скачать книгу бесплатно
Засмотрелся.
Единственное, что его слегка настораживало, – она часто кидала на него взгляд, все сильнее походивший на скан принтера, будто просвечивала насквозь, проверяла реакцию на свои слова, следила за мимикой и жестами. Отслеживала каждое движение. Не то чтобы его это раздражало, скорее позволяло постоянно быть в тонусе.
Или ему кажется. Он все это выдумал, потому что давно ни с кем не… знакомился, едва не растеряв хватку.
– Хорошо, что ты высокий, – обронила она в очередной раз посреди беседы, прерывая связанную мысль своими комментариями.
– Есть шанс? – спросил, решая подыграть.
Для ответа она даже остановилась. Старушка, шедшая следом, едва не врезалась в ее спину. И снова это выражение лица.
– Да, определенно.
Улыбнулась.
«Не знаю, что за игру ты ведешь со мной, – понял он. – Но давай поиграем».
Через пять дней он уже знал о ней более чем достаточно. Не пришлось ничего спрашивать или вытягивать – девушка охотно рассказывала все сама, с простотой реагируя даже на тонкие личные вопросы, будто придавала им такое же посредственное значение, как и всему остальному. Ее не волновало ни их количество, ни частота. Она говорила. А он слушал. Все.
Ярослава переехала в этот город почти девять месяцев назад. «Я сбежала, потому что понимала, что улицы, исхоженные вдоль и поперек, начинают меня душить», – так она говорила, на эмоциях размахивая руками. Окончила журфак с отличием, поработала полгода в местной газете и все бросила. «Я скучаю по знакомым, но они не стоят того, чтобы держать меня». Ему показалось это грубым, однако по ее лицу нельзя было прочитать ни грусть, ни печаль. Обычная констатация факта – сухая и, пожалуй, жестокая.
Родителей нет. Остальные родственники далеко, и все раскиданы по маленьким городам северо-запада. Он спросил ее, поддаваясь неравнодушию к чужой жизни: «Почему не переехала в Петербург? Все туда бегут». На что Яра, гордо выпрямившись, ответила: «Во-первых, я не все. Во-вторых, лучше я буду достойно жить и зарабатывать в небольшом среднем городе и иметь возможность ездить куда хочу, чем буду жить кое-как в необъятном Питере. Туда стремятся либо мечтатели, либо богачи. Я ни то, ни другое».
Она его удивляла, хотя каждый раз он думал, что сильнее невозможно, и каждый раз ее ответы задавали новую планку.
– У меня нет квартиры, нет машины, нет даже кота, хотя все мои ровесники уже замужем и с детьми. Самое ценное в моей жизни – это моя библиотека. Все, чего я страшусь – это быть привязанной к чему-то. Попасть в клетку. Слишком сильно дорожу свободой. Поэтому… в этом городе я тоже временно, – сказала она, катая по кофейному столику скрученную салфетку во вторую их встречу. – Пока ветер в спину не ударит.
Он представил себе перо, странствующее по небу – легкое, невесомое перышко, оседающее на крышах многоэтажек и рвущееся дальше, навстречу слепой судьбе.
– И куда планируешь?
– В Сибирь, – не задумываясь, ответила девушка.
– Там холодно.
– На юге – нет. Новосибирск вполне подойдет.
В отличие от нее, он никогда никуда переезжать не планировал. Его жизненная ценность заключалась как раз таки в том, что у себя дома он знал каждый сантиметр дворов, гаражей, закоулков и объездов. Новое место не даст ему такого простора для творчества.
– Поэтому я не стремлюсь в отношения, – Яру понесло, и парень не собирался перебивать ее, внимательно слушая. – Сложно сейчас найти человека, который бы не повесил на тебя удавку, не привязал к себе и не заставил рожать детей.
– У тебя старое представление о браке. Уже давно все не так, – спокойно поспорил Коля.
– Отрицаю сам институт брака.
– Ха! – ему стало смешно. – Прогрессивная какая, ты погляди!
Но она не улыбалась. Только повернула голову к окну, что-то рассматривая. Девушка называла этот взгляд «остановкой времени», когда все рецепторы зрительной функции начинали работать на максимальные сто процентов. «В эти минуты я по-настоящему вижу», – говорила она. Он не понимал, что имелось в виду под этими словами, молча попивая рядом кофе. Однако…
– Если ты так уверена в своих словах, почему грустишь?
– Это не грусть. Это принятие.
И снова он не понял, в чем разница.
Они прогуливались по парку, забредая в самые отдаленные уголки, куда остальные не ходят. Постояли возле небольшого металлического забора, что служил ограждением от ската к реке – зимой склон выглядел ненадежно и шатко, никогда не знаешь, сколько шагов осталось до спуска. И пошли дальше.
Они миновали последний рабочий фонарь, настала пора поворачивать назад. Но Ярослава уверенно шла вперед, в темноту. Все, что знал молодой человек об этой дороге, что впереди кладбище. Так себе место для прогулок.
– Почему ты всегда носишь черное? – вопреки ожиданиям, интересовали его совсем другие вещи.
– Не всегда черное. Иногда серое. Темно-бордовое. Но ты прав, в основном все же черное.
– Вопреки расхожему мнению, общество считает черный – одним из самых ярких и привлекающих внимание цветов.
– Кто я такая, чтобы оставаться в тени? – без толики сомнений ответила Ярослава и поправила съехавший назад капюшон. В длинном дутом пальто невысокая девушка напоминала гусеницу. Угги забавно походили на лапки насекомого. – Да и так проще подбирать одежду на похороны.
Он остановился, не разбирая юмора. Наверное, она еще что-то говорила, просто он не услышал. К чему это сказано? Девушка приняла его молчание за моральное порицание и застонала:
– Ой, да ладно тебе! Это же всего лишь чернуха! Ты еще привыкнешь к моим шуткам, – и хлопнула вязаной варежкой по его плечу. – Самый сок – это про родителей. Друзья всегда сваливали в соседнюю комнату, когда я начинала их рассказывать.
И засмеялась, от души и с детским забавным хохотом.
– Нельзя о таком шутить. Общество порицает подобное…
– Чего ты заладил: «Общество! Общество!». Да срала я на это общество, и на нормы его в том числе. Не нравится – просто не общайся.
Молодой человек пребывал в замешательстве. Это наставление к действию? Она его только что послала? Ничего не понятно.
– Обществу жилось бы гораздо легче, если бы оно меньше обращало внимания на всякую ерунду и побольше заботилось о себе.
– Но существуют же негласные правила.
– Правила созданы, как мы знаем, чтобы их нарушать, – Яра подмигнула ему, приблизившись. – За свои двадцать четыре года я не побывала ни на одной свадьбе. Зато шесть раз была на похоронах. И вот скажи: что пригодилось мне больше – черная водолазка или нелепое бежевое платье с рюшами? – Подумав минуту, добавила: – Если переживать за все и всех, переживалка отсохнет.
Хлопая глазами, она ждала ответных слов. Или не ждала.
Все, что он понял в этот момент, это:
– Ты мне нравишься, – выпалил, не задумываясь.
– Чудной какой, – улыбнулась девушка. – Ты это в какой момент понял? Когда я про похороны рассказывала? Или когда отчитывала?
– Я понял это с того самого дня, как тебя увидел, – он не сказал ничего смешного, но собеседница продолжала улыбаться, искрясь задором. – Никогда не встречал таких людей, как ты.
– Значит, ты видел слишком мало людей. Таких девушек сотни.
– Возможно. Но все они скучные. А ты…
– С изюминкой? – в него прилетел снежок. Не больно, но обидно, что перебили.
– Скорее с ебанцой.
Чужой смех нарушил покой местных обитателей. Кажется, Яра смеялась до слез.
– Да, это лучше подходит. Все, я замерзла, потопали обратно.
Они не дошли до кладбища ста метров.
Эта взбалмошная девушка не имела границ в своих увлечениях, словах, поступках. Она поступала так, как считалось правильнее в ее системе координат, то и дело вызывая массу недовольства у окружающих. Рядом с ней он ощущал себя мальчишкой, что идет за ручку с мамой во взрослую жизнь. Он будто заново учился ходить. И за неделю их общения кое-чему научился.
Не говорить «нет», если ты сомневаешься хотя бы на долю секунды.
Всегда делать максимум для того, чтобы потом не делать ничего.
Не сожалеть. Это главное. «Если ты не можешь что-то изменить, просто смирись с этим. Дай себе пять минут пострадать, а потом запихни жалость в мусорное ведро и иди дальше».
Большинство из этого формулировалось благодаря законам логики и самосохранения психики, но она умела подавать жизненные уроки под особым соусом – видение Яры преобразовывало прописные истины в абсолют.
Она была совершенным максималистом, и брала от жизни все, не оставляя другим ни капли. Жадная. Смелая. Броская.
Всем этим она делилась только с ним – по рассказам, которым молодой человек едва ли верил, он единственный, с кем она смогла сблизиться за все время проживания на новом месте.
– Хочу жить вечно, – однажды сказала она.
Они зашли в книжную лавочку неподалеку от Драматического областного театра, стояли возле полки с зарубежной фантастикой.
– Смотришь романы про вампиров? – догадался он. – Это еще в моде?
– Хладнокровные убийцы – тренд сезона, ты не знал? – пошутила девушка, заигрывающе усмехнувшись. Он промолчал. – Вообще, я бы убивала, чтобы жить вечно. Чего ты так смотришь? Можно ведь и не людей. Вон, Эдвард же пил кровь животных.
– А если бы можно было только людей? – заинтересованно спросил парень, откладывая на место классику – Кассандру Клэр.
– Тогда и людей.
– И не жалко?
– Я мизантроп. Вечная жизнь стоит того. Наверное, я бы даже продала душу Дьяволу за такое, если бы можно было.
Почему-то ответ его не удивил. В ее репертуаре.
– Жить не надоест? Не наскучит?
– Как жизнь может наскучить? – недоумевающе спросила она в ответ.
«Не знаю, – про себя ответил Коля. – Мне же как-то наскучила». Но вслух предпочел промолчать, предполагая прослыть непонятым и высмеянным.
– Хотя не мне это говорить. Все люди разные. Прости, что-то я совсем зазналась. Ты бы иногда останавливал меня…
Ее тон был похож на тот, с первой встречи, когда Яра сбегала из кафе. Встревоженный, низкий, виноватый. Обернувшись, он увидел, как она старается отвлечься, поглощая вниманием книгу за книгой. Ни один из ярких цветных корешков не смог завоевать ее взгляда дольше пары секунд.
– Эй, – он аккуратно взял ее под локоть. – Не нужно было извиняться.
– Я видела, как ты промолчал. Что-то сказал у себя там в голове, но промолчал. Я так не хочу.
Видела… прочитала по его лицу, что он что-то утаил? Поразительная способность чтения мимики…
– Восхищаюсь. Как ты это сделала? – вопрос с вечной жизнью остался на втором плане. – Как ты прочла меня?
– Гиперэмпатия. Пустяки. Давай заглянем в раздел комиксов…
Три с половиной недели с ней пролетели как один день.
По ночам он старался вспомнить, какой парфюм был у нее сегодня, каким шампунем пахли ее волосы. Запоминал количество позолоченных кулонов – девушка не носила ни колец, ни сережек. Только подвески и только с бадлонами, туго обтягивающими шею. Тонкая мягкая шея. Ему однажды удалось мельком коснуться этого места, и руки тут же ослабли – такой мощной была реакция его организма.
Каждая клеточка тела восхищалась ею. Никто раньше не дарил ему столько энергии, сколько дарила она. И сколько бы она не отдавала, казалось, ее собственный ресурс бездонен, бесконечен. Необъятен.
С трудом удавалось держать себя в руках, находясь рядом.
Он хотел ее себе, а принятие этих мыслей радовало и тут же пугало его.
Он терял голову.
Шахматный столик у большого полукруглого окна, Ярослава расставляет деревянные резные фигуры, каждую аккуратно вынимая из ящика.
– Никогда таких не видел, – повторил Коля.
– Ты вообще хоть что-то в жизни видел? – безобидно пошутила девушка. – Ты белыми или черными? Если что, я всегда играю черными.
– И всегда проигрываешь. Я помню, ты говорила.
– Приятно знать, что меня слушают.
– Ваш заказ, – мужчина ставит два штруделя и заварник с чаем на край. – Поешьте, а то остынет.
Выпечка и правда сводит с ума своим запахом.
– Давай сначала поедим? – предлагает он. Девушка нехотя соглашается.
Огромная цветущая пальма загораживает половину обзора на улицу. Яра фотографирует тарелочку так, чтобы на снимке виднелась и еда, и растение, и неугомонная своими автомобилистами главная улица.
– Красиво получилось? – спрашивает. Он кивает, а во рту тает кусочек сливочного мороженого. Вишня перекрывает кислинкой сладость, создавая идеальное сочетание. – Вкусно, да? – Он снова кивает, приподнимая уголки губ в смущении.
Это ее любимое кафе.
– Почему ходишь постоянно в другое?
– Ближе к дому. Да и радужный бисквит хорош до невозможности.
