушка. Подкачанные губы, светлые глаза… Оля, кажется.

– Ирочка! – обрадовалась она. – А я только что с молитвы! Мы помогали Брату Борису получить миллион рублей! Я сначала волновалась, выйдет ли, а потом, знаешь, почувствовала такую любовь Вселенной…

– Да-а-а, – отозвалась я натужным писком. – Надеюсь, Брат Борис обретет счастье.

– Так он ведь уже обрел! Как только мы закончили молиться, ему позвонили и сказали, что его тетя отдала душу Богам, а ее машина была записана на него. И машина эта, представляешь, стоит как раз миллион рублей! Он не ожидал, потому что с тетей у него были трудные отношения… Просто чудо, правда?

– Чу… – я подавилась, не договорив: даже мои циничные коллеги никогда не называли ничью смерть чудесной, вот и у меня тоже не вышло. Серый Брат стоял рядом, пялился исподлобья и молчал. А Оля счастливо трясла разноцветным мелированием:

– Когда я сюда пришла, немножко не верила, что такие сложные желания могут исполниться! А теперь знаю, что и мое сбудется тоже!

– А что ты хочешь?

– Найти сестру. Она… пропала в прошлом году. Пошла в лес осенью, за грибами, и… – светлые глаза Оли заблестели под частоколом ресниц, но улыбка с губ не съехала. – Если у Бориса исполнилось, значит, и у меня исполнится, да?

– А гаспадин Ратибор знаит, што ты хочишь? – неожиданно спросил Серый Брат.       Оля моргнула, с недоумением опустив глаза на его уровень (она была ростом выше метра восьмидесяти, а он, как обычно, сутулился):

– Ну конечно, знает! И он сказал, что это возможно! Что можно возвращать людей… оттуда.

Серый Брат протестующе замахал рукой:

– Ты щто! Эта нэльзя сделать! Никагда!

– Может, вы просто не совсем в курсе, брат, – Оля отступила на шаг, без симпатии глядя в его рябое лицо. – Ратибор говорит, возможно все, надо только снять ограничения в сознании!

Серый Брат вскинул глаза: лицо его пошло морщинами одновременно вдоль и поперек, как это бывает, когда ветер дует сбоку на морские волны. Было отлично видно, что он вне себя от злости или от страха, и один черт знает, что сейчас выкинет. Я как бы невзначай шагнула вперед, встав между ним и Олей, и выставила в его сторону локоть. Но Серый Брат уже кое-как справился с собой. Натянув лживую улыбочку, он опустил глаза и пробормотал:

– Канэчна. Гаспадин Ратибор знает лучше.

Вот теперь у меня появилось еще больше вопросов к Серому Брату, только задать их никак не получалось. После обеда меня сразу поймала Юлия, послав меня мыть полы в корпусах, и вернулась я только к ужину. Положив на стол шершавые от хлорки, все в заусенцах, руки, я сидела, утомленно поглядывая по сторонам, пока Иштар на моем плече обкусывала кружочек огурца. Жара, слава богу, постепенно спадала, красная монетка солнца опускалась в кусты за окном столовой.

– Ка-ак на молитву неохо-ота… – Катя отодвинула тарелку с горкой картофельной кожуры и потянулась, показав руки, дочерна загорелые до локтей и белые выше них.

– Катюшка у нас, как всегда, ленивчик, – засмеялась Неля.

– Эта же отводные молитвы. Эта обязательно, – строго заметил Саид, прищурив без того узкие глаза. Он тоже говорил с акцентом, но гораздо более слабым, чем Серый Брат.

– Сегодня ахиати Ира первый раз будет молиться с нами в хранилище, – пробасил Костик. – Волнуешься, сестра?

– А надо? – невольно спросила я.

– Конечно, нет! Ведь Мать-Вероятность любит нас всех! – ответила за Костика Катя. – А если вдруг случайно получится войти в Сад, то сможешь сразу исполнить какое-нибудь желание!

– Эта нельзя, – строгий Саид завис надо мной со стопкой грязных тарелок. – Ира, на желание надо писать заявление Ратибору по форме восемь. Я патом дам.

– Ч-что? – только и ответила я.

– Ой, понимаешь, – зевнула Неля, – Вселенная изобильна, но нельзя ведь, чтобы каждый желал чего и когда угодно. Если тебе чего-то хочется, лучше напиши заявление. Ратибор одобрит, если мало просить…

Я молча покивала и выдавила из себя улыбку с огромным трудом, как из почти пустого тюбика зубной пасты.

Вскоре мы вышли из кухни под бледные вечерние звезды и направились к ближайшему овощехранилищу, труба вентиляции которого черным колом торчала на фоне неба. Холм, покрытый травой, имел внизу полукруглую дверь, и мои племянники, наверное, сказали бы, что это похоже на домики хоббитов. Но мне лично, если уж вспоминать «Властелина Колец», это больше напомнило курганы с нежитью. Саид, покачивая скрипучим фонарем, который еле светил, поковырялся в замке и с усилием рванул дверь на себя. Та отошла наполовину, завязнув в мокрой траве, и мы один за другим пролезли через щель в промозглую черноту.

Одной рукой я нащупала на плече крысу, а другой коснулась стены за собой. Стена оказалась влажно-бетонной – ну, склеп склепом. Над моим правым ухом слышалось шумное горячее дыхание – я могла поклясться, что это Серый Брат, поскольку он даже дышал как-то не по-русски.

– Вазми, сэстра, – пробормотал он, прекратив дышать, чем-то щелкнул и сунул мне толстую свечу из тех, что продаются в хозмагах пачками. Остальные тоже осветились тем же способом, и обстановка стала окончательно сектантской. Зато теперь можно было разглядеть стены и пол хранилища, покрытые растрескавшимся бетоном, куполообразный потолок и… ряды полок, на которых лежали огромные черные мешки.

– Что это?! – пискнула я в почти искренней панике, хватая Серого Брата за рукав балахона.

– Картощ-щка, – с трудом выговорил он. – А чито?

– Ничего… – я переглотнула. – А почему мы так… со свечками?

– Гаспадин Ратибор сказал – в прощлую грозу фазу выбило, – объяснил он деловито. – Садись здэсь, – и, не дожидаясь моей реакции, поддернул балахон и плюхнулся на бетонный пол.

Там были подстелены грязноватые газеты, на которых и устраивались братья и сестры. Они привычными движениями ставили свечи на пол и вытаскивали из карманов мятые книжечки с молитвами, а также какие-то мелкие предметы. Неля поставила перед собой маленькие часики с фиолетовым песком – видимо, от какой-то настольной игры. Катя достала дырявый камушек на нитке и закачала его перед глазами. Костик уселся в неловкую позу лотоса и старательно похлопывал себя по коленкам равномерным ритмом типа «раз-два-раз, раз-два-раз». Саид с неподвижным лицом бегал глазами вправо-влево, напоминая старые часы с кошачьими глазками… В общем, ребята явно пытались за неимением музыки сами себя гипнотизировать. А мне-то что делать? Я искоса глянула на Серого Брата и с облегчением увидела, что он сидит на своей грязной газете совершенно спокойно.

Вокруг поднялось бормотание, которое делалось все громче и громче. Это братья и сестры читали кто наизусть, кто по брошюре бредовую «молитву».

– Москва, Москва, долетит, долетит, – бормотала Катя.

– Здоровье, здоровье, здоровье, два, четыре, восемь, – гнусил Саид.

– Направо, направо, направо! – настойчиво говорил, точнее, орал Костик так, что колыхалась и трещала свеча. Его широкие ладони продолжали равномерно лупить по коленкам.

С трудом отведя от него взгляд, я попыталась посмотреть на собственную книжку, но в глазах плавали огромные огненные круги от свечи. Серый Брат же по-прежнему сидел спокойно. Освещение скрадывало грязь и оспины, а борода и балахон делали его удивительно похожим на одного из шумеро-аккадцев, которых так любила секта. И взгляд черных маслянистых глаз впервые с нашего знакомства стал не напряженным, а оценивающим. Наконец, видимо, на что-то решившись, он протянул руку и прошептал:

– Сэстра, нэ надо с ними. Бойдем со мной в Сад.

– Куда? – спросила я нервно.

– Сад – эта такой места, гиде есть фсе, что случилось. Любой время. И фсе, что подумали. Любые мысли.

У меня в голове забрезжила цитата из черной брошюрки за авторством вавилонского жреца Эа-Илута-Бани: «Все события уже произошли. Все мысли людей – умерших, живущих и будущих, – как энергия, висят во времени». Да, точно, дальше там было про сад.

– Закрой глаз. Диржи моя рука, – Серый Брат цепко ухватил мою ладонь горячими влажными пальцами. – Диржи крэпка. Слушай, куда я пазаву.

Слабо представляя, что он собрался делать, я обреченно вздохнула и закрыла глаза.

Последний красноватый круг – остаток свечи – медленно погас. Стало черно, но не так, как обычно. То ли из-за бормотания, то ли из-за свечного дыма я проваливалась в эту черноту, будто там начинался очень длинный коридор. Вход в него угадывался, черный на черном. Если дать волю воображению, в этот коридор, наверное, можно было «войти», но никто меня, естественно, не звал…

Только я подумала об этом, как из подсознания всплыло: «Иди сюда». Прекрасно понимая, что выдумываю это на ходу, я все же мысленно подалась вперед. Коридор схватил меня, поглотил и бесшумно развернулся в черную спираль, которая побежала вниз на фоне черноты… более светлой. Меня понесло по этой спирали с такой скоростью, что я даже не могла кричать: пресеклось дыхание. Это было как падение во сне, только еще страшнее…

Спираль исчезла резко, оставив в ногах чувство приземления. Теперь вокруг ощущалось какое-то очень большое пространство. Его я тоже в нормальном смысле не видела, а то ли чувствовала, то ли выдумывала. Но, если вглядываться мысленным взором, чернота становилась яснее, и наконец я поняла, что стою в ночном саду. Непонятным интуитивным зрением я различала корявые стволы яблонь, «видела», как поскрипывают, потираясь друг об друга, тугие яблоки. Иногда невидимое яблоко падало в невидимую траву, а так было тихо. Сад не имел конца.

Мне стало не по себе, и я попробовала подать голос. Удивительно, но это получилось. Более того: я почувствовала в своей руке руку Серого Брата и поняла, что он все это время стоял рядом.

– О! – сказала я и немного отпрянула, увидев, точнее, мысленно прорисовав его для себя. – Ты тоже здесь?

– Канечна, – он улыбнулся, показав дыры на месте двух боковых зубов. Не считая них, сейчас Серый Брат гораздо меньше напоминал бомжа: теперь он скорее походил на какого-то факира. Балахон стал белым, сверху на нем появилась красная шерстяная накидка с бахромой, и красная же повязка была намотана на голову, будто он маялся мигренью. Что это: реальный костюм или фокусы моего воображения?

Поднапрягшись, я попыталась оглядеть себя. Оказывается, я тоже была одета по-другому: а именно, в домашние черные брюки и белую кофту. Слава богу еще, что не в полицейскую форму!

– Это тот самый Сад? – спросила я.

– Да, – отозвался Серый Брат. – Сад – это мэсто над всем врэменем. Понимаищь?

Еще прежде, чем он договорил, я все увидела, точнее, почувствовала. Каждое дерево, каждая ветка, каждое яблоко – все это были события… Ну или мысли о них: для Сада это не имело значения. Потому что все события, со всех времен – от трилобитов до какого-то еще менее понятного, чем трилобиты, будущего – неподвижно висели здесь и происходили, происходили!

И, еще хуже: одновременно происходило огромное число вариантов события! Маленький недовольный араб одновременно купил и не купил верблюда… Непонятный юноша, по одежде века из пятнадцатого, возможно, странствующий студент, пошел сразу по двум дорогам и был убит и не убит разбойниками… Жуткий мужик из будущего, с половиной тела из биомеханических протезов, выбрал синий и зеленый крамзель (понятия не имею, что это такое). Может быть, где-то висит яблоко, в котором мои мама, бабушка и двоюродная сестра с мужем поехали в аэропорт…

Уши у меня заложило как плотной ватой, к горлу подкатила резкая тошнота.

– Сюда нэ ходим! – услышала я повелительный голос Серого Брата. – Тут щель к боги.

– Не вижу никаких щелей… Вообще ничего не вижу, – прохрипела я, но все же позволила переместить себя к другой яблоне.

Серый Брат с видом профессионала указал на ближайшее яблоко.

– Видишь? – спросил он. – Тут можна менять. Чтобы там, на Земле, оно случилось. Если многа-многа людей, – продолжал он, понизив голос, – много-много подумают про одно… Смоква упадет. Оно случится. А когда мы тут, ни надо многа людэй. Иногда можна просто сорвать. Панимаишь?

– Понимаю, – прошелестела я, как ветка, от которой только что оторвалось увесистое яблоко и кануло в траву. Примерно в шесть тысяч восьмом году в земной колонии на Проксиме взорвался реактор.

– Ни хочишь, чтобы случилось, – наклонясь, шипел мне в ухо Серый Брат, – ни гляди! Ни думай!

Легко сказать «не думай»! Как не думать, если видишь столько несчастий (и счастий тоже) сразу?! Я и так была почти уверена, что из-за меня упал спутник, заболел какой-то китаец, а ребенок-дикарь за сто тысяч лет до нашей эры не поймал на обед белку! Надо за что-то зацепиться, за что-то безопасное…

– Два, четыре, восемь, шестнадцать, тридцать два! – заорала я.

Все вокруг резко свернулось в черную спираль. Та сжалась, как пружина, и с упругим звуком выплюнула меня вверх. Я почувствовала цепкие лапки крысы на плече и холодный бетон под собой. За веками замигали красные пятна: я открыла глаза и, щурясь, оглядела овощехранилище, где покачивались в молитве братья-сестры. Рядом сидел Серый Брат, разминая освобожденную из моих пальцев руку.

– Ти сильная, Шинбана, – сказал он с уважением. – Наверно, мало болела.

– Что ты сказал? – переспросила я с судорожным вдохом.

– Шинбана? Это переводится так, што у тибя очинь хорошие зубы.

Я не нашлась с ответом: голова по-прежнему тонула в каком-то хаосе, и мне было не до странных комплиментов беззубого Серого Брата. Последний тем временем, покряхтывая, поднялся на ноги, одернул грязный балахон и поволокся к выходу из овощехранилища. Я машинально встала и пошла следом.

Мы почти одновременно протиснулись в дверь и остановились неподалеку от холма, в высокой влажной траве. Было тепло и безветренно, а на черном, как заслонка, небе не светилось ни одной звезды. Иштар сползла с моего плеча за пазуху и пыталась угнездиться на сон, я машинально придержала ее за упругую спинку.

Серый Брат, еще более невидимый, чем в Саду, сопел напротив меня. Надо было что-то спросить, но слова никак не подбирались. В конце концов я выдавила:

– Слушай… это… оно, как бы… настоящее?

– Ни поняль.

– Этот Сад правда есть?

– Канечна, – удивился Серый Брат. – Эта часть мира. Как нэбо, зэмля…

– То есть ты видел то же, что и я?

– Нэт.

– Блин, а можно яснее?! – гаркнула я на него, как на Савву, тупящего за уроками, и, запоздало спохватившись, пропищала голоском Ирочки Солнцевой: – Ой, прости. У меня просто стресс. Я хотела спросить, почему я видела яблоки, когда в ваших брошюрах написано про инжир.

Серого Брата резкие переключения моих личностей почему-то не удивили. Он почесал бороду затушенной свечой и доходчиво объяснил:

– Сад видна всем разна: каму яблок, каму инжир, каму што – но он есть. Эта такие идеи. Платона знаишь?

– Кого? – тупо переспросила я. Платоном в моем окружении звали только одноклассника Арины. Это был противный пухлый пацан, по которому плакала детская комната полиции. Другие Платоны в голову не шли – имя вроде редкое…

– Платон, – повторил Серый Брат. – Каторый атсюда живет налево, – он вытянул, соответственно, левую руку. – Каторый тожи видит Сад и писал пра Идеи. Умный кхалду. Панимаишь?

Я медленно подняла голову и всмотрелась выпученными глазами в то место, где мутно белело его лицо. Кхалду… Кхал… Хал… Может, халдей? Кажется, в древности так называли ученых… И тут до меня дошло, что Серый Брат имеет в виду древнегреческого философа Платона. Ничего себе образование у этого оборванца!

– Откуда ты знаешь про Платона и почему он живет налево? – спросила я в лоб, махнув рукой на Ирочку Солнцеву и ее сюсюканье: все равно с Серым Братом плохо получалось прикидываться.

– Знаю через Сад. Налево, патамущта он живет… нэ сейчас. И нэ потом, – Серый Брат вздохнул и замолчал, выбившись из сил в борьбе с русским языком, но тут у меня наконец-то включились мозги, и я сама сообразила, что он говорит о времени. Слева у него, видимо, располагалось прошлое, а справа – будущее.

– Слушай… Сукайя, – с некоторой запинкой произнесла я его прозвище. – А ты… где живешь?

– Здэсь, – быстро ответил он, и тон голоса даже без лица выдал включившееся напряжение.

– Хорошо, – не сдалась я, – но ты ведь не любишь Ратибора, правда? И ты не выпускник детдома. И, прости, я не верю, что ты потерял память. Так зачем ты здесь?

– А ти?

Да, вопрос не в бровь, а в глаз.

– Ну, я хотела научиться слышать Мать-Вероятность… – Серый Брат откровенно хмыкнул, и я замолкла. Двойка мне и за актерское, и за полицейское мастерство. Хорошо хоть он иностранец и сам чего-то боится!

Подумав пару секунд, я решила держаться чуть ближе к правде:

– Ладно, я журналист. Мне стало интересно, что тут происходит, вот я и пришла. Прочитала про вас в интернете. Я думала, здесь людей обманывают, а оказалось, что… В общем, ты понял. Ну, теперь рассказывай, что ты здесь делаешь?