Моя любимая bestie

Они были противоположностями. Кевин даже внешне отличался от своего брата. Зелено- желтые глаза Антона, как у волка, контрастировали с невинно чистыми голубыми глазами Кевина. Он был словно любопытный и беззащитный щенок, наблюдающий за стаей волков, когда следил за друзьями брата. Антон защищал его, всегда. От своих же друзей, которые угрожали брату, когда он невинно подглядывал за ними, от школьных задир, которые смеялись над кучерявой шевелюрой брата и тем, что он плохо играет в баскетбол. Защищал его от всех неприятностей, чем вызывал к брату еще большее доверие и уважение.

Антон любил Кевина и понимал, что так или иначе он несет за него ответственность и влияет на него своими поступками. Они не стали ссориться даже тогда, когда Антон узнал, что Кевин затеял собачьи бои с участием Джины. Конфликт исчерпал себя быстро, но купированный хвост Джины по сей день напоминает Антону о проделках брата.

Их родители были женаты единожды. Друг на друге. Познакомились в колледже и сразу после него поженились. Отец забрал мать жить к себе, в южную Калифорнию, где жил сам. Он был автомехаником. Видимо, от него сыновьям и передались логика, умение мыслить и просчитывать ходы наперед, а Кевин к тому же еще и обладал очень острым умом и хорошей памятью.

После рождения Кевина Эмили ушла с работы и стала заниматься исключительно вторым сыном. Возилась с ним, водила на развивающие кружки и записывала на курсы. Она словно хотела восполнить всю свою некомпетентность молодой матери, которой она была после рождения первенца. Она любила больше Кевина, чем Антона. Только отец считал старшего сына своим настоящим наследником и старался передать ему все «бразды правления», включая автомастерскую. Он учил его боксу, привил привычку заниматься спортом, научил правильно отжиматься и подтягиваться, поставил крепкий удар. Все свободное время они смотрели матчи по телевизору, делали ставки и ковырялись в старой машине в гараже, в то время как Эмили занималась воспитанием гения. Это дало свои плоды в обеих случаях.

Теперь Кевин – подает надежды, чтобы закончить факультет экономики, ведь за два курса он еще не вылетел оттуда, а Антон – работает автомехаником в сервисе отца, продавцом-кассиром и бензаколонщиком на заправке. Прикладные науки ему здесь явно не пригождались.

Когда Кевину исполнилось 15 лет, они всей семьей отправились в путешествие на Дикий Запад. Семья гуляла по Гранд Каньону и отцу, внезапно, стало не хорошо. Он спустил все на слишком жаркую погоду и решил, что всего-то перегрелся на солнце. По возвращении обратно, его приступы участились. Две недели спустя ему был выставлен диагноз – Болезнь Кройтфельдта-Якоба. И лечения здесь не было. По началу это характеризовалось неясными психиатрическими и поведенческими изменениями, а потом, в очень скором времени последовала прогрессивная деменция, сопровождающаяся нарушением зрения, непроизвольными движениями и полной потерей контроля над своим телом. Прогрессирующее дистрофическое заболевание коры большого мозга не давало ни малейших шансов на то, что они ещё когда-либо смогут увидеть отца прежним. Дети были напуганы, а мать впадала в панику и не знала, как ей быть. Последующие неполных два года были лишь затяжным прощанием и превратили жизнь всех домочадцев в настоящий ад.

Сразу после его смерти отца Кевин уехал в Бостон, сказав, что не может больше находиться здесь, в Стэнтоне. Мать долго плакала и не выходила из дома, у нее началась затяжная депрессия. Антон остался с ней, играл роль матери-Терезы и жилетки для слез. Он не мог оставить ее в таком состоянии. Вскоре, она нашла у него в ящике для носков пакет с непонятными таблетками и с горя решила ими закинуться. Если бы не Джина, которая своим лаем и упорством привела Антона тогда в комнату, где лежала мать, Эмили бы давно покоилась вместе с отцом. После этого момента Антон завязал. Слишком опасные были у него игрушки. Увидев лицо матери, валяющейся на полу посреди комнаты при смерти – сколько бы тебе ни было лет – ты откажешься от чего угодно, лишь бы не пережить этот страх потери снова. Ее уход из жизни он бы не пережил. Не тогда.

Эмили пролежала в клинике больше 2 месяцев, под наблюдением врачей и психиатров. Они не могли выявить у нее зависимость к наркотикам, и хотели отпустить, но Антон упорно продолжал оплачивать реабилитацию, чтобы убедиться до конца – что с матерью все будет хорошо и по выходу из клиники, он не застанет ее снова лежащий на полу.

По счастливой случайности, именно там, будучи довольно привлекательной женщиной, Эмили встретила своего второго мужа – симпатичного хирурга Стива. Стив находился в той клинике по обмену, как ведущий хирург и высококлассный специалист. И уж неизвестно где и как, но он встретил там ее – а она – его. Выписавшись из клиники раньше срока, Эмили собрала вещи и уехала с новым возлюбленным на другой конец страны, даже не сказав об этом сыну лично.

Антон пришел с работы поздно вечером и застал Джину, обнюхивающей вещи матери, которые валялись у открытого шкафа в ее спальне. Антон не мог сообразить – это воры или она выписалась самостоятельно? Позвонил ей – телефон был недоступен, а когда стал набирать номер ее лечащего врача, заметил на кухонном столе письмо, в котором она написала как сильно его любит, поблагодарила за помочь и умотала с женихом, не оставив обратного адреса.

Антон был в ярости. Это вывело его из себя окончательно. Он вдруг ощутил себя тем маленьким и ничтожным мальчишкой, которым когда-то являлся. Брошенным и никчемным, словно остался один в этом гребаном мире. Сразу после он позвонил Кевину и все ему рассказал. Брат был в шоке и затаил злобу на мать, потому что та, даже не удосужилась написать ему о своем переезде.

Как ни старались браться не винить ни в чем Эмили, а порадоваться за нее – не получалось. Прошло уже несколько лет как они общаются с матерью лишь посредством открыток на Рождество и дни рождения, а также не частыми короткими звонками, которые стали такими редкими, что проще было забыть о том, что их мать вообще когда-либо существовала.

Антон не рассказал брату о том инциденте с наркотиками, после которых Эмили попала в больницу, решив, что в таком случае Кевин возненавидит еще и его. Такие сложности Антону были ни к чему, и он решил соврать о том, что она слишком много выпила вина. Это было больше похоже на правду и Кевин поверил. С Эмили отношения ни у одного из них так и не наладились.

В последний год своей жизни отец успел составить завещание, в котором оставил дом в Калифорнии и прочую мелкую недвижимость – жене. Младшему сыну – счет в банке с деньгами – на обучение и жизнь в Бостоне, а Антону – свой старый Джип и конверт с деньгами с надписью «на выкуп автомастерской». Отец работал автомехаником и любил свою работу. Он мечтал о том, чтобы купить этот автосервис на бензоколонке и откладывал деньги. И вот, наконец, его мечту исполнил его сын, которому он так хотел передать «бразды правления», пусть и убогим сервисом на окраине Стэнтона.

Спустя 3-ри недели, как Эмили уехала, Антону позвонил ее адвокат с вестью о том, что его мать хочет переоформить всю имеющуюся недвижимость на него. Антон был удивлен и сразу позвонил ей. « – Я не хочу, чтобы что-то меня связывало с этим местом. Теперь у меня новая жизнь. Спасибо тебе за то, что был рядом со мной в самые темные моменты. Я благодарна тебе и отписываю все, что завещал мне твой отец. Тебе это нужнее. Целую, мама.» После этого разговора выяснилось, что с Кевином она тоже связывалась. В его случае – она ежемесячно переводила некую сумму на его банковский счет. В целом обоих братьев, как и саму Эмили – такой вариант вполне устраивал.

После того, как Антон стал владельцем дома в Стэнтоне, гаража и небольшого участка с сараем в каком-то захолустье, он решил продать все, кроме захудалого домишки в котором жил, выкупить автомастерскую и небольшой магазинчик, прилежащий к колонке.

Сбережений у него хватало, чтобы снимать приличную квартирку в Лос Анджелесе или даже, небольшой домик на Лонг Бич, но Антон решил остаться в доме родителей, резюмировав это тем, что это отличный вариант рядом с сервисом, к тому же этот убогий дом можно легко было продать, как только он накопит необходимую сумму. Тратить на аренду ежемесячно не малые деньги он сторонился, а на покупку приличного жилья в этом районе у него не хватало денег.

Антон вырос обычным парнем, который познал все прелести ребенка, которого растила улица. Какая была у него в жизни цель? Сложно сказать. Он никогда не мечтал стать каким-то великим человеком и прославиться на весь мир. Его не привлекал бизнес, желание урвать как можно больше денег, он не хотел славы и признания. Да, где-то в глубине души, как и в каждом из нас, в нем сидели эти крохи, отголоски желания успеха и полной реализации себя в мире, но Антон закапывал эти мысли глубоко в себя. Единственное, что его волновало в моменты, когда он прикуривал сигарету – это то, как устроена человеческая жизнь. Имеет ли она свою линию, структуру, цель и смысл для каждого конкретного человека? Являлся ли он частью этого мира, этой Вселенской схемы, всеобщего плана? И если да, то в чем заключалась его задача?

Впервые он задумался о вопросах бытия в 16 лет, когда сознание его расширилось. Он лежал на земле, в летнем лагере, рядом с костром и палаткой. Они с отрядом отправились тогда в поход и Антон, будучи еще мальчишкой, впервые влюбился. Юная Изабель, с каштановыми волосами и темными глазками. Она была так прекрасна и свежа, что Антону было страшно на нее даже смотреть. Однако, он знал точно – что это и есть любовь. Такая хрупкая и неуловимая.

Как-то вечером он лежал, раскинув руки широко в стороны, и смотрел на чистое небо, которое было усеяно множеством маленьких и больших, ярких и не очень звезд. Они завораживали своей чистотой и невинностью. Словно семечки, рассыпанные по холсту художника. Он думал о том, что эти звезды, наверняка такие же миры. Параллельные вселенные, планеты – да какая разница. Он думал о том, что, вероятно, существуют и другие измерения реальности, что, возможно, он – не он. В тот момент его крохотный ум охватил ужас. Антон сжался и зажмурил глаза. А что есть доказательства жизни? А что, если другие люди это лишь проекции моего сознания? А что, если и я сам не существую? А вдруг и я чья-то проекция? Ему стало страшно. Он открыл глаза и осмотрелся. У костра сидели двое подростков, помладше. Девочка с рыжими растрепанными косичками в забавных зеленых ботинках и мальчик лет 12. Она сидела на бревне и жарила зефир на палочке, что-то увлеченно рассказывала пухлому пареньку напротив, а тот, поправляя сползающие очки, ее внимательно слушал. Он был так неуклюж в своих действиях, что напоминал персонажа из мультиков.

Антон наблюдал за ними еще какое-то время до тех пор, пока не изгнал из своей головы мысль о том, что они ненастоящие. Его теория о том, что весь мир – сплошной обман оказалась провальной лишь потому, что каждый человек реагировал не шаблонно, нельзя было предугадать конкретно какое действие или поведение выберет оппонент, чтобы взаимодействовать.

Но полная ясность сознания пришла к Антону чуть позже. Сразу после того, как он закончил (провалил) колледж. Он был уверен, что все события в жизни, которые происходят, так или иначе связаны друг с другом. Он находил этому подтверждения. Доверившись этому простому факту, он спокойно отреагировал на смерть отца, исчезновение матери и отъезд брата. Все это тревожило его неимоверно, но потом он понял, что нет смысла гнаться за причиной. Гораздо полезнее понимать следствие. К чему приводят те или иные события? А люди? «– Я бы очень хотел понять жизнь». – признался как-то Антон в кругу своих ребят, когда они учились еще в колледже. Тайлер стал его лучшим другом очень быстро. Они «считали» друг друга в первую неделю учебы, сидя за одной партой на Истории.

Тайлер был приятным мальчишкой. Слегка застенчивым, но уверенным в себе. Симпатичным, но не настолько, чтобы оказаться в числе любимчиков у девочек. В нем была некая сила, словно он знал что-то больше, но был не уверен в своем знании. Не знал, стоит ли миру знать эту правду. Антон «узнал» его практически с первых дней. Он был таким же. Тайлер был примерным мальчишкой из хорошей семьи, но слегка разбалованным и ни в чем себе не отказывающим. Он соблюдал границы личного пространства каждого, и почти никогда не мог обидеть словом. Тайлер показал Антону немного иной мир. Другой реальности. И после перехода на линию жизни Тайлера, мысли Антона об устройстве мира поменялись.

Тай не любил много разговаривать. Когда Антон рассказывал ему свои истории про теории мироздания и человечество в целом, он лишь слушал его и говорил, что это имеет место быть. Он мало рассказывал про себя. Они прекрасно ладили и стали лучшими друзьями задолго до того, как сформировалась их основная компания в колледже – с Крисом, Максом и Рэем.

Что Антон имел сейчас? Как минимум то, что воплотил в жизнь мечту своего отца и продолжил его дело – стал владельцем автомастерской и придорожного магазина у бензоколонки. Антон проработал в нем все юношество, поэтому знал весь процесс от продаж до закупок. В механике ему и вовсе не было равных. С отцом работал его друг Дэвид и соседский пацан на пол ставки. После того, как отца не стало, Антон решил оставить все как есть. Прибыль была небольшая, зато стабильная. А пожилой владелец мини маркета уже давно мечтал избавиться от ненавистного бизнеса, который доставлял ему, в его 76-ть лет, слишком много хлопот. Антон ему был почти как сын и он с огромной радостью продал ему «лавочку», поручившись помогать и присматривать за ней в свободное время. Руководить сервисом и магазином в одиночку оказалось не просто. Поддержка друга отца и мальчишки соседа оказывали ему огромную помощь, так же, как и бывшего владельца. Пришлось урезать расходы, чтобы суметь продержаться на плаву первое время.

Жизнь Антона вошла в привычное русло только спустя 3 года после того, как мать уехала. Наконец-то, он чувствовал себя в Стэнтоне на своем месте. Его жизнь была нормальной, обычной. Магазин, друзья, работа, тусовки, Джина. Стремился ли он к чему-то большему? Да, конечно. Не без этого. Главной целью, мотивирующей его не опускать руки, было продолжать держать на плаву дело отца, потом – накопить на хороший дом. А еще – Антон хотел испытать «любовь», если она вообще существовала. Ему было неизвестно это чувство. Та девочка, Изабель. В лагере она словно открыла его сердце и у него выросли крылья. Все два месяца он чувствовал себя так, словно и не живет вовсе, а летает. Она стала для него, своего рода, цветком, на который можно было лишь любоваться издалека и ни в коем случае не подходить, не топтаться на этой чудесной клумбе – вот как она была прекрасна тогда, в его глазах.

В 16 лет Антон испытал еще одно чувство. Острое и жгучее, очень яркое. По степени своей выраженности оно могло запросто переплюнуть ту «любовь», которую ему посчастливилось испытать. Он был отвергнут, неприятнейшим образом. Изабель тогда, в лагере, засмеялась на предложение Антона потанцевать с ним на вечеринке и демонстративно выбрала другого. Это произошло на глазах у всех. Тогда это ранило Антона прямо в душу. Девчонки смеялись над ним, а парни подкалывали и называли неудачником. Он почувствовал, что все что он мог ощутить ранее – лишь жалкие отголоски этой боли. Он понял, что этого чувства влюбленности, которое поднимает до небес стоит бояться. Оно может ранить и принести неприятности.

Нельзя сказать, что он не пытался влюбляться снова. Конечно, пытался. У него хорошо получалось очаровываться привлекательными девушками. Но все что он делал, было направлено лишь на то, чтобы отгородить свое сердце от страданий, которые они могут ему принести. Он старался не привязываться. Не хотел испытать это снова. И у него прекрасно получалось. Он не вкладывался в отношения эмоционально. Он был прекрасным парнем, но не влюблялся ни в кого из тех юных красавиц, с которыми видился, тусовался и попросту спал. То лето в лагере словно очернило его сердце.

«– Мы не можем быть созданы друг для друга. Не можем быть созданы для кого-то определенного. Мы просто есть. И мы сталкиваемся, словно метеориты. И после каждой встречи мы уже не будем прежними. Каждый человек влияет на нас и будущее. Вопрос лишь в том, насколько ты позволишь человеку изменить себя.» – Говорил Антон Тайлеру. Подтверждения своей теории он находил повсюду. В самом себе в первую очередь. «– Люди меняют нас. Нужно лишь понять в какую сторону и хочешь ли ты меняться? Я пока еще не встретил на своем пути человека, который не оставил бы след на моей и своей истории после нашей встречи.» Тайлер всегда слушал его внимательно и во всем соглашался. Они были идеальными собеседниками. Словно ученик и его наставник, который молча кивает и задает наводящие вопросы. Жизнь всегда так или иначе выводила Антона к той истине, к которой он стремился.

Их знакомство с Викторией – очередное знаковое подтверждение его теории о том, что жизнь каждого идет по заранее разработанной персонально для него схеме. Обязательные события и встречи произойдут, даже если это случится самым абсурдным способом. И чем больше нелогичнее кажется вся эта история – тем больше это доказывает то, что это все является важным эпизодом, который нельзя пропустить. Каждая сюжетная линия несет в себе цель испытать идущего, обогатить его опытом, эмоциями, переживаниями и теми знаниями, которые помогут ему сделать правильный выбор в будущем, для корректного продолжения сюжета. И чем больше абсурда в ситуации, тем значимей это событие. И в этом спонтанном знакомстве с Викторией было действительно что-то не так. Эта история была первой, которая оставалась в тени так долго и скрывалась даже от Тайлера. Что-то в ней Антон находил мистического, и ему было интересно чем все может закончиться. Он не привязывался. Он просто жил, наблюдал за всем вокруг и писал заметки «на полях».

Глава 11.

Виктория

Комната Виктории напоминала просторную гостиную, где могли бы разместиться несколько человек. Обои цвета темного шоколада визуально делали ее меньше, аутентичнее и создавали контраст на фоне светлой мебели и песочного мраморного пола, декорированного под камень. Дизайнерская мебель, огромный телевизор с плоским экраном на стене. На стенах красовались артхаусные картины, купленные у художников с аукционов.

Должность главного инженера отца в международной компании имела свою силу. Хантингтон Бич – престижным район в Южной части Калифорнии, где семья Берк и снимала жилье. Их дом – двухэтажный пентхаус минималистической архитектуры. Семье Берк сразу понравился этот дом, хоть и ценник был выше, чем остальные варианты, которые они рассматривали.

Виктория лежала на своей большой кровати с балдахином в наушниках и слушала музыку. Коробки, которые заполняли ее комнату, напоминали о скором переезде. Она смотрела в потолок и думала о том, что прошло уже две с половиной недели с того момента, как родители объявили ей о том, что должны ехать жить в Алжир. Она же, решила остаться. Это решение ее было таким неясным, неточным, спонтанным и даже необдуманным, что Виктория вот уже вторую неделю к ряду медленно сходила с ума.

Отношения с Каролиной напоминали ей взрыв атомного реактора. И теперь она была заражена. Реактивно опасными веществами, которые атаковали ее голову с каждым днем все больше. Она не могла думать ни о чем и ни о ком другом. Тот день, свидание с Антоном, вытеснил из памяти последующий разговор с Каролиной. День, который она прокручивает в памяти от начала и до конца. Все так прекрасно начиналось и так многообещающе закончилось. Она прикусила губу. Нервы ее доводили до предела.

Отец подыскал ей неплохую квартирку в районе Медуэй Сити. Арендная плата ежемесячно была не высокой. Светлый ремонт, одна комната, совмещенная с гостиной, кухня, санузел с ванной и большая гардеробная. Все было выполнено с девчачьих розово- белых тонах. Было еще несколько вариантов. Дома с земельным участком и собственным гаражом. Они были дороже. Выбор был большой. И всего в 30-ти километрах от Института. Вик могла бы доезжать на учебу за полчаса. Это был отличный вариант.

Виктория спустилась вниз. Родители сидели на диване перед телевизором и смотрели какое-то ток шоу. Из духовки пахло жареным сыром. Мать чистила мандарины и кидала кожуру на салфетку, а отец жевал кукурузные чипсы Начос, макая их в кетчуп.

Виктория остановилась. Они выглядели так беззаботно. Ведущий болтал что-то неразборчивое, а папа вставлял комментарии, от которых мама смеялась. И тут Виктория впервые осознала, что не хочет терять это, ощущение семьи. Всю свою жизнь она была частью этого. Они были с родителями как единое целое. Возвращаясь назад, в детство, она осознавала, что даже не хотела иметь братика или сестренку по-настоящему. Желание было, но она была настолько счастлива, что родители окружают ее вниманием целиком и полностью, что не хотела делить их больше ни с кем.

Она подошла к ним и села на кресло рядом.

– Привет, Дорогая. – сказала мама и улыбнулась. – Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, спасибо. – Вик улыбнулась в ответ и подтянула колени к груди, обняв их руками.

Она положила подбородок на колено и стала рассматривать отца, сидевшего напротив нее. Его руки, зеленую футболку с надписью Мексика и забавным псом в шляпе и ботинках. Отец не замечал ее взгляда. Он забавно окунал чипсину в соус, а потом кидал ее в рот. Раздавался зловещий хруст, но голос телеведущего перебивал эти звуки. Отец выглядел так привычно и по-домашнему. Растянутые темно-синие тренировочные штаны, видавшие виды тапочки. Виктория повернула голову. На маме был цветастый сарафан и носки, волосы ее были убраны под заколку – крабик. Она увлеченно смотрела в телевизор, расправляясь с кожурой мандарин. Она никогда не ела их сразу, а предпочитала начистить целую миску, а потом предложить всем.

Вся эта обстановка, все было так, по – родному. Не хотелось лишаться этого домашнего уюта и семейного тепла. Виктория любила своих родителей, хоть и предпочитала проводить все свободное время в своей комнате на втором этаже.

– Мам, пап.

Родители обернулись. Вик улыбнулась. Она старалась запомнить их лица. Каждую морщинку на лице отца, каждую неровность на коже мамы. Запах маминых духов, ее нежный взгляд, мимику и голос. Папину привычку морщить лоб и поднимать одну бровь выше другой, его хмурые серые глаза.

– Когда назначен переезд? – спросила Вик, не прекращая замечать каждую деталь в поведении родителей.

– Курьер ЕМС приедет завтра после 5 вечера. Остальную часть груза договорились вывести в пятницу. – ответила мать.

– В пятницу? – с волнение повторила Виктория и посмотрела на календарь, который висел на стене. – Так это же через 4 дня.

– Верно.

– Это что получается, вы уедете раньше? – голос Виктории изменился.

Всякий раз, когда она хотела остаться серьезной, он выдавал ее. Он делался тонким и дрожащим, словно вот-вот сорвется.

– Вчера посмотрели билеты. Оптимальнее по цене – это лететь во вторник или среду следующей недели. – сказал отец, не отводя взгляда от экрана телевизора.

Голос ведущего то ли сделался громче, то ли Викторию оглушило услышанное. Она замерла, как в амнезии, вытаращив глаза на мать.

– Но, я думала вы поедете в конце месяца, как и договаривались. Я была уверена, что за две с половиной недели мы решим вопрос с моим жильем.

На глаза Виктории накатились слезы. Новость о том, что родители решили покинуть ее намного раньше, и до сих пор ей ничего об этом не сказали, шокировала ее.

– Почему вы не сказали? – сорванным голосом поинтересовалась она.

Перед глазами было мутно, она старалась не показывать своих слез, но они собрались у нее под глазами, не позволяя ничего видеть.

– Мы думали завтра тебе сказать. – тихо сказала мама и протянула ей очищенный мандарин.

Вик отмахнулась и вытерла глаза.

– Мы ведь даже еще не решили, где я буду жить…

– Никаких жалоб! – хмуро прервал ее отец. – Я нашел тебе несколько отличных и проверенных вариантов. Остальное за тобой. Ты можешь снимать дом в Медуэй Сити, а можешь найти что-то сама! Ты узнавала, что с местами в общежитии Университета?

– Ээ, если честно, то нет. – протянула Виктория.

– Вот сначала узнай, а потом уже ной. У тебя не так много времени. Пока мы еще здесь могла бы решить этот вопрос и определиться быстрее. Но в любом случае наш дом оплачен до конца этого месяца, так что две с половиной недели он в твоем распоряжении.

Ответ отца – как пощечина для заплаканного ребенка. В мгновение ока вся семейная идеалистическая картинка превратилась в кошмарный триллер, где Виктория оказалась главной героиней – жертвой, подвергнутой психическому насилию. Услышать такое от отца в практически последние дни, когда она видит его – оказалось ей не по силам.

Вик встала и пошла обратно к себе в комнату. Слезы катились по щекам рекой, она уже не могла скрывать свою истерику и то, что она плачет последнюю неделю чуть ли не каждый день. Ее жизнь медленно и верно превращалась в ее персональный ад.