Контент с привкусом любви

Щёки пунцовые, губы поджаты в тонкую линию, словно она кусала их в нерешительности по дороге сюда. А в глазах… В этих охренительных серо-голубых глазах бушевала смесь решимости и паники. Сырой, настоящей, живой, как будто она держалась на волоске.

И в этот момент, клянусь, я знал: я запомню это на всю чертову жизнь.

Мы были Элли и Марк. Марк и Элли. Не разлей вода. Закадычные. До невозможности идеальные друзья.

До этой грёбаной секунды.

Прежде чем я успел пошутить – а я всегда шучу, когда страшно, – она наклонилась и поцеловала меня.

Нет. Она врезалась. Впилась в мои губы, как будто пыталась доказать что-то. Себе. Мне. Миру. Или своему чёртову сердцу.

И я… отключился.

Пропал.

Провалился в неё.

Мои сны, фантазии, скрытые мысли стали реальностью. Губы Элли были тёплыми, мягкими, с привкусом лайма и пряности – как дорогая текила в горле. Её руки чертовски нежные, будто помнили, как я позволял ей ставить на мне массажные эксперименты во времена "псевдокурсов", которые она посещала на первом курсе. Она вцепилась в мою футболку, словно боялась упасть или утянуть меня за собой. И, блядь, я был готов. Я хотел упасть.

Мои пальцы двигались по ней, как по знакомой карте. Её талия, к которой я прижимался в шутку столько раз. Её задница такая идеальная, круглая, как будто создана для того, чтобы мои ладони держали её крепче. Когда она приоткрыла рот, и её язык скользнул внутрь… я сдался.

Мир исчез. Шум вечеринки, музыка, чьи-то голоса, тупой смех за дверью, всё растворилось. Остались только мы.

И огонь. Жгучий, прожигающий, безжалостный.

Я не помню, как мы добрались до кухни. Не помню, как прошли сквозь толпу. Возможно, нас никто и не заметил, потому что, все были пьяны, заняты собой. Мы были в своём мире.

Её спина ударилась о холодильник. Она вздрогнула, но не отстранилась. Я целовал её, как будто другого шанса не будет. Как будто этот момент был последним вдохом перед утоплением.

А может, так оно и было.

Это же Элли.

Моя лучшая подруга.

Не поэтому ли она вчера вела себя как на пороховой бочке? Не поэтому ли бормотала все подряд, когда она нерничает? Чёрт, она хотела дать мне шанс, верно? После всех лет моих дурацких попыток, намёков, фраз типа: "Эй, Мандаринка, может, в этот раз ты посмотришь на меня не как на чувака, который помог тебе с переездом? Я тут, вроде как, пытаюсь пригласить тебя на настоящее свидание!".

Но она никогда не смотрела. Не так.

Все мои шутки про френдзону – это был крик. Я звал. Я хотел.

И теперь… она поцеловала меня.

Но когда мы отстранились друг от друга, Элли стояла передо мной: дрожащая, губы распухшие, глаза были дикие, испуганные. Она будто проснулась.

Нет. Нет, Элли. Не делай этого. Не убегай.

Я сделал шаг назад. Осторожно. Как будто она могла испариться.

Мы молчали. Дышали рвано, тяжело. Её палец дотронулся до губ, словно она не верила, что это произошло. И, несмотря на то что меня рвало изнутри, я натянул свою дежурную, чёртову ухмылку.

– Чёрт возьми, Элоиза, – голос дрогнул, хриплый, севший. – Что. Это. Было?

Но она ничего не сказала. Только развернулась. И исчезла. Растворилась, как мираж в гребанной пустыне.

И я остался один.

Нет. Не один.

С этим пульсирующим сердцем. С разбитым дыханием. С телом, которое помнило каждую секунду.

Я моргнул, отрываясь от пустоты. Джинсы были адски тесными, руки дрожали, будто тело всё ещё чувствовало её. Я огляделся безрезультатно.

– Элли! – выкрикнул я.

Толпа расступилась. Её уже нигде не было видно. Только Мия и Лия, стоящие столбом с лицами, будто только что увидели, как я убил Санту.

– Что… только что произошло? – выдохнул я, когда они перегородили мне дорогу, не дав кинуться за Элли. Я лишь успел заметить, как она запрыгнула в машину Мии и, подняв клуб пыли из-под колёс спорткара, исчезла в неизвестном направлении.

Ответа не было. Только тень сожаления и слишком много вопросов в их глазах.

И, может, именно это было страшнее всего.

Потому что сообщение пришло в 1:42 ночи. Я стоял на веранде, спиной к вечеринке, в руке – держал тёплую, недопитую бутылку пива. Ни желания пить, ни дышать. Только один проклятый экран:

Элли:Я знаю, что это было странно. На самом деле, это был TikTok-челлендж, типа "поцелуй своего лучшего друга". Не принимай это близко. Просто идея подписчиков. Прости, если всё испортила. Ты всё ещё мой друг. Надеюсь.

Ты всё ещё мой друг.

Кулаки побелели. Телефон затрещал в пальцах.

Она сделала это не потому, что хотела. А потому что так сказали подписчики.

Я был не выбором. Я был контентом.

Ирония в том, что я бы продал душу, чтобы это было по-настоящему.

А для неё это был вирусный поцелуй. Весёлая история к списку тех, что уже мелькали на её страницах в соцсетях. Я должен был рассмеяться. Типа: ха-ха, забавно, пофиг. Но не смог. Потому что вспомнил, как она на меня смотрела. В тот момент, когда её губы были на моих. Когда мы были мы.

Я швырнул телефон в перила. Он отлетел, ударился об дерево и упал в траву. Экран мигнул, когда я поднял его обратно. Мне было плевать.

Развернулся и пошёл в дом. Мимо обнимающейся парочки на лестнице. Мимо сплетённой кучки танцующих тел. Мимо Кольта, который окликнул меня, но я не остановился. Даже не слышал, что он сказал. Может, он прочтёт это в моём взгляде и поймет, – так же, как раньше понял, почему должен натянуть на Элли свою рубашку. Потому что я знал: она наверняка замёрзнет в своей крошечной майке.

Зайдя в эту чёртову кухню, я снова увидел холодильник. Её спина была здесь, когда я прижимал её к себе. Её пальцы были в моих волосах. Её стон эхом бился у меня в голове. Я зажмурился на секунду и выдохнул.

Я пошёл дальше.

Гостиная.

Брюнетка в кожаной куртке, на диване, нога на ногу. Пирсинг в носу, мрачные глаза.

Она не была Элли.

И именно поэтому я подошёл.

– Привет, – сказал я, натягивая на лицо свою фирменную, фальшивую улыбку. – Ты танцуешь или напиваешься?

Она приподняла бровь, оценивая меня взглядом, и то, что я увидел в её глазах, цвет которых я даже не пытался узнать, ей понравилось то, что она увидела.

– И то, и другое? – кокетливо хихикнула она, делая какой-то странный жест с волосами.

Она хотела флиртовать. Быстрый перепих и разбежались.

Что ж, вот тебе новость, мисс "можешь не стараться, я всё равно симулирую оргазм": я именно за этим и пришёл.

– Идеально. Я Марк.

– Тесс.

Я кивнул.

– Пошли, Тесс. Мне нужно забыть кое-что… чего, возможно, вообще не должно было случиться.

Я звучал как мудак. По отношению к ней – незнакомке, которая ни в чём не виновата. Но это был единственный способ забыться, который я знал.

Она улыбнулась. Я взял её за руку.

Я не думал. Я не хотел думать.

Если Элли считает это шуткой…

Я сыграю в ту же игру.

***

Я проснулся от того, что солнечный луч врезался прямо в глаза, как кулак с электрошокером. Голова гудела, во рту раскинулась пустыня после апокалипсиса. Несколько секунд я просто моргал, пытаясь понять, где, чёрт возьми, нахожусь.

Незнакомая комната: облупленная бледно-розовая стена, чужой плакат Arctic Monkeys, постельное бельё в леопардовых пятнах. Аромат незнакомых женских духов практически сжёг мою способность чувствовать запахи. А рядом лежало разгорячённое обнажённое тело. Тёмные (не рыжие) волосы на моей груди. Пирсинг в носу сверкнул, когда я попытался заглянуть в лицо той, с кем спал. Уже одно это заставило желудок болезненно сжаться.

На прикроватной тумбочке валялся смятый фиолетовый фантик от презерватива, как неоновая вывеска, кричащая: "Позорище!". Рядом стоял стакан, пахнущий алкоголем, мобильник и… кожаная куртка. Не моя.

Тесс.

Память ёкнула, как будто кто-то дёрнул за мёртвый, но всё ещё под напряжением, кабель. Обрывки вспыхивали и гасли:

…шот за шотом, как будто я пытался затопить весь вчерашний вечер в желудке;

…смех Тесс – громкий, резкий, щёлкающий по ушам;

…её пальцы, цепляющиеся за мой воротник, когда мы качнулись к стене в коридоре;

…никаких тормозов.

Я резко сел, схватившись за голову и грубо столкнув с себя Тесс. Она даже не проснулась. Нота тошноты подступила к горлу. Меня мутило сильнее от мыслей, чем от алкоголя.

– Чёрт, – выдохнул я.

Я не помнил всего. Только вспышки. Как тушь на её лице размазалась, когда мы споткнулись о ступеньку. Как я, кривясь, рвал зубами упаковку презерватива, устроившись между её бёдер. Как она стянула с меня футболку, и мы рухнули на кровать, утопая в пьяном, липком сексе. Дальше всё как в тумане, отрывки звуков, будто кто-то перематывал запись на ускоренной перемотке. Пульсирующая музыка из гостиной. Её приглушённые стоны наслаждения. Мои – полные боли и обиды. Резкий запах дешёвого клубничного лосьона.

И всё.

Никакой искры. Никакого смысла.

Я был противен самому себе.

Как ночь, которую я хотел провести с Элли – чтобы всё исправить, поговорить, признаться, – превратилась в этот пожар в мусорном баке?

Телефон пискнул, чудом включившись.

Сообщение от Кольта:

Кольт:Ты жив? У тебя было лицо “мне-плевать-на-последствия”. Могу тебя забрать.

Я не ответил. Просто смотрел на экран, пока тот не потемнел. Хотелось вернуть ночь назад. Стереть её, как каракули на полях.

Я выбрал самый простой способ не чувствовать.

И теперь жалел.

Поднял телефон ещё раз, мой палец завис над контактом Элли.

Но что сказать?

Вместо звонка я открыл заметки, начал набирать. Не зная, отправлю ли когда‑нибудь:

Я ненавижу, что это был челлендж. Знаешь, это даже не обидно. Это больно. Потому что я бы поцеловал тебя и без чертового вызова, контента и лайков. Потому что я хотел. Давно. А теперь я не знаю, что хуже – то, что ты сделала, или то, что сделал я потом.

Сохранил. Закрыл.

Я встал. Пошатываясь, нашёл в углу свою футболку пахнущую потом и ошибками. На ней виднелся отпечаток ярко-розовой помады. Подобрал джинсы, натягивая их, запихивая телефон в карман.

Тесс повернулась во сне, простонала что-то, но я даже не обернулся. Мне было плевать.

Открыл дверь, вышел в коридор.

На полу валялся чей-то ботинок. На стене отпечатался чей-то четкий след от ладони, как будто кто-то умирал, пытаясь удержаться. Классика вечеринки в кампусе. На кухне бушевали остатки жизни: пластиковые стаканы, пролитое пиво, обёртка от тако.

Я подошёл к раковине. Открыл кран и плеснул холодной воды на лицо. Потом взглянул в зеркало. Глаза красные. Скулы жёсткие. Волосы в полном беспорядке. На шее – сине-фиолетовый засос.

Типичный мудак, который трахнул кого-то просто потому, что не справился с чувствами.

– Молодец, Марк, – прошептал я себе.

И всё же, несмотря на алкоголь, на липкий пот и крики в голове, я помнил каждую, чёртову, секунду того поцелуя.

Губы Элли. Её дыхание, сбивчивое, будто она боролась с чем-то внутри. Её взгляд, как будто она уже меня теряла. И тот момент, когда всё стало ясно: Я хотел её. Всегда хотел её больше, чем кого-либо в своей жизни.

А она? Превратила это в шутку.

Знаете, что хуже, чем быть отвергнутым? Быть забытым. Обесцененным. Стать тем, из кого сделали контент.

Я не знал, что будет дальше. Что я скажу ей? Пошлю к чёрту? Я не думал, что смогу. Сделаю вид, будто ничего не было? А сможем ли мы?

Я стоял посреди гребанной кухни, в одной футболке и джинсах, пахнущий потом, табаком и сожалением, а в голове снова и снова был один момент: она поцеловала меня. И я, чёрт возьми, почувствовал, как вся моя жизнь меняется. Потому что если до этого я уважал эту девушку, то сейчас я мог без страха признаться:

Я влюблён в свою чёртову лучшую подругу с того самого момента, как увидел её в свой первый день на стадионе.

И если бы я не был мудаком, как вы уже могли заметить, я бы не стал устраивать тот сраный спор с придурком Арчи из-за сердца лучшей девушки в этом чёртовом мире.

Проклятье, сколько раз мне ещё нужно сгубить себя, чтобы она почувствовала ко мне хоть что-то?

Все эти годы. Все эти случайные девушки. Всё это – чтобы не разрушить нашу проклятую дружбу. Потому что я предпочёл иметь её рядом хоть как-то.

Достал телефон. Написал Кольту:

Марк:Жив. Не спрашивай. Забери меня из ада, если не сложно.

Глава 9

Элоиза

Июнь на ранчо пах мокрым деревом, высокой травой, пыльным сеном и вечерами, когда небо становится цвета персика, а воздух тёплый, как дыхание большого животного. Колорадо в это время года напоминал фильм, снятый на плёнку: слегка зернистый, чуть перелётный по цветам с переэкспонированным светом, из которого буквально вытекает лето. Даже обычный деревянный забор выглядел как декорация. А за ним, как по сценарию, дурили лошади, подкидывая хвосты и разбрасывая пыль.

Солнце цеплялось за верхушки тополей, словно не хотело уходить. Ветви отбрасывали длинные тени на землю, и я сидела среди этой сказочной картинки, вся из себя главная героиня подростковой драмы, у которой застрял сюжет. История зависла на паузе, и никто не давал команду: "Снято!".

Прошло почти две недели. Почти четырнадцать дней я прокручивала одно и то же видео в голове и в телефоне. И, честно? Я до сих пор не смогла решиться его выложить.

Хотя, будь по-честному, я пересматривала его… ну, слишком много раз. Столько, что мой телефон уже начал как будто сгорать от стыда. Он гасил экран сам по себе, едва я открывала галерею, как будто говорил: "Опять?! Серьёзно, Эл?".

И да, Марк так и не ответил. Ни на сообщение, ни на сторис, ни на "ха-ха"на мем, который мы раньше бы обсудили за секунду. Просто ноль. Пустота. Тишина настолько громкая, что от неё гудело в висках.

Никаких трёх серых точек. Ни одного "прочитано". Только призрачная зона: там, где раньше было "всегда рядом", теперь была только тень.

Девчонки ранее рассказали, что он пытался меня догнать. Что у него было лицо, будто он только что проиграл свою жизнь в покер и поставил в банк всё. А потом…

Потом он сделал то, что он всегда делает, когда становится слишком.

Он пошёл и трахнул первую попавшуюся девчонку с вечеринки.

Типа классика Марка, да?

Но знаете, что странное? Это больше не казалось просто "типичным Марком"для меня. Это было как удар по солнечному сплетению. Не остро, а глубоко. Как будто что-то внутри меня хрустнуло, расползлось по швам и больше не собиралось обратно.

Я была очередной.

И вот чего я теперь хотела? Я тоже не знала.

Может, я приняла этот поцелуй слишком близко к сердцу, потому что все вокруг так долго твердили, что мы с Марком должны быть вместе. Может, я сама убедила себя в этом. Может, я перепутала чувства с чем-то… Проклятье, я не понимала себя. Ведь это был контент, верно?

Только вот… он поцеловал меня в ответ. Не сдержанно. Не по-дружески. Не с отстранённой вежливостью. А так, будто хотел это сделать уже тысячу лет. И теперь я сижу вот тут, в траве по колено, и разбираю это поцеловавшееся "мы"как сцену из фильма, на замедленном воспроизведении.

Я видела кучу похожих видео. Девушки целовали своих лучших друзей под трек из ТикТока. Парни отвечали им страстно, на радость комментариям. И потом… подпись: "Мы по-прежнему лучшие друзья! Просто… такие, которые поцеловались. Не делайте из этого драму.".

Так почему же у меня это не работало?

Я же сама кричала всем, что мы просто друзья. Всегда. Вечно. С капслоком и эмодзи. А теперь я, вот тут, с телефоном, полным воспоминаний и разбитых ожиданий, и головой, гудящей от вопросов.

И да. Я была жалкой. Противно-узнаваемо жалкой.

Телефон завибрировал где-то в траве, вызывая у меня почти физический вздраг. Закатный свет бил прямо в глаза, превращая экран в золотой слепящий прямоугольник. Щурясь, я подняла его. Сообщение.

Алексис: Я всё ещё пытаюсь поговорить с ним, но ты же знаешь Марка. Он никогда не делится тем, что его на самом деле гложет. Но он сказал, что у него сломан телефон по неизвестной мне причине. И, Элли… он даже не попытался тебе позвонить хотя бы с моего. Это впервые. И, если честно, вы двое меня уже пугаете.

Да-да. Я довела себя до того, что написала его мачехе.

Когда в сторис увидела фото с Мюстика, где он стоит у океана, босиком, с семимесячной Рейвен на руках, и улыбается, как будто его жизть – идеальный фильтр.

Там он выглядел счастливым. Лёгким. Беззаботным. Будто я не часть этого кадра. И никогда не была.

Я уставилась в экран. Палец завис над клавиатурой.

Элли: Немного повздорили. Спасибо, Лекс.

Ответ пришёл почти сразу.

Алексис: Мы со Стивом скучаем по тебе. Надеемся, вы всё уладите и приедешь к нам хотя бы на остаток лета.

Лето. Это вообще должно было быть наше лето. Моё и Марка.

Сначала ранчо с моими родителями, чтобы почувствовать себя почти взрослыми, но всё ещё по-детски счастливыми. Потом в отпуск с его семьёй, на том самом острове, где нет сигнала, но есть рассветы на пляже и мы вдвоём, как будто мир можно выключить.

А теперь?

Теперь у меня не было ни отдыха, ни контента, ни Марка. Даже друга. Просто… тишина.

Я выключила экран и сжала телефон в ладони, как будто могла из него выжать хоть какой-то ответ. В животе что-то заныло. Не голод. Скорее дыра. Та, что появляется, когда ты внезапно осознаёшь: всё, что ты строила не та дурацкая крепость. А карточный домик. И он развалился. Потому что ты решила ради хайпа дёрнуть одну карту.

Гениально, Элли. Браво.

– Элли! – мамин голос, как раскат грома в безоблачное небо, вырвал меня из вязкого полусна, в котором я зависла уже минут пятнадцать. Я резко вскинула голову, моргнула, пытаясь сфокусироваться, и чуть не выронила телефон прямо в колючую траву под собой.

Мама шла от старого амбара, устало прикрыв глаза рукой от полуденного солнца. Была одета в свою "боевую форму"– шорты, старый папин белый свитшот с пятнами краски и ярко-рыжие непослушные волосы, собранные в узел на затылке, в который умудрились застрять две шпильки, половинка карандаша и резинка от брокколи. Сама боевая система "мать в летнем режиме".

– Ты получишь солнечный удар, если будешь дальше сидеть и пялиться в пустоту, – сказала она с усмешкой, явно наслаждаясь возможностью словесно ткнуть меня в рёбра.

– Я не пялилась, я… – автоматическая защита включилась с задержкой, и я перевела взгляд вверх, в сторону пастбища, – я приглядывала за лошадьми. Как просил папа. И я в шляпе, если что, – добавила с показным достоинством и сняла с головы свою потёртую стенсон, любимую, спасавшую меня от загара ещё с того лета, когда я впервые решила, что ковбойский стиль – это моё альтер-эго. Спойлер: мне не шли ни одни ковбойские шляпы. Я быда в это полный отстой. Махнула ею, как флажком "отстань, я на дежурстве", и натянула обратно.

– Лошади ушли с твоим отцом час назад, милая. В какие облака ты улетела на этот раз?

Вот тут она попала. Прямо в яблочко.

Я втянула нижнюю губу, убрала телефон на колени и сделала вид, что очень занята чисткой ногтей, хотя на самом деле просто прятала дрожь в пальцах. Потому что ответ на её вопрос звучал слишком похоже на признание в преступлении.

– В те, где я не делаю идиотских выборов и не теряю лучших друзей из-за тупых поцелуев.

Говорить это вслух было всё равно что нажать на синяк. Больно. Глупо. Но не остановиться.

Мама опустилась на траву рядом со мной. Без лишних слов. Без давления. Просто села, будто рядом падать было безопаснее.

Как только я две недели назад заявилась домой с видом "катастрофа случилась, эвакуируйте чувства", мама молча поставила бокал вина передо мной и сказала: "Ну?". Я рассказала всё. Даже то, чего говорить не собиралась. Как язык сам решил: "Знаешь что, хватит тащить это одной".

Она выслушала меня до последней слезы. До последней паузы. И не сказала ни одного "я же говорила". Только открыла вторую бутылку.

– Ты не разрушила ничего, Эл. Просто встряхнула старый коктейль. Иногда надо. – Её голос был мягким, с ноткой усталости. Та, которую приобретаешь, вырастив двоих детей и одного мужа, который все еще застрял в возрасте шестнадцати лет. Он был взрослой копией Марка.

Она кивнула на мой телефон.

– Он всё ещё молчит?

Я не ответила. Просто вжала пальцы в траву, будто могла с ней заодно зарыться под землю. Не смотреть. Не вспоминать.

– Я просто… Я хотела показать Арчи, что я в порядке. Хотела показать, что мы с Марком просто друзья, потому что осточертело слушать о том, что мы подходим друг другу. А может, подсознательно хотела проверить, есть ли в словах всех остальных хоть капля правды. Что между нами с Марком что-то больше, чем просто "дружба". А теперь… Я не могу перестать пересматривать это дурацкое видео. Он же поцеловал меня в ответ, мам. Это не была актёрская импровизация. А потом он просто… исчез.

Молча. Без объяснений. Без мемов в два часа ночи. Без нашего обычного "ты видел это дерьмо?!"под каждые новости в мире. Просто исчез.

– Ммм. Классика. Пинаем по коленке того, кто был рядом всегда, чтобы бывший увидел, какая ты огненная богиня. Ну или хотя бы пожалел.

Я вздохнула сквозь ком в горле.

– Это звучит как цитата с кружки из книжного магазина, – пробормотала я, чувствуя, как голос начинает дрожать. – Но она… правдивая. Он всегда был рядом. Даже когда я… не особо этого заслуживала.

Мама посмотрела на меня с выражением "ты правда такая тупая или просто делаешь вид?".

– Вот именно. Он всегда был рядом. А ты никогда не задумывалась почему?

Я резко повернулась к ней. Сердце стучало как барабан на фестивале.

– В смысле?

– В смысле… ты не думала, что он всё это время оставался рядом, потому что ждал? Просто ждал, пока ты перестанешь притворяться, будто не видишь, что он к тебе чувствует?

Я почувствовала, как меня словно распеленали до костей. До всего, что я прятала даже от себя. До всех моментов, когда ловила его взгляд и отворачивалась. До каждого "мы просто друзья", которое звучало всё менее и менее уверенно.

– Я его потеряла, да?

– Нет, милая. Но ты дошла до той точки, где пора перестать играть в "друзья навсегда"и честно ответить себе: кто он для тебя на самом деле?

Я сглотнула. Горло горело. Слова застряли между желаниями и страхами.

– Я понятия не имею, кем хочу его видеть, кем хочу сама для него быть, – выдавила я, вырывая травинку из земли и крутя её между пальцами. – Я даже не знаю, как себя вести, если он решит навестить нас этим летом… Что мне делать, мам? – спросила я тихо, почти шёпотом.

Мама скрестила руки, сдвинула брови и прищурилась. Смотрела на меня так, как будто ей одновременно хотелось меня обнять и стукнуть по лбу подушкой.

– Сначала дышать. Потом – не бросаться в него вилами, хотя я понимаю искушение.

– Я думала, ты на моей стороне, – буркнула я, уткнувшись в колени.

– Я на стороне твоей стабильной психики. А этот… – она указала на мой телефон, где экран уже снова светился моими обоями, которые я установила еще год назад, где мы с Марком, на тюке сена, смебщиесядо слёз. Случайные кадры – самые настоящие. – Он, конечно, симпатичный, но временами ведёт себя как ходячий красный флаг. Так что, милая, я наблюдаю. Но с попкорном.

Я фыркнула. Горько. Слишком узнаваемо.

– Он переспал с другой, мам. Сразу после того, как мы… ну, ты знаешь.

– Милая, я мама. Я в курсе гораздо больше, чем ты думаешь. И если честно, я не уверена, кто из вас двоих больше в этом накосячил.

– Ты серьёзно?

– А ты? Ты правда не видишь, что он всё это время смотрел на тебя, как будто ты его последняя надежда на спасение? Ты думала, что челлендж с поцелуем… будет без последствий?

Я хотела сказать: "Это просто был контент и доказательство". Но ничего не вышло. Потому что это было враньё.

– Ты знаешь, что я не хотела…

– Да. Но ты знала, что случится. Где-то глубоко внутри себя, ты знала, Элли.

Я молчала. Знала ли я?

Мама встала, стряхнула траву с шорт и выдохнула.

– Дай ему немного времени. И себе тоже. Иногда люди молчат не потому, что им всё равно. А потому что сами не знают, с чего начать говорить.

– Звучит как ты в три ночи, когда я спрашиваю, где лежит запасной ключ от сарая.

– Вот именно! – Она рассмеялась и подмигнула. – А пока пошли. У нас в холодильнике остался тот маринад, от курицы, когда твой отец делает вид, что умеет готовить.