В качестве эксперимента

Эти предположения осиным роем жужжат в голове, и каждое следующее жалит больнее предыдущего. Джаспер принимает вызов, с опаской поднося телефон к уху.

– Да? – больше всего на свете он мечтает услышать холодное: «Ошибся номером».

– Джаспер, – видимо, облом. Голос Эдгара кажется бодрым и, что ещё более странно, даже довольным. – Ты сейчас не занят?

– Нет, я… – Джаспер трёт переносицу, всё ещё не веря своим ушам: ему, чёрт возьми, позвонил родной отец! – Делаю задание для колледжа. Ну, знаешь, чтобы вернуться туда без лишних проблем. А то я просто обожаю их создавать!

Сарказм срывается с его уст так легко и естественно, что Джаспер даже не успевает это проконтролировать. Оно и неудивительно: за последние пять лет это стало его привычной манерой общения с отцом. Будто стоит ему убрать все колкие словечки из своего лексикона, и Эдгар вовсе перестанет на него реагировать.

– Оставь свою язвительность для преподавателей, – чеканит Эдгар, будто куда-то торопясь. – Совещание совета директоров начнётся через две минуты, у меня нет на это времени.

– Да ну? – наигранно удивляется Джаспер.

Как будто оно когда-то было.

– Я уладил ситуацию с Билли и его отцом, – словно не обращая внимания, продолжает он. – В эту субботу Дрю Аллен устраивает банкет. Все придут туда с семьями, и я не хочу быть белой вороной: это сильно ударит по нашей репутации. Ты должен вернуться в Нью-Йорк, Джаспер. Срочно.

Эти слова звучат подобно взрыву гранаты, оставляя после себя ужасающую тишину и звон в ушах. Джаспер застывает. Да, не так он ожидал услышать те самые волшебные слова, ставшие его самой частой фантазией за последний месяц.

Но когда до него наконец-то доходит их смысл, сердце начинает бешено колотиться. К чёрту отстранённость отца, к чёрту его маниакальную заботу о репутации. Он только что отозвал своё наказание. Теперь наконец-то можно вернуться домой!

– Значит, – недоверчиво произносит Джаспер, – всё нормально? Моё летнее изгнание подошло к концу?

– Не говори ерунды, Джаспер, – недовольным тоном отвечает Эдгар. – Ты не был изгнан, а просто провёл каникулы у любимого дяди вдали от шумного мегаполиса, чтобы снять стресс. И как утверждает он, такой отпуск пошёл тебе на пользу.

Сердце делает кульбит: Лукас всё же сдержал свою обещание! Джаспер едва не подрывается с места. Если бы он сейчас был рядом, вряд ли бы выдержал тех объятий, с которыми бы на него налетел Джаспер. Ведь Лукас одним маленьким жестом смог сделать для него больше, чем родной отец за последние несколько лет.

– Я… Если честно, поверить не могу, – рассеянно произносит Джаспер, не в состоянии подобрать нужных слов. – Спасибо.

– Поблагодаришь, когда будешь дома, – в своей привычной манере отвечает Эдгар. – И советую поторопиться: нам ещё нужно выбрать и подогнать тебе костюм. До встречи.

И вешает трубку, оставляя Джаспера наедине с полным хаосом, в который превратились его мысли.

Он откидывается на спинку стула, расплываясь в блаженной улыбке. Надо же, этот день настал! Больше никаких работ за столярным станком, чертежей, планов по восстановлению амбара и споров с миссис Берг насчёт периодичности уборки в номере. Совсем скоро это останется позади, словно самый страшный кошмар, на смену которого придёт реальная жизнь, оставшаяся в нескольких сотнях километров отсюда.

Взбудораженный этой новостью, Джаспер набирает сообщение:

Отец хочет видеть меня в Нью-Йорке! Что или кого ты принёс в жертву ради его благосклонности?

Лукас читает сообщение и быстро набирает ответ:

Свои барабанные перепонки, чтобы выдержать полтора часа рассуждений о жизни его занудным тоном. Но как видишь, оно того стоило!

Джаспер улыбается, не сводя взгляда с экрана телефона.

Спасибо.

Звучит слишком сухо, но из-за мандража Джаспер не может придумать ничего другого.

Осторожнее! Такими темпами ты скоро исчерпаешь свой годовой пакет благодарностей.

Джаспер отправляет в ответ смеющийся эмодзи и выключает экран. Удивительно, как всего за несколько минут его жизнь перевернулась на сто восемьдесят градусов, вновь наполнившись смыслом и радостью.

И сейчас он хочет разделить это чувство лишь с одним человеком.

***

Если бы кто-то захотел написать список недостатков Джаспера Уайлдера, его работа могла бы посоревноваться по объёму с произведениями самого Достоевского.

В ней бы обязательно уделили несколько глав его нахальному поведению, раздражающей самоуверенности и полному игнорированию своих ошибок. Казалось, Джаспер мог случайно снести палатки уличного рынка и сделать вид, что ничего не произошло, и это – его гениальная стратегия для повышения продаж путём привлечения неравнодушных спонсоров.

Про его ужасное чувство юмора можно было бы написать отдельный спинофф: умение Джаспера придать любому, даже самому безобидному диалогу сексуальный подтекст совершенно точно не добавляло ему никакого шарма, а наоборот, вызывали желание поскорее придушить, пока он не успел ничего сказать про странные фетиши.

Джаспер был ужасен, под каким ракурсом на него не посмотри. Каждое мгновение, проведённое наедине с ним, – игра в русскую рулетку. Никогда не поймёшь, чего ожидать, когда на его лице появляется загадочная улыбка: похабную шутку, внезапное откровение или какой-нибудь совершенно идиотский поступок, в очередной раз выставляющий его полным болваном.

Однако кто бы мог подумать, что вместо желания сбежать и закатить глаза, чары Джаспера вызывали сильнейшее привыкание, а он сам заполнял все мысли, не давая и на мгновение выкинуть из головы его до жути притягательный образ…

– Мисс Холл, так что по поводу…

Дейзи пристально смотрит на пожилую женщину, пытаясь разобрать смысл её слов, доносящихся будто через толщу воды. И когда её взгляд цепляется за аккуратную брошку с изображением белой лилии, она наконец-то приходит в себя.

– Цветы для банкета привезут в четверг в девять утра, – с улыбкой сообщает она, на всякий случай обводя эту дату у себя в блокноте. – А букет невесты доставят Морган на два часа раньше, так что вам совершенно не о чем волноваться

На глазах миссис Майер выступают слёзы. Свадьба единственной дочери оказалась для неё ещё более тяжёлым событиям, чем могли предположить её близкие и друзья. Оставшись без мужа два года назад, теперь она будет коротать дни в одиночестве в их уютном фамильном особняке, пока Морган будет жить за три тысячи милей в Калифорнии.

Дейзи вздыхает, понимающе качая головой. Она гордится решительностью и амбициозностью Морган Майер. Если бы она увидела такой взгляд у Розали, её сердце разбилось бы на кусочки, которые своими острыми краями мгновенно отрезали бы всю решительность и амбициозность. Поэтому Дейзи лишь улыбается, в очередной раз слыша об исполнении чьей-то мечты, и вновь заталкивает в дальний угол мысли о своей.

– О, спасибо вам большое! – восклицает миссис Майер. – Вы делаете огромный вклад в этот праздник!

– Это наша работа, – скромно напоминает Дейзи.

Попрощавшись, миссис Майер открывает дверь, запуская в помещение уличную прохладу, и покидает магазин, вновь оставляя Дейзи в тишине. Но, к сожалению, ненадолго: мысли о Джаспере вновь заполняют разум, перекрикивая друг друга, словно болельщики на футбольном поле.

«Это неправильно! – вопит внутренний голос. – Ты не должна думать о нём в таком ключе!».

Однако эти запреты тщетны. Кожа Дейзи пылает в тех местах, где её касался Джаспер, по-собственнически исследуя жадными мазками или покрывая горячими поцелуями, пьянящими сильнее любого алкоголя.

«Вы просто друзья! – в очередной раз напоминает разум. – И ничего более!».

Вот только как объяснить ту нежность и тепло в его тёмно-голубых глазах, которые Дейзи замечала каждый раз, когда их взгляды случайно пересекались? Как оправдать его желание проводить с ней каждую свободную минуту? И, что самое страшное, почему за такое непродолжительное время их знакомства Джаспер научился понимать её лучше, чем кто-либо другой?

Эти мысли, словно опытный врач, осторожно выводят в личном деле Дейзи новый психический диагноз: «Неизлечимо больна Джаспером Уайлдером». Но, к сожалению, ничего не упоминают о лекарстве от этого аномального явления.

Дейзи вздыхает, возвращая своё внимание на блокнот с датами заказов. Подсчёт количества букетов, которые ей нужно сделать на этой неделе, немного успокаивает, позволяя ослабить преследующую её с самого утра тахикардию – ещё один яркий симптом болезни.

Пасмурное небо за окном затягивается тёмными тучами, погружая магазин и улицу во мрак. Видимо, природа услышала мольбы местных жителей, уставших от знойных температур, и решила сделать им подарок в виде июльского ливня.

«Как раз тогда, когда я оставила дома велосипед» – с сожалением подмечает Дейзи.

Желая избежать гнева стихии, она быстро смахивает блокнот в сумку, достает выручку из кассы, закрывая её, и накидывает джинсовую куртку. Вряд ли она спасёт от дождя, но это точно лучше, чем ничего.

Дейзи подходит к двери, которая вдруг сама открывается прямо перед её носом, заставляя застыть на месте. На пороге магазина стоит Джаспер. На его лице красуется улыбка во все тридцать два зуба, будто он случайно выиграл в лотерее миллион долларов. Дейзи вздыхает аромат его бергамотового парфюма. Он действует на неё, словно сильнейший афродизиак, заставляя ноги подкоситься, а сердце – забиться ещё быстрее.

– Привет, персик, – с улыбкой произносит Джаспер.

Его бархатный, слегка хрипловатый голос становится последним гвоздём в крышке гроба, в который Дейзи сама себя уложила. Вместо связного ответа в голове крутятся лишь мысли об их недавней близости, его губах, оставляющих на теле жаркие поцелуи, и о мягких волосах, в которые так и хочется запустить руки…

Боже, это клиника.

– Неужели моё эффектное появление вновь лишило тебя дара речи? – самодовольно усмехается Джаспер.

Его тон возвращает Дейзи в реальность.

– Да, – кивает она. – Не люблю, когда клиенты приходят в магазин после закрытия. Это – высший уровень наглости!

– Тогда тебе стоило перевесить табличку, – подсказывает Джаспер, указывая на дверь, где всё ещё красуется надпись: «Мы открыты!».

Дейзи поджимает губы. Конечно, она ни за что что не признается, что это маленькое действие совершенно вылетело из головы, вытесняясь самыми ужасными и неприличными мыслями.

Она быстро перевешивает табличку, жестом прося Джаспера отойти, чтобы выйти и закрыть магазин. Уличная прохлада мгновенно окутывает её горящее тело. Дейзи делает глоток свежего воздуха, необходимый ей, как вода путнику пустыни, и закрывает дверь, поворачивая ключ в замочной скважине.

– Так какими судьбами ты здесь? – спрашивает она, даже не глядя на Джаспера. – И почему даже не написал?

«Я бы предупредила, что срочно уезжаю на Аляску!» – про себя думает она, всё ещё пытаясь унять охватившую тело дрожь.

– Прости, я забыл, – с сожалением отвечает Джаспер, разводя руками. – У меня тут кое-что произошло…

– Ты чинил амбар, и на тебя упала дрель, наградив временной амнезией? – усмехается Дейзи.

– Нет, лучше! – его бодрый голос абсолютно не даёт сосредоточиться, и Дейзи прикрывает губу, поворачивая ключи, который едва не выскальзывает из её пальцев. – Мне сегодня звонил отец.

Сердце больно сжимается. И откуда у неё это мерзкое предчувствие?

– Случилось что-то серьёзное? – обеспокоенно интересуется Дейзи, наконец-то расправившись с дверным замком.

– Да! – с непонятным ей энтузиазмом отвечает Джаспер. – Он, кажется, наконец-то остыл, и срочно хочет меня видеть. Ты можешь в это поверить? Я возвращаюсь домой, персик!

Раскат грома пронзает небо Саннивуда, предупреждая о надвигающейся буре. Но Дейзи даже не обращает на него внимания. Гнев стихии меркнет по сравнению со словами Джаспера о скором отъезде, сравнимыми только с сообщением о наступлении апокалипсиса.

Горло сжимает застывший ком, от которого резко перехватывает дыхание. Дейзи вытаскивает ключ и поворачивается к Джасперу. Он весь светится от счастья, будто новая гирлянда на рождественской ёлке, и почему-то при взгляде на него рёбра окутывает тупая боль. Дейзи обхватывает себя руками, пытаясь придать лицу невозмутимое выражение, и делает медленный вдох.

– И когда… – начинает она, старательно подбирая слова. – Ты уезжаешь?

– Мне нужно быть в Нью-Йорке раньше субботы, так что, наверное, завтра, – отвечает Джаспер.

Завтра. Это слово булыжником сваливается на Дейзи. Уголки губ начинают ныть от фальшивой улыбки, которой она тщательно скрывает целый ураган, бушующий в груди от осознания, что после наступления судьбоносного «завтра» она больше не увидит Джаспера.

И в этот момент он вдруг произносит своим привычным безработным тоном:

– Как насчёт того, чтобы устроить прощальное свидание?

– Прощальное свидание? – не понимает Дейзи.

– Да. Я подумал, раз мы так классно провели это лето, зачем заканчивать его на грустной ноте? – он подходит ближе, кладя руку на плечо Дейзи. Тепло его ладони ощущается сквозь джинсовую куртку, заставляя сердце забиться быстрее. – В твоей коллекции ромкомов ещё остались фильмы? Мы могли бы посмотреть их сегодня…

Дейзи застывает на месте. Её будто окатили ледяной водой. Подумать только, через сутки их будут разделять километры, а всё, о чём думает Джаспер, – дурацкие фильмы! Грудная клетка начинает гореть от раздирающего её изнутри гнева. Горло царапают слова, которые Дейзи старательно сдерживает, до боли прикусывая нижнюю губу.

Она осторожно убирает с плеча руку Джаспера, чем вызывает у него недоумение.

– Не думаю, что это хорошая идея, – аккуратно произносит Дейзи.

– Как скажешь, – кивает Джаспер. – Тогда можем просто заехать куда-нибудь посидеть. Надо же как-то отпраздновать конец моего заточения и возвращение к нашей нормальной жизни без экспериментов!

Нормальная жизнь без экспериментов… Почему это словосочетание ощущается так странно? Почему вместо облегчения оно приносит лишь страшную боль, медленно проникающую в каждую клеточку тела, словно опасная инфекция?

– Не думала, что ты будешь так этому рад, – без попыток скрыть сожаление произносит Дейзи.

– А ты разве нет? – удивляется Джаспер. – Я думал, тебя изрядно взбесило моё общество, мои шутки и попытки опошлить все твои любимые истории.

– Да, но…

– Радуйся, персик! Ты пережила отношения с самым невыносимым парнем и готова встретить свою настоящую любовь! Разве это не чудесно?

– А почему, по-твоему, это должно быть чудесно? – не выдержав, выкрикивает Дейзи. – Ты уезжаешь, Джаспер!

– Да, но… – растерянно произносит он. – Мы знали это с самого начала. Наступит день, когда наше веселье подойдёт к концу, и я вернусь в Нью-Йорк. Так в чём проблема, персик? Почему ты так разволновалась?

– Потому что это ни черта не весело! – раздражённо выкрикивает Дейзи. – Я не хочу терять тебя!

Она делает глубокий вдох, изо всех сил стараясь сохранить самообладание.

– Воу, сколько драмы, персик, – усмехается Джаспер, поднимая ладони. – Расслабься: в наше время придумали такую штуку как интернет. Ты всегда сможешь мне написать и рассказать о проказах своей кошки, пожаловаться на болвана Мэтта, если он ещё раз решить к тебе пристать, и отправить досье на твоих будущих кавалеров. Поверь, я всегда поддержу и помогу тебе выбрать того самого!

– Мне не нужно никого выбирать…

– Согласен: к чёрту их!

– …потому что я хочу быть с тобой, Джаспер, – внезапно даже для самой себя выпаливает Дейзи. – Я люблю тебя.

Осознав, что всё-таки произнесла это вслух, она резко накрывает рот ладонью. Но уже поздно. У неё нет волшебной силы, чтобы отмотать время на мгновение назад. А поэтому остаётся только наблюдать, как с лица Джаспера медленно сползает улыбка.

Его выражение обретает полную растерянность. Дейзи крепко зажмуривается, лишь бы этого не видеть.

«Нет-нет-нет! Боже, пожалуйста! Это не должно было случиться вот так!».

Но уже слишком поздно.

Воздух, будто пропитанный электричеством, пронзает громовая вспышка. Кажется, природа уловила все тонкости этого душераздирающего момента и решила подыграть ему, используя летнюю грозу в качестве спецэффектов.

Дейзи замирает в оцепенении. Слова, секунду назад сорвавшиеся с её уст, заезженной пластинкой звучат в голове снова и снова. Сердце бешено колотится, а ноги дрожат и подкашиваются – то ли от усталости, то ли от холода, вдруг пронзившего её тело, то ли от страха. Стоя на одной из самых оживлённых улиц Саннивуда, она не слышит ни голосов прохожих, ни топота их туфлей по асфальту, ни рёва старых двигателей проезжающих мимо машин.

Всё её внимание приковывают тёмно-голубые глаза Джаспера, шокировано смотрящие на неё.

Дейзи поджимает губы. Это действие помогает ей держать контроль, не сорваться и начать выкрикивать стоящие в горле слова, о которых она пожалеет. Но с каждой секундой молчания их становится всё больше, а выдержка натягивается, подобно тетиве лука, выстрел из которого пронзит и её собеседника, и её саму.

– Дейзи… – наконец произносит Джаспер, снисходительно улыбнувшись. – Ты же это несерьёзно?

Его слова колючей болью отзываются в груди, а отсутствие в них идиотского прозвища, которым он звал её всё лето, лишь усиливает это ощущение. От пронизывающего её горького изумления Дейзи широко открывает глаза. Джаспер вскидывает брови, будто ожидая от неё внятных объяснений. Но, чёрт возьми, какие здесь могут быть объяснения? Её слова были так же ясны, как чёрный шрифт на заголовках документах, которые она подписывает при получении новой партии товара в магазин.

– Да, ты угадал: я просто пошутила, – саркастично усмехается Дейзи. – Этим ведь обычно занимаются люди, когда узнают, что самый важный человек в их жизни скоро испарится из неё?

Неудачная попытка разрядить обстановку не срабатывает.

– Ты обещала, Дейзи, – напоминает Джаспер, взмахнув руками. – Обещала, что этого никогда не случится!

– Говоришь так, как будто я подсела на наркоту, а не призналась тебе в чувствах, – чеканит Дейзи, сама удивляясь тому, насколько точно она подобрала аналогию. – Неужели это так плохо звучит?

– Просто ужасно, персик, – кивает Джаспер, делая шаг вперёд. – Потому что ты прекрасно знаешь, что я не могу на них ответить.

Очередной раскат грома несёт за собой один из самых сильных за последнее время летних ливней. Крупные капли падают на каштановые волосы Джаспера, впитываются в джинсовую куртку и короткое платье Дейзи, заставляя его неприятно липнуть к коже, и стекают на быстро темнеющий асфальт. Холл дрожит, всё так же боясь сдвинуться с места и явно рискуя заработать простуду.

Она знает. Разумеется, она всё знает! Трудно забыть о чём-то, если сама однажды по собственной глупости в это поверила.

– Можешь не волноваться. Влюбиться в тебя было бы также безрассудно, как спустить все сбережения на билет в неизвестном направлении. А я разве похоже на сумасшедшую?

Возможно, стоило обратиться к специалисту, чтобы точно узнать ответ на свой вопрос. Возможно, если бы она набила эти слова с левой стороны груди, её сердце бы не дрогнуло, кровь бы не прилила к лицу, а внизу живота не затрепетали бы бабочки, когда пальцы Джаспера выводили на нём невидимые узоры.

– Я понимаю, что ты уезжаешь, Джаспер. Мы оба знали, что этот момент настанет, – произносит Дейзи. – И отношения на расстоянии это не то, чего все так страстно хотят, но мы живём в нескольких часах друг от друга, и поэтому могли бы…

– Нет, персик, ты не понимаешь, – мотает головой Джаспер. – Проблема не в расстоянии, а в тебе. В нас. Я не хочу это продолжать.

Дейзи кажется, что её ударили током, предварительно окунув в ванну с ледяной водой. Она скользит взглядом по кожаной куртке Джаспера, поднимаясь к его острому лицу, где ей знакома каждая черта. Кроме взгляда, которым он сейчас смотрит на неё. В нём нет ни игривости, ни огонька опасного веселья, ни нежности, ни сильнейшего желания. Только лёд и непоколебимая серьёзность.

– Значит… – дрожащим голосом произносит она. – Я тебе не подхожу? Но…

– Персик, – перебивает её Джаспер. – Ты невероятно милая девушка. Но послушай, как ты это представляешь? Я уеду и вернусь в колледж, ты останешься здесь работать в магазине. Я выйду на стажировку, а ты всё ещё будешь здесь. Я займу место заместителя отца в компании, а ты всё так же будешь продавать букеты. Пойми, мы с тобой – не те, кто нам нужен.

– Значит, дело только в этом? – злобно фыркает Дейзи. – В том, что я – всего лишь цветочница, застрявшая в этом грёбаном городе?

– Ты слишком драматизируешь. Есть целая куча вещей, в которых бы мы с тобой никогда не сошлись…

– Да неужели? Может быть, ты перечислишь их, а то до этого ты говорил мне совсем другое. «Ты нравишься мне, ты такая охренительная. Ты – одна из самых невероятных людей, которых я когда-либо встречал!». Чёртов лжец!

– Это правда, персик, – отвечает Джаспер. – Но ты ведёшь себя, как эгоистичный капризный ребёнок. Ты знала, на что идёшь, и сейчас даже не можешь попрощаться со мной по-человечески! Порадоваться, что моё летнее заточение закончилось, и я наконец-то вернусь домой. Разве не в этом смысл дружбы? – он разводит руками.

Последнее предложение становится тупым ударом, полученным в солнечное сплетение. Дейзи замолкает, не в силах подобрать подходящие слова. Мысли в голове проносятся со страшной скоростью, путаясь и совсем выбивая её из равновесия. С каждой секундой она всё меньше понимает, как оказалась здесь, на этом месте, в данном моменте своей жизни, как будто это чудовищная ошибка, и всё это происходит вовсе не с ней.

– Мне казалось, мы с тобой – больше, чем друзья, – с досадой и долей надежды произносит Дейзи.

– А мне казалось, что ты умеешь держать обещания, – парирует Джаспер. – Видимо, мы оба склонны ошибаться.

Дейзи хватается за голову, проводя рукой по мокрым убранным в хвост волосам, и шумно выдыхает. Бросает последний взгляд на Джаспера, который закатывает глаза и всем своим видом показывает, как наскучил ему этот разговор, и качает головой.

– Тогда… – её голос дрожит, но она прикладывает все усилия, чтобы не сорваться сейчас. Только не при нём. – Прощай, Джаспер Уайлдер. Надеюсь, твоя следующая подруга, – Дейзи специально делает акцент на этом слове, – не окажется капризной эгоисткой, когда ты разобьёшь ей сердце.

Она разворачивается, хлюпая ботинками по образовавшимся лужам, и словно в замедленной съёмке уходит прочь от дверей их с бабушкой магазина, ставших судьбоносным местом для отношений с Джаспером.

Вдогонку ей доносится:

– Прощай, Дейзи Холл. Спасибо, что скрасила это паршивое лето.

Дейзи показывает ему средний палец и заворачивает за угол, направляясь к себе домой. Она обхватывает насквозь мокрые плечи, чтобы хоть как-то согреться, и поджимает голову. Дождь продолжает идти, холодными каплями поливая всё её тело. Кроме лица. Тушь смывают горячие слёзы, которые Дейзи так старательно скрывала от Джаспера. Но теперь это ни к чему.

Потому что никакого Джаспера рядом с ней больше нет. И никогда не будет.

***

– Дейзи, дорогая, что произошло?

Дейзи резко захлопывает дверь, прижавшись к ней спиной. Её тело дрожит, словно в лихорадке, взгляд с трудом фокусируется, а дыхание всё сильнее перехватывает, будто от приступа несуществующей астмы.

На трясущихся ногах она медленно спускается на пол. Глаза горят от слёз вперемешку с потёкшей тушью. Но это не идёт ни в какое сравнение с той болью, медленно окутывающей её грудную клетку, подобно тугой лозе с острыми шипами, из-за которой каждый вздох дается с большим трудом.

– Дейзи, пожалуйста, открой дверь, – обеспокоенно просит Розали, и от её тона всё внутри сжимается ещё сильнее. – Что случилось? Вы поссорились с Джаспером?

Его имя действует, словно сорванная с гранаты чека.

– Он… Он… – пытается произнести Дейзи, но слова предательски застревают в горле.

Вместо них из него вырывается истошный крик, который она тут же пытается спрятать, накрыв рот ладонью. Но тщетно. Боль, медленно захватывающая её тело, больше не может сидеть взаперти. Ей срочно нужно вырваться наружу.

Дейзи обхватывает себя руками, сгибаясь пополам, и падает на пол. Слёзы нескончаемым водопадом льются из глаз, обжигая щёки и медленно стекая на мягкий ковёр. Дейзи со всей силы бьёт по нему рукой, надеясь, что боль от удара заглушит ту, которая заполняет каждую клеточку тела, словно стремясь разорвать его изнутри. Но тщетно. Дейзи больше не ощущает ничего, кроме неё.

Охваченная агонией, она даже не слышит, как открывается дверь. Розали залетает в комнату, помогая Дейзи подняться, и крепко прижимает к себе. От неё исходит приятный аромат выпечки и такое родное тепло. Но Дейзи не может его ощутить. Она, словно тряпичная кукла, утратила эту способность, даже не сопротивляясь, когда Розали обнимает её, кладя голову себе на грудь.