скачать книгу бесплатно
– Окажись я в такой ситуации, – сипло продолжила девушка, не поднимая головы. – То знатно бы посмеялась над собой. Так сильно хотела жить, а в итоге сдохну в двадцать четыре от рук какого-то мудака, при этом ничего не добившись в жизни. Родилась никем и умру никем.
– Даже не станешь сопротивляться? – чужие несбывшиеся надежды его не волновали.
– Смысл? – равнодушно пожав плечами, Яра приблизилась еще на шаг. – Ну, давай посмотрим, что можно сделать.
Сначала она не двигалась, постукивая пальцем по подбородку, что-то обдумывая у себя в голове.
– Окно. Десятый этаж. Если предположить, что я успею до него добежать и открыть, перспектива быть размазанной по асфальту мне не по душе. Едем дальше.
Он не понимал, что происходит. Что за беззаботное представление она тут устраивает? К чему этот спектакль? И почему он не злится, а с упоением ловит чужие движения и переходы в голосе? Даже перед смертью эта девушка отличилась ото всех.
– Дверь, – она ткнула в нее рукой, словно напоминая обоим ее местоположение. – Чтобы добраться до нее, мне нужно как-то обогнуть тебя, перегородившего путь. С точки зрения физиологии и моих догадок, ты сильнее, выше и быстрее меня. Подобная попытка либо разозлит, либо раззадорит. Ни то, ни другое мне не на руку. Предположим. Каким-то чудом мне удалось пробраться к двери. На ней два замка. С твоей позиции до нее полтора шага, а значит, понадобится около секунды, чтобы остановить меня. Это время ты можешь сэкономить, если не потребуется до этого делать разворот. За такой короткий промежуток я максимум успею открыть только один замок. Предположим. Я успела открыть оба. Но опять же – скорость твоего передвижения не позволит мне даже дернуть ручкой. Предположим. – Яра начала медленно расхаживать по своей половине комнаты, улыбаясь своим словам. – Я все-таки открыла дверь и выбежала на площадку. Можно вызвать лифт, но он будет ехать слишком долго. Есть шанс, что кабина на нужном этаже, вот только двери в любом случае открываются не меньше двух секунд. Можно выбежать на лестницу, и снова тупик. Я ни разу, живя здесь, не пользовалась ею, и понятия не имею, какой из выходов ведет к ней. Учитывая панику, вряд ли мне удастся найти его. Можно начать стучать в двери соседям, но…
Она задумалась, останавливаясь.
– Тебе же наверняка известно, какие нынче пошли люди: «Моя хата с краю». Шанс того, что мне откроют до того, как ты снова утащишь меня в квартиру, почти равен нулю. По этой же причине не вижу смысла кричать. Кто-то подумает, что им показалось. Кто-то сделает вид, что ничего не было. Может быть, кто-нибудь и захочет проверить, но будет уже поздно. Дальше. Я могу попытаться убежать на кухню, ведь там ножи, сковородки и остальная посуда. Но… пространство небольшое, а твой разлет рук позволяет сцапать меня за капюшон, даже если я буду от тебя на расстоянии двух шагов. Это к слову о том, зачем супергероям носить плащи. Итого мы имеем… Нихуя. – Посмеиваясь, девушка жестикулировала в такт словам. – Вероятно, я бы и выжила, если бы приложила больше усилий, если бы сильнее сопротивлялась. Но весь анекдот ситуации в том, что мне не хочется этого делать.
Встречаясь с ней взглядом, он жалел, что люди не умеют читать мысли друг друга. Сейчас ему безумно хотелось проверить, что за бардак творится в голове этой шальной девушки, что так открыто насмехается над собственным концом.
– Знаешь, что бы я действительно сделала? – внезапно спросила она. – Попросила бы не уродовать тело. Хотя… – И снова смех, постепенно перетекающий в истерику. – Какая мне к черту разница, правда? Я ведь все равно умру!
Глаза остекленели. Что это он в них видит – не уж-то сожаление? Сдерживаемая ранее боль?
– И… забери из хлебницы печенье.
Он потерял суть. Какое печенье…
– Я его буквально утром из кондитерской принесла. Свежее. Будет обидно, если пропадет. А так… вроде все. Книги жалко.
Книги… «Тупая идиотка, а себя тебе не жалко?! Я тут в шутки играю, по-твоему?!» – раздражаясь, выругался молодой человек.
Что-то капнуло на линолеум.
– Ой, – девушка, спохватившись, начала утирать раскрасневшиеся щеки, дергано двигая ладонями. – Чего это я… Ой, слезы… Прости, пожалуйста.
– Что?
– Кажется, переволновалась… – продолжала суетиться она. – Ой-ой, нет… – начала задыхаться, громко и шумно хватая ртом воздух. – Только не сейчас. Не обращай… – Хриплый вдох. – …внимания. – Тяжелый выдох.
Чтобы удержать равновесие, ей пришлось опереться на собственные колени. Он не подходил.
– Оно обычно недолго… ты… прости, что я тут… вот слабачка…
Созрел вопрос. Что делать? Логичный ответ: закончить начатое. Нельзя оставлять ее вот так.
Но тело понесло молодого человека на кухню. Методично налило в пустой стакан воду из графина и вернулось в комнату. Нахмурив брови, он протянул девушке стакан:
– Не реви. Я просто пошутил.
Ярослава сделала два больших глотка, а затем зашлась кашлем.
– Ну-ну, аккуратнее. Ты чего? Куда торопишься-то? Никто ж не отнимает.
Он сделал шаг. Затем еще. Руки привычно легли на ее плечи, обнимая. Не раздумывая, девушка прижалась к нему, утирая мокрые глаза о чужую футболку. Некоторое время в комнате стоял только вой ее охрипшего голоса, перебиваемый осторожными поглаживаниями по голове. Ладонь сама нашла затылок Яры и теперь совершала однообразные движения.
– Тш-ш, – шепотом сказал он, пряча внутри себя досаду. Что он наделал?
Рев кончился слишком резко – просто в какой-то момент девушка перестала издавать какие-либо звуки. Испугавшись, он подумал, что ненароком задушил ее, удерживая в объятьях, но когда она отпрянула, то увидел только безучастное ко всему лицо. Глаза опухли, и ресницы слиплись от слез. Губы стали похожи на пережеванное мясо.
– Я прилягу.
Как ни в чем не бывало, она забралась с ногами на кровать, отвернувшись к окну.
«Вот сейчас! Ну!» – кричало нутро.
Он сел на край.
– Как хорошо, что ты пошутил, – услышал он ее голос, похожий на предупреждение, и сглотнул. – Но не шути так больше. Никогда.
Она наощупь нашла чужую руку, положив на свое плечо. Он продолжил гладить.
– Посплю. После истерики всегда голова сильно болит.
– Тогда я пойду, – он начал вставать.
– Нет, – опасливо вскинулась девушка, оборачиваясь. Коля озадаченно встретил ее взгляд своим. – Я не усну, если уйдешь.
– Оставишь незнакомца в квартире?
– И что ты мне сделаешь? – усмехнулась она. – Убьешь?
Пауза. Он впервые оказывался в такой ситуации.
«Ты же все поняла. Зачем… продолжаешь делать со мной это?»
– Подожди, пока я усну. А потом можешь уходить. Второй комплект ключей в прихожей на вешалке. Отдашь… потом.
Он приблизился к ней. Хотел улыбнуться, но вышел только нервный смешок.
– Конченная. У тебя полностью отсутствует инстинкт самосохранения, ты в курсе?
– Да.
Отвернулась. И, замолчав, засопела минут через десять. Его рука двигалась, неторопливо успокаивая.
Все силился понять, что ей движет. Сдаст в полицию? У нее нет улик. Сбежит? Тогда почему не выставила за дверь сразу. Зачем оставлять возле себя? «Держи друзей близко, а врагов еще ближе», – но враг ли он ей?
– И что ты задумала? – зашептал молодой человек, опаляя дыханием ее ресницы. – Что-то мне подсказывает, что когда-нибудь я об этом пожалею. Но сейчас… я не смог. Представь себе, я не смог. Ты уникальная. Я не смог, прости меня.
За что он извинялся…
Ночь прошла незаметно и тихо.
Он сидел на кухне, наслаждаясь видами косого рассвета в окне, что еле-еле выползал из-за своего укрытия. Густые синие тучи не давали лучам возможности пробиться. На верхних этажах фотографировали столь редко появляющееся солнце.
Он приготовил завтрак, сходив до круглосуточного магазина неподалеку. Помыл посуду. Прибрал их вчерашнюю еду, выкинув ту в помойное ведро. А сейчас просто слушал тишину квартиры, нарушаемую звуками соседей сверху. Спустя время и они затихли – будний день, люди ушли на работу.
Не удержавшись, он вернулся в комнату, стараясь без скрипа открыть межкомнатную дверь. Девушка спала на животе, развалившись на всю кровать звездочкой. Ступня в носке торчала из-под одеяла, а волосы упали на лицо. Чем не безмятежность? В воздухе витал запах теплой кожи, слегка потной после сна. Запах живого тела.
Он обязательно ее поцелует, когда она проснется. Иначе умрет сам.
Помятая и с мешками под глазами, Ярослава молча проползла в ванную, не обратив на гостя никакого внимания. Коля щелкнул по выключателю чайника и отложил ту самую книгу на стол, которой убивал время последние три часа. Достал тарелку. Вилку. Налил из заварника чай в кружку.
Она вышла минут через двадцать, переодевшись в домашний халат, под которым, судя по выступающей груди, ничего не было. Мокрые волосы пахли персиком, и он зацепился за этот аромат, когда девушка проходила мимо него.
– Вкусно пахнет, – сказала она, нависая над плитой.
– Я завтрак сделал.
– Продуктов же не было.
– Сходил до магазина.
– Тебе не лень было…
– Надеюсь, ты ешь запеканки.
– Если это не картошка, то да.
– Это творог.
– Прекрасно.
Они сидели друг напротив друга. Он молча смотрел, как она ела, размазывая вилкой по тарелке остатки сгущенного молока и кусочки изюма.
– Никогда в жизни больше не буду готовить. Нанимаю тебя домашним поваром, – промурлыкала девушка, запивая чаем набитый едой рот.
– Понравилось? – не без гордости спросил молодой человек.
– Очень, – она подняла взгляд, смущаясь. – Ты сам-то поел?
– Давно. Скоро обедать нужно будет. Кстати…
Он хотел сказать про суп, который теперь стоит в ее холодильнике, но его перебили.
– Можно я тебя поцелую?
В воздухе искрило электричество. Кажется, он успел только кивнуть, неловко пряча глаза от халата, когда Яра приблизилась, присаживаясь на колени. Когда поцеловала, и мир вокруг растворился.
Было сладко, потому что на языке осталась сгущенка.
И тепло.
Девушка жадно глотала воздух, извиваясь в его руках. Хотелось всего и сразу. Но он отпрянул, сдерживая себя и сжимая пальцы в кулаки.
– Погоди. Давай… не будем торопиться.
Пару раз хлопнув ресницами, она мелко закивала, укладывая на плечо свою тяжелую голову.
В руках стало липко – это собственная кровь выступала из ран, оставленных ногтями.
Глава 1
Говорят, все идет из детства.
Говорят, если ребенок начинает издеваться над животными – это первые звоночки, чтобы задуматься. Но он никогда не был садистом. И животных всегда любил и защищал от детворы, что бросала в бродячих щенят палки. Тогда почему все вышло именно так? Почему из миллиона людей – он?
Сколько не задавай вопросов, все одно – тишина и безответственность. Винить некого, разве что матушку природу.
Его взгляд всегда был глубже и осмысленнее, чем у других детей. Он чаще задавал вопросы, влезал в диалоги взрослых, требовал больше внимания к себе. Или целиком уходил в одиночество, мог часами сидеть на лавочке, не двигаясь, и наблюдать за снующими вдоль пруда утками. Он был таким же обычным, как и все.
Вот только соседская детвора все равно избегала его. Будучи взрослым, он понял: есть такие ощущения, которые нельзя описать. Интуиция. Дети интуитивно чувствовали, что он другой. Наблюдая за их реакцией, мальчик и сам начинал догадываться, бросив безуспешные попытки к сближению со сверстниками. Как оказалось, так даже проще.
Все идет из детства. Пьющие родители, злобный патриархальный отец, истеричная мать, избиения и ругань, травля. Ничего из этого. Ничего. Примерная и спокойная семья. Не ругались в присутствии сына, не употребляли мат в разговорной речи, излишне не жалели, но и в обиду не давали. Не скупались на подарки, кружки и развлечения. Отдавали своему малышу всю любовь, оставляя себе лишь крохи. Перестав любить друг друга, сохраняли брак и уважение, чтобы ребенок рос в полной семье.
Крича ночью в подушку, он никак не мог понять, что могло пойти не так.
Однажды к маме с папой пришел высокий седой дядя, после ухода которого мама проплакала весь вечер, заперевшись в спальне. Мальчик не услышал ни слова из прошедшего разговора, но поклялся, что найдет этого дядю и сделает ему больно. Родители так ничего ему и не объяснили, оставляя в неведении, но классная руководительница – суровая и властная Екатерина Александровна – начала странно к нему относиться. Полное имя, по которому та привычно обращалась ко всем остальным, сменилось на слащавое «Коленька», а задира первоклашек Митька из «Бэшек» резко оставил его в покое. Девочки косились, а ребята не брали с собой играть в мяч.
Всеобщая осведомленность всех, кроме него самого, раздражала. Все знали, что с Колей из 1А, да-да, тот светловолосый мальчишка, что-то не так. И все как один молчали, словно партизаны, проглатывая языки на вопросах. «Лучше бы они у вас отсохли!» – выругался ребенок, сбегая из школы.
Они переехали к родителям матери из города в поселок, где начали с чистого листа. Где он снова стал для всех нормальным.
Школьные предметы быстро надоедали. Особенно русский язык, что изучают все одиннадцать лет. «Зачем так много?» – думал он. Потеря необходимости к чему-то в его глазах тут же влекла за собой полную отрешенность и безучастность.
– Почему снова три? – ругался отец. – Я не понимаю, ты же умный, ты же можешь лучше!
– Потому что три – это минимум. Нет смысла стараться выше. Я от этого не отупею.
– Но твои оценки…
Что-то там про средний балл, про аттестат. Старая песня.
В восьмом классе началась химия, и желание учиться вернулось. До десятого, пока органика не разрушила оставшиеся, и без того тлеющие, надежды.
Он не играл в компьютерные игры, не любил командные виды спорта, не читал и ничего не коллекционировал. Никак и нигде себя не проявлял. Учился ровно так, чтобы учителя не таскали по олимпиадам, как самого пытливого, и чтобы родители не выносили мозг. Сливался с окружающим миром настолько, что становился прозрачным.
Ничто не могло вызвать интерес у подростка, второй час смотрящего в потолок.
