Инерция во времени

Первый день в Академии приятно изумил меня пестротой учащихся, которые являлись представителями различных видов медианов и лейтов. Каждый был по-своему уникален и стремился стать частью чего-то единого. Мне как той, которая росла в окружении людских представлений о земной жизни, это стремление до сих пор оставалось непостижимым. Когда я жила на Земле, то жаждала заявить о своей незаурядности, не ожидая, что когда-либо могла достигнуть желаемого. А, невольно став Квинтэссенцией Древнего Круга, я каждый раз тушевалась в окружении тех, кто излишний раз напоминал о моей исключительности. Только с наступлением ночи я смогла остаться наедине с собой и стать обычной без демонстративного дружелюбия в образе элементали Духа.

Суматоха дневных классов знатно подутихла, наполняя коридоры первого корпуса и главную аллею дотошной тишиной. На всей территории Академии организовано передвигались коменданты, обеспечивая соблюдение режима перехода смен, вынуждавшего учащихся дневных классов в свой первый же день оставаться в корпусах раннее положенного времени. Вот только мне не было сна в эту первую ночь. Она укрывала меня чарующей теплотой и пробуждала в моих потаенных участках сознания прекрасные образы прошлого, которые с каждым разом все больнее было вспоминать. Мне ничего больше не оставалось, кроме как укромно уместиться на балконе и наблюдать за звездой россыпью в безупречно синем небе. С третьего этажа открывался хороший обзор на скромную часть главной аллеи, таинственный пятый корпус и проглядывающийся за ним громадный остекленный биолоджиторий.

В какой-то момент мне послышалось неизвестное движение снаружи. Любопытство всегда шагало рядом со мной в ногу. Я не смогла пронести мимо своего слуха слабый разговорный гул внизу, оттого осторожно приблизилась к крою балкона и подсмотрела за тем, как учащиеся ночных классов в отличительной бордовой униформе следовали в пятый корпус.

«Вампиры», – грузно прозвучало у меня в голове. Опыт встреч с некоторыми из них вынудил меня обеспокоенно напрячься. Уж достаточно несчастий в свое время привнесли они в мою жизнь.

Помню, с каким необъяснимым призрением, перенятого с дневных классов, я наблюдала за беззаботно шедшей группой, весело беседовавшей между собой, и понимала, что никто из этих учащихся не был виноват в том, чего пришлось пережить мне. Я, ровным счетом, не знала, насколько могла быть отличительной их жизнь от остальных. Что же на самом деле стояло за их важной манерностью? То же, что и за заносчивостью лейтов? Зачем я вообще продолжала тайно интересоваться ночным устройством жизни Корона? Я была далека от этого уклада. В достаточной мере у меня не было ничего общего с найтами. Неужели к этому была причастна сама элементаль?

Глава 3. БЛЮРИДЖ

Настало долгожданное утро. Я полюбила утро с тех пор, как стала воспринимать свет фиры совершено иначе: Райли постоянно встречал ранний рассвет. Его жизненный порядок превратился для меня в устоявшуюся привычку каждый раз бодриться восходом фиры, ощущая на своей коже ее космическое тепло. Стоя на балконе, я уже слышала веселые голоса проходивших мимо учащихся и пение резвящихся стай птиц, осевших в ближайших дендрариях. Сладкий маслянистый аромат цветущей флоры доносился до меня так ярко и сочно, что невозможно было не улыбнуться крайне знакомому мне ощущению прошлого учебного года, одарившем меня огромным кладезем впечатлений.

Я обернулась назад и за открытой балконной дверью кратко посмотрела на сонную подругу. Скрючившись, она лежала с головой под одеялом, когда как я улыбалась ободряющему первому утру в Академии и чувствовала вибрирующее мурчание ютившегося у моих ног непоседливого кота.

«И все же я обожаю утро…», – блаженно принимая на себе касания пылких лучей желтой звезды, подумала я и краем уха услышала презирающий все голос Нии.

– Ненавижу утро…

Видимо, яркий свет, который я впустила в комнату, помешал ей спокойно спать. Она тяжело выбралась из постели, направилась ко мне в своей шелковистой темно-синей пижаме. После своего пробуждения состояние подруги характеризовалось одним сплошным недовольством, поэтому я не спешила начинать диалог с ней. Мы смотрели за просторами открывшегося нам вида и вполне спокойно воспринимали взаимное молчание. Порой, нам хватало одного лишь взгляда, чтобы понимать друг друга.

– Аня…

– Да-а? – натянуто улыбнулась я и продолжила наблюдать за темными очертаниями учащихся, пребывающих в стенах огромного стеклянного биолоджитория, выглядывавшего за длинным пятым корпусом.

В первое утро вряд ли кто-то мог позволить себе полноценный сон, ведь повсюду были новые лица, новая обстановка, новые ощущения… Пожалуй, это было потрясающим началом учебного года для каждого учащегося независимо от возраста, факультета или видовой принадлежности. Расположение нашего балкона открывало перед нами каждого, кто прогуливался по главной аллее, смело проходя мимо корпуса ночных классов, казалось, прятавшего за своими стенами совершенно иную жизнь.

– Во сколько ты легла спать? – вдруг спросила подруга, вынуждая меня заинтересованно обернуться к ней. – Тебя что-то беспокоит?

– Все хорошо, Ний, – ровно убедила я ее. – Мне несколько жаль, что в этом году все совсем по-другому. Все это странно и непривычно… Я совсем не знаю, чего ожидать мне от этого года…

– С этим трудно поспорить, – смиренно согласилась она, и мы интуитивно переглянулись. – Но главное, что мы вместе, как и раньше, правда?

– Эй! Аня-а! Ния! – внезапно раздался снизу знакомый женский визг. – Вот вы где!

Мы синхронно опустили головы вниз и увидели Диру и Даяну, активно привлекающие наше внимание.

– Девчонки! Заходите к нам в холл! Мы сейчас к вам спустимся! – сразу оживилась подруга, мигом хватая меня за руку. – Пошли! Скорее!

Возвращаясь обратно в комнату, Ния резво понеслась вперед, не замечая моего кота у своих ног. День гневно издал кошачий вопль. Я забавно состроила гримасу, понимая, как же сложно было моему благоверному сдерживаться от дерзких комментариев, которым он успел нахвататься у меня в доме директрисы, а мы ведь оба поспорили, что он не сможет долго держать репутацию неговорящего кота.

Смущенно воскликнув протяжное «прости» и потащив меня за собой, подруга помчалась вниз по завихренной каменной лестнице в своей темно-синей пижаме. Вскоре мы погрузились в дружеские объятия Диры и Даяны, смирно ожидавших нашего появления в холле. Встреча с ними пробудила во мне череду приятных воспоминаний. Я лишний раз убедила себя, как хорошо мне было в своем близком окружении. Несомненно, Дира и Даяна внешне преобразились. В их взгляде и простой улыбке я замечала что-то новое для себя.

Будучи фавном Дира О́дом продолжила прятать свои изящные копытца за традиционными для ее племени длинными одеяниями и изрекаться умиротворенным голосом, отражающим всю мудрость от огромного массива знаний, которые она поглощала в себя будто воздух, однако на этот раз она отпустила длину своих темно-русых волос, и от образа миленькой скромной девушки с короткой прической ничего уже было не осталось. А вот Даяна Верге́та, довольно, вытянулась в рост. Ее красота, как раньше, очаровывала всех наряду с ее добродушием и излишней жизнерадостностью. Голос звучал еще звонче, а взгляд ее крупных голубых глаз смотрел более убедительно. Я смотрела на каждую из них ровно так же, как смотрела в свое время на Кайлу. Этот год станет для Диры и Даяны завершающим.

– Ния, ты заметно поменялась, – отметила темноглазая фавна.

– Да я все та же, что и всегда, – спокойно повторяла подруга с явной благодарностью за такое внимание.

– Дира, права. С тобой что-то явно приключилось… Ах-да! Вы не поверите, насколько безумным было мое лето!

– Ты каждый год это говоришь, – занудно отметила Одом.

– Нет, не правда! – капризно простонала Даяна.

– Правда, – неуступно повторила Дира и собранно повернулась к нам. – Что заставило вас перебраться в другой корпус? Вы теперь вдвоем живете?

– Нет, – отозвалась Ния, недовольно наморщив нос. – Нас четверо. Мы, эльф и фея.

– Интересная комбинация, – впечатлено прокомментировала Вергета и бодро продолжила. – Вы сейчас заняты? Мы как раз скоро собираемся на Блюри́дж. Пойдемте с нами! Вы не можете такое пропустить. Сегодня такой жаркий день!

– Куда… – я удивленно подняла брови.

– Блюридж. Это озерный пляж. Недалеко отсюда, – тут же пояснила Даяна, интуитивно оглянув наших соседок, с интересом прошедших на кухню мимо нас.

– Но… – уставилась я на них, – нам сейчас можно выходить за пределы Академии?

– При разрешении директрисы – да, – звонко добавила она. – У нас уже есть на то разрешение. Осталось только уведомить ее и для формальности вписать в него ваши имена.

Я игриво переглянулась с Нией, всем видом убеждая ее, что такой момент не стоило упускать ни при каких сомнениях. Девчонки предоставили нам немного времени на сборы. Даяна же не тратила это время понапрасну и успела затмить разумы двум парням старшего разряда, которые также согласились на предложение составить нам свою компанию на Блюридж.

«Веселье всем было обеспечено!», – подумала тогда я.

Этот озерный пляж оказался расположен не так уж далеко от Академии. И, невзирая на это преимущество, он был совершенно безлюден. В этот день погода пленительно очаровывала своим спокойствием и последней летней теплотой, благодаря фире, отражавшейся блеском на водной глади и озарявшей чистое голубое небо. Наша спонтанно сформировавшаяся компания быстро разбрелось у понравившегося розово-песчаного берега, с воодушевлением готовясь погрузиться в комфортно нагретый голубой водоем.

– Ммм… погодка просто блаженство! – улыбчиво сказала Вергета.

Я уселась в теньке на незадетую и непомятую кем-либо прореженную траву, ощущая на лице мягкое прикосновение мелкого штиля и плотно держа в секрете, что переживала тогда внутри.

– Я рассчитывала, что ты, действительно, составишь нам компанию, – разочарованно сказала Ния, с осуждающим вниманием обратившись ко мне.

– А обязательно было звать этих файров? – недовольно буркнула я.

– Аня, – подруга вновь обернулась ко мне, – я – неопытный советчик в таком направлении… и, все же, ты понимала, что так все может сложиться у тебя. Знала, что он заканчивает последний разряд… – она расстегнула с себя синее платье, продолжая свое нарекание, в которой, очевидно, не было места ее милосердию. – Ему нужно реализовываться в жизни, а тебе – продолжать учиться. Я предполагала, что все так может закончиться для вас, но, пожалуйста, не вини его за это и не вини всех файров за то, к чему они совершенно непричастны.

– Я ожидала от тебя другого совета, – не удержалась я от ее безжалостной прямоты.

– Аня, – пригрозила она, уже стоя передо мной в синем купальном костюме с нашитой золотой эмблемой Академии, – если через какое-то время ты не залезешь в воду, то я сама тебя туда потащу, договорились?

– Посмотреть бы на эту картину, – повеселела я, и Ния взаимно улыбнулась, отправляясь к краю берега.

Я продолжила следить за всеми присутствующими с доброй завистью к поистине легкому мгновению, которое они с любовью одаривали друг друга. Так или иначе, подруга была права. Я слишком драматизировала об упущенном, но почему-то признание этого факта не изменяло ход моих мыслей.

– Как жизнь, элементаль? – услышала я позади себя твердый голос Ричарда Хэ́йса. Он был высокого роста, смуглый, с высвеченными кудрявыми волосами и золотистыми слегка прищуренными глазами. С этим файром я была знакома едва, но о его привлекательности знали все девчонки в Мировой Академии. Мне приходилось пересекаться с ним, когда я была в компании Райли, ведь Хэйс был частью его спортивной команды. Этот файр значительно следил за своей внешностью, стоит отдать ему должное, но его способность привлекать к себе много внимания и пользоваться очарованностью девушек, меня крайне раздражало. Его аппетиты не могла обуздать ни одна спутница.

Ричард легко уселся рядом со мной и пронизывающе заглянул в мои глаза. Я напряглась, когда увидела его по пояс оголенное тело. Он и вправду был хорош. Мое тело предательски отреагировало на его присутствие. Этот парень давненько начал подбиваться ко мне в друзья, когда Райли покидал Академию из-за своих соревнований. Сомневаюсь, что в этому году этот лейт мог оставить меня в покое.

– Ты выглядишь расстроенной, – продолжил он, развязно исследуя меня. – Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Все отлично, – сухо ответила я и кратко повернулась к нему. Похожие огненные глаза напомнили мне о Райли. Из-за расставания с файром я с трудом мирилась с тем, чтобы впредь находится в компании лейтов, а Хэйс, по случаю, был одним из них. – Как видишь, сижу в тенечке и наблюдаю за радостью других. Вопрос, а почему ты не с ними?

– Куда интереснее смотреть за необычайной на этой планете девушкой, которая не перестает думать о чем-то с нашей встречи.

Я ощутила, как мимические мышцы на моем лице нервно сократились, явно сообщая, что не в силах больше проявлять лживое дружелюбие.

– А знаешь… – оживленно приподнялась я и стала отвлеченно отряхивать с рук мелкие светло-красные песчинки. – Пожалуй, я пойду к остальным. Вправду, что сидеть? Не для этого же мы здесь?

Не дожидаясь ответа лейта, я вышла из охлаждающей тени леса и прямиком направилась к краю берега, откуда фира объяла меня своим успокаивающим пылом. Без какого-либо промедления я стянула с себя одежду и ступила на теплую водную поверхность.

– Аня, смелее! – громко окликнула подруга, зазывая меня к себе. – Вода такая теплая! Иди к нам!

Как я и говорила, озеро было не таким маленьким и не таким большим, а что важно – глубоким. Теперь я была по талию в воде, по талию мокрая и по талию взбодрившейся намокшим синем боди с эмблемой Академии. В стороне от меня активно развились Ния с Дирой и Даяна с Аланом Синне́ра, а я еще какое-то время чувствовала за спиной взгляд Ричарда, который так и остался одиноко сидеть на том же месте, скучно выслеживая себе достойное развлечение.

Мне совсем не хотелось мешать ребятам веселиться, оттого я поплыла в сторону, все крепче погружаясь в раздумья о Райли, закрепившемся в моей голове, казалось, уже навечно.

Прибыть на этот озерный берег стало для меня сущим откровением, ведь я уже была здесь. Однажды Киннера привел меня сюда. Именно в этом месте и прошло наше последнее свидание. Память постепенно и навязчиво производила мне фрагменты ушедшего. В груди все предательски сжималось от той встречи, того тепла, того взгляда и той боли, которую принес мне файр тогда.

***

В последнее время Киннера вел себя странно – хуже, чем это происходило за последнюю тяжелую неделю, в которой многие по завершению учебной программы покидали корпуса Мировой Академии. Я прекрасно понимала, что для моего лейта этот период времени окажется совсем непростым. Мысль о даже временном расставании обоим давалась с трудом. Я знала об этом и также знала, что за показной невозмутимостью файра пряталась неожиданно впечатлительная натура, которая обнажалась передо мной в самых откровенных наших разговорах.

Несколько месяцев нашего близкого общения сформировали в нас общие привычки, одной из которых являлось поочередное инициирование наших встреч, сопровождавшихся чем-то запоминающе особенным. В тот самый вечер наступала очередь файра. Он привел меня именно к этому озеру. В тот момент это место выглядело волшебным за счет светового цикла аири, совпавшего с уходившей в летний закат фирой. Под ногами ощущалось приятная мелкая розовая россыпь, зыбуче проваливая подошву нашей обуви куда-то глубже. Ветер приносил за собой прохладный аромат дождевых капель. Приближение дождя интуитивно ощущалось мною, словно Фети́да, элементаль Воды, позволяла улавливать малейшие изменения погоды.

– Здесь так красиво… – предвкушено оценила я, желанно прижавшись к вечно теплому и приятно пахнущему телу лейта. Райли натужно улыбнулся, стараясь спрятать от меня свою печаль, и я решилась заговорить с ним о том, что меня тревожило. – Поговори со мной… В последнее время ты будто закрыт от меня. Это из-за того, что ты не хочешь уезжать? Через два года я стану такой же самостоятельной, как и ты. Тогда мы сможем уделять друг другу времени, как и раньше.

– Не получиться, – слабо выдал он, и я неожиданно замерла. – Место, куда я направляюсь, тебе не понравиться.

– Гурия? – подумала я. – Возможно… Но там ведь будешь ты.

– Отбрось эту идею. Ты не должна лишать себя своей жизни.

– Райли, ты – часть моей жизни, – сокровенно установила я, взявшись за воротник его пиджака. – Самая большая и желанная ее часть.

– Это неправильно.

– Что именно здесь неправильно? – несдержанно возмутилась я.

– Все это – неправильно, – импульсивно ответил он, раздраженно протоптавшись на ровном месте. Что-то тогда с файром, действительно, шло не так, с чем он категорически не желал делиться. Я чувствовала это, но не знала, чем могла ему помочь. Лучшим решением для нас было оставить вопрос о будущей перспективе после окончательного выезда Райли из учебной территории, однако мы слишком долго откладывали этот разговор. Беспокойство в его глазах выдавало себя все ярче.

– Расскажи мне, что тебя тревожит, чтобы я могла понять, как тебе помочь, – старательно предложила я и мягко коснулась его разгоряченной ладони.

– Помнишь нашу… последнюю близость? – несчастно напомнил он, явно не желая обсуждать что-то значимое для него.

– Извини, если повела себя слишком раскованно, – тут же смутилась я. – Сама не знаю, что на меня тогда нашло… Я просто…

– Тогда я кое-что испытал, – подавленно заявил он, еще больше дезориентируя меня в сути его мыслей. – Подобное со мной уже происходило… в день Самайна. В парке. Когда энергетик помешал нам.

– Я не понимаю тебя, – разволновалась я, тщательно выискивая ответ в его лице. Райли становился все более поникшим. Меня пугало его поведение. Его закрытость.

– Ты будто питалась моей энергией… Я терял контроль над всем… Это было немного иначе по ощущениям, но слишком похоже, чтобы вспомнить о том моменте.

Я оцепенела и, казалось, долго всматривалась в поникшее лицо Райли, стараясь вспомнить все детали того дня. От его признания у меня будто стыла кровь в жилах, вынуждая мое тело охладеть от чувства страха. Я допускала того, о чем говорил файр. Мне неизвестно, как это было контролировать, но порой я чувствовала резкий прилив энергии при контакте с окружающими, которые начинали недомогать при общении со мной, особенно – в первые месяцы после ритуала-отмены Договора Дня и Ночи.

– Что бы это не было, я не могла сделать это намеренно, – отозвалась я, оправдывая себя в том, к чему не хотела быть причастной. – Ты же понимаешь это? Это была не я, Райли. Это могла быть только элементаль. Видимо, тогда она завладела мной…

– Я не пытаюсь этим тебя обвинить. Я пытаюсь сказать, что мы – разные.

– Райли, такое больше не повториться. Я клянусь!

– Не надо. Прекрати, – тяжело вздохнул он и осторожно отстранил меня от себя. – После Кариции ты изменилась. Стала другой. Я уже не знаю, чего ожидать от тебя. Ты ли это или снова Мирена?

– Пожалуйста, Райли не говори так, – виновато сказала я, стыдясь, что могла слышать от него такое.

– Вокруг тебя постоянно будет что-то происходить, пока тобой движет она, а если элементали не станет… Моя стихия изуродует твое тело, а может… Может и еще хуже – произойдет что-то непоправимое… Нас тянет друг к другу Гефе́ст. И только. Я сомневаюсь, что у нас возможно будущее.

– И как давно ты начал во мне сомневаться? Мы столько с тобой пережили, со стольким справились вместе, и ты готов так легко отказаться от этого? – плаксиво высказала я, совершенно теряя адекватность в своем поведении.

– Это совсем не легко, Аня. Я каждый день думаю о нас. Что мы можем дать друг другу? Ничего. Мне тяжело видеть, как тебе больно бывает от моих прикосновений… Это пытка. И всегда для обоих.

– Это не правда. Я что-нибудь придумаю с этим. Должен быть какой-нибудь выход. Пойми, я не хочу жить без тебя!

– Аня, – файр вновь подошел ко мне. Я чувствовала себя уязвимой перед ним, каждый раз желая покориться его воле. – Тебе стоит меня отпустить. Твоя увлеченность мной ненормальна.

– Не говори так… Нет… Ты не понимаешь, что говоришь. Ты просто расстроен…

– Лейты и найты не могут быть вместе.

Я потеряла контроль над собой, когда снова услышала эту фразу. Райли часто напоминал мне эти слова. Внутри меня все перевернулось будто с ног на голову. В тот момент моему терпению пришел конец. Я вцепилась в лейта обеими руками, не позволяя ему вновь отстраниться от меня.

– Я – не найт, Райли! Сколько мне еще можно повторять?! Я – медиан. Медиан!

Киннера затряс головой, не соглашаясь с мои мнением.

– Тот маг был прав. Возможно, тебе будет лучше среди ночных классов.

– Нет-нет-нет… Не надо так со мной! Зачем?! Что с тобой стало? Кто это говорит за тебя?!

– Я не желаю больше слышать этот бред, – пробормотал он, выбираясь из моей хватки в попытке уйти с пляжа.

Я проследила за тем, как лейт отрешенно развернулся ко мне спиной и направился прочь. Он вел себя так, будто давно собирался расстаться со мной. Мне не хотелось верить в это. Меня переполняла тревога, страх и непонимание. Я поддалась их силе над собой и заставила тело Райли остановиться. Файр замер. Порыв смешавшихся эмоций, которые я ощутила в один миг, оставил за собой гнев, обжегший и мое сердце. Только потом я осознала, что впервые использовала свои сверхспособности во вред.

– Боже, прости! – резко оторопела я и побежала к лейту. – Райли, прости!

– Вот видишь! – беспомощно воскликнул он. – Об этом я тебе и говорю… Это не изменится!

– Я всего лишь не хотела, чтобы ты уходил. Мы ведь не договорили… А ты собрался вот так просто оставить все как есть… Нам нужно решить вопрос, как действовать дальше.

– Да, – слабо произнес он.

– Да? – повторила я, совершенно сбиваясь с толку.

– Тебе так же трудно, как и мне…

– Да, Райли. Мне никогда еще в жизни не было так трудно! – согласилась я, и Киннера наступательно приблизился ко мне. – Прости меня. Тебе известно насколько ты дорог мне. Я не справлюсь без тебя…

Райли эмоционально прильнул ко мне в поцелуе. Достаточно активном поцелуе. Его напористое наступление не прекратилось даже, когда наши тела оказались прижаты совсем вплотную. Он вынуждал меня делать шаги назад. Я не задавалась вопросом, доверилась ему, покоряясь его стремлению, чтобы оно не значило. Казалось, я действительно болела им и была готова на нарушение любых запретов, которые сама же ставила перед собой.

– Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня за это, – тихо прошептал файр.

– За что? – удивилась я, расслабленно взглянув в его посветлевшие карий взор.

– За это, – ответила он, и огненная вспышка света ярко разошлась вокруг меня.

Огонь возник повсюду, куда бы я не оглянулась. Киннера был по другую сторону высокого пламени, замыкающим мое движение. Это был магический капкан. Я не могла выбраться за пределы пылающего круга. Сначала я испугалась, постепенно сменяя свой испуг на осознание предательства файра ко мне.

– Что… что это значит? Что это все значит?! – закричала я, моментально ощутив на себе магическое давление, непозволявшее рассеять пламя с помощью Гефеста.

– Ты не оставила мне другого выбора, Анна! – также уязвимо закричал он. – Я должен идти. Должен!

– Райли, пожалуйста, не оставляй меня! Давай поговорим спокойно? Без этого огня. Я же тебя люблю! Тебе этого недостаточно? Для тебя это ничего не значит?!

– Аня, прислушайся к моему совету, – прощально произнес он, несмыкая с меня глаз. – Это последнее о чем я тебя попрошу.

Райли говорил серьезно. Он был другим. Его показное бездушие причиняло мне сильную эмоциональную боль.

– К черту такие советы! – разозлилась я. – Ты меня бросишь здесь?! Одну?!

– Сейчас начнется дождь… Он разомкнет барьер, и ты сможешь вернуться в Академию.

– Я не понимаю, за что заслужила такое отношение! Я доверяла тебе больше всех на свете!

– Не иди за мной, умоляю. У каждого из нас свое предназначение, – тучно выдал он и поспешил покинуть пляж.

– Что ты, черт побери, несешь?! Не оставляй меня! Райли! Постой! Мне так страшно… Боже… – на какие-то доли секунд я поникла, безрассудно хватаясь за голову и оценивая масштабы своей катастрофы. Киннера не останавливался и устремленно двигался в определенном направлении, что точно не могло обойтись без моего внимания. – Куда ты идешь?! Там главные ворота? Ты все это спланировал?! Райли! Райли… Давай, котись отсюда! Слышишь?! Я ненавижу тебя! Ненавижу!! Ты еще пожалеешь об этом! Пожалеешь…

Я рухнула на песок и заплакала навзрыд, вызволяя всю боль, возникшую от острого разочарования. Ее становилось слишком много, чтобы рассчитывать на малейший контроль. Это было, несомненно, выше моих сил. После моих громких криков в ушах еще раздавался слабый звон. Мне было так больно, как никогда в своей жизни. Из меня будто уходила сама жизнь и все светлое, что существовало в ней. Паника, растерянность, безвыходность, ненависть, гнев… Эти эмоции прожигали мою душу до тла.